Nothing Without You

Зейн почувствовал, что запах уже вернулся, когда перешагнул порог дома, и сразу же взлетел по лестнице в ванную, не успев поздороваться ни с кем из родных. Ему необходимо было принять душ и поскорее. По пути домой он думал о Лиаме и сильно накрутил себя, да так, что руки дрожали на велосипедном руле, плохо справляясь с управлением. Горячая вода немного помогла прийти в себя: Зейн даже расслабился, но, чтобы взбодриться, все-таки постоял немного и под холодными струями. Новая порция лекарств тоже пришлась весьма кстати, и Зейн почувствовал себя готовым на разные подвиги. В том числе и на выполнение домашнего задания. В выпускном классе оно было довольно сложным, и требовалось немало усилий, чтобы сконцентрироваться. На самом деле омега себя переоценил. Домашнее задание никак не шло на ум, когда он оказался за своим рабочим столом. Скетчбук на кольцах, в котором остались чистые страницы с лета, манил белыми листами, и Зейн притянул его поближе, на ходу вытягивая из стаканчика-черепа карандаш средней жесткости. Его рука двигалась уверенно, словно успела заучить все линии наизусть. Лиам на рисунке выглядел умиротворенно-довольным — чуть щурился, будто от яркого солнца, да и в целом альфа получился довольно солнечным, почти как в реальной жизни. Как странно, Зейну хватило всего одного дня, чтобы понять, какой Лиам приятный и светлый человек. В нем было все идеально: от манеры говорить до шелковистых волос глубокого каштанового оттенка. Слегка откинувшись назад, омега придирчиво осмотрел картинку. Чуть стилизовано, но все равно очень похож. Рука снова двинулась вперед, вырисовывая аккуратные штрихи: Зейн редко рисовал себя, но слишком часто смотрелся в зеркало, выискивая изъяны, чтобы иметь объективное представление о своем теле. Рядом с Лиамом он получился уверенным и довольным, каким обычно почти не выглядел в школе. Теперь получалось, что они улыбаются друг другу и чуть-чуть касаются руками. Вот бы так в реальной жизни! Он представил, как Лиам мог бы забрать его на своем автомобиле, увезти туда, где кончается линия горизонта, рыжее солнце прячется за холмами, а прохладные пенистые волны набегают на жемчужный песок. В салоне играла бы легкая и приятная музыка, которая бы нравилась им обоим, они опустили бы окна, свежий ветер бы трепал волосы, доносил бы до него волнующий запах Пейна... Зейн чуть не задохнулся, вспоминая теплый аромат альфы. Штрихи стали чуть шире и увереннее, этот рисунок был четче предыдущего и ярче, несмотря на твердость карандаша. Легкие линии теней так же аккуратно легли на бумагу, как и основная картинка. Он и Лиам в машине, счастливые улыбки освещают лица. Возможно, рисунок значит, что они влюблены. Зейн удивленно взглянул на картинку, пытаясь понять, что же он имел в виду, пока рисовал. Рисунок говорил намного красноречивее слов. Лиам вез его в закат, на край света, где они могли бы быть вместе. Непроизвольно коснувшись нарисованного лица Лиама, омега напряженно замер. Бумага была теплой и чуть шероховатой. Возможно, у Лиама такая же приятно-суховатая кожа после долгого дня на пляже. Зейн успел краем уха услышать про его увлечение серфингом и пляжными развлечениями. Он мог живо представить, как Лиам выходит из воды в одних плавках, придерживая доску для серфинга одной рукой, красивый и уверенный, словно настоящий морской бог. Его кожа блестит на солнце золотом, капли воды горят, точно бриллианты. Они стекают по его мужественному лицу, бегут по напряженному животу и исчезают в самом интересном месте, проникая прямо под плавки. Зейн интенсивно похлопал себя по горячим щекам, пытаясь перевести участившееся дыхание. Нельзя-нельзя-нельзя. Ведь они даже толком не знакомы, если не считать послешкольного разговора. С чего он взял, что Лиам вдруг станет красоваться перед ним в одних плавках? В комнату постучалась Вэл. Зейн всегда знал, что это она, потому что у младшей сестры была привычка быстро стучать два раза, а потом зачем-то добавлять третий стук — тяжелый и длинный. Несколько секунд Зейн мешкал, после чего быстро открыл ящик стола и положил скетчбук поверх школьных тетрадей. Валия еще слишком мала, чтобы опускать на её плечи такой тяжелый груз, как личные проблемы. – Войди, – сказал Зейн, непринужденно откинувшись на стуле. Сестренка-омега только-только пошла в среднюю школу и совсем не знала о том, что происходит в старших классах — они, к внутренней радости Зейна, находились в совершенно разных корпусах. Во-первых, младшие сестры могли случайно его компрометировать. Во-вторых, и им могло достаться за родство с уродцем, если бы обман раскрылся. О том, что творится в школе на самом деле, имела представление лишь Дония. Она была достаточно умна, чтобы не рассказывать любопытным младшим сестрам обо всем, что приходилось терпеть Зейну. Но её все равно беспокоили бесконечное притворство брата и его увлечение подавителями. Впрочем, она уважала выбор Зейна, и ему было достаточно уже этого. Валия быстро прошлепала к ковру, стараясь наступать только на светлые части, потому что темные были пропастью, а светлые — островками, и протянула руки, чтобы заключить брата в крепкие объятия. Она скучала. – Привет, принцесса, – Зейн чмокнул сестренку в высокий лоб, и она радостно засмеялась, потому что ей очень нравилось, когда брат так её называл. – Привет, – Валия с размаху плюхнулась на высокий табурет с мягким сиденьем, расположенный рядом со столом. Он был поставлен специально для нее, потому что она иногда любила смотреть, как сосредоточенно и увлеченно рисует старший брат. – Ты опять забыл про ужин, но я сказала, что сама сообщу тебе об этом. И я говорю, – важно поведала она, смешно дернув подбородком. Зейн рассмеялся и потрепал сестренку по волосам. Он её просто обожал, как и всех своих сестер. С радостью проводил время с Донией, хотя с возрастом у них было все меньше общего, воодушевленно учил Валию и Сафуу рисовать, ходил с ними гулять, водил в парк развлечений, покупал сладкую вату из собственных карманных денег, раскачивал на качелях и даже заглядывал на кукольные чаепития. Ему всегда нравилось видеть улыбки на этих маленьких личиках, и Зейн был искренне рад, что девочкам никогда не придется пережить все те унижения, которым подвергались парни-омеги в его школе. Им было все равно, альфа он, омега или бета, они любили его, потому что он был их братом. Их Зейном. Тем, кто брал их на руки, когда они были совсем маленькими, и помогал обследовать дом, тем, кто заботливо дул на ссадинки, когда они падали во время прогулок на роликовых коньках, тем, кто позволял играть со своими фигурками супергероев, хотя их легко можно было сломать. Если бы не эти радостные мордашки, встречающие его дома по возвращению, Зейн бы уже давно совсем пал духом. Но они всегда были рядом и даже сами не знали, насколько сильно помогают ему одним своим присутствием. Просто любили, и этого всегда было достаточно. Заерзав на стуле, Валия опустила на крышку стола крошечный локоток и внимательно посмотрела ему в глаза. – Есть рисунки? – деловито поинтересовалась она. В такие моменты Валия была точь-в-точь мама, ведущая переговоры. – Прости, принцесса, только наброски, – ответил Зейн, легко улыбнувшись. Он знал, что Валии больше нравятся красочные картинки, выполненные в цвете, и часто рисовал для Вэл и Саф разных пушистых зверей и бабочек, садовые цветы и еще стилизованных диснеевских принцесс. – Покажи, – попросила девочка. – Пожалуйста, – глаза маленькой омеги очаровательно округлились. Зейн притворно вздохнул и полез в школьный рюкзак. Не успел он вытащить тетрадь наружу, как она тут же оказалась в руках у младшей сестренки. Быстро пролистав скучный конспект, омежка с восхищением уставилась на наброски, которые Зейн успел сделать во время отработки. В целом они были довольно неплохи, а если бы Зейн сделал полноценные рисунки, их даже можно было бы поместить в портфолио. Давно пора было нарисовать что-то приличное для университета. Натюрморт, портрет, пейзаж и станковую композицию следовало включить обязательно. Конечно, несколько набросков тоже желательно иметь, вот только рисовать их надо было не в школьной тетради. – А это кто? – с любопытством спросила девочка, указывая пальчиком на один из набросков Лиама. Она старалась не касаться рукой самого изображения, потому что знала, что может случайно смазать рисунок. Зейн научил её этому раньше, чем омежка стала выговаривать слова. Она обучалась охотно, но только потому что это именно Зейн передавал ей свои знания. Обычно Валия была довольно неусидчива. – Это... мой новый одноклассник, его зовут Лиам, – осторожно сказал Зейн, прекрасно зная, как Валия реагирует на все новое. – Он альфа. В сестре жили бесконечное удивление и искренний восторг перед новыми открытиями, жажда новых впечатлений, которые были свойственны и Зейну, пока он не осознал, что быть омегой-парнем не очень просто. По крайней мере, он все еще мог рисовать, и это поддерживало его. – Какой он красивый! – мгновенно обрадовалась девочка, с еще большей радостью взглянув на рисунок. – Он тебе нравится? – Что? – от неожиданности Зейн даже немного опешил. – Вовсе нет, – сказал он, наконец, с некоторым смущением протягивая руку, чтобы забрать тетрадь. Валия решительно прижала тетрадку к себе. – А почему ты покраснел? – спросила сестра, подозрительно нахмурившись. Теперь, когда сестра спросила, он и сам чувствовал, что покраснел до кончиков ушей. Если щеки, уши и шея будут пылать так и в школе, можно попасть в неприятности. Рано или поздно кто-нибудь заметит это и, может, даже свяжет с Лиамом, если подобное будет происходить рядом с Пейном. Омега глубоко вздохнул, пытаясь охладиться. Если младшая сестра смогла так быстро его подловить, о школе можно вообще забыть. – Здесь просто жарко, а теперь отдай тетрадь, – быстро сказал Зейн. – А почему его тут так много? – не унималась Вэл, снова заглядывая в тетрадку. Лиама действительно было слишком много. Целых пять набросков за один раз. Зейн очень спешил, стараясь максимально точно зарисовать каждую эмоцию Лиама, и получилось превосходно. Конечно, некоторые линии были слишком резкими и обрывались, но быстрые наброски тем и хороши, что всего несколько штрихов позволяют нарисовать любого человека или объект. – Вэл, пожалуйста, отдай тетрадь, она нужна мне для занятий, – предпринял последнюю попытку Зейн. – А почему ты не ответил на вопрос? – спросила младшая сестра, вопросительно поднимая бровки. – Почему тут так много твоего нового одноклассника? Почему ты нарисовал маленькое сердечко над «i» в его имени? – Иди делай уроки, – сказал Зейн, решительно выхватывая тетрадь из цепких ручек Валии. От неожиданности её пальцы разжались, и она все-таки уступила. Зейн вернул тетрадку на стол, но так, чтобы младшая сестра не могла дотянуться. Впрочем, сейчас её больше интересовали ответы на вопросы. Она запрыгнула к брату на колени и обняла за шею. – Ну Зейни! – запротестовала девочка. – Это же совсем не честно! А я тебе все-все-все рассказываю! – обиженно произнесла она. – Вэл, – Зейн вздохнул и поправил младшей сестренке волосы. – Это просто новенький в моем классе, – относительно ровным голосом произнес он. – Мне было интересно попробовать нарисовать его. Ты же знаешь, если все время рисовать одних и тех же людей, никогда не науч... – Но ты нарисовал его несколько раз! – возмутилась омежка. Валия не успела сказать что-то еще, но явно планировала — Зейн так и видел, как в этой крошечной головке появляются все новые и новые аргументы, и мог только удивиться про себя, какой напористой росла маленькая омега. Но в комнату, к счастью, заглянула Дония, и Зейн мгновенно переключился на нее. – Дон, сделай что-нибудь! – умоляющим голосом попросил Зейн. Увидев любимую старшую сестру, Валия тут же спрыгнула с коленей брата и бросилась к ней навстречу. Во многом Дония была примером для подражания. Она даже разрешала пользоваться своей косметикой. Зейн хоть и был омегой, губы и глаза не красил, и это, по мнению Валии, было досадным упущением. – Что у Вас тут случилось? – спросила Дония, упирая руки в бока. Валия тут же просияла. – Зейн влюбился! Зейн влюбился! Зейн влюбился! Зейн влю... – Во-первых, юная леди, я совсем не влюбился, – строго сказал Зейн, наблюдая за радостной Валией, почти приплясывающей рядом со старшей сестрой. – Во-вторых, я не влюбился. И, в-третьих... – Ты не влюбился? – с улыбкой уточнила Дония. Валия хихикнула, с обожанием взглянув на старшую сестру, а Зейн красноречиво закатил глаза. – Малышка, – Дон наклонилась к младшей сестре, её длинные волосы скользнули по маленькому личику, распространяя запах клубничного шампуня. – А ты не знаешь, чье мороженое тает на столе? Я как раз собиралась его съесть. Валия тут же сорвалась с места и помчалась по коридору, исчезая за поворотом, на лестнице. Дверь за ней красноречиво захлопнулась, и Дония широко улыбнулась. Она была настоящей омегой, уютной и по-своему уже мудрой, и Зейн хотел бы когда-нибудь стать таким же, не скрывая свою истинную сущность. – Ты что-то хотела? – спросил Зейн, поднимая взгляд на сестру. – Всего лишь узнать, как прошел день у любимого брата, – ответила Дония. Зейн неопределенно пожал плечами, снова опуская взгляд. Кажется, у него снова покраснели щеки, потому что Дон опустилась рядом с ним и заглянула в его лицо. – Неужели он настолько хорош? – проницательно поинтересовалась сестра. – И ты туда же, – Зейн вздохнул и устало потер шею рукой. – Он хорош, он безумно хорош, у меня от него мурашки по коже, и я просто... просто умираю, когда смотрю на него. Но это ничего не значит. Я... я хочу сказать, ты знаешь, в каком я положении. Я не могу просто так взять и... Слова так и не соскользнули с губ, только голова сама повернулась в сторону пробковой доски. «Не забудь принять лекарство». Не забудь не быть собой. Не забудь притворяться тем, кем ты не являешься. Не забудь, что это все не для тебя. Да и с чего он взял, что Лиаму нравятся парни-омеги? Рядом с ним довольно симпатичный и милый омега, но они не встречаются. Может, потому что Лиаму нравятся девушки-омеги? Такой красивый и видный альфа может позволить себе выбирать — Зейн уже заметил, как смотрят на него одноклассницы. Настроение чуть-чуть испортилось. – Ох, Зейни, – Дония ласково коснулась его плеча аккуратной ладошкой, отвлекая от тяжелых мыслей. – Ты удивительный. Не потому, что ты омега-парень. Ты удивительный, потому что ты тот, кто ты есть, – мягко проговорила она. – Дай этому миру возможность узнать тебя и твои таланты. И, поверь, многие будут тебе благодарны. – Ты говоришь это, потому что ты моя сестра, – слабо возразил Зейн. Спорить Дония не стала. У нее не было привычки отрицать очевидное, и в этом они всегда были не похожи. – И потому что я самый большой фанат твоих рисунков, – непринужденно добавила она, подмигнув. – Крошка Вэл с тобой поспорит, – улыбнулся Зейн, бросив взгляд на тетрадь на столе. Дония могла видеть все, включая маленькое сердечко, которое он нарисовал неосознанно, пока подписывал рисунок. – Спасибо. – Пожалуйста, – ответила сестра и легко поднялась, как взлетают весенние птицы. – Я в зимнем саду, если ты вдруг захочешь поговорить. Зейн кивнул и снова посмотрел на рисунок. Он подумал, что вполне может пригласить Лиама покататься на велосипедах. Это ничего не будет значить. Лиам не узнает правду из-за одной прогулки. Да и таблетки можно принять заранее.