Nothing Without You

В последний раз оглядев себя, Зейн глубоко вздохнул и решительно постучал в дверь с помощью молоточка. Они договорились на десять утра, но омега приехал минут на пять раньше и всё это время провёл на крыльце, пытаясь понять, как он выглядит. Зеркало с собой Зейн не брал, пялиться во фронтальную камеру на пороге чужого дома было бы глупо, и он просто оглядывал себя, словно со стороны. Омега неплохо подготовился к этому дню, проблем не должно было возникнуть. Сестра, конечно, порывалась ему помочь, хотела уложить его волосы, как перед свиданием, но Зейн всё сделал сам. С утра принял контрастный душ, забросил в рот горсть подавителей, нашел самую маленькую таблетницу и положил её в задний карман. Омега заранее подготовил свои баллончики с краской, а также немного акрила, на всякий случай. Они с Лиамом ещё плохо представляли, что будут рисовать, поэтому пока было не ясно, в какой технике лучше работать. Зейн предпочитал сначала увидеть помещение, оценить «масштаб проблемы». Поцеловав каждую сестренку в щёку, крошку Сафуу даже дважды, Зейн сел на велосипед, предварительно закрепив на нем чемоданчик с вещами. Он всё еще прокручивал в голове слова Донии: после матча она была в полном восторге от Лиама и могла только нахваливать его на все лады. Пейн показался ей сильным и мужественным, честным и скромным, потому что он не стал похваляться последним забитым мячом, а также невероятно горячим. Она битый час твердила Зейну, что такого альфу нельзя упускать, так что омеге пришлось сознаться: он уже набился к Лиаму в гости, чтобы расписывать комнату. «Это твой шанс, – звучали в голове слова сестры. – В рисовании ты лучший. Удиви его своим искусством, потом признанием, а затем пылким поцелуем! В любом порядке, ему точно понравится!». Стоя на крыльце, Зейн не мог себе представить ситуацию, в которой Лиам бы ему сказал: «Как хорошо, что ты омега. Всегда мечтал о таком, как ты». К сожалению, даже в нескромных фантазиях Малика альфа не всегда относился к нему благосклонно, что как бы намекало на заниженную самооценку омеги, но об этом Зейн старался не думать слишком много, иначе мог слишком сильно расстроиться и впасть в угнетенное состояние. Он знал, что каждый его день — сидение на коробке с динамитом, а омега еще и собирался баловаться с детонатором. Зато он знал точно, что взрыв будет самым красивым зрелищем в его жизни. – Здравствуйте, мистер Малик, – возник на крыльце Питер. Глаза Зейна радостно расширились: дворецкий! Он мечтал увидеть того, кто буквально воспитал Лиама с первой минуты. – Проходите, пожалуйста, в холл. Ваши вещи? Омега отрицательно помотал головой, прижимая к себе чемоданчик, но всё-таки с восторгом уставился на дворецкого. «Он знает моё имя», – с ликованием подумал Зейн, понимая, что Лиам сообщил о его приходе. Ему хотелось броситься к этому почтенному человеку, пожать руку или даже обе руки и сообщить, что он тут навсегда и его скоро тоже будут звать «мистер Пейн», прямо как самого Лиама, но омега сдержался и лишь приветливо улыбнулся, сохраняя спокойствие. – Здравствуйте, Бэрри... – дворецкий прищурился, но Зейн всё равно продолжил на одном дыхании. – Мор. Бэрримор! – повторил он. – Очень рад с Вами познакомиться. Из холла донесся громкий смех Лиама, заглушивший «взаимно, мистер Малик», и Бэрримор отступил на шаг, пропуская Зейна внутрь, в уже знакомый холл. Лиам сидел прямо на полу, рядом с широким столиком для цветов, и радостно возился с очаровательным аляскинским кли-каем. Пёс был в полном восторге от полученного внимания, вилял хвостом и катался по полу, как игрушечка, чтобы его почесали и погладили. По всей видимости, в последнее время Лиам не уделял ему так много внимания, а теперь, в выходные, у него нашлась минутка восполнить этот пробел. Он любит собак! Зейн едва сдержался, чтобы не запрыгать от радости на месте, размахивая своим чемоданчиком. Сам Малик их просто обожал, но не обладал высоким уровнем ответственности. Он был уверен, что стал бы хорошим хозяином, однако сокрытие своей личности отнимало слишком много сил и времени, а также энергии, поэтому дома были кошки. Самодостаточные существа! Они, правда, совсем не забредали к нему в комнату, в основном мирно посапывая в пустых комнатах, а уж загнать их в детскую и вовсе было невозможным. – Салют! По тебе часы можно сверять, – весело сказал Лиам, поднимаясь с колен. Пёс закружился у его ног, словно счастливая юла, и даже подпрыгнул, мягко стукнувшись о поднятую ладонь альфы лбом. – Я знал, что это ты. Хотел сам встретить, но не мог отвлечься от Локи. – Какой он чудесный! – воскликнул Зейн, быстро впихнув в руки Лиама чемоданчик, и опустился на колени. Пёс тут же кинулся к нему навстречу, и омега обнял его за шею, перебирая руками удивительно мягкую шерсть. По всей видимости, у них с Локи налаживалась первая связь. – Хороший мальчик, – улыбнулся Малик, ласково потрепав пса по голове. Локи облизал его руку и завилял хвостом. Ему хотелось поиграть с новым знакомым, и он поставил лапы на колени Зейна, жалобно заглядывая в его глаза, чтобы омега не уходил, после чего лизнул в нос. Зейн засмеялся. – Ты такой славный пёс, Локи, хороший парнишка! Такой ласковый! – Да-а, – удивленно протянул Лиам, с сомнением рассматривая Зейна и хорошего парнишку, который вовсю наслаждался лаской. Малик удивленно оглянулся, замечая перемену в интонации. Пейн выглядел настороженным и даже слегка обескураженным. – Знаешь, он просто терпеть не может альф, обычно настороженно к ним относится и не позволяет себя трогать. Только омегам. Краска стыда моментально прилила к лицу Малика, словно Темза вышла из берегов, а рука, зарывшаяся в шерсть, машинально соскользнула с собаки. У него сильно билось сердце от страха, от того, что его раскрыли так глупо, и Локи почувствовал это, забрался на колени всем корпусом и уткнулся в шею, чтобы его подбодрить. Он был добрым псом и умел утешать в трудную минуту. Зейн сразу же ощутил его поддержку. Пейн поглядел на собаку с изумлением. Локи не часто так делал, даже с ним, а уж посторонние альфы и вовсе не могли рассчитывать на его расположение. Не говоря уже о таких знаках внимания. – Знаешь... наверное, такое иногда бывает, – проговорил Зейн спотыкающимся языком. Его рука машинально коснулась собаки, чтобы погладить. Локи снова лизнул его, на этот раз в щёку, выражая дружелюбие. – Я же... ну... от меня не очень ярко пахнет... я... я был приветлив... – Ты бы к людям был так приветлив, – усмехнулся Лиам, опускаясь на колени и протягивая руку, чтобы погладить пса по спине. – К нему на самом деле все хорошо относятся, но другие альфы обычно его напрягают. Поэтому пришлось попросить Бэрримора увести его на ночь. Он мог бы быть очень недружелюбен, – добавил Пейн. – Ну, и громкую музыку он не любит. Но это так странно, что ты ему понравился. Да, Бэрримор? – альфа взглянул на дворецкого с любопытством. Старый альфа медленно одернул пиджак, стряхнул несуществующий сор и расправил плечи, как греческая статуя. У него был очень важный и вместе с тем крайне оскорбленный вид. Во всяком случае, так казалось на первый взгляд, если внимательно не присматриваться к хитрым, прищуренным глазам. – Не вижу здесь никакого Бэрримора, сэр, – произнес он, чинно удаляясь. Звуки его шагов разносились по всему холлу. Малик удивленно посмотрел на Пейна. Он попытался представить себе Бэна, который бы так же насупился, но не смог. – Обиделся, – хихикнул Лиам, продолжая почесывать пса. Локи с готовностью повернулся к любимому хозяину за лаской и вниманием. Он был так рад, что целых два человека уделяют ему время сегодня с утра. Это был счастливейший день. – Он нас простит, – успокоил Лиам встревоженного Зейна. Малик с сомнением улыбнулся. – А ты и правда необычный, если сумел расположить к себе Локи. – Даже больше, чем ты думаешь, – незаметно пробубнил Зейн, с облегчением выдохнув. Пронесло. Кажется, альфа ничего не заподозрил. А Лиам, увлеченный собакой, его не услышал. – Я всё принес, – громко добавил Малик, привлекая внимание одноклассника. – А ты подготовил то, что я просил? – Бэрримор был очень удивлен, когда я попросил дать мне защитную пленку, – засмеялся Лиам, чмокнув пса в макушку, и снова встал на ноги. – Что ж, пора показать тебе, где живет Лиам Пейн, – заявил он, по-свойски протягивая руку. Малик почувствовал себя диснеевской принцессой, но всё равно не отказал себе в этом моменте, принял приветливо протянутую ладонь и позволил Лиаму помочь. Теплая рука альфы обожгла его до смешных мурашек в груди, и он постарался скорее разорвать прикосновение, спрятав руку в карман. – Где живет Лиам Пейн, я уже видел, теперь хочу знать, где он спит, – ответил Зейн, легко улыбнувшись. «Ты что, заигрываешь? – ошеломленно спросил внутренний голос. – Его собака и так чуть не вывела тебя на чистую воду, а ты глазами перед ним хлопаешь! Еще на лбу напиши: «я омега», у тебя и краска есть с собой...» Если бы внутренний голос был материальным, Зейн пнул бы его ногой под столом. Ему хотелось улыбаться для Лиама. Возможно, ему хотелось, чтобы Пейн и в самом деле понял, что он омега. Чемоданчик всё еще был во второй руке Лиама. Подумать только, он нёс его вещи, пока они поднимались наверх. Если бы альфа знал о нем правду, всё это походило бы на сказку. – Я тоже живу на втором этаже, – заявил Малик, с любопытством оглядываясь. – У нас двойная лестница, по бокам висят картины. Я люблю те, что справа, всегда хожу по той стороне. Тем более моя комната в правом крыле... – Моя тоже в правом крыле, – ответил Лиам, пока они поднимались по лестнице. – Если ты правша, удобнее сворачивать направо, поэтому в домах лучше всего устраивать жилые помещения именно с этой стороны, – добавил он. Зейн быстро взглянул на Лиама. – Да, не только ты у нас читаешь умные журналы. – И как тебя люди терпят, такого идеального? – насмешливо спросил Малик. Вопрос был без агрессии, омега не мог сдержать улыбку, рассматривая альфу, который на его глазах становился всё лучше и интереснее. Сначала он покорил своим воспитанием, потом добротой и смелостью, чувством справедливости. Оказалось, что помимо внешности, Лиам обладал широкой душой. Теперь же Малику открывались и более мелкие детали, и он готов был узнать их все. Лиам сделал вид, что задумался. – Пожалуй, я задам тебе встречный вопрос, – заявил он. – Знаешь, если бы ты позволил людям узнать... – Вот и твоя комната! – перебил его Зейн и остановился. – Открывай! – потребовал он. Лиам протянул руку к ручке, но омега оттиснул его. – Нет, я сам... – Лиам рассмеялся, наблюдая за тем, как одноклассник топчется на месте. – Волнительное событие! – поведал он. – Я нечасто хожу в гости... – Я заметил, – с улыбкой кивнул альфа. – Пригласи я Ника, он ворвался бы в комнату, сорвав дверь с петель, – ухмыльнулся он. Зейн смерил его внимательным взглядом. – А ты не любишь, когда тебя с кем-то сравнивают. Одно слово: художник. Сделав подобие реверанса, Зейн решительно повернулся к двери и вошел в комнату, которую мечтал увидеть так же сильно, как и всё, связанное с Лиамом. Комната была практически такой, какой он её себе и представлял. Чистая и светлая, в ней было два широких шкафа — один со створчатыми дверцами для одежды, второй для книг и мелочи; широкий письменный стол, который бы идеально подошел для черчения; дверцы в небольшую гардеробную; широкая кровать, наверняка мягкая и удобная, и большое окно с видом в сад. Около кровати находилась доска для серфинга, прислоненная к стене. Зейн и не думал, что они такие большие. Очень ухоженная, почти как новая, Лиам обращался с ней крайне бережно, несмотря на то, что уже некоторое время не катался. Наверное, он скучал по морю, раз держал её так близко с кроватью. Она, должно быть, всегда была у него на глазах, и мысленно он снова седлал волны, как раньше. Первое впечатление было составлено, но Зейн всё равно не мог перестать рассматривать спальню Лиама. У него в голове пронеслось столько моментов — они могли бы лежать здесь, смотреть в потолок и говорить до тех пор, пока вселенная за этими стенами не развалилась бы на части. Они могли бы слушать здесь музыку, любую музыку, уносящую их в далекие места и оставляющая в этом уютном месте. Они могли бы рисовать, друг для друга и друг на друге. Они могли бы сделать так много, если бы только Лиам знал правду и принял её. Малик тяжело выдохнул, скользя взглядом по стенам. Луи настоящий везунчик. На правах лучшего друга Пейна он наверняка бывает здесь очень часто, наслаждается минутами, часами, возможно, сутками в этих стенах, в компании такого замечательного альфы. Они делятся друг с другом секретами и хранят их друг для друга, веселятся, возможно, танцуют, делают любые глупости, какие хотят. В этой чудесной комнате. – Всё хорошо? – спросил Лиам, осторожно коснувшись плеча омеги. Зейн проглотил комок, застрявший в горле. Он всё еще разглядывал чистые стены. – Я понимаю, работы много, и ты можешь отказаться... – Шутишь? – переспросил Зейн, быстро взглянув на Лиама. Альфа удивленно вскинул брови, уголки его губ слегка дернулись. – Лучший день в жизни! Четыре стены, потолок, дверцы шкафа! – с предвкушением проговорил Малик, на секунду прикрыв глаза. – Дай мне бумагу и карандаш, будем рисовать эскиз. – Боже, ты сумасшедший, – рассмеялся Лиам, подходя к столу. В полочке у него, как и у любого нормального школьника, хранилась бумага. Но альфе иногда нравилось на ней чирикать, поэтому у него было намного больше материала. – Любой другой на твоем месте сказал бы: «Я не буду рисовать это бесплатно». Зейн нервно хихикнул и опустился на пол возле кровати, положив руку на мягкое покрывало. Платить за его художества, кто бы мог подумать! Нет, когда-нибудь, даже в обозримом будущем, но никак не сейчас. Да и не для альфы, который так сильно ему нравился. Хотя здесь уже была не симпатия. Зейн остро чувствовал любовь, ломающую ребра, и ему нужно было это чувство. Как вода, как воздух, как уверенность в себе. Он мог бы здесь освоиться, стать своим. Мог бы гулять с этой замечательной собакой и проводить время вместе с Лиамом на правах его пары. Всё было бы просто и естественно. Так бы чувствовалась свобода, совмещенная с принадлежностью. У него был бы свой альфа. Лиам поднес ему бумагу и остро заточенный простой карандаш. Пейн точил его, как художники, с помощью канцелярского ножа, а не точилки. Зейн проникся новой волной уважения. – Расскажи, что ты хочешь, и мы подумаем, как грамотно это вместить, – проговорил Зейн, приготовившись к рисованию. От волнения у него слегка дрожали пальцы. Лиам опустился рядом, слегка коснувшись его плеча своим плечом. Это осталось незамеченным самим альфой, но у омеги внутри всё перевернулось. Как приятно и тепло, как замечательно. Если бы Пейн обнял его, Зейн бы скончался на месте от переизбытка эмоций. Но уже это невинное касание сокрушило и подарило жизнь одновременно. Зейн никогда еще не чувствовал себя таким счастливым. Любимое дело, которым он собирался заняться с любимым альфой. Это как будто кто-то решил исполнить все его самые смелые мечты. В этот момент омега даже не думал о поцелуе или о чем-то большем, просто хотел продолжать сидеть так, не шевелясь, предвкушая момент, ради которого они сюда пришли. Ему было спокойно, в голове почти звучал шум прибоя. Наверное, доска для серфинга обладала таким эффектом. – Главное, чтобы грамотно вписывалась моя доска, – заявил Лиам, покосившись на инвентарь. Доска красиво отсвечивала на солнце. – Чтобы было спокойно и, возможно, круто одновременно. Плавные линии и прямые. Но без ломаных, они раздражают глаза, – протянул он. – Плюс мне здесь спать, так что лучше использовать цвета помягче. Но не слишком мягкие, я же не девочка. Глупо объяснил? – Вовсе нет! Тогда разделим стены на зоны, чтобы было удобнее, – с готовностью подхватил Зейн. – Необязательно всё делать в одном стиле... – протянул он. – Ох, можно же совместить всё, что ты любишь! Черт, а это будет интересно. Если сделать сектор для сна более спокойным, а вот эту стену разукрасить потемнее... Пейн легко рассмеялся, забавно взъерошив свои волосы, чуть-чуть зарываясь пальцами. Он еще никогда не видел, чтобы кто-то так сильно волновался из-за изображений. Но Зейн был вдохновлен, и ему не хотелось останавливаться. Омега собирался сделать Лиаму самую лучшую комнату на свете.