Nothing Without You

Спустя часы тщательной, кропотливой работы над рисунком «море» уже напоминало море, «облака» стали похожи на облака, «небо» перестало быть куском голубого цвета, а «береговая линия» теперь выглядела приятно песчаной и даже казалась влажно-теплой. Пока Лиам увлеченно наносил последние слои на море и пляж, Зейн занялся прорисовкой баскетбольного щита. У альфы среди вещей нашелся отличный плакат, мотивирующий заниматься баскетболом, — подарок Луи, который просто обожал такие вещи — и Малик взял его за образец, чтобы точно ничего не напутать. Он все еще не очень хорошо разбирался в баскетболе, но теперь отсутствие знания было для него как оплеуха. После того матча омега хотел понимать, что к чему в этом виде спорта, хотя бы на уровне зрителя. Зейн никогда раньше не рисовал вместе с кем-то, особенно большие проекты. Ему даже и не хотелось. В плане рисования он был собственником и никому не желал доверять даже часть картины. Если вдруг его нагружали в средней школе плакатом, он старался отпугнуть всех одноклассников, чтобы их посредственные идеи и желание добавить больше блесток не испортили его великие задумки. Но с Лиамом всё получилось иначе. Глядя, как он вдохновленно рисует, пробует себя на новом поприще, омега испытывал лишь чувство удовлетворения и даже гордости. Пейн не был профессиональным художником, но поставленную задачу выполнял четко и старательно, а еще не отвлекал его от работы всякими: «смотри, как я могу» и «а что если добавить крутых зигзагов». Тем не менее, они разговаривали. Малик в жизни столько не говорил во время работы, как сегодня у Лиама. Он совсем не отвлекался. С одной стороны, голова и рука будто жили отдельными жизнями, выполняя разные задачи, с другой... омега всё еще полностью контролировал процесс. Им оставалось добавить еще немного лоска, а также приступить к самой главной части, но было уже за полдень, а Зейн и Лиам так ни разу не отдохнули. Они даже успели нанести первый слой на потолок, и уже это показалось Зейну ужасно сложным. Во-первых, шея начала затекать моментально. Во-вторых, он не чувствовал себя устойчивым на стремянке, хотя альфа и сказал ему, что это безопасно. В третьих, они с Лиамом очень старались, но все равно задели люстру из баллончика, так что следовало подумать, как удачно обыграть пятна краски. Омега надеялся, что этого просто не будет заметно, когда они закончат рисунок. – Всё, пусть подсыхает, – сказал Зейн, когда они с Лиамом стояли в центре комнаты и осматривали свою работу. Вообще-то краска из баллончиков сохла очень быстро, но всё равно следовало дать ей время. Да и надышаться ей было проще простого, хотя Малик брал нетоксичную. – А нам надо отдохнуть, иначе мы совсем сойдем с ума. – Куда уж хуже, – хмыкнул Лиам и смахнул со лба пот. Рисование вымотало его не хуже спортивных тренировок. – Вот уж не думал, что всего за каких-то... пять часов? – воскликнул альфа. – Господи, не удивительно, что мне уже хочется есть. Пойдем, перекусим, – предложил Пейн. – Пойдем, – быстро согласился Зейн, чей карман внезапно налился свинцом. Заболтавшись и увлекшись процессом, омега совсем забыл принять лекарства, и теперь ему срочно нужно было найти выход из этой непростой ситуации. С одной стороны, обеденную порцию подавителей лучше всего принимать после еды, с другой... времени может уже не быть, и Пейн с минуты на минуту почувствует его запах. Вкупе со странным поведением Локи у Зейна не останется никаких шансов сохранить свою тайну в секрете. Лиам обо всём догадается, он совсем неглупый. Спускаясь вниз с Лиамом, Зейн лихорадочно просчитывал варианты. Принять лекарство после еды с риском быть рассекреченным? Глупый ход. Весьма неосмотрительный, потому что запах может постепенно появиться еще во время трапезы. Принять лекарство во время еды при Лиаме? Пейн, конечно, спросит про лекарство, и тогда можно сказать, что это витамины. Это может сработать. В том случае, если он никогда не видел такое лекарство. Но если кто-то из знакомых принимал подобное, то его тайна будет раскрыта. Или... Лиам столкнется с «витаминами» позже, и Зейн в любом случае не избежит серьезного разговора. Омега будто весь замерз, словно бедные внутренности Малика положили в холодильную камеру. Зейн представил суровое лицо альфы, его плотно поджатые губы и ледяные глаза. Он ненавидит ложь. Это будет первое, что Лиам ему скажет после того, как обман раскроется. У омеги не будет времени даже чтобы объясниться. Такое вообще очень тяжело объяснить без подготовки. Значит, оставался последний, самый безопасный вариант. – А ванная у тебя где? – спросил Малик, стараясь звучать незаинтересованно. – О, это вон там, – Лиам махнул в ближайшее крыло. – Третья дверь с начала, темно-зеленая. Где кухня я ведь показывал? – уточнил альфа. – Да, – слабо кивнул Зейн. Ему начало мерещиться, будто от него уже пахнет, но это, скорее всего, была всего лишь паника. Утреннее лекарство должно было действовать, учитывая, что принял он его чуть позже, а не как для школы. Да и Пейн, наверное, бы уже спросил, не чувствует ли Малик посторонний аромат. – Тогда найдешь меня, – улыбнулся Лиам, направляясь в сторону кухни. Проводив Лиама взглядом, Зейн направился в сторону ванной комнаты, стараясь выглядеть «не подозрительно». В глубине души его терзали мысли о том, что именно желание казаться совсем обычным и незаинтересованным и выдает его по большей части, но ничего не мог поделать. Ему казалось, даже картины на стене следят за ним. Впрочем, даже столики из металла и мрамора, а также керамические вазы и фигурка буйвола глядят на него с укоризной. Ванная на первом этаже была выше всяких похвал. Она поглотила омегу целиком, стоило Зейну переступить порог. Малик мог живо представить себя в этой ванной каждое утро, готовящимся к завтраку. Омега обожал, когда дизайн совмещал в себе современность и функциональность вместе с изысканностью и элегантностью. Особенно ему понравились хромированные настенные бра с черными, крепоновыми абажурами, а также вогнутые рамы зеркал. Несколько секунд рассматривая их гофрированную отделку, Зейн достал из кармана таблетницу и засунул в рот сразу две таблетки, слегка поморщившись. Этого должно было хватить до вечера, а уж за это время они точно закончат рисовать. И даже останется час или чуть больше, чтобы поболтать, как следует. Запив горчащие таблетки водой из-под крана, Малик быстро умылся и взглянул на себя в зеркало. Сливовый оттенок раковины да и всего помещения в целом делал его лицо бледным. Ему хотелось полюбоваться комнатой еще немного, но Лиам уже ждал его, а минуты промедления могли задержать их перекус и, как следствие, воспрепятствовать оформлению комнаты, поэтому Малик, в последний раз взглянув на прекрасную ванную, снова оказался в коридоре. Захотелось пожать руку дизайнеру, маме Лиама и Бэрримору, который точно участвовал в подборе картин. Лиам уже сидел на кухне за высоким столом в компании Бэрримора, который сосредоточенно вытирал пыль с идеально-чистой поверхности кухонной тумбы. Пейн, как и Малик, не очень любил столовую и чувствовал себя комфортно, перекусывая на ходу. На столе лежали теплые хот-доги и гамбургеры, куриные ножки, и только сейчас омега понял, насколько он голоден, потому что желудок издал совсем уж жалобную трель, а рот предательски наполнился слюной. Моментально оказавшись рядом с альфой, Зейн взял куриную ножку и откусил от нее крупный кусочек. Он даже не почувствовал остроты, лишь приятное чувство насыщения и еще большего голода. – Черт возьми, – слабо простонал Зейн, откусив еще кусочек. Никогда еще еда не приносила ему столько удовольствия. – Как же хорошо. – Да, повар сегодня сам себя превзошел, – согласился Лиам, быстро прожевывая большой кусок бургера. У альфы тоже был очень довольный вид. За активной работой голод не очень чувствуется, но только дашь себе подумать о еде — невозможно взять себя в руки. Желудок начинает урчать, как умирающее морское животное, и не успокаивается, пока не получает желаемое. Малик прекрасно знал это чувство, часто засиживаясь допоздна со своими рисунками, и вскоре Бэн начал приносить ему еду на подносе. В основном фрукты, чтобы Зейн всё-таки спускался к ужину. – Сегодня закуски готовил я, сэр, – протянул Бэрримор, не поворачиваясь. – Поджарил хот-доги и гамбургеры, а также сделал курицу по-кентуккийски, – огласил меню он. – Пока Вы наводили беспорядок, сэр. По всей видимости, вынужденная «перестановка» в комнате до сих пор была у дворецкого перед глазами. Зейн и сам покатился со смеху, когда заметил, что они опустили столик и пуф прямо на кровать. Им нужно было сэкономить место, чтобы лучше рассматривать своё творение. – Ты просто всего не видел, – сказал Лиам, совершенно не обидевшись. – Мы перенесли мебель в центр, чтобы иметь доступ к стенам. Да, Зейн? – уточнил альфа. – Чистая правда, – кивнул Малик, еле-еле прожевывая особенно крупный кусок. Он всё еще не мог остановиться, наполняя желудок вкусными закусками. – И мы всё обтянули пленкой, чтобы не испачкать мебель, – добавил он. Горло и язык потихоньку начали гореть от специй, но это было приятное чувство. Зейн любил острые куриные ножки и часто ел их, когда прогуливал занятия. Ему нравилось брать целое ведрышко и смотреть на улицу, уплетая закуску. Теперь он мог бы делать это в компании любимого альфы, если, конечно, Лиам бы согласился и дальше прогуливать с ним занятия. – Мистеру Пейну очень повезло, что Вы об этом позаботились, – миролюбиво заметил Бэрримор. – Альфы в его возрасте могут быть слегка... безалаберными. Он очень умело избежал слово «безответственный», хотя это было совсем не про Лиама. Пейн вырос очень достойным и воспитанным альфой для своего возраста. А Зейн, который видал много альф в своей жизни на деловых ужинах отца, мог сказать, что и более взрослые альфы иногда не имели даже половины тех качеств, что были у молодого Пейна. Лиам засмеялся. – А до тебя он только Луи просил присматривать за мной, – шепотом поделился Лиам, склонившись над тарелкой. Зейн бросил испуганный взгляд в сторону дворецкого. Бэрримор продолжал непринужденно заниматься уборкой, и его будто не волновало ничего, кроме еле заметного пятнышка на крышке кухонной тумбы. Сосредоточенный и отстраненный... интересно, он знал, кто перед ним? Малик попытался об этом не думать, сосредотачиваясь на прекрасной комнате, в которой они перекусывали. Помещение казалось Зейну диковинным, потому что он совсем отвык от классических кухонь. Особенно ему понравились стеклянные и меламиновые панели. Они имитировали кафельную кладку, выглядели очень красиво и свежо, и при этом их было очень удобно содержать в чистоте. Мойка и варочная были скрыты под подвижными панелями. Вкупе всё казалось таким симпатичным и уютным. Омега даже подумал зарисовать милые шкафчики с раздвижными дверцами — Бэрримор специально оставил их приоткрытыми, чтобы можно было рассмотреть посуду, как с витрины. – Спорим на двадцатку, ты жалеешь, что не взял с собой скетчбук, – заявил Лиам, поднимаясь из-за стола. Бэрримор оставил газировку и стаканы на другом конце, чтобы ребята точно не свернули всё со стола. – Я не буду с тобой спорить, – фыркнул Зейн, вытирая пальцы салфеткой. – У меня наверняка на лице написано. В другой ситуации он бы попробовал возразить. Однако Зейн начал привыкать, что рядом с Лиамом чувствует себя слишком спокойно и уютно, чтобы следить за всеми своими действиями и эмоциями. В школе омега привык держать лицо, всё время казаться серьезным и отстраненным, что совершенно не мог делать сейчас. – Кстати, ты нашел во время матча нужные позы? – спросил Лиам, наливая себе колы. – Колу или спрайт? – Чего покрепче нет? – притворно вздохнул Зейн. Лиам трагично качнул головой. – Ну, давай свой спрайт... Я как-то о позах не думал, слишком игрой увлекся, – сказал Зейн, рассматривая Лиама. – Ты превосходно играл. Как бы красиво Лиам выглядел на их собственной кухне. Малик мог легко представить Пейна, несущего в руках две тарелки недорогой пасты с мясными шариками. Вместо изысканного вина у них был бы виноградный сок, вместо вычурных безделушек их картины. И еще рыжий мяч в углу комнаты. После ужина они с альфой лежали бы на старом диване и говорили бы о будущем. О космосе и живописи. – Ты так ворвался в раздевалку, – хмыкнул альфа, протягивая Зейну холодный стакан. – Я подумал, случилось что-то серьезное. – Твоя победа — что-то очень серьезное, – ответил Малик, с удовольствием отпив газировки. Прохлада контрастно остудила пылающее горло. – Мяч был решающим, и ты можешь гордиться собой. – Если бы ребята не набирали очки, в этом мяче было бы мало смысла, – ответил Пейн, наслаждаясь напитком. – В команде важен каждый элемент. Для того, чтобы нарисовать картину нужны кисти и краски, и холст, художник. Думаю, я что-то вроде краски, – объяснил Лиам. – У меня своя роль. И у Шмидта с Джейденом тоже. Это стоило записать. Зейн уже давно не вел дневник, больше рисовал то, о чем думал и о чем мечтал, но бывали и важные или занятные моменты, которые ему хотелось зафиксировать словами. Они быстро закончили с газировкой и, поблагодарив Бэрримора, вернулись в комнату. К тому моменту краска уже совсем подсохла, и им оставалось только привести в порядок потолок. В первое мгновение Зейн даже не мог осознать, что они с Лиамом действительно нарисовали это великолепие, создали его из пустоты мятно-кремовых стен. Казалось, протяни руку — и коснешься ласковых, теплых волн; сделаешь неосторожный шаг — и ноги утонут во влажном, мягком песке. Лучи летнего солнышка пригревали по-настоящему. И даже шум прибоя слышался, как наяву. Рисунок они выполнили в смешанной технике. Более мелкие детали прорисовали акрилом. У Зейна были подозрения, что он еще не подсох, особенно места, где пришлось нанести побольше, поэтому они оставили мебель в центре комнаты, чтобы ничего не смазать. Пока Лиам наносил туманности, Зейн смешивал краски для звезд. Конечно, они могли бы сделать их белыми, но это было бы слишком скучно и банально. – Никогда бы не думал, что буду заниматься таким, – выдохнул Лиам, спускаясь на пару ступенек вниз, чтобы рассмотреть будущую «туманность». – Если я и рисовал, то это было быстро, академический час в школе. Я никогда не видел, как один слой накладывается на другой, как простая фигура обрастает подробностями, как появляются детали, делающие картину настоящей, – задумчиво проговорил он. – Я знал, что в искусстве происходит именно так, но никогда не участвовал в его создании. – Это так же, как с появлением настоящих звезд, – сказал Зейн, поднимаясь наверх. Держать в одной руке палитру с кистью, а второй балансировать было не так-то просто. Омега боялся упасть. – Это медленный процесс. Но, посмотри, что-то уже прорисовывается, – добавил Малик. – На что это похоже? Призадумавшись, альфа замер. Пока они не нарисовали на потолке ничего сверхъестественного, но определенная форма у изображения уже была. Они решили не брать образец, рисовать по наитию, ведь космос безграничен, вселенная бесконечна, и просто копировать казалось глупой затеей. Им обоим нравилась мысль, что выбор станет правильным после того, как они его сделают. – На туманность орла в созвездии Змеи, – наконец, проговорил Лиам, продолжая рассматривать потолок. – Я мало что о нем знаю, – заметил омега с сожалением. – О, это группа звезд из одного молекулярного облака в созвездии Змеи, – объяснил альфа дружелюбно. – В нем сто шесть звезд, которые можно видеть без специального оборудования. Раньше Змею считали частью Змееносца, но теперь считается, что Змееносец просто разделяет голову и хвост, – заявил Лиам. Про это Зейн никогда не слышал. – Помимо туманности Орла, там еще тета Змеи — две желтовато-зеленых звезды, группа галактик — Секстет Сейферта, звездное скопление — М5. Очень красивое, кстати, – добавил Пейн. – И Глизе 710, одиночная звезда. Пока они вдвоем рисовали звезды (Пейн быстро понял, как это делается), Лиам успел рассказать Зейну про созвездия Змееносца, Орла, Щита и Лиры. В созвездии Лиры, которое альфа любил больше всего, оказалась прекрасная планетарная туманность Кольцо. У Лиама даже оказалось изображение в одной из гиковских книжек, и Зейн с интересом рассмотрел увеличенную фотографию Объекта Мессье 57. Ему очень понравилось, и он пообещал себе обязательно изобразить подобный прекрасный объект на картине. А Лиам успел показать ему еще несколько интересных космических объектов. Со своими книгами Пейн обращался очень бережно, они даже не были заломлены, и Зейн с удивлением понял, что они похожи даже в этом. Малик всегда старался читать осторожно, чтобы книга выглядела, как новенькая. Возможно, в этом не было даже капельки смысла. У омеги это был своеобразный способ показать уважение писателю и самому произведению, особенно если в процессе чтения ему начинало нравиться происходящее в книге. Раньше омега затирал любимые издания до дыр, а сейчас его отношения к книгам совсем переменилось. Есть рядом с ними он точно перестал. Когда Малик мельком обмолвился об этом, заметив, что книги Пейна практически в идеальном состоянии, альфа его горячо поддержал. – А у меня, знаешь, даже есть вторые экземпляры некоторых книг в мягкой обложке, чтобы носить с собой, – сказал Зейн, немного смущаясь. – Боже, и после этого ты зовешь меня нердом, – дружелюбно фыркнул Лиам. Зейн бросил на альфу быстрый взгляд. Пейн не смеялся над ним, но ему явно было весело. – Господи, если бы кто-то в школе узнал, что таинственный альфа Зейн Малик пылинки сдувает с Ночи живого Дэдпула, что тогда было бы с твоей репутацией? Омега даже опешил. – Как ты... – У тебя наклейка на чемодане, – рассмеялся Лиам. – Двигаем обратно? Малик с облегчением кивнул. Случай с наклейкой заставил его задуматься. Если он так легко прокололся с увлечением, которое тоже скрывал, то рассекретить его, как омегу, труда не составит. Зейн может запросто забыть таблетки на столе или проговориться, или не заметить возвращение запаха. Вся проблема заключалась в том, что рядом с Лиамом он себя не контролировал. Особенно его волновал крепкий, невероятно вкусный запах альфы, за которым он невольно тянулся ноздрями. Всё внутри трепетало, словно Малика изнутри заполнили сказочные мотыльки. Комната и так пахла Лиамом, а когда они вместе двигали стеллаж, Зейн почувствовал аромат Пейна как никогда близко. И даже случайно коснулся его локтя, перемещая руку. Альфа ничего не заметил, но Зейна тут же прошибла горячая волна, и он еле удержался на ногах. Хотелось наслаждаться этим вечно. После того, как мебель вернулась на свои места, в комнате стало совсем уютно. Лиам принес молоток и торжественно закрепил доску для серфинга над кроватью под бурные овации единственного зрителя. Теперь казалось, будто на пляже случайно оказались кровать, письменный стол, два стеллажа и прочие мелочи. Пейн даже вслух высказал желание приобрести когда-нибудь пляжный дом. Ему нравилось находиться под открытым небом. Спальня возвращала его в то время, когда он веселился с друзьями на пляже. Там у них были и песни около костра под бренчание акустической гитары, и совместный серфинг, и пляжный волейбол, и фруктовые коктейли, и купание, и валяние на солнце в приятной нежности песка. Пейну даже захотелось услышать приятные мотивы испанской музыки. Бэрримор помог им снять пленку со стеллажей, стола и кровати и унёс её с собой, отметив перед этим, что идея украсить спальню мистера Пейна оказалась очень даже неплохой. Зейна похвала Бэрримора очень тронула. Ему почудилось, будто его почти одобрили в семье любимого альфы. – Остался гардероб, – сказал Лиам, останавливаясь напротив чистых дверок. Они только покрыли его серым, чтобы выглядело как вход в лодочный сарай. – Но как же набить в нем надписи? – О, я оставлю тебе баллончики, – ответил Зейн, вытаскивая краску из чемоданчика и оставляя их рядом с письменным столом. – Позовешь друзей, пусть каждый оставит след в истории, – торжественно заявил он. Краски оставалось немного, как и кэпов, поэтому Зейн надеялся, что Лиам справится с этим быстро. Друзья, конечно, сразу подтянутся, альфе не нужно будет просить дважды. Малику тоже хотелось подписаться, но он бы не рискнул предложить. Всё-таки на друга он едва тянул. Да и сделал даже больше, чем рассчитывал. Его подпись была на каждой стене, ведь это именно он расписывал комнату с помощью её прекрасного хозяина. Это тепло грело душу. – Так... почему бы тебе не оставить первую подпись? – уточнил Пейн. – Ты провел здесь весь день, проделал такую большую работу. Не отрицай, – моментально прервал его возражения альфа. – Первым должен быть ты. Малик подхватил красный баллончик и встряхнул его. Он был почти полон, потому что использовался только для щита. Зейну хотелось набить тэг поярче, но он не должен был перебивать другие, которые будут после него. Это ведь будут настоящие друзья Пейна. Так что омега выбрал место пониже и быстро вывел «ZAYN». Лаконично, красиво. Прозвища Малик не очень любил. Рядом с ним возник Пейн. Он тоже решил оставить «след в истории». Следом за ним он вывел «LIAM» ярко-желтым оттенком, слегка задевая буквы Зейна. Получилось красиво. Цвета сочетались друг с другом. – Я подумал, что и мое имя должно быть рядом с друзьями, – сказал Лиам. – Ну, мы закончили, и сейчас только семь вечера. Можем упросить Бэрримора сделать вторую порцию закусок и хорошенько развлечься. – О, черт, семь, – выдохнул Зейн, машинально нащупывая пустую таблетницу. Лекарство следовало принять полчаса назад, а он, как дурак, тут красивые картинки рассматривал и болтал про книжки. – Никак нельзя, мне нужно быть дома. Он уже страшно паниковал. Ему чудилось, будто запах вернулся, и Лиам может почувствовать его в любой момент. И это было даже хуже, чем днем, ведь подавителей больше не было. Зейн никак не мог себе позволить даже минуту задержки, но как объяснить Лиаму внезапное рвение сбежать. Уже который раз, ведь он и вечеринку покинул в такой же спешке. – Тебя отпускают только до семи? – уточнил Лиам без издевки. «КАКОЙ СТЫД, – заорал внутренний голос. – ДА ОН ВЕДЬ РЕШИТ, ЧТО ТЫ МАЛЕНЬКИЙ РЕБЕНОК». – Нет-нет-нет... понимаешь... – язык предательски стукнулся о зубы, а запах Лиама с нотками дерева сводил с ума. – Я пообещал сестре, что приду пораньше и помогу подготовиться к... школьной ярмарке. Она завтра, и мне нужно оформить для нее плакат... Это даже было правдой, если не считать малюсенького нюанса — Валия не обиделась бы на старшего брата, если бы Зейн вдруг не успел ей помочь. Он уже подсказал ей ранее, что именно нужно изобразить и даже позволил взять свои краски. Гуашь была не очень ему нужна, омега давно собирался купить новую. – Какой ты занятой, – рассмеялся Лиам. Зейн неловко улыбнулся. – Что ж, ладно. Давай хотя бы провожу до выхода. Подхватив свой практически пустой чемоданчик, Зейн последовал за Лиамом, бросив последний взгляд на прекрасную спальню, которая теперь напоминала с одно ракурса пляж, а с другого — бескрайний космос. Омега постарался от души, оставил частицу себя на изящно декорированных стенах, и выглядело просто чудесно. Лиам точно будет прекрасно отдыхать в этой комнате после школы, тренировок и других длинных дней. И ему будет не стыдно пригласить сюда друзей. Ему было тяжело прощаться с этим домом. Омега не успел толком его рассмотреть, ему хотелось узнать получше каждую комнату и его обитателей. Красивые картины, милые столики, уютные кресла... Зейну так хотелось познакомиться с мамой Лиама и сказать ей, как чудесно она всё подобрала. Это соответствовало его художественному вкусу. Но родители Пейна возвращались так же поздно, как и его. В этом они тоже были похожи. – Что ж, пока, – сказал Лиам, останавливаясь на крыльце. – Спасибо, что помог мне со спальней. Теперь она выглядит просто здорово, – добавил он. – Тебе действительно нужно было быть в классе искусства. Но тогда мы бы не познакомились ближе, и я жил бы в скучной комнате, – усмехнулся он. – Ты должен мне фильм, не забывай, что обещал посмотреть со мной «Возвращение Джедая». – Ладно, – улыбнулся Зейн и вдруг не выдержал. Сделав шаг навстречу, он крепко обнял альфу, устраивая подбородок на его плече. Ему было так уютно и так хорошо в это мгновение, словно он попал домой. Сердце билось слишком быстро, Лиам наверняка его чувствовал, но он ничего не сказал. Его руки слегка похлопали Зейна по спине. Такого адреналина в жизни омеги еще не было. Запах пьянил, кружил голову. Ему не хотелось разрывать объятия, но они уже были слишком долгими. Малик отстранился, чувствуя себя смущенным и слегка обескураженным от собственных действий. Он не мог отвести глаза, и ему наверняка нужно было объясниться, пока Лиам не спросил, какого черта произошло. Глядя в лицо альфы, Зейн не мог понять ни одной его эмоции. – Сентиментальный ты парень, Зейн Малик, – улыбнулся Лиам, кажется, не чувствуя никакого подвоха. – А я думал, ты совсем дружить не хочешь. – Ты много обо мне не знаешь, – с облегчением ответил Зейн. Он получил своё объятие, и Вселенная даже не попыталась отобрать взамен что-то ценное. – Что ж, увидимся в школе, Лиам! – омега помахал рукой и направился к своему велосипеду. – Не забудь, ты должен мне ответный визит и фильм, – крикнул Лиам ему вслед, прежде чем закрыть дверь. Зейн только улыбнулся. Его сердце разрывалось от счастья.