***
Без слов Джонс просто протянул напиток, сидящей на шезлонге девушке, а та взглянула на него сверху вниз и приняла, улыбаясь. — Спасибо, это мой любимый, — девушка обхватила губами трубочку, потягивая коктейль, а Джонс даже и не представлял, как было ей приятно. Доведенные до автоматизма действия не могли появится просто так, мышечная память до сих пор при нем, ведь он готовил этот напиток не один раз, бесчисленное количество и все только для одного человека. Жаль, что только один из них помнит об этом. Но все равно, разлитое внутри тепло от мягкой улыбки не дает покоя, и печально, что не может заполнить пустоту и пробелы в памяти. От бессилия Джагхед глушит третий по счету Олд Фешн, в энной попытке пытаясь лихорадочно вспомнить все. Почему это происходит именно с ним? Будь проклят тот день, когда он проходил свет на красный, когда чертова ауди неслась с водителем прямо на него. Будь проклят водитель, который видите-ли спешил к своей рожающей жене в больницу. Так нельзя, да. Но тому мужчине счастье, а Джонсу мученье. За что? — Джагги, поехали домой? — раздалось прямо над ухом. Я же просил не называть меня так, пронеслось в его голове, но он решил промолчать. Язык слишком заплетался, чтобы соединить все слова в единое предложение, тело слишком не слушалось, а в теплых маленьких ладошках слишком хорошо. Голова кивала в такт бомбящей внутренности органы музыки, и под руку с девушкой он ушел, весело прощаясь со всеми. Его кружило, как и тогда. Чувство дежавю усиливалось, когда Джонс ввалился с Элизабет в такси, говоря какую-то чушь и откидываясь на ее колени, сдавлено постанывая. Они кое-как зашли в дом, точнее Бетти дотащила его до кровати и уложила Джага на подушку. Парень сразу укутался в одеяло, пока она заправляла свои волосы назад и смотрела на него. Снимать или не снимать? Ему будет неудобно и неприятно спять в грязной одежде, поэтому надо. Все повторяется, как иронично. Элизабет стянула с него носки, брюки, подолгу пытаясь расстегнуть бляшку ремня, а потом и футболку, аккуратно вытаскивая голову. Сняв все и выдохнув, она укрыла его одеялом. Джонс был совсем таким, как и в подростковые годы, взбалмошным, немного вредным и эгоистичным, но даже таким он ей нравился. Не удержавшись, она прикоснулась к его волосам, проходясь кончиками пальцев по корням, начиная с виска. Как же ей не хватало его. Ее Джагхеда. Губы задрожали от волнения и накатившей обиды, но она была совсем не на него, а на себя. Если бы… — Иди ко мне, — рука, обхватившая внезапно ее руку в его волосах, потянула на себя и сжала в своих объятьях. Делал это Джонс в трезвую или под действием градуса? Ей просто хотелось верить, что он вернулся. Ладошка Джагхеда проскользила под рубашку и прошлась вдоль ее живота, обхватывая талию. Он горячо обнимал и едва касался губами ее виска, пока Элизабет дышала ему в шею, борясь с самой собой. Она беззвучно простонала и прижалась лицом к его плечу, шмыгая носом. Горячие слезы размазывались по коже, судорожное дыхание сплеталось с его тихим сопением. — Солнце… — как давно она не слышала этого. Она прижалась и оплела руками торс парня так сильно, насколько это было возможно. Ей не хотелось отпускать его, а страх, что утром все исчезнет, меркнул, ведь все могло повториться, как в тот раз, когда они были совсем никем друг для друга, в принципе как и сейчас… Шатаясь, парень плюхается на газон во дворе дома. На заднем фоне гремит музыка, а в ухо долбит пиканье вызова, когда на том конце поднимают трубку, Джонс улыбается и пьяно качается из стороны в сторону. — Алло? — совсем сиплое и сонное. — Ты спииишь? — тянет Джонс, уже представляя недовольное лицо на том проводе. Три часа ночи. Нормальные люди спят. — Конечно, нет, — голос язвит. — Пока. — Нет, нет, нет! — парень бьет ногой по траве, и чувствует, что собеседник на том конце завис и сразу продолжает, пока не бросили трубку. — Зубрилка, я так пьян. Забери меня пожалууйстаа! — Еще чего?! — Нет, просто забери, я на заднем дворе. Жду. Парень сбрасывает и ложится, смотря на небо мутным взглядом. Она приедет, он в этом уверен. — И надо же было так нажраться?! — пыхтит девушка, поправляя свои вспотевшие очки. Мало того что парень почти не идет, так его еще и штормит из стороны в сторону. Они идут по безлюдной улице, а парень еще и во всю орет какую-то ересь. В итоге они с горем пополам добираются до остановки, где девушка вызывает такси. — Мой ангел, ты мой ангел! — кричит в машине парень, щипая девушку за щеку, та смущаясь бьет его по рукам и отсаживается. Водитель, мужчина средних лет, смотрит на них через зеркало заднего вида и улыбается, даже помогает довести парня до ее двери, ведь Джонс ни в какую не хотел говорить свой адрес, а телефон он видимо оставил на том газоне, Элизабет стало неловко перед таксистом, отдав нужную сумму, она извинилась, а тот отмахнулся, что бывают случаи и похуже. Заведя парня в свою комнату, Элизабет мысленно поблагодарила Бога за то, что родителей сегодня не было дома и они вернуться из командировки только через два дня. Несказанное везение. Ведь по пути Джонс стукался об каждый угол, а потом и вовсе чуть не сломал стул в ее комнате. Она уложила его на свою кровать, и только потом начала жалеть, можно было положить его в гостиной. — Иди ко мне, — горячо прошептал парень и обнял ее, плюхаясь под вскрик девушки на кровать. Она ошарашенно хлопала в темноте глазами, страшась. Мало ли чего может сделать человек в таком состоянии. Джагхед ничего не предпринимал, он просто лежал, вглядываясь в ее испуганное личико и наслаждался теплом, не заходя за грань. Джонс успокаивающе гладил по ее спине ладошкой, а другой потянулся к очкам, снимая и кладя на прикроватную тумбочку. — Ты такая красивая, — он уложил свой подбородок на ее плече и коснулся своей щекой ее, алеющей от смущения. — Т-ты чего… перестань, — девушка начала шевелится, но парень еще крепче сжал ее. — Мой ангел, — звучало слишком трезво и уверенно, Элизабет даже начала сомневаться в его нетрезвом состоянии, но потом стало все ясно. Парень сразу уснул, но не ослабил хватки. Он прижимал так тепло и комфортно, как маленькие дети обнимают свою любимую плюшевую игрушку, когда спят. Элизабет хотелось расплакаться тогда, потому что она таяла в его объятьях, была готова отдать всю себя ему, потому что впервые влюбилась так глупо и бесповоротно. Ей так хотелось быть любимой, почувствовать, каково это. Удачно попался Джонс, все время теперь оплетающийся рядом, как там, от ненависти до любви один шаг. Ерунда. Никакой ненависти и не было, может только с его стороны. Скорее защитная реакция или просто привлечение внимания таким незаурядным способом. Ночь была тихой, мягкой и такой приятно пахнущей, что утром было слишком больно. Прийти домой и обнаружить пустую скомканную постель разбило все розовые мечты, а в школе наткнуться на проходящего мимо Джонса, который даже не удосужился поднять на тебя взгляд — как ножом по открытой ране. Слишком страшно, переживать все вновь…***
Под утро из-за непреодолимой сухости во рту Джонс еле размыкает веки и пытается протереть их, но не может поднять руку, потому что на ней что-то лежит и вдавливает в мягкую постель. Сначала его ничего не тревожило, одним словом «комфортно». Только потом поток мыслей опрокинулся на него как ведро холодной воды, протерев свободной рукой глаз, он опустил голову и застыл. Элизабет лежит рядом с ним, обнимает, дышит в шею и едва касается суховатыми губами кожи. Первая залезшая мысль в голову немного пугает, он отодвигает одеяло, сам в боксерах, девушка вовсе одета. Ничего не было все в порядке… Нет! Какого черта они лежат вместе?! Джонс лихорадочно пытается вспомнить, что вчера было, но кроме веретена из лиц людей, крепкого напитка и улыбки Элизабет, его мозг совершенно не хочет давать такую экстренно нужную информацию. Пока он мучился от сушняка, пропитого вечера и головной боли, тело рядом зашевелилось. Элизабет не спешила просыпаться. Она лишь издала гортанный звук прямо над ухом парня и закинула на него ногу, обвивая всем телом его. Джонс прикрыл глаза, вжимаясь затылком в подушку. Извращенец. Только от легкого касания сквозь два слоя ткани и тихих мурчаний девушки во сне у него встал. Интересно, а сколько вообще у него не было секса. Черт, он даже этого не помнит. Повернувшись лицом к Элизабет, он застыл. Девушка смотрела на него уже полностью открытыми глазами, и к своему ужасу, он ощущал, что горит. Особенно внизу. Кончики ушей горели, отливали к щекам. Не дав обмолвиться девушке, он выскользнул из одеяла и сбежал в ванную, открывая холодную воду. В зеркале напротив на него смотрел совсем не знакомый на него парень. Лицо опухшее, красное от перевозбуждения, а внизу… — Джаг, ты в порядке? — девушка почти стонет или тянет. Джонс уже не понимает, то ли это мозг подкидывает ему такие сюрпризы, то ли Элизабет решила над ним поиздеваться. — Нормально, — кидает он и набирает в ладоши холодную воду, которая сразу же щиплет щеки и каплями стекает по шее вниз. Джонс стонет, ему не становится легче. Он расслабляется лишь только тогда, когда исчезает давление исходящее от двери, за которой скрывалась заботящаяся за него личность. Холодный душ остудил пыл, но тянущееся чувство осталось. Они сидели за столом, неловко озираясь по сторонам, и не один не пытался начать разговор. Кофе уже давно остыл и застывал неприятной холодной горечью на языке. Джонс поморщился. — Извини, я не подумала… — Элизабет смотрела в узорчатую скатерть и нервно теребила ее край. — Все в порядке, — резво прервал ее Джонс и затупил взгляд на поднявшихся на него глаз. Он неловко откашлялся, и захотел поскорее избавитья от давящей на мозг атмосферы. Резко встав, парень задел бедром угол стола, и кружка с кофе пошатнулась и вылилась прямо на пижамные брюки. — Блять, — выругнулся парень, ставя с грохотом кружку. Элизабет сразу ринулась к шкафчику за салфетками и почти села на колени перед ним, оттирая пятно. Парень зарделся. — Все нормально… я сам… — Джонс скидывал ее запястья, но все было безуспешно. — Сейчас, все ототрется… — Я… — когда рука девушки начала подниматься по бедру выше, у Джонса вырвался недовольный стон. Мысли перепутались. Он просто черт возьми подросток с разыгравшимися гормонами. — Хватит! — столкнув девушку на пол, он не знал, что так разозлится. Не специально. Она нахмурилась от боли в запястье и медленно вставала, поджимая губы. Он просто зашел в спальню, хлопнул дверью и осел на кровати, зарываясь обеими руками в волосы. В коридоре послышался хлопок двери. Иди за ней, исправь все, чертов эгоист, — била набатом одна его сторона, пока другая безмолвно молчала. Они столкнулись в кафешке рядом с университетом. Друзья бурно вели дискуссию, обсуждая, что будут делать после сдачи всех зачетов. — Джонс, мы собираемся покататься на лыжах, вы с нами? — его плечи обогнул какой-то темный паренек. Кто мы? Взгляд пал на грустную девушку. Точно… — Мы согласны, — Элизабет слабо улыбнулась и повернулась к Джонсу. Ей эта идея была по нраву. Они с Джонсом давно хотели провести каникулы не дома перед телеком, по край ней мере так было до аварии, когда он еще был самим собой. Она искала в его омутах, мнимой поддержки, взаимности, но парень оставался холоднее льда, и это ранило сильнее, чем когда-либо. — Если хочешь, езжай, — отозвался Джагхед. Разговоры вмиг прекратились, и несколько пар глаз уставились на него. — Ты чего, Джаг? — парень, сидевший рядом, убрал руку и уже без улыбки смотрел. — А что? — Если не хочешь, не поедем, — Элизабет решает перевести разговор в другое русло и неуверенно улыбается, унимая дрожь в пальцах. — Джагхед недавно в аварию попал, поэтом… — она перевела на него свой взгляд. — Со мной все в порядке, — грубо отозвался Джонс. Больше всего ему не нравилось, когда за него отчитывались, делали выводы, и выворачивали свое мнение под его. Шумно выдохнув, девушка взяла сумку и ринулась на выход, толкая стеклянную дверь. Она прижала руку к подрагивающим губам, пока глаза ее щурились от слез. В помещении повисла тишина. Даже за соседними столиками люди перестали разговаривать и устремили все свое внимание на развернувшуюся драму. — Да что с тобой?! — не выдерживает парень, сидящий прямо перед ним. Хотел бы я сам знать. — Что я такого сказал? Я просто выразил свое мнение. Мне не так сильно прилетело по голове. — А на вид, будто прилетело, — поддерживает того парня рядом сидящий. — Ты никогда не разговаривал так с Бэтт. Не выдержав испытующих взглядов, Джонс схватил смартфон Элизабет, которая в спешке оставила его на столе, и выбежал из кафешки. Джагхед ловит себя на мысли, что ему так и не удалось выработать привычку держать язык за зубами. Какой же он дурак. Ноги сами ведут его в сторону дома, Элизабет не могла пойти куда-нибудь еще. Или может быть могла? Запутался. Сердце истерично клокочет в груди. Страх. Чувствовал ли он его вообще? Глаза расширились, а дыхание сперло, когда девушка, не видя дороги, потирая припухшие от слез глаза, шла к пешеходному переходу. Горел зеленый. Три секунды. Три. Два. Один. Красный. Мокрые ресницы с небольшими капельками быстро моргают, пока Джонс, не помня себя, прижимает за талию ее к себе, держа одну ладонь на затылке. Воздух сперло. Машины летят, режут воздух, а в груди словно бездонная дыра. — Ты почему по сторонам не смотришь?! — он кричит. Не узнает свой голос, полный надрывной боли и отчаяния. — Сколько раз говорил быть внимательней?! — он трясет ее за плечи, пытается сдержать себя в руках, но смотрит в ее глаза, красный носик и на приоткрытые губы, которые судорожно ловят воздух. Внутри все скручивает, и ему самому хочется разрыдаться во весь голос. Плевать, что мужчина. Терпеть, не помнить, ничего не понимать и переживать все заново тяжело. На секунду. Всего секунду. Ей показалось, что это он. Вернулся. — Можно? — спрашивает она, а Джонс не понимает. Купер не ждет его одобрения и просто врывается в него своими объятьями, по которым очень сильно соскучилась. — Я скучаю, как же я по тебе скучаю… Тот Джагхед тоже. Они возвращаются домой немного зажатые, неловкие, сидят перед телевизором и глушат разговоры экранных героев своими мыслями. Все же надо поговорить. Джонс делает первый шаг. Извиняется. Они соглашаются на совместную жизнь без давления друг на друга и навязываний вплоть до того, как не вернется память. И так несколько дней. Они ходят в универ, иногда Элизабет в цветочный, а Джонс сидит дома. Завтракают, обедают, ужинают вместе. А на второй неделе и спят. Джагхед ссылается на то, что диван слишком жесткий, а кровать большая и шансов столкнуться не будет. Ах, если бы… Частями память возвращается: какие-то моменты из их с Элизабет жизни. Мягкие поцелуи, теплые нашептывания, рука в руке. Каждое утро Джонс ловит себя на мысли, что ему приятно просыпаться, когда теплая рука или нога оплетает его талию, девичье тело прижимается все теснее, а он перехватывает инициативу и сонно (специально) сгребает в охапку объятий и нежится от тепла и приятного запаха. Аромат просто непередаваемый. Кажется Элизабет собрала в себя все, что успокаивает и заставляет чувствовать себя комфортно. Ему нравится. Но утром они неловко отводят взгляды, тушуются, кидают что—то неразборчивое и пулей вылетают из спальни кто на кухню, а кто в ванную. И так день за днем. — Как у вас дела? — меж делом спрашивает Арчи, разглядывая снимки рентгена какого-то пациента. — Нормально. Арчи отвлекается и поднимает на него свой испытующий взгляд. Не верит. — Правда. У нас все хорошо. — Ладно, верю на слово. Тишину режет громкий звонок телефона. Джонс опускает руку в карман джинс и подносит смартфон к лицу. «Солнце». Уже предельно понятно, кто это. Он заметил этот контакт еще неделю тому назад, но менять не стал. Обычно люди пишут на номера своих партнеров что-то вроде «Любимая (ый), малыш (ка)». А у него просто «Солнце» и смайлик солнышка, никакого сердечка или чего-то еще. — Да, — Джагхед сам не понимает, но голос становится мягче, от чего Арчи прискает в кулак, а тот кидает молнию взглядом в друга. — Джаг, ты же сейчас у Арчи? — парень давит свое «Да» и кивает головой. -Тогда, как будешь возвращаться, сходишь в супермаркет, мне просто еще надо в цветочный зайти. — Без проблем. — Тогда… пока. Увидимся дома. — Ага, — парень блокирует телефон и смотрит на Арчи. — Ни слова. — Если на чистоту то, что у вас? — Вроде все как «раньше», нет? — А ты сам как чувствуешь, вспоминаешь что-нибудь? Джагхед заторможено кивает. Что он вспомнил за эту неделю? Бессмысленные разговоры про покупку дивана и прочей утвари, объятья и поцелуи, которые уже не казались такими неприятными и… все. Не густо. — С Бетти? — Что с ней? -не понимает Джагхед. — Что к ней чувствуешь? — Я… не знаю… — с ней комфортно, удобно, приятно спать, и к его стыду, жаться по ночам и трогать, когда девушка спит и ничего не чувствует. Больше ничего. Арчи тяжело вздыхает, понимая всю сложившуюся ситуацию. Надо просто еще немного подождать. Парень верит. Джагхед не спеша открывает створки холодильника и раскладывает купленные совсем недавно в ближайшем супермаркете продукты. Пока руки машинально брали пакеты с едой и ставили в холодильник, Джонс вдруг метнул свой взгляд в гостиную. Странно. Он неосознанно оглядывал комнату, пока не застыл на небольшой тумбочке возле дивана. Будто чего-то не хватало. Через несколько минут вернулась Элизабет, парень в это время успел разложить еду и уже сидел в гостиной, смотрел телевизор. — Бетти, — позвал ее парень. Девушка снимала свой тренчкот, а потом подняла голову на зов. — У нас здесь ничего раньше не стояло? — парень постучал по поверхности тумбы и выжидающе посмотрел на Купер. У девушки будто дар речи пропал, она сняла шарф повесила вместе с пальто и двинулась к лестнице. — Да… Там раньше ваза стояла, три недели назад я ее нечаянно разбила, — быстро протараторила девушка и улыбнулась уголком губ. — Понятно, — Джагхед вернулся к телевизору, а Бетти пошла наверх. Девушка закрылась в спальне и опустилась на пол, облокачиваясь об дверь спиной. Сердце глухо стучало в пустоте, отдавалось эхом. Он вспомнит, обязательно вспомнит. Вечером они решили посмотреть фильм. Сюжет не очень интересный, но Джонс был заинтересован, чем все закончится, а Элизабет только искала минуты, чтобы побыть рядом. Экран резко погас, погружая комнату в тишину и темноту. — Ну эй! — раздраженный Джагхед поднялся, чтобы посмотреть, что стало с телевизором, как за окном сверкнула молния. Элизабет несколько раз пощелкала выключателем на торшере. Нет света. — Отлично, — Джонс упал рядом с Элизабет, но не рассчитав из-за темноты, сел слишком близко, и их руки коснулись. Джагхед неловко отодвинулся. Молчание слишком затянулось. Джонс же считал своим долгом прервать ее, легко касаясь до запястья девушки. В темноте он не мог разглядеть ее лица, но четко видел, как брови нахмурились, а губы поджались. Что-то невесомое и давящее на грудь подталкивало найти в темноте ее губы и неосознанно прижаться. Теплые. Приятные. Джонс чувствовал. Как девушка вжалась головой в плечи и все тело сковало. Это не устраивало его, а потом, к его удивлению, она оттолкнула его, тяжело дыша. — Что ты делаешь? — дрожащий голос хрипит в тишине, а Джонс упрямо ищет ответа. Хотел бы он и сам знать. — Зачем? — звучит печально и надрывно. Разве ей не понравилось? Она не хочет этого? — Я просто… мне захотелось, — Джагхед сжимает набивку дивана и жует губу. Самому бы понять смысл этого «захотелось». Он безумно ищет себе оправдания, но на языке вертится лишь это слово. — Ты не можешь так делать только потому, что тебе захотелось, — холодно говорит девушка. И это неприятно бьет, больнее пощечины или кулака в нос. Воздух спирает, а когда Бетти безапеляционно встает и тяжелыми шагами мчится в спальню, сердце ухает куда-то вниз и медленно бьется в пустоте. Джонс не выдерживает. Идет за ней по пятам, а она слышит его шаги и идет быстрее, запираясь в комнате. Он останавливается напротив двери и заносит руку, не решаясь постучать. Кто теперь они друг другу? Рука разжимается, а ноги делают шаг назад. Как в восемнадцать лет он сбегает. Трус. Пока по ту сторону зарывшись в одеяло, лежит Купер и тихо прижимает его подушку груди, сжимая до треска ткани. Как же невыносимо… Как бы не хотелось, но утро наступило. Им приходится волей не волею столкнуться на кухне. — Давай поговорим, — скорее просит, чем спрашивает. Джагхед сел напротив девушки, которая скурпулезно мешала чайной ложкой чай и ела сендвич, не поднимая взгляда. — Бетти. Впервые Джагхед был таким. Это даже навевало воспоминание о старых счастливых деньках, но розовые очки давно разбились, а парень, что стоит сейчас перед ней, всего лишь играет. Жалкая постановка. Джонс не понимает мотивов своих действий, но почему-то ему хочется все вспомнить, вести себя с ней учтиво и стараться не грубить, а иногда его прорывает, забывает, что прошло уже три года и вся сторона эгоистичного и своенравного восемнадцатилетнего подростка вырывается наружу, а последствия вам уже давно известны. — Ммм, давай потом, мне надо в цветочный, — на этот раз ее черед сбегать. Элизабет давит улыбку, оставляет завтрак, к которому даже не притронулась и срывает со спинки стула свой тренчкот, только поскорее бы уйти и сбросить скопившееся за ночь напряжение. Она медлит. Джагхед кивает и садится за стол, ловя на себе заинтересованный взгляд. — Ммм? — спрашивает он. Элизабет сжимает ладошку у бедра и прячет, так хочется потянуться к его волосам, потрепать за макушку и поцеловать в щеку, как раньше. Но обстоятельства не позволяют. — Ничего, увидимся в универе. Джагхед машет рукой и достает свой смартфон, пока девушка тихо покидает дом. Джонс долго думает. Он обязательно станет лучше, вспомнит все. Солнце бьет своими горячими лучами, разливаясь по всему небу. Сегодня очень душно. Бетти и Джаг сидят в кафешке после окончания пар в кругу однокурсников и лениво слушают не блещущий изысками смешной рассказ из своей жизни друга. Как только приносят заказ, Купер хватает горячими пальчиками холодный напиток и припадает губами к розовой трубочке холодного коктейля, на что у Джонса дергается уголок губ. Элизабет же упрямо делает вид, что ничего не замечает. Они возвращаются домой ближе к вечеру. Неловкость испарилась, а долгий разговор был отложен в далекий ящик. Может быть, это и к лучшему? Сидя за просмотром очередного фильма, Джагхед незаметно пододвигается к ней и заводит руку за ее спину, укладывая на диван. Возможно такие действия подкинут ему порцию новых воспоминаний в виде снов, которых он уже не видел несколько дней. Заметив это, девушка сделала телевизор тише и положила пульт на кофейный столик, чем вызвала недоуменный взгляд у Джонса. — Не надо, — одними губами прошептала она. — Что? — Не надо жалеть меня, я не хочу так, — девушка хмурится и поднимает свой тяжелый взгляд на него. — Разве ты не хочешь, чтобы все было как раньше? — искренне удивляется Джагхед. — Да…, но не таким способом. — А каким?! — взрывается он. Терпимость полетела к чертям. — Ты заставляешь себя быть милым со мной, заставляешь. — Тебе это не нравится? На твоем месте я бы пользовался моментом. — Джонс резко замолк, только спустя несколько секунд до него начал доходить смысл сказанных им слов. «Пользовался моментом». В ее голове это прозвучало, как пользуйся мной, пока можешь, может из этого что-то и выйдет. Пользуйся моей жалостью, потому что я не знаю сколько смогу это терпеть. С ощутимом хрустом внутри что-то надламывалось, царапало и рассыпалось на части. Когда только стало все налаживаться именно сейчас надо было все испортить! Джагхед жмурится, потирает висок и наблюдает, как Купер вновь запирается в своей комнате. Нет. Это не может так больше продолжаться. Джонс перепрыгивает через диван и на пол пути к спальне перехватывает ее. Стеклянные глаза и подрагивающие губы рождают внутри него губительное, но способное к заглушению чувство. — Что?! Что ты хочешь сделать… сказать… — голос ее был надрывным, а Джагхед словно превратился в рыбу в воде, которая не способна и двух звуков связать. — Ничего, так и знала, — она грубо выхватила свою руку и хлопнула дверью. Сразу за ней послышался тихое мычание и всхлипы, заглушаемые подушкой. Джонс прислоняется к стене рядом. Он не любит ее. Тогда почему по середине груди так больно? Он не любит ее. Тогда почему от ее улыбки становится ненормально хорошо? Он не любит ее. Тогда почему он стоит здесь и борется с самим с собой, чтобы не выломать эту дверь и прижать к себе слабое тельце да посильнее? Ночь была выматывающей для обоих, но утро собиралось добить Джонса окончательно. Направляясь на кухню, он услышал тихий голос Элизабет, которая оставила дверь на первом этаже в ванну открытой. — … нет, Рони, ты не понимаешь. Сначала он вел себя как раньше, как в школе, а теперь он будто прежний. Будто мой Джагги вернулся и я… Я хочу в это верить, но он только и делает, что жалеет меня, угождает моим прихотям, а я не хочу так! — на мгновение Элизабет замолкает, закусывает до боли губу и смотрит на вверх, задерживая дыхание, борясь с собственными противоречивыми эмоциями. — Я плохой человек, Рони! Это не так… В груди жжет так сильно, что Джагхед сжимает до побеления костяшек ручку и удерживает себя, чтобы не зайти. — Я…я, — Купер запинается и всхлипывает, подбирая слова. — Я просто даже не знаю, хочу, чтобы к нему вернулась память или нет… На этом Джагхед притих, он почти ухом касался двери, чтобы расслышать, что имела в виду девушка. Колющее почти до пульсациях в висках чувство было предельным как никогда. — Все эти три года я слишком любила, чтобы отпустить, а в последний месяц наши отношения были на грани. Были на грани… — Я навязывала ему свои чувства, а он… молчал, наверно потому, что не хотел… обидеть? — последнее слово неровным звуком слетело с губ. И Джагхед отчетливо понимал, что к чему. Бетти замолкла, видимо, выслушивала подругу. — Пусть будет и так, — начала дрожащим голосом Купер. — Но в тот день… мы сильно поругались, а на следующее утро он позвонил и хотел встретиться. Возможно уже тогда был наш конец. Он спешил, говорил, что это важное… И, наверно, если бы не эта авария, я бы… Джонс не мог больше слушать подобного, он оттолкнулся от стены и засеменил на кухню. Позвонил, хотел встретиться, чтобы… бросить? Расстаться? Неужели, какая-то ссора так вывела его, что он решил смыть в унитаз три года отношений? Тогда к чему все эти слова о любви, значимые подарки, внимание? Ничто. Все замерло, когда на кухню вышла Элизабет. Умывшаяся, идеально положившая макияж, чтобы замазать красные следы от слез и не менее красные глаза, что удалось ей не очень. Девушка не сразу замечает Джонса, но как только это происходит, их взгляды сталкиваются и Джагхед чувствует, как все тело пронзает током, а в голове стоит надрывный голос девушки и звук чего-то разбитого: «— Ты знаешь, Джагги, я любила тебя все эти три года, и если кто и сможет все закончить, то только ты!» «Только ты.» — Ты… — Элизабет говорит с придыханием и широко раскрывает глаза, когда парень делает молниеносные шаги по направлению к ней и заволакивает в свои объятья, нежно поглаживая по спине. — Что ты… — Прости. Прости меня, — шепчет Джонс и тяжело дышит ей в висок. И когда он стал таким чувствительным? Это было выше ее сил. В мгновение девушка расклеилась, держать все в себе и притворяться, что все в порядке — очень сложно. Она шмыгала носом в его шею, смачивая слезами и с силой сжимая пальчиками ткань футболки. Джонс понимал, что если сейчас посмотрит в ее глаза, то полностью пропадет. И он смотрит, исчезает, разрушаясь и заново собираясь ради нее, потому что, если тот Джонс и хотел уйти, значит он — полный дурак.***
— Джагхед! — черноволосая подзывает к себе парня, а тот уже предчувствуя давление на мозг, сразу закатывает глаза. — Рони, что ты? Не надо, — треплет за руку девушку Элизабет. — Джаг, все в порядке иди, извини. — Все хорошо? — Джонс садится почти напротив девушки и кладет ладонь на оголенное плечо, заглядывая в глаза. Они сидят на берегу озера. На фоне веселятся студенты, брызгаются водой, напитками. Элизабет смущенно опускает голову и чуть кивает. — Да. — Я принесу тебе попить, — парень почти невесомо хлопает ее по плечу и спешит к Арчи, который крутил стаканчиком у бара. — Оу, — Вероника с открытым ртом следила за милой парочкой. — Можно ли это подразумевать, как «у нас все как раньше, и Джонсу магическим образом вернулась память?» — смеется Ви. — Да ну тебя. — Ну так вернулась? — Нет. Я не спрашивала, но мне кажется, что нет. — А знаешь, мне кажется, что он смотрит на тебя как раньше? — Как? — Нуу… смотри, — девушка кивнула на Джагхеда, который пока ждал напиток, не сводил с Купер взгляда, а потом, заметив, нахально улыбнулся уголком губ, вводя в краску. — Хотя… — Ой, все, перестань, — отмахнулась Бетт. — Просто ты была такая расстроенная сегодня утром, — тянет Ви. — Мхм… — Что за тип? — пальцы непроизвольно сжимают стакан со свежевыжатым холодным яблочным соком. К Элизабет подошел какой-то полуголый парень и закрыл своей спиной весь обзор на девушку, заставляя напрячься. В груди распалялось темное жгучее и непростительно собственическое чувство. — Кто-то ревнует? — хмыкает Арчи, а Джонс и не слышит, напрягается лишь сильнее, когда этот «придурок». Именно придурок. Тащит за руку девушку, она сначала отнекивается, как он понимает по губам, машет рукой, но потом ситуация принимает серьезные обороты. Он затаскивает ее к себе на плечо и под скрытые за шумом развлекающихся людей криков тащит к воде. — Джагхед! Элизабет же… — Арчи замечает и дергается в сторону друга, который срывается с места и бежит, что есть сил к ним. «не умеет плавать» — Эй, зубрилка! Пошли искупаемся! — тянет Джонс, ехидно посматривая в сторону девушки и снимая с себя футболку, которая падает на пенек. — Н-нет, я лучше домой пойду, — девушка судорожно поправляет очки и хочет побыстрее ретироваться, чтобы вновь не попасть в неприятности. Не для этого Джонс вытащил ее после уроков, чтобы наблюдать, как она уходит. Он быстро настигает ее, подхватывает на плечо и смотрит в сторону озера. — Джагхед! Пожалуйста! Не надо! Я… — Девушка оказывается в воде, пока Джонс наблюдает за ней, она барахтается, словно пытается ухватиться. Он думает, что она шутит, пытаетсся его напугать, а потом девушка просто идет ко дну. — Черт! Джонс матерится на парня, который шокировано наблюдает за тем, как кричит в воде девушка, и прыгает в воду, притягивая к себе. Он заметил, пришел и спас. Дрожащее от страха и холода тело прижимается к нему, пока сбитое дыхание опаляет шею. Джагхед усаживает Купер на пенек и все спрашивает, как она, взволнованно бегая взглядом по немного набухшим от внезапно накативших слез глазам. Джагхед сжимает зубы до скрежета и поднимается к парню, который кинул девушку в воду. Валит его на песок и ударяет пару раз. — Джагхед! Джагхед, стой! — Арчи держит его за руки сзади, пытаясь усмирить друга. — Быстрее уходи, — говорит парню. — Еще раз подойдешь к ней, я тебя, блять, утоплю, сука! — Джонс вырывается и сквозь сжатые зубы тяжело дышит, но потом резко остывает, стоит только посмотреть на Бетти, всю испуганную и в страхе сжавшуюся. Он берет полотенце из их общей сумки и подходит к девушке, которая поднимает на него голову. Накрывает, совсем как ребенка кутает в махровое полотенце и вытирает волосы, всматриваясь в изумрудные глаза. — Поехали домой. Дом встречает их привычной тишиной, только Купер заходит в гостиную и жмется на месте, удерживая на плечах мокрое полотенце. Джонс долго думает, взвешивает все «за» и «против». «К черту…» Он подрывается с места, чем сильно пугает неожидавшую такого напора девушку. Полотенце спадает с хрупких плеч, пока ловкие руки укладываются на затылок и подрагивающую талию. — Что ты… Юркий язык затыкает ее, глаза закрываются. Губы мягкие, теплые и влажные от слюны. Элизабет безвольно пытается его оттолкнуть, но после того, как парень парень начинает посасывать ее губы, полностью млеет и тает в его руках, как мороженное под лучами знойного солнца. — Джагхед, не надо, — шепчет она, когда сама же льнет к нему. — Если ты думаешь, что я делаю только потому что считаю это должным, то ты сильно ошибаешься. Это вовсе не так.