Another Auld Lang Syne

Молли приехала первой. Обняв миссис Хадсон, она нерешительно остановилась в дверях кухни, с едва заметной улыбкой переводя взгляд с Джона на Рози, затем на Шерлока и обратно. Джон сделал шаг ей навстречу, их взгляды пересеклись, и она кивнула – казалось, с явным облегчением. Она помнила. Помнила то состояние, в котором он был на прошлое Рождество, когда она заглянула проведать его и в итоге ушла вместе с Рози. Джон налил ей бокал красного вина. Молли приняла его и, пройдя в гостиную, тут же заговорила о чём-то с Шерлоком. Пару мгновений Джон наблюдал за ними: за Шерлоком, сидевшем в своём кресле и глядевшем в огонь, и Молли, опустившейся перед ним на корточки так, чтобы их лица были на одном уровне. Что бы Шерлок ни сказал ей – или не сказал – казалось, это обеспокоило её. Молли поджала губы и сделала глоток вина. В этот момент Рози, почувствовав себя обделённой вниманием, решила предпринять попытку исправить ситуацию. Она поднялась на ножки, сделала несколько неровных шагов и, добравшись до Молли, схватилась за её штанину. – О, привет, – Молли искренне улыбнулась, и нервозность и напряжение постепенно покинули выражение её лица. Она чуть переместилась, чтобы уделить Рози внимание. – Посмотри, какое красивое платье… И всего за долю секунды до того, как это произошло, Джон осознал, что должно было последовать за её словами. Рози с неудержимым энтузиазмом схватила Молли за волосы и резко дёрнула. Та, испуганно вскрикнув и потеряв равновесие, попыталась поймать левой рукой подлокотник кресла, в результате чего всё содержимое бокала, который она держала в правой руке, вылилось прямо на праздничное платье Рози. – О, ради... – Джон замолчал на полуслове и, зажмурившись, зажал пальцами переносицу. Он так и знал, что произойдет нечто подобное, поэтому должен был сделать фотографии прежде, чем Рози бы пролила что-либо, или разорвала, или иным образом уничтожила это чёртово платье. – Простите… – пробормотала Молли, в то время как миссис Хадсон уже спешила на помощь, неся в руках полотенце. Рози, запрокинув голову, пронзительно завизжала, ощущая нараставшее в комнате напряжение. Поэтому даже Шерлок присоединился к происходящему, сгребая её с пола и принимаясь успокаивать, пока Джон всё так же стоял в дверях, раскрыв рот и зажав пальцами переносицу, и чувствуя себя здесь ещё более лишним, чем когда бы то ни было в своей жизни. Он развернулся и, выйдя на лестницу, спустился вниз, оставляя какофонию из криков и воплей позади. Проигнорировав своё пальто, открыл входную дверь и вышел в холодную ночь, выдыхая из лёгких облачко пара. После чего сделал один, два, затем три шага – и остановился, уперев руки в колени и с жалким стоном опустив голову. Он не мог вот так просто взять и уйти. Не в разгар празднования кануна Рождества, которое он помогал организовывать. Не когда его дочь кричала так, будто её убивали, в то время как разлитое вино просачивалось в ковер. На Бейкер-стрит было тихо – тише, чем обычно. Стояла холодная, ясная ночь, и Джон поднял глаза к небу, вглядываясь в звёзды. Красивые, не правда ли? – прозвучал в его голове голос Шерлока. Это правда, подумал Джон. Красивые. Точно так же Джон один вышел и той ночью, в своё первое Рождество после того, как Шерлок… после смерти Шерлока – после того, как он протянул к нему руку, стоя на крыше Бартса, и, попрощавшись, бросился вниз навстречу холодной земле. Тогда Джон понял, что просто не мог больше оставаться на Бейкер-стрит. Не когда вещи Шерлока постепенно убирались по коробкам. Не в той квартире, где сами стены, казалось, пульсировали воспоминаниями о нём, где всё ещё обитал его живой, дышащий призрак, витавший в воздухе стаей пылинок. И Джон съехал. А затем осознал, к своему ужасу, что так и не смог сбежать от этого призрака. Первое Рождество сильно ударило по нему. Трудно было не думать о том последнем, таком ужасном, неловком и одновременно чудесном Рождестве, о первом и единственном, которое он разделил с Шерлоком, о том, которое, казалось, могло бы стать началом вечности. Он тогда вот так же вышел в ночь, поднял взгляд на звёзды и подумал о Шерлоке, тоже глядевшем на них. В то время он желал, чтобы Шерлок просто был где-нибудь, где он мог видеть небо. Отыскав тогда открытый паб, Джон устроился у бара меж горстки понурых, жалко выглядевших мужчин и заказал себе выпить. Ох, сколько же всего Шерлок мог бы прочитать сейчас по ним, – подумал он. Барменша была молоденькой и милой. Кремово-бледная кожа, длинные тёмные волосы. Светлые глаза. Остроумные ответы. Широкая улыбка. Она немного дразнила его – может быть, даже флиртовала, и Джон сделал слабую попытку ответить ей тем же. Господи, она была такой хорошенькой. Было приятно снова видеть кого-то из людей. И в какой-то момент она посмотрела на телевизор над баром, взъерошила волосы и, закатив глаза, протянула: «Скучно», и острая, жгучая боль пронзила его, словно ножом, хотя к тому моменту должна была уже ослабнуть, должна была стать более терпимой – но не стала. Ему вообще не становилось лучше. Джон взглянул на неё, и единственное, о чём он мог думать, было: «О боже, Шерлок». Неловко соскочив со своего барного стула, он снова вышел в ночь. Он шёл домой, запустив руки в карманы, и неотрывно смотрел на дорогу прямо перед собой. Не позволяя себе поднять взгляд на звёзды. Джон раздражённо смахнул слезу, одиноко стекавшую по щеке и ощутимо холодившую кожу. – Джон. Он обернулся. Шерлок стоял в дверях и смотрел на него задумчивым взглядом. Выражение его лица было закрытым, нечитаемым. – Прости, – сказал Джон и, ещё раз проведя тыльной стороной ладони по щекам, откашлялся. – Я сейчас подойду. Шерлок колебался. По его глазам было видно, что внутри него шла борьба, и Джон ненавидел это – ненавидел всё то, что произошло между ними и стало причиной этих колебаний. А затем Шерлок сделал шаг вперёд и вышел из квартиры, позволяя двери захлопнуться позади себя. Он был в одном пиджаке, без пальто, и оттого заметно дрожал. – С Ватсон всё в порядке, – произнёс он тихо. – Молли нашла, во что её переодеть. – Ммм… – протянул Джон, отводя взгляд. Он просто не мог посмотреть сейчас Шерлоку в глаза. – Замечательно. Это… замечательно, – и мысленно добавил, чувствуя себя до ужаса жалким: «Я теряю её. Снова» Шерлок чуть помедлил, снова поёжившись, но коснуться Джона так и не решился. – Ты не... – начал было он. – Всё хорошо, – быстро ответил Джон. – Я в порядке. Шерлок шумно выдохнул. – Совершенно очевидно, что это не так. – Ты только что из больницы, – Джон чуть отклонился, оглядывая внешний вид друга. – Почему ты без пальто? Какое-то пугающе ранимое выражение промелькнуло на лице Шерлока, и Джон вспомнил, что пальто – та тяжёлая, намокшая масса, насквозь пропитанная холодной вонючей речной водой – было стянуто с плеч Шерлока и отправлено в грязные воды Темзы. Растоптанное. Брошенное. Покинутое. – О, – выдохнул Джон. – Верно, – он кивнул и снова отвёл взгляд, вдруг почувствовав, что по совершенно непонятной причине готов вот-вот заплакать. Шерлок неуверенно сжал его плечо. Рука была тёплой и твёрдой, хотя касалась невесомо, – словно робкая птичка, готовая взлететь при малейшей опасности. Джон медленно выдохнул и повернул к нему голову. Шерлок смотрел на звёзды.