Вино из лунных капель

      На самом деле Юри никуда не ушёл — Виктор слышит его частое сердцебиение сквозь стену коридора и, прикрыв глаза, вслушивается в своё — мерное, злое. Ещё бы понять, на кого он злится сейчас. На Юри, сжавшегося в коридоре, как верный пёс, точно невозможно злиться. Только разве как раз за это странное поведение. Никакой гордости у него, никаких желаний. Единственное желание понятно — защитить Пхичита, и первая злость на него за молчание и ложь уже сошли на нет, ведь это Юри решил сделать сам. На кого тут злиться, кроме как на себя, если так и не смог заслужить чужое доверие?       «Уйми свою гордость», — трещит в голове совесть почему-то голосом Криса, и Виктор думает, что всё это край. Что он настолько устал сегодня, что, даже с собственной болезненной гордостью и совестью ему не хочется бороться. На самом деле хочется пойти к себе и завалиться спать. Еще хочется, чтоб Юри не мёрз во славу собственной вины в коридоре, даже если он и правда виноват. Виноват, да. Виктор всё ещё немного злится, когда решительно распахивает дверь и тут же вглядывается в сжавшуюся у стены фигуру. Юри поднимает на него взгляд, растерянный и зашуганный, и Виктора тут же раздирает чувство дежавю. Ведь было уже так, в их первую встречу. Ему снова пробиваться через эту стену недоверия и страха? Тогда уж идти напролом.       Виктор присаживается на корточки напротив и аккуратно ловит ладонями чужие голые ступни. Юри только сдавленно охает и инстинктивно поджимает пальцы.       — Замерз же, — вздыхает Виктор, и Юри беспомощно кивает, глядя на него во все глаза. Дышит шумно, крепко сжимая губы, пока Виктор быстро растирает ему ступни так, что и собственные пальцы начинают гореть.       — Меня словно изнутри морозит. Изнутри холодно, — тихо роняет он, когда Виктор принимается за его ладони.       — Тогда изнутри и надо согреться. Хочешь какао? — предлагает он, и Юри удивлённо приоткрывает рот.       — Но мы же… вампиры.       — Но нам тоже нужно какао, — упрямо держится на своём Виктор и тянет Юри за собой вверх, а тот крепко вцепляется в его ладони своими. Косится с неловким усталым подозрением, но всё равно идёт рядом по коридору, даже не думая выдергивать руку из хватки Виктора. Что ж, уже прогресс, и Виктор улыбается сам себе перед тем, как зевнуть над огромной банкой с какао, разысканной в недрах большого шкафа на полутёмной кухне. Какао — это прихоть Криса, и это он его прячет на самые зады полки, чтобы никто не слопал без спроса. У Виктора особый уровень доверия, поэтому священный запас для него не тайна, он и сам его любит. В детстве, когда они только попали в поместье, так какао их и отогрели. Изнутри, снаружи… Да просто тёплый, домашний вкус и аромат у этого напитка, как ни крути. Ну, кто угодно растает.       Юри аккуратно обхватывает ладонями горячую кружку, когда Виктор разогревает молоко в микроволновке и щедро сыпет в него аж четыре больших ложки. Да и размешивает тоже, потому что у Юри взгляд совсем непонимающий, вон, снова ноги скрестил и поджал под стул, натягивая на колени футболку. Ну, конечно, в одной футболке-то шастать посреди ночи…       — Я… Я про какао только читал, но не пил никогда, — признаётся всё-таки он, так и не решаясь отпить, а Виктор же делает глубокий глоток и закашливается — переборщил.       — Ну, пробуй тогда. Не укусит, — прокашлявшись, уговаривает Виктор, не сдаваясь перед недоверчивым взглядом, но Юри всё-таки подносит кружку к губам.       — Пахнет вкусно, — бормочет он и делает маленький глоток, жмурится, облизывает губы, а потом пьёт мелко и часто — так дети пьют, дорвавшиеся до любимого лакомства, которое им дают по праздникам. Или не давали никогда. Юри таким темпом хватает на половину кружки, и он, отставив её на стол, старается отдышаться. Щёки у него красные, взгляд теперь более живой и яркий, и Виктор чувствует, как злость немного тает — так же, наверное, как и то самое «холодно» от Юри. Нет, конечно, обида всё равно есть. Крис как-то сказал, что на правду у Виктора пунктик, может, так оно и есть.       — Виктор?       — Что?       — Сегодня… Если бы я всё рассказал всё, то… Сегодня бы не так было?       — Возможно бы и было. Сегодня всё прошло не так уж плохо, Крис, как я понимаю, уже оправился? — Юри только молча кивает, и Виктор понимает, что его всё равно до этого важного кивка давило беспокойство. — Мы знали о проекте «Берсерк», Сынгыль хорошо умеет добывать информацию, подозревали, что вы могли быть его частью. Не хватало только деталей. Не хватало только… Ты действительно думал, что мы вас с Пхичитом выгоним, если узнаем о том, что вас пытались сделать идеальными убийцами? Да даже если вам пришлось кого-то убить — серьёзно, ты думаешь, мы бы не смогли понять, в чём дело? — шагнув к Юри, Виктор крепко хватает его за плечи и встряхивает для убедительности. — Ты думаешь, что мог решить всё за меня и за нас всех? Ты мальчишка всего лишь…       Это точно не то, что он хотел сказать, поэтому Виктор обрывает сам себя и снова легонько встряхивает замершего Юри за плечи, а тот вдруг издаёт странный смешок. А потом вдруг смеётся во всю силу — ну, насколько её хватает, поэтому больше тихо и устало, но как-то… тепло. Как какао.       — Мальчишка… Да, ты прав. Виктор, лучше так.       — Так?       — Я мальчишка, но не… Я не… Я не стеклянный. Прости, я не знаю, как это сказать, — Юри хмурится, видимо, подбирая понятные ему слова на английском, но сдаётся и запинается, прежде чем продолжить: — Не надо меня пытаться только защитить и уберечь, ну… В эти дни было только так. Я… я же не слабый. Мне может быть страшно, я не знаю весь мир вокруг. Но я не слабый…       — Я знаю, — потрепав его по волосам, сказал Виктор. — Для того чтобы соврать ради защиты дорогого человека, нужна именно сила.       Юри задумчиво хмурится, вглядываясь ему в глазах, а потом выдаёт совсем неожиданное:       — Ты сейчас накричал на меня… Ты на Юру похож был.       — Ну спасибо, — охает Виктор, не зная даже, можно ли воспринимать это за комплимент, но Юри улыбается:       — Он всегда искренне громко говорит всё, что думает. Это здорово. Я так тоже научусь?       — Можно и не громко. А то стены рухнут, если мы все будем такими оручими.       — Правда? — похоже, Юри воспринимает его слова всерьёз, и Виктор кивает с самым суровым выражением лица, собираясь ещё чем припугнуть, но взгляд Юри вдруг становится цепким, вдумчивым, и Виктор замечает, как он делает пару глубоких вдохов.       — Пахнет кровью.       — Что? — Виктор и сам пробует принюхаться, но чувствует только отголоски тающего какао. Ну, конечно, у Юри чутьё в разы же лучше, чем у кого-то здесь. Он не успевает ничего спросить, как Юри одним движением срывается со стула и беспокойно хватает его за ладонь.       — Это кровь Юры, понимаешь? Это… Подожди, он хотел обратить кого-то, он…       — Он должен был дать ему свою кровь, — заканчивает за него Виктор, и Юри неловко отводит взгляд, но через миг вновь пытливо всматривается в его лицо. — Да, я знаю ещё об одной этой лжи во благо и не хочу думать, как всем нам завтра прилетит от Криса за это.       — Виктор, — голос Юри звучит ровно и глухо, и Виктору тут же становится не по себе. — Кровь Юры… Её слишком много. Я чувствую это.       — Вот чёрт, — выдыхает Виктор, хватая его за ладонь и выскакивая в коридор. Как же повезло, что сейчас в поместье почти никого нет, иначе бы поднялся переполох, который не так просто было усмирить. Вампиры дичают от сильного запаха крови. И готовы разорвать того, кто пустил кровь кого-то из них. Сейчас Виктор чувствует глухую вскипающую ярость, слетая по ступенькам в подвал. Здесь толстые стены, которые как раз для того, чтобы скрыть и спрятать за собой всё, и сколько же крови должно было пролиться, раз она и самому ему бьёт горечью в ноздри? Но всё оказывается проще, ведь дверь в комнату, где был Отабек, приоткрыта, и в ней маячит спина Джей-Джея. Виктор отталкивает его с дороги, на миг замирая, заметив его тёмный испуганный взгляд — первый раз он видит у него такой, ведь это же Джей-Джей, кажется, он вообще ничего не боится. Но запах крови вновь бьёт в голову, шумит, гудит в висках, и Виктор не сразу различает звуки глухих ударов.       Микель, повалив Отабека на пол, бьёт его кулаком по лицу размашисто и молча. Он даже не замечает, как Виктор врывается в комнату и тут же кидается к кровати. Юра, бледный и измождённный, покачиваясь, сидит на ней в невидимом коконе терпкого запаха крови. Рана на его шее рваная, пугающая, словно дикий зверь её драл, и Виктора в тот же миг немного мутит. Отрезвляет ладонь Юри на его собственной и голос Юры, хриплый, каркающий, едва слышный:       — Виктор, останови… Он… Микель же убьёт…       — Да, всё верно, я прикончу его, — зло роняет Микель, сжимая ладонью горло захрипевшего Отабека, и Виктор чувствует себя странно. Ведь Отабек может сопротивляться, да после выглотанной вампирской крови он и пять вампиров одним махом раскидает, но он не делает и попытки отбиться. Словно и хочет того, чтобы его жизни забрали. Словно ему всё равно.        — Я его обратил. Я сам всё решу, — у Юры даже хватает сил на строгий тон, и Микель, резко приложив Отабека ещё раз затылком об пол, зло разворачивается к нему:       — Да что же ты творишь, а?       — Думаю, я хочу спросить то же.       Когда у Криса спокойный ровный голос, он чертовски зол — кому, как не Виктору, это знать. Он кидает на него быстрый взгляд через плечо. Крис, зайдя в небольшую комнату, в которой и так уже тесно для них всех, молча встаёт к стене и скрещивает руки на груди. Он удивительно спокоен на вид, но Виктор слышит, как негодующе стучит его сердце. Сердце Юры в ответ бьётся слабо и безразлично, но он снова делает то, что никто не ждёт. Одним подломанным движением сползает на пол, утыкаясь севшему на полу Отабеку лбом в плечо и, отдышавшись, устало хрипит:       — Уйдите все, а? Пожалуйста. Хоть дверь снаружи заприте, но сейчас уйдите. Завтра всё. Завтра.       — Удивительно, как пьянит тебя власть над чужой жизнью. Сразу считаешь, что теперь всё в твоих руках, — безразлично бросает Крис и уже на выходе из комнаты добавляет: — Дверь и сам запрёшь.       — Нам тоже надо уйти, — бормочет Юри и тянет Виктора за собой. И, наверное, это самый верный выбор сейчас.