Nothing Without You

Впервые за долгое время Зейн был спокоен и умиротворен, словно буря, наконец, миновала, и его кораблик оказался в тихой солнечной гавани. Он возвращался домой с чувством приятного тепла в груди, легкости на кончиках пальцев и удивительной надеждой на светлое будущее. Паруса расправились, попутный ветер подгонял его в нужном направлении и, присмотревшись, можно было видеть разноцветных рыбок в прозрачной глади воды. Всю дорогу Зейн слушал одну и ту же прелестную песенку о любви, и водитель, наверное, обязательно сошел бы с ума, слушая веселые мотивы раз за разом, если бы Малик не решил надеть наушники, погружаясь в свой мир фантазии и музыки. В его голове даже не было четких образов, только розово-оранжевые спирали, мягко баюкающие омегу, словно усталого младенца. Ему казалось, словно сама Вселенная сегодня ему благоволит. Светлый холл показался Зейну удивительно гостеприимным, и он с наслаждением сделал несколько шагов внутрь, слушая, как звонко стучат подошвы под его пружинистой походкой. При желании в холле можно было танцевать, хотя для танцев у них имелся специальный зал, куда Малик никогда не заглядывал. Танцы, всегда казалось ему, должны быть, лишь когда душа человека хочет пуститься в пляс. Заставлять себя танцевать, когда не хочется, всё равно, что обижать косулю, прибежавшую за сахаром — глупо. Встретивший его в холле Бэн справедливо ожидал, что настроение юного господина будет прескверным, как и всегда, после возвращения из школы, но омега его приятно удивил. Рассеянно посмотрев в сторону пожилого дворецкого, Зейн мягко улыбнулся, зачем-то похлопал Бэна по плечу и, напевая, прошел прямо на кухню за закусками. Он чувствовал, что заслужил приличную порцию рассыпчатого печенья, может, еще шоколадку с карамельной начинкой и, чем черт не шутит, банку ванильной колы. Хлебнув газировки, Зейн прислонился бедром к кухонной тумбе, поглаживая влажный бок холодной жестянки. Они с Лиамом поедут на вечеринку вместе. На машине альфы: неизменный феррари, дышащий скоростью и драйвом. Как пара, если бы Пейн, конечно, знал, что он омега, а не альфа. Но даже так всё было славно, всё складывалось настолько удачно, что Зейн не мог перестать глупо хихикать от радости и предвкушения. Не известно, как далеко находится дом Шмидта, но у них есть целая поездка, чтобы узнать друг друга поближе, пообщаться на разные темы, глупо пошутить и безмятежно посмеяться. Возможно, у него, наконец, появился отличный шанс прознать, что Лиам хотел бы сказать автору письма. Вечеринка меняла всё. Конечно, препятствие могли учинить бдительные родители: всё-таки отпускать молодого омегу на вечеринку в разгар ночи крайне безответственно, но... Зейн мог так хорошо представить, как он вылезает через окно или дожидается, пока внизу всё стихнет, и самоуверенно выбирается прямо через главную дверь! В конце концов, мама и папа могли войти в положение: Зейн уже заканчивал школу и до сих пор не причинял проблем, им редко звонили со школы, успеваемость была почти приличной, а вечеринки — очень важная часть взросления. Не хотели же родители, чтобы их единственный сын стал изгоем, да и сами они часто устраивали деловые приемы и понимали, какое они имеют значение. Радуясь своим мыслям, Зейн засунул в рот сразу два печенья и захрустел. Настроение было настолько хорошим, что он даже решил сделать домашнее задание. Малик был почти уверен, что его могут спросить во время следующего занятия — всё-таки он давно отсиживался за последней партой, стараясь не привлекать внимание — поэтому омега решил выполнить обязательные письменные задания и ради приличия немного почитать учебники, больше, конечно, для общего развития. В конце концов, будет лучше, если он получит приличные табели перед тем, как начнет клянчить что-то у родителей. Выполнения задания заняло не так много времени, как омега думал, и уже к вечеру Зейн снова остался наедине со своими приятными мыслями, увлекающими его в мир чудес и фантазий. Он нарисовал еще одну картинку — Лиам в профиль, слегка захватывая плечи — и даже захотел сделать её в цвете, но быстро обнаружил себя перед черновиком нового письма. Акварель, которую Зейн вытащил на стол, лежала в стороне. «Повремени, – сказал он сам себе, покачивая ручкой, словно маятником. – Если Лиам так отреагировал на первое письмо, второе уж точно заставит его перейти к решительным действиям». Но всё-таки Зейн не смог удержаться и написал «Дорогой Лиам» вместо заглавия, чтобы обозначить свою заинтересованность. Начало было положено. Он знал, что обязательно вернется к этому письму: может, после вечеринки, может, чуть раньше или чуть позже, но Лиам обязательно получит еще одно письмо. А потом еще и еще, потому что говорить ему правду оказалось так приятно! Зейн слишком хорошо представлял себе самый лучший исход, и яркие декорации в голове больше напоминали мюзикл. Наверное, это было глупо, и даже омеги-девушки посмеялись бы над такой наивностью, но куда могла пропасть музыка, если сердце Малика пело? Малик разблокировал телефон. Ему захотелось освежить в памяти все переписки с Лиамом. Это было не так сложно, потому что они не очень часто общались в интернете, и сообщения даже можно было пересчитать. Зейну хотелось вести с альфой диалоги и подлиннее, потому что отсутствие общения в сети явно сказывалось на общении в школе. Он знал, что даже такие дураки, как Джастин, много текстятся со своими друзьями, и это выводит их на новый уровень. Даже смешные картиночки теперь являлись частью серьезного человеческого взаимодействия, и Зейн понимал, что ему стоит иметь это в виду. В глубине души Зейн не чувствовал себя ребенком нового поколения, человеком новой эпохи и технического прогресса. Его душа тянулась к романтике прошлых лет, дирижаблям, мануфактурам, революциям, именно поэтому идея письма так захватила его. Он мог вложить в него куда больше, чем в обыкновенное сообщение, однако Лиам в свою очередь мог сделать особенным даже короткий текст на экране его телефона. Это было чудо, волнующее до странного тепла в животе, впрочем, как и любое действие альфы. Любовь с первого взгляда, подумал Зейн, улыбаясь своим мыслям. Пролистав сообщения до конца, Зейн медленно углубился в чтение, воскрешая в голове все мысли и эмоции, что он испытывал. Их с Лиамом переписка — его любимая книга, не иначе. Ему стало интересно, как альфа выглядит, когда переписывается с ним. Сидит ли Пейн за столом, отодвинув учебник по биологии, или полулежит на диване перед большим экраном телевизора? Он мельком смотрит шоу, больше шлепая пальцами по экрану, и периодически спрашивает у сестры, что произошло — она дружелюбно смеется над ним, подробно пересказывает пропущенные моменты, а потом Лиам снова отвлекается на сообщение. Или Лиам может лежать на кровати, вытянув ноги. Одна рука за головой, вторая быстро набирает сообщение... Взгляд Зейна поймал что-то новое внизу, и сердце омеги забилось быстрее, словно оно было механической птичкой, которую завели маленьким ключиком. Его уши почти физически уловили механический «чирик-чирик». Лиам: «у меня есть к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться». Лиам: «ого, как ты быстро прочитал». Лиам: «Зейн, что ты делаешь?» Лиам: «я серьезно, это начинает пугать». Невольно отпрянув от экрана, Зейн чуть кубарем не слетел со стула, но быстро выдохнул, стараясь привести мысли в порядок. Спокойно. Спокойно. Спокойно. Это еще не преступление. Хотя Лиам никогда так долго не игнорировал его сообщения. Зейн бы тоже ни за что не игнорировал альфу. Черт, кто же знал, что, пока он читал, Пейн пришлет ему новые сообщения, и они прочитаются автоматически из-за того, что чат был открыт? На будущее Малик мысленно велел себе наделать скриншотов. Это спасло бы его от подобной ситуации, если бы омега захотел прочитать сообщения снова. И ужасно скомпрометировало бы, попади телефон в чужие руки. Впрочем, секрет его личности и так висел на хлопковой нитке, поэтому об этом Малик решил подумать позже — сейчас куда важнее было ответить на сообщение. По возможности, не слишком привлекая внимание. Страх неприятно просочился в желудок — что, если Лиам не дождался и обратился с предложением к кому-то другому? Друзей у него много: Шмидт, Хейз, Мёрс, Гримшоу, Томлинсон... и это только самые близкие. Зейн: «прости, я потерял счет времени. Что ты хотел мне предложить? Надеюсь, не руку и сердце?» Внутренний голос Зейна чуть с ума не сошел. «Ты совсем тронулся? – напустился Малик на себя чуть ли не с удвоенной энергией. – Куда делись твои мозги? Они у тебя вообще были когда-нибудь? Вместо того, чтобы быть осторожным, когда Лиам в шаге от твоей тайны, ты с ним флиртуешь! Тебе надо вести себя, как альфа, быть суровым и серьезным, а ты шуточки шутишь! Может, ты хочешь, чтобы он тебя раскрыл?». Мысль показалась Зейну ужасающей, как холодные и острые глыбы льда, и... приятной? Да, точно капелька мёда на языке ранним утром. Если бы Лиам раскрыл его, все мучения бы закончились? Может, он посмотрел бы на Зейна абсолютно другими глазами, воспринимая его как потенциального партнера? Может, Лиам понял бы, почему Зейну приходилось так долго лгать? – Может быть, – прошептал он ошеломленно, зачем-то коснувшись своего горла. Пальцы почувствовали биение пульса. – Я хочу, чтобы Лиам меня раскрыл? Постаравшись отогнать эту почти соблазнительную мысль, Зейн снова вернулся к сообщениям. Лиам, как всегда, не заставил себя ждать, несмотря на то, что у него было полное право обидеться и не отвечать несколько минут. Впрочем, конечно, альфа был не из таких. Понимающий, добрый, мудрый, сильный... чувствуя, что его опять заносит, омега несильно шлепнул себя по щеке. Лиам: «я предлагаю тебе зажечь по-взрослому». Лиам: «понимаешь?» Лиам: «по-взрослому». Уже достаточно хорошо зная Лиама, Зейн заподозрил милую шутку: альфа мог предложить ему делать совместный проект в библиотеке или пригласить его на научную выставку, посвященную изучению Вселенной. Научные выставки Малик очень любил, несмотря на то, что не мог понять некоторые моменты. Его больше влекло искусство, хотя омега прекрасно понимал, как тесно связаны обе этих сферы. Раньше у греков даже была муза Урания, покровительница астрономии. Заерзав на стуле, Малик быстро написал ответ. Зейн: «Я заинтригован». Лиам: «и очень хорошо, потому что я предлагаю сходить в парк развлечений». Зейн: «Серьезно??» Лиам: «А ты имеешь что-то против веселья?» Ох, если бы Лиам только видел его лицо сейчас, он бы понял, насколько Зейн не против веселья. Мысль о том, чтобы провести с Лиамом целый день, занимаясь разными глупостями, была слишком приятной, слишком сладкой, слишком трепетной. Это так походило на свидание, так походило на то, о чем Малик глупо мечтал перед сном, обнимая подушку. Как часто он представлял себе романтическую прогулку, и это было почти то же самое, если бы Лиам, конечно, знал правду. Почти. «С тобой я бы занялся чем угодно», – быстро набрал Зейн, но, к счастью, у него хватило ума стереть сообщение. Зейн: «Нет. Когда же ты хочешь повеселиться?» Лиам: «В среду обещают солнечную погоду. Выходим через окно в туалете во время перемены, бежим к машине, полчаса на дорогу, и мы катаемся до захода солнца». «Уже послезавтра», – сладостно пронеслось в голове у омеги, и он радостно напечатал ответ, почти не глядя на экран. Зейн: «Забились». Решив не откладывать в долгий ящик, Зейн, радуясь, как молодой олененок, впервые увидевший солнце, бегом спустился вниз, перепрыгивая через ступеньку. Ему нужно было заручиться поддержкой сестры, чтобы уговорить родителей отпустить его на вечеринку. Конечно, пришлось рассказать Донии, что его повезет Лиам, что он очень хочет пообщаться с ним в машине и, скорее всего, Зейн будет стараться держаться поблизости на вечеринке, так что сестра тут же оттаяла и торжественно пообещала помочь. Уже вечером она привела Трише и Ясеру целую массу аргументов, и они, после недолгой беседы, согласились отпустить Зейна на его вечеринку. Правда, перед этим родители, конечно, спросили насчет течки, но для Малика никакой опасности не было. Течка прошла совсем недавно, и он, разумеется, собирался съесть целую горсть подавителей перед вечеринкой. У него даже появилась мысль взять немного таблеток с собой, чтобы при случае быстро отлучиться в туалетную комнату и, проглотив пару лишних капсул, продолжить веселье. Весь вторник Зейн провел с приподнятым настроением, и даже когда Ник в лоб спросил, в чем причина его странной улыбки, Малик ничего не ответил. Он не сердился на Ника, за излишнее любопытство, лишь таинственно толкнул его плечом, уютно устраиваясь за своей партой. В голове всё еще звучала приятная романтическая мелодия, связанная с Лиамом. Все песни о любви отныне были связаны с Лиамом, и Зейн не мог перестать затаскивать их в наушниках. Его улыбка не укрылась и от учителей, поэтому Малика вызвали буквально на каждом уроке, считая, что он над чем-то глумится. Однако настроение Зейна не упало. Он, не без хитрости, решил все уравнения, зачитал свой реферат на истории, и даже когда Левис задал ему глупый вопрос по книге, омега честно сказал, что думает о прочитанной истории. Даже когда он столкнулся с Джастином и Найлом нос к носу, омега смог беззаботно улыбнуться и пропустить их вперед, сглаживая стычку. Они с Лиамом собирались провести день вместе, лишь это было важным. Утром Зейн тщательно подготовился к почти-свиданию. Он знал, что должен выглядеть суровым альфой, но всё равно не смог отказать себе в удовольствии красиво уложить волосы. Не так высоко, как обычно, а чуть мягче, выпуская пару небрежных прядей вперед. Зеркало, украшенное изумрудно-зеленой мозаикой, в кои-то веки ему льстило — Зейн увидел симпатичного парня, и нельзя было сказать с уверенностью, альфа он или омега. Таблетки были приняты заранее, но Малик, на всякий случай, перепроверил таблетницу. День обещал быть прекрасным. Зейн сразу понял, почему Лиам предложил сходить именно на два первых урока. Сперва у них была физкультура, и Малик со скамейки запасных следил за тем, как любимый альфа перемещается по полю с мячом. Даже если бы они провели весь день так: Лиам — за игрой в баскетбол, а Зейн — за рассматриванием Лиама, никто не обнаружил бы Малика жалующимся. Мимика альфы была такой живой, что у Зейна руки дрожали — так хотелось приступить к портретам. Ему надо было больше времени уделять натюрмортам и станковой композиции, но... так хотелось рисовать портреты. Следующий урок оказался искусством, но Зейн уже не мог сосредоточиться ни на чем, даже на любимой графике. Карандаш почти валился из его рук, и только природное упрямство и талант заставили Малика досидеть до конца, не подпрыгивая на стуле, как Джек-из-коробки. Урок искусства был поставлен раз в неделю, просто для общего развития, и всегда проходил в компании миленьких омег, выбравших это направление. Зейн не мог сказать, что они разбираются в творчестве лучше, чем он, но покорно сидел и помалкивал, чтобы не привлечь лишнее внимание. – Ты бы хоть ради приличия конспект на уроках вел, – весело сказал Лиам, наблюдая, как Зейн открывает окно. Выбирались они тем же путем, что и раньше. День и правда был солнечным, как и обещали в прогнозе. Солнышко приятно пощекотало Зейну кончик носа. Теплый ветерок попытался взъерошить ему волосы, но гель держал прическу слишком крепко, не давая ей растрепаться. Малик спрыгнул первым, мягко приземляясь на ноги. Асфальт солнечно спружинил под кроссовками, и Зейн почувствовал себя таким легким, что готов был побежать навстречу теплому бризу. Лиам опустился рядом через мгновение — теперь Зейн ощутил себя всесильным, как герой комиксов. Его вдохновение было рядом с ним. – И так вчера перетрудился, больше не хочу, – ответил Зейн, мимолетно улыбнувшись. Быстро взглянув на альфу, Малик почувствовал безграничное счастье. – Я просто очень рад этой прогулке. – Ты любишь прогуливать, – миролюбиво заметил Лиам. «Я люблю прогуливать с тобой», – с нежностью подумал Зейн, но вслух ничего не сказал, улыбнувшись еще шире. Оглянувшись по сторонам, они постарались скорее добраться до машины. Теперь, когда погода стала лучше, их в любой момент могли поймать, вернуть в классы, оставить после уроков или даже отстранить. К счастью, въезд был всегда открытым, так что Лиам быстро вывел их на дорогу. В салоне звучали быстрые ритмы, голова Зейна легко покачивалась в такт музыки. Ему было хорошо. Он мог бы ездить так вечно, глядя на бесконечную змею дороги и вдыхая лучший на свете аромат с оттенками душистого перца, эвкалипта и пряностей. – Не верю, что ты проводишь свой досуг в лишь картинной галерее, – заметил Лиам. – Тебя не проведешь. Это любимое место, особенно зимой, ведь там тепло, – просто ответил Зейн, беззаботно улыбнувшись. – Мне нравится Морской Мир. И еще я люблю исследовать блошиные рынки со всяким старьем. У меня... э-э... раньше был черный череп пепельница, но недавно он разбился, так что я собираюсь прогулять пару уроков и вновь исследовать местность, – заключил Малик. Сейчас ему даже не было грустно из-за ужасных выходных. Ему хотелось жить моментом. – Если совсем тепло, могу заглянуть и в Кенсингтонский сад. Или в сад Королевы Марии. – Надеюсь, я тебе не помешаю, если навяжусь с тобой, – сказал Лиам, мимолетно взглянув в сторону Зейна. – Мне хотелось бы узнать этот город получше. Всё кажется знакомым и новым одновременно. – Так бывает, когда уезжаешь надолго. Но не волнуйся. Ты можешь считать меня личным гидом, – ответил Зейн. В эту минуту он был готов на всё. Стоянка для автомобилей оказалась через улицу от выбранного Лиамом парка развлечений, но Зейну хотелось сперва размять ноги. Погода впервые за долгое время радовала приятным теплом, и Малик чуть не заурчал, подставляясь под солнечные лучи. Он не рискнул снять куртку, но всё-таки расстегнул её, чтобы легкий ветерок проник под одежду. Лиам тоже дернул молнию вниз — звук натолкнул Зейна на волнительные мысли, но он поспешно уцепился глазами в вывеску, чтобы не пялиться. Вывеска была сделана в виде жутковатой тыквы, по забору шла декоративная паутина, а из парка, помимо веселых детских криков, доносились завывания и стоны приведений. Зейн задержался на секунду, чтобы запомнить карту, однако Лиам быстро указал ему на аниматора, раздающего флаеры у ворот. Выхватив один, он увлек Зейна за ворота, не дав ему схватить второй. – Два-то зачем? – поинтересовался Лиам, разворачивая карту и внимательно углубляясь в изучение. – Хочу один на память оставить об этом дне, – потупившись, сказал Зейн. Несколько секунд Лиам смотрел прямо в его глаза, и пауза показалась Зейну бесконечной. Он слышал шелест листьев, слышал, как играет музыка, но лучше всего слышал глубокое дыхание альфы. Оно казалось самым громким и самым приятным звуком на свете, проникающим в сознание глубоко и настойчиво. Аромат Лиама тоже был изумительно сладостным. Не сказав ни слова, Лиам направился к выходу их парка и вернулся со вторым флаером. – Сентиментальный ты парень, – сказал он, протягивая Зейну красочную листовку, сложенную в три, на манер дверц от шкафчика. – Мог бы отдать мне этот, – заметил Малик, немного смутившись. Ему стало чуточку неловко, от того, что он мог показаться Пейну слишком чувствительным, но альфа, кажется, не собирался над ним смеяться. Лиам вообще был удивительно чутким к чужим слабостям, словно понимал, что они могут быть у каждого. – Этот я собирался оставить себе на память, – невероятным голосом ответил Лиам, коротко подмигнув. Зейн невольно расплылся в улыбке, сжимая флаер чуть сильнее. – Итак, куда ты хочешь сходить в первую очередь? – Предлагаю идти по порядку, – подумав, проговорил Зейн, пристраивая свою карту в кармане. – Купить рулон билетов, и, если останутся, прийти еще раз. Захватывающий мир веселья и жути моментально захватил их в плен. Они тут же смешались с шумной бесконечной толпой — их собственные голоса потонули среди радостного гула, но Зейн и Лиам слышали друг друга и интуитивно подхватывали продолжения фраз. Конечно, Зейн прекрасно понимал, что рулон билетов — это слишком много для одного дня, но озорное веселье уже ударило в голову, и они весело двинулись в путь, стараясь игнорировать стойки с хот догами — уж очень соблазнительным был аромат. Они начали с гигантских качелей, и Зейн, уже собираясь признаться, что побаивается высоты, вдруг понял, что ему совсем не страшно. Эйфория крепко держала его в руках, и, взмывая вверх, он думал лишь о том, что Лиам находится рядом с ним. Рядом с Пейном он не боялся сорваться, словно страха просто не существовало. Зато существовал восторг, наполняющий грудь. Он же сопровождал Зейна даже во время катания на горках: крутые виражи и спуски заставляли сердце подпрыгивать, ремень натягивался, небо и земля смешивались друг с другом в коктейль, но омега чувствовал, что может запросто выпить его залпом и попросить добавки. Преодолев цепочную карусель, Зейн вдруг понял, что с Лиамом ему не страшно даже «свободное падение». Обычно он избегал этот аттракцион и, как бы Дония его не упрашивала, решительно качал головой, но сегодня омега уверенно шел к нему, чтобы проверить себя на прочность, перетряхнуть весь свой мир с ног на голову. Конечно, Зейн здорово себя переоценил, однако он не жалел ни об одной секунде — все его мысли смешались в водоворот, и омега не мог выцепить из своей головы ничего, кроме: «Он рядом. Я счастлив. Так высоко. Рядом. Счастлив. Высоко. Рядом». – Ты какой-то бесстрашный, – выдохнул Лиам, когда они вывалились из кабины. Брызги его радости окрашивали Зейна во все цвета радуги и даже те, которых нет в природе. – Я так понимаю, ты и катапульту хочешь попробовать? – Я хочу всё! – громко сказал Зейн, решительно схватив его за плечи. Его не страшили свои действия, даже когда он с силой встряхнул Лиама за плечи. – Я хочу вытрясти из этого парка всё. – Полегче, ковбой, – улыбнулся альфа. Катапульта выжала из Зейна все его крики. Взмывая вверх, Малик чувствовал, что у него вот-вот остановится сердце, и он погибнет, как перепуганный крольчонок. Ему было тяжело даже дышать, и легкие сжимались так сильно, что нельзя было сказать, разожмутся ли они обратно или так и останутся двумя маленькими губками. Однако периферийное зрение держало Лиама поблизости, и вместе с приятным страхом, восторгом и ликованием по телу блуждало тягучее удовольствие. Альфа был рядом, и одно только его присутствие оправдывало эту затею. Им нужно было передохнуть, и они решили позволить себе пару стаканов газировки. У альфы после пережитых приключений разыгрался аппетит, и он взял себе пару хот догов. Зейн, чувствуя, что его немного мутит, сперва залил в желудок ванильной колы, и уже потом прикончил закуску. Сегодня омега узнал о себе массу нового. Оказавшись на нейтральной территории всё, что сидело внутри, вырвалось наружу, и Зейн чувствовал себя свободным и всесильным. – Кто бы мог подумать, что ты сумасшедший, – наконец, сказал Лиам, устало откидываясь назад на стуле. – В школе прикидываешься тихим, а на самом деле лезешь в катапульту при первой возможности. – Со мной такое впервые, – честно признался Зейн. Он знал, что Лиам просто шутит, но язык развязался, и ему очень хотелось пообщаться. – Обычно я избегаю аттракционы, связанные с высотой. За исключением горок, конечно, но там акцент больше на скорость. – И что это такое, спрашивается? – уточнил Пейн, улыбнувшись. «Действие ярких огней», – мог бы сказать Зейн. «Хэллоуинские декорации», – мог бы сказать Зейн. «Хорошая работа аниматоров», – мог бы сказать Зейн. «Детский смех, запах попкорна, громкая музыка», – мог бы сказать Зейн. Но это было бы неправдой. Ослепительный желтый лист пронесся мимо омеги, и он удивленно проводил его взглядом — деревья росли снаружи, за оградой, далеко же занесло этого малыша. И его тоже занесло далеко. – Не знаю, просто... – Зейн задумчиво поболтал колу на дне стакана и залпом допил, смакуя остатки прохлады во рту. – У тебя бывало такое, что ты вдруг обретал дыхание? Понимал, что сегодня можешь позволить себе всё, и тебе ничего за это не будет? – спросил он почти требовательно. – Что ты можешь раз в жизни не бояться? Несколько секунд Лиам словно смотрел на вращающуюся карусель, и огни будто заворожили его. Профиль альфы так красиво золотился среди ослепительного искусственного света, что Зейн в жизни не смог бы подобрать палитру, если бы захотел нарисовать его в цвете. От Лиама веяло надежностью, это он заметил сразу. Сейчас же он видел, что Лиам не просто надежный. Он теплый и нежный, и это было намного больше. – Когда впервые встал на доску для серфинга, – наконец, медленно произнес Лиам, повернув голову, и их глаза встретились. – До того момента море было совсем другим, а уже после этого я словно жить начал по-настоящему. Волны изменились, пляж изменился, я изменился. Завершить прогулку они решили совсем невинными развлечениями — заглянули на автодром, где буквально сто раз столкнулись друг с другом из озорства, прокатились на небольшом маятнике (после перекуса было бы опасно лезть на большой), покрутились на «корабле». Лиам продемонстрировал Зейну свои навыки в стрельбе и получил дурацкую бумажную шляпу, которую тут же нахлобучил на голову. Они побродили по зеркальному лабиринту, Лиам потерял в нем шляпу, после чего Зейн попытал счастья в бросании колечек, и у него почти получилось. Он набросил шесть из десяти и так собой возгордился, что Лиам слушал его похвальбу практически до самого выхода. – Остался еще Дом Страха, – заметил Лиам, рассматривая свою карту, и указал рукой на мрачный одноэтажный дом с темными окошками, из которого доносились вскрики. К нему вела длинная-длинная очередь желающих. – Они пишут, что сделали его еще страшнее для Хэллоуина. – Спасибо, не надо, – живо отмахнулся Зейн, вспоминая свои предыдущие опыты в домах и комнатах страха. Темнота и жуткая атмосфера всегда действовали на него удручающе, и омега обычно выходил поседевшим до корней волос. С одной стороны он понимал, что бояться нечего, с другой... его сердце само уходило в пятки, стоило темноте накрыть его с головой. А уж если в дело вступали зловещие звуки, жутковатые куклы и что-то похожее на кровь, омега мог до самого вечера трястись. – Почему? Боишься? – моментально поинтересовался альфа. – Да, – честно сказал Зейн, стараясь не смотреть в сторону жуткого дома. – Пойдем отсюда. Осталась еще масса мелких развлечений... – О, это должно быть потому что... – голос Лиама таинственно понизился, и он наклонился поближе к лицу Зейна, чтобы завершить свою мысль. – Та девушка умерла, едва переступив порог дома. – Что за девушка? – мгновенно спросил Зейн, замерев. От волнения он не смог даже привычно потянуться за любимым ароматом. Глаза Пейна удивленно округлились. – Как? Ты не слышал? – спросил он с изумлением. Зейн покачал головой. – Об этом ведь говорили во всех новостях. Это произошло около семи лет назад, когда я еще учился в начальной школе. Стояла такая же осень, возможно, даже был канун Дня Всех Святых... Мы с родителями пришли сюда на выходные, и Дом Страха только открылся, – Лиам красочно указал Зейну на скрипящий дом. – Это было большое событие. Владелец парка перерезал ленточку, и первые посетители вошли внутрь. Среди них была девушка примерно нашего возраста с серебристо-пепельными волосами. Она держалась от всех в стороне и с опаской поглядывала на дом, сперва не решаясь войти, однако, приободрившись, девушка двинулась вперед вместе со всеми остальными. Едва только её нога ступила на деревянную дощечку крыльца, волосы её стали красными, как кровь, и она упала замертво, перевалившись через порог, – сказал Лиам, и его голос стал еще тише. Зейн почувствовал мурашки на своей шее, а порыв ветра внезапно показался ему неприятно-леденящим. – Когда её тело подняли, оказалось, что головы на плечах уже нет. На шее болтался лишь малоприятный кусочек мяса, и даже кровь не хлестала, слово рана... спеклась. Они запустили внутрь полицейских — чтобы обследовать дом — но внутри были лишь обычные декорации. Однако, вот что странно, голову так и не нашли, – Лиам тяжело покачал головой и выпрямился, показывая, что завершил рассказ. Несколько секунд Зейн с ужасом смотрел на Лиама, чувствуя, что его трясет от макушки до кончиков пальцев, пока вдруг не заметил, что уголки рта альфы странно дрожат. – Пошел ты, Пейн, – недовольно воскликнул Зейн, толкнув смеющегося альфу в плечо. – Я же чуть не... вот дурак! – Боже, я не могу, – Лиам согнулся пополам от смеха и закрыл лицо ладонью. – Видел бы ты свое лицо. Это было незабываемо. Ты поверил каждому слову! – Очень смешно, – ответил Зейн, еле-еле приводя дыхание в норму. Лиам всё никак не мог прекратить смеяться, и омега решительно схватил его за локоть. – Ладно, Дом Страха, так Дом Страха. Еще посмотрю, как ты напугаешься, – мстительно добавил он. Ему всё еще было тяжело вдохнуть полной грудью, и омега снова толкнул Лиама в плечо. – Тоже мне, Чарльз Диккенс. Пришлось отстоять большую очередь, но, по крайней мере, Зейн успел морально подготовится, а Лиам — отсмеяться. Наблюдая за ним, омега не мог не заметить, что у Пейна настоящий дар рассказывать истории. Не удивительно, что он так быстро стал душой компании. У него было много друзей в прежней школе и в этой школе все души в нем не чаяли. Наверное, на вечеринке Лиам снова будет в центре внимания. – Что с тобой? – спросил Лиам, когда они стояли на пороге. Мужчина в плаще с подсыхающей кровавой кашей вокруг губ выдал им по фонарику. – Я так сильно тебя напугал? Извини. – Нет-нет, я не... – Зейн улыбнулся. – Я подумал, у тебя отлично получается рассказывать истории. – Ах, это, – понимающе ответил Лиам и тоже улыбнулся, взглянув вперед себя. Перед ними была крепкая деревянная дверь с кольцами-ручками. – У меня впервые так хорошо получается. Вдохнул полной грудью, если ты понимаешь, о чем я. «Ты даже не представляешь, как хорошо я понимаю», – подумал Зейн, и они переступили порог Дома Страха одновременно. Дверь захлопнулась автоматически, и Зейн подпрыгнул от неожиданности. Они оказались в кромешной тьме, и омега ощутил скользкое дуновение лицом. Лиам щелкнул фонариком, однако его свет оказался слишком тусклым, едва освещая холл. Зейн попытался включить свой фонарик, но он, коротко мигнув, выключился. Постучав фонариком по ладони, Малик понял, что он не собирается работать. – Думаешь, это нормально? – спросил омега, сжимая неработающий фонарик в руке. Он мигнул еще несколько раз, и это нервировало лишь больше. – Может, он просто сломан? – спросил Лиам и вдруг дернулся. – Рефлекс. Какая-то фигня коснулась моей ноги. Глубоко выдохнув, Зейн еще раз ударил фонариком по раскрытой ладони, будто это могло помочь ему заработать. Темнота давила со всех сторон, и тусклого света едва хватало, чтобы различать силуэт Лиама рядом. Вдали ему померещился гул вперемешку с шепотом, и словно этого было мало — снова подул неприятный ветер. – Нужно двигаться, – сказал он, переминаясь с ноги на ногу. Доски неприятно скрипнули под его шагами. – Мне не нравится эта комната, если чест-А-А-А! – взвизгнул Малик, повиснув на плече Пейна обеими руками — что-то влажное коснулось его ноги, и Зейн, выронив фонарик, машинально подскочил. Его сердце гулко стучало, быстро-быстро и ошалело. Омега чувствовал, как пульс, не прекращая, гудит в висках, и горло от страха начинает саднить. – Господи, кошмар какой... – Ты в порядке? – чутко спросил Лиам. Его голос был совсем рядом, и Зейн внезапно понял, что до сих пор сжимает его плечо. – Всё нормально? – Да, – тяжело выдохнул Зейн, нехотя выпуская руку Лиама. Его голос всё еще был повышенным, и без альфы стало прохладней. – Пойдем вперед. Стараясь ни обо что не споткнуться, они пересекли холл и оказались в комнате, не напоминающей ничего конкретного. В ней было светлее — приглушенное освещение шло по бокам, и это немного успокоило омегу, потому что так Зейн, по крайней мере, мог видеть всё происходящее. На глаза моментально попался огромный стул, похожий на электрический, к которому Малик не рискнул приблизиться, предпочитая рассматривать интерьер. По стенам висели цепи, ржавое ружье, кандалы, охотничьи ножи — именно так Зейн представлял себе логово какого-нибудь чокнутого маньяка. Раздался резкий звук, кажется, уханье совы — омега вздрогнул, но, по крайней мере, не закричал. – Иди сюда, – громко позвал Лиам. Зейн повернулся в другую сторону и увидел, что альфа крутится у длинного стола, на котором лежало что-то продолговатое. – Тут манекен. Осторожно ступая по скрипящему полу, Зейн приблизился к Лиаму. Альфа внимательно изучал восковое лицо лежащей на столе куклы. Она была выполнена в человеческий рост, носила ужасный пыльный парик и ветхую черную одежонку, изорванную в нескольких местах. Наклеенные ресницы сухо лежали на криво очерченном лице, худые руки оказались сложены вдоль тела, хотя на запястьях можно было заметить веревки. Малик наклонился поближе. – Выглядит почти как настоящий человек, – заключил он, осторожно потрогав костюм манекена. – Даже пальцы... Не успел он закончить предложение — кукла дернулась и завопила вполне человеческим голосом, натягивая веревки, и, казалось, лишь это сдерживает её от нападения. Зейн закричал не хуже «куклы» и машинально рванул назад, впечатываясь грудью в Лиама. Его трясло так сильно, словно он едва избежал столкновения с автомобилем. Сильные руки альфы совершенно внезапно легли на его плечи, и Лиам успокаивающе обнял его, слегка прижимая к себе. – Проклятье, – ошеломленно выпалил Зейн, не зная, как зачерпнуть ртом побольше воздуха. От страха у него повлажнело лицо. – Проклятье-проклятье-проклятье-проклятье... – Чш-ш, – мягко проговорил альфа, осторожно уводя Зейна подальше от успокоившегося «манекена». Его руки были такими уютными и заботливыми, такими приятно-безмятежными в этом ужасающем полумраке. – Всё хорошо. Мы можем вернуться назад, если ты хочешь, и не проходить до конца, – он посмотрел Зейну в глаза, и даже в тусклом желтоватом свете его лицо было приятно ободряющим. – Да ладно, ничего страшного, – голос Зейна всё никак не хотел становиться твердым, и он чувствовал, что дрожит в руках альфы сильнее и сильнее. – Сколько тут комнат осталось? От силы три-четыре. Лиам покачал головой, но они всё-таки двинулись вперед по скрипучим доскам. На выходе из комнаты Зейн бросил последний взгляд в сторону «манекена» и прибавил шаг. Не успели они войти в следующее помещение, как на них сверху упало что-то склизкое, влажное и противное, так что омега машинально вцепился в руку Пейна. Оно извивалось и шевелилось, и Зейн живо сообразил, что это паршивые слизняки или даже пиявки, желающие добраться до его крови, от чего его бросило в дрожь. Пальцы впились в Лиама так сильно, что альфе наверняка даже стало больно, но Пейн лишь помог ему отряхнуться, не заставляя убрать цепкую ладонь. Он был удивительно спокоен и до приятной боли заботлив. – Это просто слаймы, – успокаивающе сказал Лиам, снимая склизкого лизуна с шеи омеги и отшвыривая его в сторону. Что-то загрохотало, послышался резкий вой, и Зейн невольно вздрогнул, стискивая ладонь Лиама еще крепче. – Я с тобой, не переживай, ладно? Зейн слабо кивнул и осмотрелся. Они оказались в относительно светлой комнате, кафельным покрытием напоминающей большую ванную. Пол и стены были измазаны кровью, словно кто-то, цепляясь за всё подряд, удирал от преследователей. Когда Пейн покрутил «барашки» потрескавшейся раковины, из крана с ужасным звуком потекла красная жижа. Остановить кровавый поток оказалось невозможным, и они решили осмотреться. За шторкой находилось что-то массивное и продолговатое — Зейн понял, что ванная, и когда они приблизились, его догадка подтвердилась. – Ты уверен, что хочешь открыть шторку? – спросил Зейн дрожащим голосом. Он всё еще держал Лиама за руку, не решаясь отпустить. – Вдруг кто выпрыгнет... – Но ведь эффект неожиданности пропал, – ответил Пейн, ободряюще улыбнувшись. – Ты знаешь что-то, и ты к этому готов. Подумав с минуту, Зейн согласился. Зная, что его хочет напугать другой человек, он мог морально подготовиться. Когда Лиам дернул шторку, внутри оказалась обыкновенная старая ванная, по которой ползали неприятные длинноногие пауки. Малика почти затошнило, и альфа, чувствуя это, повел его дальше. Оставшиеся несколько комнат Зейн не выпускал руку Лиама, и ступал осторожно-осторожно, словно пол в любой момент мог провалиться. Один раз доска действительно сломалась под его шагом, и у Зейна чуть сердце не остановилось, однако они дошли до конца страшного дома. Малик вытерпел всё: и ужасного зомби, выпрыгнувшего из шкафа, и оживающие картины на стенах, и комнату с жутковатыми лупоглазыми куклами. Свет вокруг то появлялся, то исчезал, периодические завывания не давали перевести дыхание. Когда они вышли через заднюю дверь, Зейн готов был рыдать от страха. – Ты и правда очень боишься, – сказал Лиам странным голосом. Они стояли на лужайке и не двигались дальше. – Давай постоим на солнышке немного, и я куплю тебе воды. – Нет, не нужно, всё хорошо, – быстро ответил Зейн, продолжая держать теплую, ободряющую руку альфы в своей. Было так приятно, так тепло и так волнительно, потому что, казалось, Лиам даже не заметил, что Малик держал его всё это время. – Выплеск адреналина — это всегда полезно, – заключил омега. – Я буду в норме. – Всё не взаправду, – заметил Лиам, несильно встряхнув его руку. – Это просто... комната с хорошими декорациями. – Да, – кивнул Зейн, быстро взглянув в сторону жутковатого дома. – Но иногда хорошие декорации намного страшнее, чем реальные вещи. Лиам вновь улыбнулся ему с теплом и пониманием, хотя Зейн вдруг увидел в его глазах что-то незнакомо-тревожное. Впрочем, если бы Пейн плохо подумал о нем, то обязательно бы сказал сразу, потому что Лиам честный. Его искренность — единственное, в чем можно было не сомневаться. Эта мысль приятно успокоила Зейна, он смог вернуть Лиаму улыбку, и она была такой теплой, что омеге и самому стало хорошо. Они провели время в небольшом кафе, прежде чем альфа подвез его до дома.