Тренер

— Что? — я непонимающе хлопаю глазами, и слёзы отчаяния готовы вот-вот вырваться из моих уставших глаз. — Вы беременны, срок около 3-х недель, — врач улыбается, разглядывая моё УЗИ внимательнее. Нет-нет-нет. Этого просто не может быть. Я практически вскакиваю, пытаться зацепиться глазами за экран. — Ребёнок не желанный? — настроение Оксаны Викторовны сразу срывается в пропасть, — я могу сообщить матери? — Нет, нет, — я прикрываю рот рукой, пытаясь зажмуриться и свалить из этого мира, — просто так неожиданно. Меня трясёт, трясёт так, что я еле согласовываю движения своего тела. Пытаюсь показаться хоть немного не растерянной, но это, наверное, не получается. — Аборт сделать можно будет? — мысли смутной струей льются из моего рта. — Можно хоть сейчас, но вероятность того, что вы сможете забеременеть снова, очень низка. Ваши яичники… — Я знаю, но… но у меня сейчас важные соревнования, — более твёрдо произношу я. Врач разочарованно пожимает плечами. Наверное, она уже слышала слишком много отмаз вроде: у меня работа, у меня соревнования, бизнес, планы, жизнь… — Запишитесь в регистратуре, можете прямо на сегодня, если не хотите подумать. — Хоро…

***

— Ну что врач сказал? — голос Яна такой активный и обеспокоенный. Я еле разлипаю глаза, держа телефон возле уха. Мир смутно крутится вокруг моей сетчатки, а я хлопаю ресницами, пытаясь уловить его суть. — Нор-маль-но, — заспанно произношу я. — Я тебя разбудил, лисёнок? — недотренер смягчается. — Немного, — потираю рукой переносицу, тошнит так, что сейчас выплюну все внутренние органы. — Я приеду, дома есть кто? Глаза не хотят открываться совсем. Лениво перевожу взгляд на стрелку часов, стараясь собрать мысли в один поток. Вспоминаю, что мама говорила о поездке к бабушке. С ночёвкой до завтра. — Нет, до завтра дома никого, — заключаю я, вставая с кровати. Я ещё не знаю, хотела бы я сейчас видеть Яна, и вообще хотела бы я его видеть хоть когда-то. Живот тянет просто ужасно. В трубке повисает тишина и затем просто гудки. Мы не нужны Яну с ребёнком. Если он бросил беременную Камилу, то я тем более полечу в топку ненужных вещей. Мне нужно выступить на мире, а потом уже думать обо всем остальном. Я пытаюсь встать с кровати, чтобы привести себя в божеский вид. Отражение смотрит на меня сонными глазами и будто в чём-то обвиняет укоризненным взглядом. Вот черт. Вляпаться в такое дерьмо не следовало хотя бы сейчас. — Выглядишь ужасно, — ухмыляется Ян, заправляя прядь за ухо, — что-то случилось? Его мурлыкающий голос меня немного успокаивает от обдумывания всех последних событий. Я выдыхаю, ныряя в его объятия. Так уж и быть. Я дам себе очередной беспечный шанс укутаться в одеяло пустых надежд. Его руки большие и тёплые обхватывают мои руки, ставшие в последнее время палочками. Он достаёт из пакета чикенбургер, я улыбаюсь. Картошка фри, пирожок и: — Кола зеро, как ты любишь, — он достаёт из пакета белый стаканчик с трубочкой. Я его забираю и начинаю посасывать колу со льдом, сил нет совсем. Но прохладная жидкость меня заполняет и становится слишком хорошо. Она такая же холодная как я и вот, мы воедино сливаемся в акте питья. Мне хочется столько всего спросить у Яна: как там Артём, как там Камилла, как её ёбаная беременность, черт возьми, как его маленький сын, который почему-то живет не с ним. Но вместо этого я молчу, просто растворяясь в его объятиях. — Мы вроде пытались быть не вместе, — заключаю я, гладя его футболку, слегка задирая её. — Лис, — он выдыхает, пытаясь убрать мою руку, которая почти проникла в его брюки. Отвлечься я пытаюсь самыми идиотскими способами. Ну там, болтовня ни о чем, секс, Ян. Но разговоры о проблемах и планах на будущее неизбежны как и мой конец. — Лис, мир уже буквально практически завтра, ты в таком состоянии. Ты не хочешь мне что-то рассказать? — он практически отталкивает мою руку, и я морщусь. Да, конечно, сейчас я буду рассказывать о том, что я блюю, о беременности, об аборте, черт. Эти переживания проникли уже настолько глубоко, что я не могу выплюнуть их наружу. Как когда-то нажрешься гадости на ночь и пытаешься в приступах тошноты хоть как-то это извлечь из себя. — Да нет, это, это нервы, — нетвердая улыбка на моем лице ещё более ухудшает ситуацию. Ян кивает. Кивает в попытке смириться с тем, что он не будет посвящен в пелену моего внутреннего мира. Последнее время мы только трахались, забывая о том, что отношения не только в этом. Свои секреты он хранил без нареканий, совсем не подпуская меня к себе. Так я и не знала, кто же такой на самом деле Ян Лазурский. — Я закажу гостиницу, решу вопросы с формой сегодня. Федерация выделила достаточно денег, думаю, все будет здорово, — он переводит тему, смотря куда-то на занавески. — Ох и как там в министерстве не пожалели денег, — беззаботно трепещу я, а боль в животе немного усиливается. Мне нужно лежать и ничего не делать, а я тут пытаюсь строить из себя непонятно что. — Послезавтра будем проходиться по программе, я надеюсь, что ты будешь в форме, — недотренер проводит ладонью по моей руке, вызывая мурашки. Твою мать, послезавтра. Да это какая-то шутка. — Ян, может, я отдохну дня четыре? Чувствую себя совсем неважно… Ян хороший тренер. Да, он часто давит, но работа по самочувствию всегда была его коньком. — Нет, Лис, не можем, нужно напрячься и выступить, поэтому напрягись ещё немного. Его слова меня шокируют. Если он так печётся об этом чертовом чемпионате, знвчит, что-то не так, он не уверен в моем выступлении или не знает, что я вытворю ещё. Но я покорно киваю. В конце концов, выступлю на этом чемпионате и выдохну. Выдохну на время и смогу привести дела в порядок. Я беру кредит у своего организма. А чем это закончится, я не знаю.