Вино из лунных капель

      Утро, кажется, настигает сразу и сдавливает голову болью. У вампиров не бывает мигрени, но Крис, растеряно всматриваясь в потолок, думает о том, что после прошедшей ночи он не удивится ничему. Да, наверное, всё произошедшее сейчас смешалось в голове, потому она и гудит тревожно и зло.       Да, Крис зол, и будь сейчас Юра рядом, то… А что «то»? Поставить его в угол и лишить карманных денег? Юра, несмотря на ещё немного детскую мордашку, уже принимает взрослые решения и творит дела, за которые наступает взрослая ответственность. А ещё он упрямей Виктора и намного простодушней, может, поэтому пока так и идёт напролом.       — Дурак, — бормочет про себя Крис и снова прикрывает глаза. Так легче успокоиться, легче подумать. Легче сосредоточиться на ощущении тёплого прикосновения лба Пхичита к своему плечу. За ночь махровый халат, в котором Крис умудряется заснуть, совсем с него съезжает и теперь сбивается под спиной неудобными складками. Наверное, потому утро и выходит у него такое усталое и злое. Да и какое утро, вон, тихо выползающее солнце только начало разгонять пелену ночи, но Крис, расслабившись, вслушивается. С нижних этажей доносятся разговоры и шум. Кто-то уже проснулся, кто-то, наверное, ещё и не засыпал, взбудораженный этой Фурвьерской ночью. Таким сейчас и будет этот месяц, когда день с ночью смешаются в единый шумный гвалт, в котором вампирская выносливость — главный плюс. Всё будет так, как и каждый год, всё сейчас войдёт в свой привычный ритм, даже если в этом году он какой-то сломанный и непонятный. Полностью новый.       Дыхание Пхичита сбивается, шумит, хрипит, и Крис аккуратно поворачивается к нему, вглядывается в спящее нахмуренное лицо. Плохой сон? Их у Пхичита, наверно, уже целая коллекция.       Тот открывает глаза прежде, чем Крис успевает до него дотронуться и попробовать разбудить. У него шальные, непонимающие глаза, словно сон до сих пор держит его в своих лапах, хоть и дал ему пинка. Пхичит открывает рот, словно хочет что-то спросить, но Крис, сам не понимая зачем, прижимает указательный палец к его губам.       — Тссс, всё хорошо, — выдыхает он, так и не решив, успокаивает так его или же самого себя. На Пхичите точно срабатывает, ведь он медленно кивает, да и взгляд у него становится только немного растерянным, он быстро моргает, и Крис заворожено думает о том, что у него пушистые ресницы.       — Всё хорошо, — снова повторяет он, резко садясь на кровати и ловя сползший уже к локтям халат. Но Пхичит, приподнявшись на локте, так и держит его взглядом, что он не может не повернуться к нему.       — Больно? — вдруг спрашивает Пхичит, и Крис не сразу понимает, только и выдает неловкое: «А?», — а потом Пхичит подаётся вперёд, тянется рукой, прижимает ладонь к груди Криса, к следам собственных когтей на коже. Может, раны и затянулись, но всё равно оставили обрывки небольших шрамов. А те заживают и тают медленно, словно их держат воспоминания и мысли о том дне, когда они были получены. Эти, наверное, останутся с Крисом навсегда.       — Нет. Сейчас совсем нет, — тихо отвечает он. Пальцы у Пхичита подрагивают, чертовы пушистые ресницы словно подрагивают в такт, когда Пхичит виновато опускает взгляд. Но ладонь не отнимает, только крепче прижимает к коже. Она у него тёплая, немного шершавая. Наверное, очень чуткая. Крис думает, что соврал, что готов взять свои слова назад, что Пхичит только касается его, а кажется, что на самом деле пробивает грудную клетку и царапает ногтями лёгкие, потому что дышать — больно. Или же Крис просто затаил дыхание, чтобы не спугнуть эту чуткую ладонь. Или же… Может, спит до сих пор. Да нет, нет, всё взаправду, только в реальности и можно понять, что у Пхичита горячие щёки, да сам он по себе такой горячий и острый, весь из колючих углов худобы.       — Так и не откормили мы пока тебя, — шепчет Крис, утыкаясь губами в его щёку, и Пхичит, которого он одним движением прижимает собой к кровати, задумчиво сопит. Наверное, думает, что же на него нашло, да и Крис и сам не знает. Что-то да нашло. Находит, накатывает, давит, затапливает душной нежностью, когда Пхичит нерешительно поднимает руку, обнимает его за шею, гладит кончиками пальцев по плечам.       Крис смутно думает о том, что он, наверное, в жизни-то и не целовался пока ни разу, да что там, и жизни в лаборатории у него не было, это не жизнь, что сейчас любой его, Криса, шаг и решение — это ответственность. Если не за жизнь, то за чувства, эмоции, ощущения… Ругать Юру за такой же выбор теперь как-то не по себе. Но Юра сейчас в его мыслях точно лишний, словно совесть его, и Крис словно отключает все эти мысли. Или просто предохранители сгорают сами по себе, когда он аккуратно прижимается к приоткрытым тёплым губам замершего Пхичита своими.       Наверное, это неправильно, ведь Пхичит сейчас полностью его. Физически, потому что, прижатый к кровати, точно не сможет отодвинуться или оттолкнуть. Эмоционально — потому что почему-то предан ему с самого первого момента. Крис об этом не спрашивал, но его привязанность, крепкую, может, даже странную, сложно не понять. Словно бездомный щенок, который верен тому, кто его прикормил и оставил у себя. Всё это неправильно на самом деле изначально, но Пхичит податливо приоткрывает рот, позволяя языку Криса скользнуть в него, коснуться кончиков зубов, и Криса держат только остатки выдержки, чтобы не поддаться желанию воспользоваться этой преданностью. У него ведь давно уже не было секса, даже случайные ночи сошли на нет, словно на них не хватало сил или времени с обязанностями одного из глав Клана. Или нет, не так — словно пришло то время, когда хотелось чего-то большего кроме секса на раз или два. Чего-то, что называют глупым и навязчивым словом «остепениться».       Но и на это нужно согласие, а Пхичит… Пхичит даже не знает сейчас, на что соглашаться, поэтому Крис всё-таки немного отстраняется, целует, как и прежде, невинно и нежно, только касается губами уголка рта и щёк, кончика носа и совсем уж целомудренно — лба. Зарывается ладонью в тёмные волосы, думая о том, что за те три недели, что Пхичит с Юри в поместье, они у него отросли, но Крису это нравится. Так бы и пролежать всё время, зарываясь пальцами в мягкие пряди. А Пхичит повторяет его ласку, тоже гладит его осторожно по волосам, и Крис думает о том, что его всему научить и воспитать было бы…       — Мне нужно сейчас уехать. Ненадолго. Я скоро вернусь и… — бегло произносит он, садясь на кровати. Да, пусть это выглядит как трусливый побег, хотя ему и на самом деле надо поехать с Джей-Джеем в Контролирующее отделение и вытрясти из задержанной парочки всю душу вместе с информацией, да и обсудить, что делать с Юрой и Отабеком. Нет, это правда побег, потому что у Пхичита расслабленный доверчивый взгляд и небольшой румянец на щеках. Так и хочется снова прижаться к нему губами.       — Крис, что мне делать сейчас? — спрашивает он, пока Крис застёгивает рубашку.       — А? Ты же дома, Пхичит. Позавтракай, погуляй. Но только не дальше виноградника. Пока мы не будем уверены, что за тобой с Юри никто не охотится, лучше вам быть тут, под присмотром, где мы сможем вас защи…       — Крис, — вдруг перебивает его Пхичит, тоже резко садясь на кровати. — Я… Я без тебя и не хочу никуда выходить, — а в глазах столько упрямства, что даже у Юры столько не бывает.       — Но хотя бы вниз. Хотя бы позавтракать, — мягко уговаривает Крис, присаживаясь на край кровати рядом. — То, что произошло вчера — не переживай из-за этого. Ты… ты наш уже, понимаешь? Ты…       — Я твой, — выпаливает снова Пхичит, и Крис заворожено наблюдает за тем, как он застёгивает рукав рубашки на его правой руке, с чем самому непросто справиться. Похоже, Пхичит понимает и знает больше, чем он думал, и эта мысль сразу щекочет ощущением азарта. Крис справляется с ним кое-как, спускаясь вниз, наверное, даже со слишком серьёзным выражением лица. Все присутствующие вампиры сразу делают попытку перед ним отчитаться о том, как прошла ночь, но это всё после, ведь нетерпение Джей-Джея, который уже во дворе крутит в руках шлем у своего байка, ощущается будоражащим холодком.       — Ты в Отделение? Что нам делать, пока тебя не будет? — беспокойно спрашивает Микель. Вид у него беспокойный и невыспавшийся, и в его вопросе Крис слышит не сказанное: «Что нам делать с Юрой?».       — Ждать, просто ждать. Юри с Пхичитом остаются в поместье, подготовка к ночи фестиваля — как запланировано, Виктор, как проснётся, пусть проверит Юру.       — Я и сам могу проверить, — зло протестует Микель, и Крис хлопает его по плечу.       — Нет, не можешь — до тех пор, пока не отдохнёшь, — мягко уговаривает он. Микель всегда относится к своим обязанностям главного по безопасности очень серьёзно и всегда винит себя больше, чем нужно, если что-то выходит не так. Особенно за Юру, с которым они, несмотря на вечные споры, на самом деле отличные друзья. Микель чуткий и хороший парень, мальчишкой он тоже был таким же, поэтому, когда Юра появился в поместье, потерянный и потерявший всё, он упрямо старался с ним подружиться. Даже Сара, его близняшка, которая вечно делает вид, что может без Микеля и обойтись, порой нарочито дует губы и говорит, что у неё словно стало одним братом больше, а потом смеётся и щекочет Юру, прекрасно зная, что щекотку он терпеть не может и сразу орёт, какая Сара зараза. Но излишне назойливых поклонников от неё они всегда отгоняют с Микелем на пару. — Микель, ты переживаешь за него больше, чем он сам.       — Потому что он дурак.       — Возможно, — с этим и правда не поспорить, но взгляд Микеля немного светлеет, хотя вид у него всё равно хмурый, и Крис ловит себя на мысли, что Отабека так быстро, как Юру, он всё-таки не примет.       Но, утро, наверное, и правда не задаётся, потому что у Джей-Джей вид тоже потрёпанный и беспокойный, ведь для них всех была тяжёлая ночь.       — Может, байк потом заберёшь, а я тебя подвезу? Выглядишь так, будто сейчас рухнешь от усталости, — предлагает Крис, и Джей-Джей, задумчиво помявшись, всё-таки кивает и садится в машину. У него не сразу получается застегнуть ремень безопасности, точнее, совсем не получается, и Крис ловко защёлкивает его сам, не выдерживая ощущения чужой вины.       — Ты успел поспать или весь остаток ночи грыз себя угрызениями совести?       — Она у меня прожорливая, — устало смеётся Джей-Джей, и, раз он шутит, то всё не так уж плохо. — Сгрызла до основания.       — Верю.       — Крис, то, что Юра… Ты ведь понимаешь, что это я его попросил? То есть…       — Он не из тех, кто слепо следует за чужими желаниями. А вот за своими — вполне. Так что не старайся его оправдать.       — Тогда что мне сделать?       — Постарайся, чтобы никто лишний не узнал об этом обращении. Ты ведь лучше всех это понимаешь. И надейся вместе со мной на то, что, — Крис на секунду задумчиво замолкает, — что мы не ошиблись. Я ещё смутно верю, что кровь Юры сможет помочь Отабеку не сойти с ума.       — Но всё равно ты принял всё это как-то… легко что ли? — тянет Джей-Джей, и Криса в тот же миг разбирает излишне весёлый смех.       — Думаешь? — роняет он, отдышавшись, как раз перед тем, как припарковаться у главного входа Отделения, и Джей-Джей кидает на него долгий взгляд.       — Не думаю.       Сынгыль встречает их в отделении с настолько спокойным и даже довольным видом, что даже не верится. Хоть кто-то довольный и, похоже, выспавшийся после всех этих событий.       — Та группировка, что подослала своих людей, больше нам не помешает. Мои ребята в Японии успешно схватили всех.       — Они у тебя времени зря не теряют. А что эти?       — Ну, я бы сказал, что они немного расстроены после таких новостей, — легко улыбается Сынгыль самыми уголками рта, и Крис готов поклясться, что такая его улыбка — одна из самых пугающих вещей. — Кстати, ансамбль, что играл ту мелодию, когда Пхичит, ну, даже не знаю, как это назвать, изменился, наверное, тоже пока задержан, но я не думаю, что они знали, к чему приведёт их выступление. Их запугали на самом деле, заставив поменять репертуар.       — Ясно. Похоже, нам даже нет смысла допрашивать ту парочку, — устало предлагает Джей-Джей, но Крис возражает быстрее, чем успевает сообразить:       — Нет, — и выходит как-то нетерпеливо и зло, что Сынгыль тут же прищуривается:       — Крис? Всё в порядке?       — Да, конечно… И всё-таки — я могу увидеть тех парней?       — Они у нас в обычной камере, — вклинивается обеспокоенно Джей-Джей, и его нервозность немного раздражает, что Крису кажется, что он внезапно вскипает изнутри. — Я думаю, нам лучше… Эй, ты даже не дослушал!       Крис знает Отделение не хуже своего поместья. Камеры для вампиров и для обычных людей находятся в разных концах, и до вторых он доходит за считанные минуты, хотя на последнем повороте прямо перед носом поднявшегося настороженно охранника запыхавшийся немного Сынгыль ловит его за руку.       — Да что с тобой?       Его ладонь словно выдергивает из злого наваждения, и Крис делает глубокий вдох, потом ещё один. Внезапная ярость отпускает, хотя и копошится где-то там в глубине, и кажется, что стоит только увидеть вчерашних парней, то вряд получится сдержать жажду свернуть им шею. Вряд ли ещё долго получится забыть произошедшее вчера, забыть ужас в глазах Пхичита. Принял легко, значит? Да ни разу. Да лучше бы он сразу ощутил этот приступ жгущей морозом паники, чем сейчас, поздним числом, когда все стены едут перед глазами каруселью, и единственный способ остановить её — крепко, до крови ударить по стене кулаком.       — Крис, отправляйся домой. Может, мне вызвать кого-то из твоих? — на самом деле тихий голос Сынгыля кажется отвратительно громким, а себя Крис почти не слышит. Хотя точно уверен, что роняет имя Виктора. Если уж кому и можно видеть его в таком разбитом состоянии, то только ему.