Nothing Without You

Урок Зейн провел в смешанных чувствах. Ему всегда нравились занятия по литературе, он любил анализ прочитанного и то, в какой манере преподаватель вел урок. Правда, Малик уже давно обгонял школьную программу, потому что часто читал перед сном и во время длительных прогулок по парку, поэтому уроки не давали ему ничего нового в плане знаний. По этой причине Зейн спустя некоторое время заскучал и принялся исподтишка разглядывать Лиама, который сидел практически напротив него. Альфа был удивительно собран и расслаблен одновременно. Он сидел, откинувшись на низком для своего роста стуле, и вел конспект одной рукой, тогда как вторая свободно лежала на столе, не касаясь тетради. Тем не менее Лиам смотрел прямо на преподавателя и периодически даже вполне осмысленно кивал, соглашаясь про себя с его мыслями. Его поза так понравилась Зейну, что он решил зарисовать его. Рисовать прямо в тетради, посреди конспекта, было бы глупо, но и вырывать лист в клетку из середины Зейн не стал. Даже для простых набросков лучше было использовать однотонную бумагу. Зейн вспомнил, что зачем-то накануне сунул в рюкзак кусок крафтовой бумаги, в которую сестра завернула книгу — подарок на новый учебный год — и решил потихоньку достать её. Если рисовать сразу ручкой, быстрыми линиями, получится очень даже ничего. По счастью, Зейн всегда носил с собой капиллярные ручки или ручки-роллеры для таких целей. – Малик! – воскликнул мистер Левис, стоило Зейну сунуть нос в рюкзак. – У тебя в рюкзаке что-то более интересное, чем тема урока? Зейн чуть не ответил: «Что угодно интереснее, чем книга, которую я прочитал трижды», но разумно прикусил язык, потому что в классе все смотрели исключительно на него. Малик осторожно повесил рюкзак обратно на крючок под пристальным взглядом учителя и слишком шумно застегнул молнию. – Нет, сэр, – осторожно ответил Зейн и придвинул к себе тетрадь. – Что тебе там понадобилось? – спросил мистер Левис, скрестив руки на груди. «Он в ярости», – понял Зейн. Обычно мистер Левис был к нему снисходителен. Он видел в Зейне способного ученика, который, в отличие от многих, читал произведения целиком, а не по хрестоматии, и к тому же регулярно выполнял домашнее задание, поэтому обычно многое спускал ему с рук. Но, конечно, Левис не ожидал, что его любимый ученик начнет отлынивать в первый же день, прямо у него на глазах. – Крафтовая бумага, – опустив глаза, проговорил Зейн. – Зачем? – уточнил Левис. Зейн глубоко вздохнул. – Для... конспекта, – выдавил он из себя. Послышались короткие смешки, которые, впрочем, тут же были прерваны Левисом — он постучал маркером об стол и снова скрестил руки на груди. – Неужели? – спросил он, явно ожидая ответа. Зейн не знал, что сказать, но на всякий случай уставился в тетрадь. По счастью, кое-что там все-таки было написано, и Малик смотрел не на чистый лист. – Останешься после уроков. «В первый же день», – чуть ли не простонал про себя Зейн и невольно покосился на Лиама. Альфа улыбнулся ему и незаметно помахал рукой, чтобы не привлечь внимание мистера Левиса. И зачем он сказал про бумагу? Надо было соврать, что искал ингалятор, и картинно покашлять, хватаясь за стол. После такого приятели-альфы даже одобрили бы его выходку. Если ты альфа, то любая шалость становится смешной и остроумной. Если омега... привлекаешь внимание. Одноклассники приняли бы это, и Зейн не навлек бы на себя гнев учителя. Но, как обычно, хорошая мысль пришла в голову уже после того, как он крупно облажался. У Зейна всегда было так. Ему не нравилось обманывать, это претило всему его существу, и каким-то образом правда сама выходила наружу. Из-за того, что он большую часть времени скрывал свою истинную сущность, честность в других вопросах выплывала сама собой. Он всегда признавался матери, что ходил на прогулку вместо того, чтобы делать домашнее задание. Сознавался, если пропускал занятия или уходил с последнего урока. И вообще старался вести себя подобающе, чтобы родителям не было за него стыдно. Вынужденная ложь угнетала его, и в свободное время Зейн часто думал о том, как все могло бы быть, если бы ему не пришлось так много обманывать окружающих. Честная жизнь виделась ему очень счастливой. После урока Зейн поспешил покинуть классную комнату как можно скорее, чтобы не попадаться на глаза учителю, который все еще держал на него обиду. Вообще-то у него с мистером Левисом были достаточно хорошие отношения, но, если он сердился, лучше было держать дистанцию до его полного охлаждения. Левис тоже был омегой, поэтому славился некоторой... импульсивностью. Зейн его прекрасно понимал — когда ты омега, альфы только и ждут, что у тебя вот-вот случится течка или ты, заламывая руки, будешь слезно просить помочь даже в самых мало-мальских проблемах, потому что не можешь справиться сам. Заесть возникшую проблему Зейн решил кокосовым батончиком из автомата. Он сжег слишком много нервных клеток, и теперь ему необходимо было как-то восполнить потраченные силы. Нужно было еще купить кока-колу в кафетерии, но Зейну не хотелось опаздывать — вторая перемена слишком короткая. – На сладкое потянуло? – весело протянул Гримшоу, встретив его у кабинета биологии. Широкий рюкзак с многочисленными брелоками висел на одном плече. – А как же сладкие омеги? – Гримми, дай мне хоть раз поесть спокойно, – со вздохом ответил Зейн, без удовольствия прожевывая батончик. – Меня ждешь? – удивленно спросил он. Ник многозначительно кивнул. – Пойдем уже. Гримшоу фыркнул и, перекинув свой позвякивающий рюкзак через второе плечо, вошел в кабинет первым. Зейну всегда было интересно, что за барахло он таскает с собой, потому что рюкзак у Ника всегда раздувался, словно туристический. «Альфа мечты», – хмыкнул Зейн про себя, закатывая глаза. Вообще-то у них с Ником были достаточно ровные отношения. В каком-то смысле он был Зейну даже симпатичен как человек, потому что вел себя вполне прилично и особенно никого не задирал. Но его постоянные шуточки часто выводили Зейна из себя. Во многом, потому что они касались омег, и Малику не нравилось слышать такое о себе. Кому приятно узнать, что тебя рассматривают лишь как средство для удовлетворения потребностей или предмет торга? Впрочем, даже если бы Зейн действительно был альфой, ему вовсе не хотелось бы прослыть самцом, который лишь заваливает омег в постель и ничего больше из себя не представляет. Такие альфы ему даже не нравились никогда. – ...Мы с Луи вместе путешествуем обычно, – услышал он знакомый голос и тут же уставился в самый конец класса, где стояли Луи и Лиам. У него словно сработал пусковой механизм. Бархатный голос Лиама, волнующий запах Лиама, его присутствие заставляли Зейна реагировать моментально. Он мгновенно поворачивал голову и не мог отвести взгляд от рослой фигуры потрясающего альфы, хотя Малик узнал его только сегодня утром и вряд ли мог так быстро привыкнуть. Черная майка идеально смотрелась на его сильном туловище, не скрывая, а лишь подчеркивая спортивное телосложение альфы. Длинные ноги выглядели крепкими, но подвижными, от чего казалось, что Лиам может в любой момент сорваться с места и пробежать кросс до Дублина. Но руки, эти сильные руки, были привлекательнее всего. Зейн чувствовал, что такими руками можно довести до финиша любого омегу, даже самого фригидного. Рядом с новенькими собрались почти все альфы класса и пара девочек-омег, из подружек особо маститых альф. Это была традиция. Узнавать все о тех, кто отныне учился вместе с ними. Зейн обычно в этом не участвовал, не особенно желая сближаться с незнакомцами, которые по большей части оказывались неприятными личностями, но на этот раз сильно пожалел, что задержался у дурацкого автомата. Он упустил отличную возможность узнать еще что-то о Лиаме. – Так вы пара? – заметно скривился Джастин, явно пытаясь вывести разговор на ту тему, которую они обсуждали до того, как вошли Зейн и Николас. Негласно его признавали лидером класса, точнее, одним из них. У него была милая подружка-омега, которая обычно проводила время в компании других девочек, обсуждая музыку и косметику. Её мягкие волосы приятно обрамляли лицо, и Зейн по-доброму завидовал её раскованности и свободе. Если бы он родился омегой-девочкой, все было бы проще. Никто и никогда не посмеялся бы над ним за особенность его организма. А уж будь он альфой... проблем бы не было вообще. – О, нет, – ответил Лиам, усмехнувшись. – Это было бы ужасно. Зейн, внезапно для себя, еле слышно выдохнул и с опаской уставился на Гримшоу, который все еще стоял рядом, сжимая рюкзак за лямку. Ник тоже с интересом смотрел на новеньких и совсем не обращал внимания на терзания своего приятеля. По всей видимости, он пытался запомнить как можно больше информации, чтобы потом поместить её в школьную газету. Таковы были будни главного редактора. «Как же хорошо», – моментально пронеслось у Зейна в голове. Лиам свободен, у него совсем никого нет! Но он очень вежлив и мил, прекрасно воспитан, раз уж так хорошо обращается с Луи, хотя тот даже не его омега. Лиам оказался еще лучше, чем Зейн подумал о нем в первый раз. Еще более удивительный, чем могло показаться. И запах... от него по-прежнему дрожали колени. – Мы давно дружим, – кивнул Луи, переглянувшись с Лиамом, который, кажется, готов был откровенно расхохотаться в ответ на вопрос Джастина. Ему тоже становилось не по себе от одной мысли, что он мог бы встречаться со старым другом. Лиам всегда виделся Луи братом-альфой, который оберегал его и защищал, но никогда Томлинсон не думал о нем как о своей второй половинке. Да и Лиам больше привык, что у него есть милый братишка-омега, который делится с ним своими мыслями и переживаниями, а также периодически ввязывает в небольшие передряги, когда становится скучно. – Тебе рядом с альфами разговаривать не положено, – надменно бросил Джастин, мельком взглянув на Луи. У Томлинсона вытянулось лицо и округлились глаза. Было видно, что с ним впервые разговаривают в таком тоне, и от этого становилось вдвойне жалко. Зейн был не готов видеть, как ломают этого парня. Он почувствовал, как холодеют руки и сбивается дыхание, будто Джастин сказал это прямо ему. У Зейна всегда так было, когда начинали травить омег. Жгучий стыд, ведь Малик должен был быть с ними или даже на их месте, но он прятался, скрывал себя и не получал ту долю презрения, которую заслуживал. Джастин посмотрел на Луи с заметным отвращением и поджал губы, будто не хотел даже разговаривать с ним. – Это почему? – с холодком в голосе спросил Лиам. Приветливая улыбка, ранее озаряющая его лицо, мгновенно исчезла, и теперь он смотрел на Джастина так, словно он оскорбил его, а не омегу, который ссутулился рядом с ним и стыдливо покраснел. – Потому что он — омега, – презрительно фыркнул Майкл, деловито поправляя окрашенные волосы. Клифф даже не был частью элиты, но ему очень сильно хотелось выслужиться перед другими альфами, поэтому он всегда бросался выполнять грязную работу. Зейна такие альфы раздражали даже больше, чем надменные подонки из лидеров класса. Началось. Одноклассники даже в первый учебный день не могли вести себя, как приличные люди. Пальцы Зейна начали опасно дрожать. – И что? – спросил Лиам. Он говорил так медленно, словно два этих простых слова весили, как огромные валуны. – И то, – передразнил Джастин. – Омега-парень — это же плевок в лицо любому уважающему себя мужчине. Томлинсон покраснел еще сильнее и опустил повлажневшие глаза. От обиды его голос высох. Он не мог произнести ни слова, лишь робко посмотрел на Лиама, который пылал от злости. Зейн машинально попятился назад и наткнулся спиной на парту. Теперь в классе все молчали, прислушиваясь к нарастающему конфликту. И три парня-омеги тихонько сидели, опустив головы, но краска залила щеки буквально каждому из них. Зейн знал, о чем они думают. Не привлекать внимание. Только не привлекать внимание. – С чего бы? – уточнил Лиам. Если бы Лиам с таким льдом в голосе обратился к Зейну, у омеги моментально остановилось бы сердце. И все-таки, как этот альфа был красив, даже когда злился! Желваки раздраженно заиграли на его лице, густые брови почти сомкнулись над переносицей и полные губы, цвета раннего утра, сжались в тонкую гневную линию. – Потому что не должен мужчина вынашивать детей! – рявкнул Джастин. Его гнев, напротив, выглядел отвратительно. Зейн видел в нем лишь слепую агрессию и глупость, ни капли разумности или логики. Злость ослепляла Джастина, и его глаза пылали без всякой красоты. Даже запах, и без того тяжелый, становился удушливым, отчего хотелось открыть окно. – Это тебе, что ли, решать? – холодно спросил Лиам и сделал шаг ему навстречу. – Как будто они выбирали, кем им рождаться. Дрожащие пальцы Зейна содрогнулись от прилива тепла. Сколько раз он говорил это себе, глядя в зеркало, пытаясь оправдаться. И все это было безуспешно. Зейн чувствовал себя мелким уродцем, никчемным существом, которому лучше было не появляться на свет. Но на языке Лиама это звучало правильно. И честно. Будто альфа верил в то, что говорил. – Пусть на глаза не показываются в таком случае и знают свое место, – отрезал Джастин, бросив на Луи уничтожающий взгляд. Омега судорожно выдохнул. От злости Лиам чуть не задохнулся. Как он смел оскорблять Луи? О каком месте для омег говорил этот идиот? Он не имел права говорить такие вещи. Ни расстраивать его друга, ни обижать других омег. – А то что? – спросил Лиам, чувствуя, что выходит из себя. Он собирался выбить из нового одноклассника извинения, если не перед всеми омегами, то перед Луи уж точно. – Хочешь проверить? – переспросил Джастин и тоже сделал шаг навстречу, напирая на него широкой грудью. – Правда хочешь? – Допустим, хочу, – прорычал Лиам, схватив Джастина за грудки. Джастин замахнулся. – Это что еще такое? – прогремел голос учителя, заставляя всех содрогнуться. Рука Джастина медленно опустилась, кулаки Лиама нехотя разжались. Луи еле слышно всхлипнул и провел ладонью по влажному носу. В повисшей тишине Зейн отчетливо слышал звук своего сердца и то, как Гримшоу пробормотал: «Нихрена себе». – Отошли друг от друга. Живо, – холодно проговорил мистер Сандерс, красноречиво махнув рукой. – Первый день и уже драка? – спросил он с раздражением. Джастин и Лиам не откликнулись. – Останетесь после уроков. Оба. Вы меня поняли? – спросил биолог. Джастин и Лиам не синхронно кивнули. – А Вы все чего столпились? – прикрикнул Сандерс на замерших ребят. – Ох, альфы. Лишь бы перед омегами силами мериться. Лучше бы знаниями их удивляли... В целом урок биологии прошел спокойно. Сандерс не стал расспрашивать, из-за чего произошло столкновение: привык к тому, что у альф все время какие-то стычки. Холодно велев держать себя в руках, он принялся объяснять новую тему. Зейн, по-прежнему пребывая в недоумении, вел конспект, периодически косясь в сторону Лиама, который все еще был раздражен. У Луи так и пылали щеки, и он смотрел в свою тетрадь, правда, совсем ничего не записывая. Зейн чувствовал себя обескураженным и потрясенным. Впервые в жизни альфа вступился за парня-омегу прямо на его глазах. Так храбро и самоотверженно, не раздумывая ни секунды. Он не стал дожидаться, пока Луи обидят по-настоящему, сразу кинулся его защищать. Как настоящий друг. Как настоящий альфа. Если бы только Лиам перевелся к ним пораньше, наверное, все было бы по-другому. Возможно, он вселил бы в каждого омегу чувство безопасности. И даже Зейн чувствовал бы себя комфортно. Правда, Малику все равно слабо верилось, что в одиночку Лиам смог бы противостоять всем остальным. Ему не хотелось, чтобы он пострадал. Они вышли из класса первыми, и Зейн подумал, что уж теперь эти двое будут держаться особняком, но, когда Малик покинул кабинет, оказалось, что Лиам стоит у окна в одиночестве. Должно быть, Луи сразу же ушел в туалет, чтобы умыться. Зейн помнил, что он все еще был красным, когда урок заканчивался. – Первый день и уже приключение? – вырвалось у Зейна, когда они с Лиамом встретились глазами. Лиам слабо улыбнулся. – Кто бы говорил, – ответил он дружелюбно. Зейн думал, что Лиам теперь не захочет иметь дело ни с кем из класса, но альфа был приветлив. – Прямо на первом уроке нарвался на неприятности, – заметил Лиам, кивнув на место рядом с собой. Зейн медленно подошел к нему и тоже прислонился к подоконнику. На свету оказалось, что волосы Лиама совмещают сразу несколько оттенков. Слишком сильно вдохнув, Зейн почувствовал мужественные древесные нотки среди сотни элементов аромата Лиама. От них у Малика начало покалывать на языке. – А это еще Левис не знал, что мы опоздали, – машинально ответил Зейн. – Левис? Как джинсы? – фыркнул Лиам. – При нем такое не ляпни, – смешно округлив глаза, ответил Зейн. – Тем более у нас есть Сандерс. Можешь звать его «Полковником». Лиам рассмеялся, и Зейн тоже улыбнулся, ощущая, как в груди приятно теплеет. Рядом с Лиамом он почему-то чувствовал себя удивительно легко.