***
Может, идея заткнуть меня в среднюю группу и вправду была неплохой? Девчонки тут явно приветливее. Да даже более гибкие. Есть к чему стремиться. Я задумалась. А вдруг всё, что было с недотренером просто мой страшный сон? Хотя нет, не могла же я так с ума сойти. Значит, надо точно поговорить с Тёмой и объясниться. Если я этого не сделаю, то точно окажусь полнейшей дурой. Твердое намерение поговорить с Тёмой уверенно поселилось в моей голове. Ближе к концу тренировки мои ладошки вспотели, а сердце начало биться, как сумасшедшее. Так можно и тахикардию заработать же.***
— Лис, привет, — знакомый тёплый голос слева заставляет меня вздрогнуть. — Тёма, — протягиваю я, едва выдавливая из себя улыбку. Выглядит он прекрасно. Особенно с огромным букетом красных роз, переливающихся в лучах почти ушедшего солнца. Поднять глаза даже боюсь. Не хочу видеть то, что сейчас в них. А что там? Может, он давно догадался, что я сделала что-то ужасное по отношению к нему. Но больше по отношению к себе. Предавать свои принципы было последним, что я готова была сделать. — У нас получилась какая-то пауза, — неуверенно говорит парень, протягивая букет, — и я соскучился. И вправду пауза. После неё он выглядит еще лучше даже. Боже, он очень симпатичный, хотя нет, красивый. Это лучше подойдет. Голова кружится, и сейчас кажется, что я упаду в обморок. — Спасибо, — мямлю я, после чего парень меня целует. Совсем нежно и нетребовательно. Может показаться, что даже лениво. Еле-еле прикасается своими губами к моим. Всё тело мякнет, и странное чувство всеобъемлющего волнения, возбуждения и ожидания тёплой струйкой прокатывается по всем моим сосудам. На задний план сразу же уходят все переживания, душевные мучения и сомнения. Имею ли я право сейчас нагло целоваться с этим парнем, который верит мне? — Я правда скучал, — как-то по детски наивно заявляет парень, отстраняясь и крепко обнимая меня. Его горячие руки смыкаются сзади, заставляя прижаться к твёрдой груди парня. Он пахнет чем-то совсем домашним и тёплым. Хочется закрыть глаза и раствориться в этом запахе. — Ты не хочешь со мной прогуляться? — его голос кажется таким успокаивающим, что я готова пойти, куда ему угодно. Я безмолвно киваю, и он, соединяя наши руки в крепкий замок, ведёт меня по вечернему городу. Люди вокруг неспеша идут домой, еле волоча свои ноги. А я чувствую себя воодушевлённо и бодро, как будто бы только встала после крепкого сна. Однако где-то в глубине сердца самые чувствительные клеточки загорелись, оповещая меня о том, что чувство вины никуда не ушло. Оно осталось сидеть плотным комом, ожидая своего часа. — Лис, нам надо поговорить, — заявляет Тема, вдруг останавливаясь вместе с моим сердцем после этих слов. Знает. — Я не знаю, что было эти несколько дней, но я не хочу переживать это снова. Давай установим правила для наших отношений? — произносит он, ожидая моей реакции. Тень сомнения проскальзывает на его лице, пока я молчу. И я ответила. Ответила утвердительно. И мы начали говорить. Много. И пришли к консенсусу. — И никаких отношений с Яном. Даже дружеских. Мы с ним поссорились крупно, — заявляет парень. Я удивлённо киваю. А вдруг он все знает? И это условие для того, чтобы меня проверить? Или ещё хуже! Ему Ян сам рассказал в ярких подробностях?! — Ладно, Тём. Отведёшь меня домой? Я так устала что-то, — произнесла я, вздыхая. — Конечно. Вот же Ян Андреевич! И выставил, наверняка, ещё меня крайней. Ну ничего, я ещё отыграюсь!***
— Как первая тренировка? — заинтересованный взгляд мамы пал на меня. — Как обычно, — выдавила я, оглядывая всех за столом. Тишина разрушилась, как шаткий карточный домик, стоило маме принести свою фирменную запеченную курочку. Но Миша не переставал испытующе смотреть прямо мне в глаза. Он выглядел довольно спокойно, но в глазах была какая-то искорка обеспокоенности. Брат раскинулся на кресле, перекрестив руки на груди. — Миша! — почти завопила мама, смерив его недовольным взглядом, — ну как ты за столом сидишь? — Наверное, как мне удобно, — насмешливо отвечает брат. Мама сразу же цокает, решая не вступать с острым язычком брата в баталию. Миша, удовлетворенный своей победой, ухмыляется и снова переводит взгляд на меня. Может, стоило бы ему что-нибудь рассказать? Ужин проходил безмолвно. По крайней мере, для меня. Мама с Николаем болтала на отвлечённые темы. Мужчина был не разговорчив и особо не отвечал. А мне хотелось поговорить с кем угодно. Хоть даже маленькому брату рассказать всё, что так хотелось. Молчание в комнате упорно не хотело воцаряться. Небо за окном вдруг почернело, а тучи сгустились. Звуки разбивающихся о подоконник капель заполнили всю комнату. Миша лениво потянулся, наблюдая, как начинается дождь. — Я пойду отдохну, — тихо произнесла я, вставая из-за стола. Раньше дождь мне очень нравился, да и сейчас тоже. Мы с мамой и папой садились в одной комнате вместе и разговаривали обо всем на свете, пока за окном хлестал ливень. А потом ложились спать, наслаждаясь этими звуками. Я уже поднялась по увесистой лестнице к себе в комнату, не забывая захватить пузатую чашку цвета спелой черешни. В ней бултыхался ароматный чай. Поставив его на стол в комнате, я уселась на кровать, зарываясь лицом в руки. В это самое время за окном громыхнуло, и я невольно вздрогнула. — Я войду? — Миша протиснулся в дверном проеме. Я лишь кивнула, смотря куда-то в сторону. Либо выложить ему всё, либо ничего. — Ты сегодня сама не своя, — брат нахмурился, заглядывая в мои глаза. — И только не говори, что это из-за одного симпатичненького тренера со смазливой мордочкой. Я захохотала от слов брата. Так Яна, наверное, ещё никто не охарактеризовывал. — Не знаю, как тебе и объяснить даже, — задумчиво отозвалась я. — Ты с ним переспала, — Миша полувопросительно смотрел на меня. — Догадливый, — захохотала я, — но это останется между нами, ладно? — А этот твой хмырь знает, что тебе Ян нравится? — Хмырь — это Тема? — все ещё хохоча, спросила я. Брат кивнул, не переставая на меня серьёзно смотреть. И как он вырос так быстро? Помню, как горшок ему меняла. — Миша, когда ты таким взрослым успел стать? — Жизнь научила, — с напуском серьёзности отвечает брат. — Я пойду повтыкаю видосы на ютубе.***
За окном тихо и мирно. Звезды давно вышли из своих убежищ-туч, смело шагая по небесному телу. Луна, как истинная хозяйка бала, безмолвно стоит в центре, надменно рассматривая светящиеся тельца. Сон не решается меня навестить, и я лежу на холодной подушке, уже не пытаясь предпринять жалкие попытки уснуть. Мысли вихрем крутятся в голове, не давая отвлечься. В голове крутятся одни и те же сцены. И почему человеческая память не может забыть то, что хочет сам человек? Я бы сейчас с радостью стёрла Яна и все, что о нем напоминало, включая лобызания с Камиллой. Трезвость и рассудок кричали, срываясь на хрип, как это неправильно. Мне нельзя было ожидать продолжения или счастливого конца этой истории. Но маленькая девочка в розовеньком бальном платьице, называемая некоторыми «внутренним ребёнком», тихонько плакала и капризно просила его. И черт бы побрал меня. Соленая капелька быстро и незаметно выскользнула из моего глаза, проделывая несмелый путь к подушке. Память начинает играть со мной в ужасные игры. Я начинаю сомневаться в том, что у меня было что-то с Яном Андреевичем. Это имя будто бы приносит мне неудачи. Где та буйная Алиса Мармеладкина, которой на всех плевать?***
Противный звук дребезжащего будильника заполняет комнату, заставляя меня раскрыть, хоть и с титаническим трудом, веки. Утро. Сколько я спала? Часов шесть от силы. Лениво встаю и подхожу к огромному зеркалу над туалетным столиком. Синие, глубокие мешки под глазами злостно хихикают. Гадство. Умывшись, быстро и не очень-то аккуратно замазываю их тональником, а сверху запечатываю пудрой. Не зря же смотрела видеоуроки в Инстаграмме! На первом этаже все уже спокойно завтракают, будто и забыв о моем присутствии. — Доброе утро, страна, — саркастично произношу я, наливая себе стаканчик воды, после чего сажусь за стол. — Твоя яичница, — мама улыбается, продвигая мне тарелку. Миша едва ковыряется в тарелке, тяжело сопя. Чертёнок. Сейчас что-нибудь вытворит же. — Может, все-таки можно пойти к Леньке? — брат щенячьими глазами смотрит на мать, которая несокрушима. — Я тебе уже все сказала, молодой человек, — железным тоном, градусов так минус двадцати пяти произносит мама. Парень вздыхает и встаёт из-за стола. Неодобрительный взгляд матери сопровождает его до того момента, пока брат не покидает поле её зрения. Аппетит сразу же будто ластиком стёрли. Я аккуратно и почти незаметно, как мне кажется, выныриваю из-за стола.***
Школа. Прошло пару учебных дней, а меня тошнит. Хочется вырваться и сбежать подальше. Например, на тренировку. Поближе к придурошному Яну Андреевичу, например. Примерно это я и сделала сразу после школы. Сердце давало сбой и с приближением к залу, где обычно мы тренировались, начинало биться слишком сильно. Ещё немного, и я была готова поспорить, что оно вот-вот выпрыгнет, и мне придётся нелепо ползать по полу в попытках его поймать. — Чего застыла? — голос сзади заставил меня вернуться к реальности. Я обернулась и сразу же поняла, что передо мной стоит его обладатель, никто иной, как Ян Андреевич. — Задумалась, — холодно ответила я. — Полезное занятие, — задумчиво произнёс он, открывая передо мной дверь, делая галантный жест. — Спасибо, — пропела я, прошмыгивая вперёд, — какой вы джентельмен, оказывается. — Какой ты ребёнок, оказывается, — разочарованно произнёс недотренер. — Главное, что Вы всегда поступаете по-взрослому, — шиплю я. Его глаза щурятся и, готова поспорить, чёткое желание убить меня появляется где-то в его сердце. Он сжимает кулаки и проходит мимо. 1:1, придурок. Я не дам себя больше в обиду.***
— Стопы, как утюги. Вы сегодня стараться будете? — кричит хореографичка, нервно вздыхая. Девчонки пыхтят, как могут. Ещё чуть-чуть и одну из них разорвёт на части. — Мармеладкина! — кричит яростно она, — задницей не виляй, это гран батман, а не дискотека. Хорошо, мисс Сама Строгость. А Ян Андреевич стоит в сторонке и изредка поглядывает на нас. Хореография проходит и я, стирая огромные грозди пота с лица, прохожу в раздевалку. Пахнет сыростью и дезодорантами девочек. Хочется спать, есть или просто отключиться на диване в беспамятстве. Переодеваюсь и выхожу. Моему взору представляется картина маслом: девочки из старший группы занимаются с той же хореографичкой, а по лицам видно сразу — нелегко! Я выдыхаю, проходя мимо. О, это прекрасное чувство после тренировки. Приятная слабость в мышцах и удовлетворенность собой. — Подвезти? — грубый голос Яна Андреевича слышится где-то сзади, и я не сразу понимаю, что фраза адресована именно мне. — Нет, спасибо, — отвечаю я. — Тем более у Вас ещё занятия сейчас. — Я домой еду, — произносит он, а ключи от машины побрякивают в его руках, — пошли. И я повинуюсь. Чувствую себя бесчувственной куклой. Не хочется с ним ни говорить, ни как-либо взаимодействовать. Я обманута сама своими же местами. Я рабыня своих желаний. — Заедем только сначала к матери, хорошо? — Да, конечно, — отвечаю машинально я, не придавая особо значения всему этому. И только спустя секунду понимаю: мы едем к Татьяне Денисовне. К моему бывшему тренеру, к человеку, которого я уважала больше всех! Сердце заколотилось, а приятный холодок ожидания разлился по всему телу, заполняя собой каждый сосуд. Я начала судорожно представлять, что скажу, как буду себя вести.***
— Я буквально на пять минут, — заявляет Ян Андреевич, припарковавшись прямо напротив подъезда. — А можно с Вами? — несмело мямлю я, смотря на недотренера умоляющим взглядом. — Пошли. Тот самый дом, в котором я уже была, даже ночевала, черт возьми. Только вот непонятно: неужели Ян Андреевич и курица Камилла съехали и теперь живут одни? — Мам! — Янчик, привет, — родной, тысячу раз забытый голос разносится и рассеивается по пространству вокруг меня, женщина обнимает сына и переводит взгляд каких-то мутных глаз на меня, — здравствуйте. О, это разочарование. Она меня не узнала! Не признала! — Мам, это Алиса Мармеладкина, — тихо произносит недотренер, будто бы сам смущаясь всей этой ситуации. — Алиса, — как-то восхищенно произносит женщина, а потом, будто опомнившись, обнимает меня, — проходите, — с придыханием говорит она, чуть не плача, — проходите в дом!***
Что да как, оценки в школе и вообще абсолютно все спрашивает у меня наперебой Татьяна Денисовна. И лишь сейчас, когда лицо женщины находится в свете тусклой лампы, я замечаю, что она слепа. Её взгляд все такой же живой, но теперь сложно поймать его. Раздаётся звонок в дверь. И Татьяна Денисовна спешит открыть. Её фигура все такая же статная с прекрасной выправкой и худобой, присущей некоторым бывшим спортсменкам. — Андрюша, — улыбается женщина, — у нас гости. Муж Татьяны Денисовны ведёт за руку мальчика, лет шести. — Илюша, как ты погулял? — Хорошо, бабуль! — радостно отвечает мальчик, — дедушка мне купил новую машину, ну-ка посмотри! Папа! Ян Андреевич летит к мальчику со всех ног. А я не могу произнести ни слова. Лишь детский визг «папа» застревает у меня где-то в ушах… Живёшь так, живёшь. Что-то делаешь, о чём-то думаешь. И как живет Ян Андреевич? О чем он думает? Сначала кажется напыщенным молодым парнем с ужасным характером, а потом оказывается, что характер вовсе не ужасный, так ещё и Ян Андреевич не так уж и молод, раз его сыну лет шесть. — Это мой внучок, Алис, Илюшка, — гордо представляет мне мальчика Татьяна Денисовна. — Привет, — мальчишка улыбается мне, — а ты видела мою машинку? Правда крутая? Пап, давай покажем ей нашу коллекцию? Выглядит точно как отец. Заинтересованный, немного насмешливый взгляд голубых глаз, правильные черты лица, чуть вздёрнутый носик и невероятная харизма, явно проявляющаяся уже с раннего детства. — Илюш, нам уже пора ехать, Алисе завтра в школу, как и тебе, — по-отцовски объясняет Ян Андреевич. А у меня мир раскололся просто-напросто. Ян Андреевич — сплошная загадка. Сколько ещё предстоит мне о нем узнать? — Ох, Алиса, приезжай, пожалуйста, как-нибудь, а сейчас задерживать тебя не буду, — улыбается Татьяна Денисовна. — Папуль, пока, завтра приезжай обязательно! — Илюша крепко целует Яна, а тот расплывается в самой искренней улыбке. Он нежно прижимает мальчика к себе. Чертовски мило. Что сейчас творится внутри меня? Буря непонятных чувств сковала грудную клетку, не давая и слова сказать. Мы безмолвно садимся в машину. — Вы не говорили, что у Вас ребёнок есть, — почти шепчу я. В моей голове читается чистый страх. Чего я боюсь? — Не считаю нужным распространяться о личной жизни, — снова этот железный тон, снова эта маска. Ещё пять минут назад он беззаботно смеялся там с этим мальчишкой, а сейчас снова со мной такой. — Да за что Вы так со мной? Что я Вам сделала? Да, поддалась соблазну, да, неравнодушна была, но что теперь меня ненавидеть? — и град девичьих слез вырвался из меня. Всхлипы быстро заполнили машину, а я машинально закрыла лицо руками. — Алиса! — взвыл недотренер. — Ты хоть знаешь, какого мне? Ходить рядом с тобой, постоянно видеть тебя? Я влюбился в малолетнюю девчонку, меня ждёт либо всеобщее осуждение, либо срок в тюрьме! Ты встречаешься с моим братом, ходишь на тренировки ко мне, я тоже не железный, черт возьми. Понимаешь ты это или нет? Да, конечно, не понимаешь, ведь ты ещё ребёнок совсем! И целует. В губы. Своими горячими губами. Проводит рукой по скуле. Требовательно. Кусая мои губы, царапая щетиной. И я со всей той страстью, которую могу себе позволить к этому человеку, отвечаю. Его горячие губы обжигают меня, заставляя тело покрываться мурашками и пронизывать электрическими импульсами каждый нейрон. — Я так больше не могу! Ян Андреевич, кто я Вам? — прервав поцелуй и дыша, как будто пробежала марафон, спрашиваю я. — Пожалуйста, не отталкивайте меня. Какой беспомощной и жалкой я в этот момент кажусь, но мне плевать. Он смотрит на меня ошарашенно, возбуждённо. Удивлён, растерян. Я читаю по его глазам. Он как открытая книга, лежит сейчас передо мной, ожидая, когда я перелистну страничку. — Я разведусь, и мы решим этот вопрос. Обещаю, — улыбается мужчина, прижимая меня к себе. И целует. В нос, в щеки, в губы без разбора. Мы решим. Он разведётся. Я улыбаюсь, истерически хохочу. Я счастлива. Боже мой. Он меня любит. Не отпустит. Он будет со мной. — Реши вопрос с Темой, — смотрит на меня серьёзными голубыми глазами. А я киваю. Согласна на все, лишь бы ты был рядом. И целует. Снова. И я поддаюсь, таю, полыхаю, все в один момент. Мне сносит крышу, а все потому что я влюбилась. Эта мысль четко и основательно усаживается где-то в голове.***
Проходят ужасные школьные будни, от которых я устаю, как черт. Мне приходится расстаться с Темой несчастной смской, потому что на большее я не способна. Не хочу, не хочу чувствовать себя последней тварью, коей я являюсь. Не знаю, что с ним творится, ведь он отвечает коротким «Ок», от которого мне становится лишь хуже. Я заставляю себя перестать думать об этом. Я стану хорошей, я знаю, я обещаю. — Алис, я тебя минут пять уже зову, ты мне поможешь с домашкой? — Миша стоит на пороге комнаты, удивленно меня разглядывая. В руках несчастная измятая тетрадка по алгебре. И я помогаю ему. Объясняю раз за разом, пока он не начинает тихо сопеть и проклинать математику. Начинает понимать, радоваться. И я вместе с ним. А в мыслях я с теми голубыми глазами. В тех горячих руках, под которыми я таю, как воск в руках умелого мастера. Миша решает очередной номер, вооружившись новыми знаниями, а смотрю в окно. Солнечно. Небо голубое-голубое без единого облачка. Так и хочется выбежать на улицу и уехать туда, где никто не побеспокоит. Мой телефон брякает, что означает прибытие нового Сообщения. Ян Андреевич: «Выходи через пять минут, я буду ждать напротив твоего дома». Бедное мое сердце! Сколько раз оно уже должно было выскочить на пол или взорваться от скорости, с которым бьется. Но нет, оно мужественно выдерживает все повороты моей судьбы. А я вскакиваю. Как молния. С такой скоростью я легко смогла бы преодолеть земное притяжение и отправиться в космос. Начинаю одеваться, второпях натягивая первые попавшиеся вещи, прошу Мишу отмазать меня. Одеваюсь за минуты две, ставя новый собственный рекорд, и выбегаю. Мороз тут же обжигает мои щечки, но мне плевать! — Здравствуйте! — говорю я, садясь в машину. Горю, наверное, как дискотечный шар. Смешно ему со мной? Вместо взаимного приветствия получаю поцелуй в щеку. Смотрю на него. Выглядит таким счастливым. Будто бы помолодел лет на пять разом. — Мы едем гулять, — оповещает меня мужчина, — в парк. Гулять. С ним. А если кто-то увидит, кто-то узнает, что меня связывает с этим мужчиной порочная связь? Даже что-то большее. Сумасшествие. В глаза бросается неестественность, проявляющаяся в скованных движениях Яна Андреевича, лёгкая дрожь, периодически проходящая по его телу. Черт, да он волнуется. — Ян Андреевич, что-то не так? — решаю поинтересоваться я. Его неуверенность меня тоже вгоняет в состояние беспокойства, ведь я сама дрожу как кленовой лист из-за своего чуть ли не первого свидания. — Волнуюсь, — спокойно объявляет он, улыбаясь, — давно у меня свиданий не было. Лет с девятнадцати, наверное. Он крепко сжимает руками руль. Выглядит за рулем невероятно великолепно. Спокойно следит за дорогой, быстренько ориентируясь по ходу знаков. — Я уже волнуюсь намного меньше, — решаюсь сказать я. Может, спросить у него что-нибудь? Судорожно начинаю вспоминать, что я вообще о нем знаю. И понимаю: ровным счетом — ничего! — Ян Андреевич, расскажите о себе. Он удивляется буквально на одну сотую секунду, после чего непонятная ухмылка расплывается по ему лицу. — Мне почти нечего о себе рассказать, Лиса. Я рос как обычный пацан. Поступил в университет, отучился года три или четыре, понял, что это не моё и бросил. Я с детства знал, что мне нужно идти по стопам матери. Я помню, когда был на твоём выступлении, сколько же лет назад, пять? Я был в шоке, как ты все это делала, я видел, как у тебя горели глаза. Мне было двадцать два и тогда я точно понял, что хочу быть тренером, — мечтательно произнёс мужчина. — Жизнь не всегда складывается, как мы этого хотим. Но я не жалею. — Вы знали меня раньше? — удивлённо произнесла я. — Почему-то я не помню Вас. — Я часто бывал на твоих тренировках и выступлениях. Ты была лучшей, это понятно, — проговорил он. — И снова взлетишь, это я обещаю…