Nothing Without You

По шкале от «Луи танцует на пляже» до «Штормовое предупреждение Томлинсон» Лиам оценивал прошедшие выходные на «Дерзкий Луес в караоке». Это была одна из самых высоких отметок внутреннего термометра, и она обозначала, что Лиам провел прекрасный уик-энд, который обещал запомниться надолго. Для полного счастья не хватало каких-то мелочей, так что альфа был очень доволен тем, как всё прошло. Обновленная комната очень ему нравилась. Она совмещала буквально все вещи, которые Лиам любил. Пляж, которого альфе очень не хватало, баскетбольный щит, в который на самом деле можно было бросать мяч, его прекрасная доска и неизведанный, таинственный космос, в рисовании которого он принял не последнее участие. Пейну с трудом верилось, что это он нарисовал такую красоту — на уроках искусства альфа изображал вещи более простые и даже местами неуклюжие. Наверное, Лиам просто не верил в свои силы. Он считал, что искусство дано не каждому, и если у тебя получается вполне сносно, это не значит, что у тебя есть талант. Вечером, когда они говорили с Зейном в сообщении, Малик обмолвился о том, что не верит в существование таланта. По его словам, всё зависело от количества потраченного времени на развитие навыка. Зейн рисовал с детства, поэтому хорошо набил руку. Лиам был готов ему поверить с одной стороны. С другой, он видел, что у альфы есть дар, и что его тянет к рисованию с космической скоростью. Конечно, чтобы развить навык, требовалось потратить уйму сил и времени, но у Зейна изначально было видение, важное для художника. Он смотрел на объект и видел форму, а в живописи и рисунке это было важнее всего. В субботу альфа вдоволь удовлетворил свою потребность в искусстве, а также поговорил о том, что давно мечтал обсудить. Не так уж и часто ему встречались люди, которых бы действительно интересовали такие вещи, как рождение звезд, появление молекулярных облаков и черных дыр. Лиаму нравились вечные вещи, которые появились давно и будут существовать еще долго, даже когда последние из мира людей превратятся в ничто. Ему также нравилось говорить о переменчивых вещах, подвижных и гибких, как человеческая природа. Нынешняя осень подарила ему много надежд. У них не было четкой формы, просто альфа чувствовал, что они есть, и ему было приятно лавировать в них, как в падающих листьях. Когда-то давно он услышал, что лепестки сакуры падают со скоростью пять сантиметров в секунду. Теперь его интересовало, могут ли листья дуба или клёна повторить их подвиг. Зейн был очень приятным собеседником. Он походил на человека, которому можно доверить самую страшную тайну, рассказать о любом безумстве и не получить при этом порицание и неодобрение. Луи был прекрасным другом, самым лучшим на свете, о котором другие люди могли только мечтать, но всё-таки иногда он не был готов слушать о «ботанских» штучках и не всегда серьезно воспринимал истории о времени и пространстве. Тем не менее, Лиам безумно по нему скучал. Воскресенье он провел в дружной компании ребят из основного состава баскетбольной команды, Олли Мёрса, Ника Гримшоу и, конечно, лучшего друга, пребывавшего в лучшем расположении духа после свидания с Гримми. Они с радостью оставили на дверцах шкафа свои росписи и были весьма удивлены, когда Лиам рассказал им, кто занимался дизайном его комнаты и собственноручно покрывал стены быстро сохнущей краской. – Серьезно? – спросил Мёрс, оглядываясь. Ему безумно понравилось кольцо, он даже готов был отстегнуть немало наличных за то, чтобы Малик нарисовал ему поле для регби. – А почему его никогда не видно на занятиях по искусству? – Ну, он считает, что альфе не стоит таким заниматься, – сказал Лиам. Почему-то он вдруг подумал о Локи, радостно виляющем хвостом. Как странно, сегодня верный пёс облаял всех, кроме Томлинсона, кинувшегося к нему с объятиями, а вчера позволил незнакомому альфе погладить себя. – И почему он решил вдруг помочь тебе привести комнату в порядок? – поинтересовался Ник, сосредоточенно рассматривая вещи Лиама. В его голове уже вертелось название новой статьи: «Какие тайны скрываются в комнате перспективного новичка Лиама Пейна?». Над этим еще стоило поработать, но он предвосхищал большое внимание к его новому опусу. Если бы еще Ник сумел углядеть какие-то тайны — имя любимой девушки, вырезанное ножом на крышке стола, незакрытая переписка в лап топе, но нет... альфа не позволял никому сунуть нос в свою личную жизнь. Ребята засиделись допоздна, даже устроили небольшой погром в кинозале, и уже хотели остаться до утра, но у всех, кроме Гримшоу и Томлинсона, была тренировка, для которой следовало принести форму. Джейден даже выругался от досады — он безумно хотел остаться, но его капитанский значок требовал загнать всех на завтрашнюю тренировку, да и Мёрс был ответственен перед своей командой. Так что Лиам распрощался со всеми и остался в одиночестве. Он спустился вниз, выпил немного лимонада, поиграл с собакой — Локи был очень рад его видеть и тут же кинулся облизывать хозяину лицо. Раньше Лиам думал, что он единственный альфа, не считая отца и Бэрримора, которому дозволено его гладить. Оказалось, что в жизни верного пса существовали еще люди, которым он доверял. «Но ведь это так странно, – думал Лиам, почесывая счастливого Локи за ушком. – Он знает кучу альф, многие из них мечтают его погладить, а он выбрал именно Зейна. Интересно, почему именно он?». Локи лизнул его в нос, отвлекая от размышлений. Он был хорошей собакой, и альфа очень жалел, что уделяет ему немного времени. Лиам решил, что обязательно возьмет его на прогулку в следующий раз. Пока на улице не так прохладно и интенсивные тренировки еще не начались, можно позволить себе проводить больше времени с любимым питомцем. На следующее утро альфа проснулся в прекрасном настроении и сразу увидел пляж. Он помнил, что уснул на спине, рассматривая звезды на потолке и размышляя о выживании во время апокалипсиса. Иногда альфа совсем не понимал, почему думает о чем-то, вместо того, чтобы размышлять о важном. Он был подростком даже больше, чем думал. Впрочем, первое, что Лиам сделал, это сообщил Луи о том, что размышлял ночью о выживании во время глобальной катастрофы. Отправив сообщение, Пейн принял душ, собрал форму для тренировки и, подхватив телефон, направился вниз, чтобы позавтракать. Сегодня он должен был есть один. Даже Бэрримор отказывался составлять ему компанию. Якобы хороший дворецкий себе такого не дозволяет, и если в ассоциации узнают, его лишат значка, что было для Питера очень-очень важно. Альфа всегда думал, как в ассоциации могут узнать, если он, Лиам, никому ничего не скажет. Но по словам Бэрримора, ассоциация дворецких была страшнее иллюминатов, так что яичница с беконом была приготовлена на одного. На экране горело одно уведомление. Лиам с удивлением прочитал имя Зейна. Зейн: «Именно поэтому я всегда беру ключи, когда выхожу из дома. Знаешь, чтобы вернуться за припасами и «оружием». Я почти уверен, если начнется зомби-апокалипсис, люди сразу ломанутся во всякие супермаркеты. А я безопасно доберусь до дома и соберу всё необходимое ;)» Пейн пролистал сообщения. Вот ведь забавный случай, он отправил сообщение совсем не Луи, а Зейну и даже не заметил. Наверное, это случилось потому, что они общались накануне. Точнее, Малик перебросил ему новость о перезапуске Бэтмена, и это была его последняя ночная переписка. Впрочем, Лиам совсем не жалел о том, что поделился этим с Маликом. Подобная ерунда, казалось, интересовала альфу так же сильно, как и полотна Боттиччели. Лиам: «и ты, конечно, сразу понял, что я имел в виду именно зомби-апокалипсис». Зейн: «Лмао, другой апокалипсис даже обсуждать не стоит». Лиам: «признайся, что ты в восторге от осознания собственной правоты». Бекон уже остывал, и Берримор начал коситься в его сторону с плохо скрытым недовольством. Лиам демонстративно засунул в рот кусочек яичницы и стал медленно жевать, читая пришедшие сообщения. Зейн: «Я слишком часто оказываюсь прав, но это никогда не надоедает». Зейн: «Вчера я посмотрел документальный фильм про черные дыры и теперь знаю о них даже меньше, чем до просмотра фильма :)» Лиам: «Я тебе потом расскажу по-нормальному» – Мистер Пейн, за столом нужно есть, а не играть со своим телефоном, – наконец, произнес Бэрримор, нависая над ним коршуном. Пришлось с покорным лицом заблокировать экран, так что Лиам не успел прочитать следующее сообщение Зейна. Если Малик отвечал, то делал это слишком быстро. Или наоборот с заметными паузами. Золотой середины, как ни странно, не было. Быстро доев почти полностью остывший завтрак, Лиам запил всё стаканчиком сока. Уже в машине альфа увидел, что это было просто «окей :)». Похоже, Зейн тоже спешил в школу или его «Бэрримор» тоже был против переписок за столом. Хотя у Малика были еще маленькие сестры, которым нужно было подавать пример. Лиаму стало интересно, будут ли они разговаривать в классе, или альфа попытается делать вид, будто мирские дела его совсем не интересуют. Сегодня он снова подвозил Томлинсона, но на этот раз омега выбежал из дома как раз, когда Пейн подъехал к воротам. У него тоже было прекрасное настроение, и он отлично выглядел, о чем Лиам поспешил ему сообщить, пока Луи не разочаровался в сегодняшнем одеянии. С тех пор, как у него появился Ник, омега был крайне заинтересован в том, чтобы выглядеть лучше. Пожалуй, Томлинсон впервые был заинтересован альфой настолько, чтобы проявились почти все его омежьи черты. – Ну, так как прошли твои выходные? – поинтересовался Лиам, когда они покидали парковку. Всю дорогу Луи настойчиво выспрашивал у Лиама, как прошла его суббота. Ему было очень интересно узнать, что из себя представляет Зейн, потому что Ник сказал, будто бы Малик «ну очень таинственная личность». Альфа честно пересказал всю субботу с раннего утра до позднего вечера. Ему самому Зейн тоже казался интересным человеком, но не настолько, чтобы строить вокруг него мистические теории. Хотя, кажется, никто и никогда не был у Зейна Малика в комнате, так что нельзя было отрицать сомнительную теорию о том, что этот странный альфа хранит там средневековые орудия для пыток. – «Лайм поет под гитару», – ответил Луи, что обозначало весьма интересные выходные и в целом было аналогично «Дерзкий Луес в караоке». Шкалу настроения они создавали вместе в средней школе. – В субботу мы с Ником ездили в открытый кинотеатр. Знаешь, как в тех старых фильмах? – быстро уточнил омега. – Он проводил меня и подарил мне вот что, – Луи помахал у Лиама перед носом брелоком-пандой. – Такой миленький... – Да, очень, – фыркнул Лиам. – Правда, не в моем вкусе. – Да не Ник, брелок, – Луи попытался стукнуть его по затылку, но получилось только чуть-чуть задеть между лопатками. – Хотя мои сестры пищат, когда видят Ника на пороге нашего дома. Они вроде как считают его стоящим парнем, – наконец, произнес он, кажется, даже немного смутившись. Лиам улыбнулся. Если бы сам Луи не считал его таким, вряд ли бы они гуляли вместе. Что бы Томлинсон ни говорил, Гримшоу имел для него большое значение. Пейн не знал, чем этот альфа так привлек его лучшего друга, уж очень он был непоседливым и шумным, но что-то в Нике определенно было, если он сумел так быстро заполучить симпатию привередливого Томлинсона. – Тебя так беспокоит, что о нем думает твоя семья? – участливо поинтересовался он, придерживая для Луи входную дверь. – Ох, Лиам, ты не представляешь, что значит быть омегой-парнем в семье, состоящей из девчонок, – протянул Луи, зачем-то обнимая себя за талию. Кажется, так он чувствовал себя в безопасности. – Они все беспокоятся, сделаю ли я правильный выбор. И переживают к тому, как он относится к моей... особенности. – Какой еще особенности? – спросил Лиам. – Да, ты омега-парень. Но что в этом плохого? Ты удивительный человек, – заявил альфа. – И ты не выбирал, кем тебе рождаться. До перевода в новую школу Луи не особенно это волновало. Если родители пытались как-то поговорить на эту тему, Томлинсон обычно мягко увиливал. Он не считал, что быть омегой-парнем как-то стыдно. В младшей школе всё было хорошо, Луи даже нравился мальчикам. В Испании к этому тоже относились без предубеждений. И лишь тут омега начал всерьез беспокоиться о том, кем он является. – Не знаю, – жалобно протянул Луи, когда они остановились у кабинета истории. Сегодня занятия у них были совместными. – Знаешь, впервые мне стыдно быть собой. – А ничего постыдного в этом нет, – категорично проговорил Лиам и вдруг заметил Зейна, приближающегося к классу. – Привет, Зейн! Вот скажи, есть ли что-то плохое в том, что Луи омега? Или, возможно, постыдное? Альфа странно напрягся и несколько секунд внимательно смотрел Лиаму в лицо. – Мне кажется, главное, быть нормальным человеком, – наконец, проговорил Зейн. – В цивилизованном обществе нам всем будет плевать на различия... Договорить он не успел, потому что внезапно заметил кого-то, кто заставил его замолчать. Лиам проследил за его взглядом и увидел Гарри, плетущегося с грустным лицом. В больших зеленых глазах читалась растерянность, а растрепанные кудрявые волосы делали его похожим на плюшевую игрушку. Луи тут же бросился к нему и крепко обнял. – Что случилось? – поинтересовался он, похлопывая омегу по плечам. – Альфы с нашего потока сбили меня с ног и наговорили... неважно, – Стайлс прислонился к стене и горестно выдохнул. – Всего один год, можно и потерпеть. Луи грустно погладил Гарри по плечу. – Нельзя это терпеть, – заявил Лиам, вспыхнув праведным гневом – Что это были за альфы? Мы сейчас с Зейном пойдем, и... – Нет, не нужно, – Гарри шмыгнул носом и протер его рукавом. – Будет больше проблем. Лиам сжал кулак. Теперь ему лишь больше хотелось разобраться с задирами, которые почему-то решили, что могут обижать омег, потому что им сходит это с рук.