Another Auld Lang Syne

Когда Джон вернулся на Бейкер-стрит, было уже очень поздно. Он поднялся наверх и, избавившись от позаимствованной больничной пижамы, отправился в душ, где долго и тщательно отмывал со своей кожи оставшийся на ней запах Темзы. Закрыв глаза, он думал о Шерлоке, насквозь промокшем и неподвижно лежавшем на берегу. После душа, облачившись в тёплую пижаму, Джон лёг в постель и уставился взглядом в потолок. С Шерлоком всё будет в порядке. Перехватив поперёк груди, Джон смог вытащить его из воды на сухой берег даже с учётом того, что на нём было это проклятое пальто, грозившее утянуть их обоих на дно. Затем сжал через мокрую шерсть его плечо, откинул со лба мешавшие пряди и, притянув Шерлока ближе к себе, постарался успокоить своё бешено стучавшее сердце. Шерлок был в сознании, просто дезориентирован. Его кожа приобрела восковую бледность, он лежал недвижимо на холодной земле, словно мертвец, и Джон держал его в своих объятиях, и говорил с ним, и уверял, что всё будет в порядке. Рвано выдыхая, практически касался холодной кожи Шерлока губами, прислушиваясь к глухим ударам его пульса, и задавался вопросом, кого же из них двоих он на самом деле в тот момент успокаивал. А потом подоспели медики. Они взялись за свою работу, и Джон отступил в сторону. Его тоже обследовали, но уже в больнице, после чего отпустили, удовлетворившись температурой его тела. Затем, проведя в ожидании ещё пару часов, он всё же поднялся в палату Шерлока, где остановился в дверях. Просто чтобы... чтобы снова успокоить самого себя. Это ведь был просто ещё один раз, когда Шерлок оказался на волосок от смерти. Ничего больше. – Ты оставил его там, – сказала Мэри. Она вышла из тени у шкафа и, сложив на груди руки, нахмурилась. – Это было несколько грубо. Джон зажмурился. Из его горла вырвался задушенный стон. На щеках образовалась влага, и он зло смахнул её ладонями. – Тебя здесь нет, – сказал он. – Нет, – согласилась Мэри, и в её голосе зазвучала улыбка, но Джон не позволил себе взглянуть на неё, чтобы удостовериться в этом. – Меня действительно здесь нет. Знаешь, это такой прогресс за последнее время – что ты стал осознавать моё отсутствие. – Да, верно, – Джон шумно выдохнул через нос и неохотно открыл глаза. Мэри улыбалась, глядя на него со своего места у изножия его кровати. На ней была серая футболка и синий жакет, в которых он видел её в последний раз. Кудрявые волосы распущены. Джон посмотрел на неё и отвернулся. – Бристоль, – Мэри приподняла брови и наморщилась. – Серьёзно? – Это будет хорошая смена ритма жизни, – упрямо произнёс он. – Так будет лучше для Рози. – Джон, ты умирал со скуки в нашем загородном доме в тихой части Лондона. Ты не можешь в самом деле верить, что... – Я не... – хотел было возразить Джон и замолчал под её недоверчивым взглядом. – Речь не обо мне, – резко обозначил он. – Больше нет. И не может быть. – О, Джон, – глаза Мэри наполнились сочувствием. – Ты продолжаешь делать то, чего, по твоему мнению, хотят от тебя все остальные. Неправда. Шерлок сегодня обернулся на него, стоявшего в дверях, и улыбнулся. Его лицо было бледным и измученным, но эта улыбка осветила его. Джон посмотрел на Шерлока, на эту его улыбку, и у него задрожала рука. Невыносимо. Вид Шерлока на больничной койке словно перевернул что-то в его груди. Жгучая краска стыда залила щёки, что-то холодное и тёмное образовалось в желудке. Шерлок улыбнулся ему. В последний раз, когда он видел Шерлока на больничной койке, тот оказался там по его же вине. – Нет, – Джон покачал головой и, плотно сжав губы, посмотрел на стену. – Я сделал то, что я... И я совершенно не думал, чего хотят другие. Мэри рассмеялась – недоверчиво и немного печально. – Я изменил тебе, – сказал он, злясь и до тошноты ненавидя самого себя. – Тогда я не думал ни о ком, кроме себя, верно? Мм? – Ну если ты так считаешь... – протянула она. Джон сел на постели и с сомнением уставился на Мэри. – Ты так это говоришь, будто хочешь сделать мне больно, – пояснила та. – Пытаешься разозлить меня, чтобы я замолчала. Но, Джон... на самом деле меня здесь нет. Так что единственный, кого ты пытаешься уколоть, – это ты сам. – Ты мертва, – упрекнул её Джон. – Ты была нужна мне, и ты умерла. Так что нет теперь... нет теперь, к чёрту, никакого смысла во всём этом. – Я никогда не была тебе нужна, – покачала головой Мэри. – Ты любил меня, Джон. И я любила тебя. Но я никогда не была тем человеком, который был тебе нужен. – Это неправда, – сказал он, но даже в собственных словах услышал ложь. Ты всё ещё скучаешь по мне? – спросила она его (спросил Джон сам себя) в тот день в больнице Святого Кэдволла, и тут же резко замер: её слова (его мысли) словно окатили его холодной водой. Потому что он не скучал. В течение нескольких минут, вновь попав на сумасшедшую орбиту Шерлока, он позабыл и о Мэри, и о своём гневе, и о горе, и о собственной вине. Совершенно. И от этого стало больно. Господи, как же больно. В тот момент он возненавидел всё. Всё и всех. Хотелось разорвать всё это на части и причинить всем боль. И он получил то, чего хотел, разве нет? – Почему сейчас? – требовательно спросил он. – Прошёл почти год. Почему ты снова здесь? – Хороший вопрос. Ответь на него сам, Джон, – тихо сказала Мэри, и в её голосе прозвучали печальные нотки. Джон сильно зажмурился и потёр глаза основаниями ладоней. Когда он убрал руки, комната была пуста.