Nothing Without You

Когда Лиам вернулся домой, уже стемнело, и ему пришлось долго объяснять матери, что ни с какими девушками он не гулял, хотя Карен настаивала, что от него пахнет симпатичной омежкой. Её также обеспокоила драка — не могла же она упустить из виду синяк и пластырь на подбородке сына, но Лиам заверил маму, что помощь ему оказали своевременно, и быстро улизнул в комнату, опасаясь продолжения допроса. Ему не поверил даже Бэрримор, хотя Лиам честно признался дворецкому, что провел вечер со своим другом-альфой, и они просто смотрели на город. Бэрримор проворчал что-то себе под нос и сообщил, что ужин будет готов через полчаса. Провожать молодого мистера Пейна до комнаты он не стал. Лиам понял, что сильно обидел старого друга, и ему даже стало досадно, потому что он рассказал правду. Кажется, проводить время с Зейном было уже делом привычным, и Лиам чувствовал себя хорошо рядом с ним. У них были приятные дружеские беседы и что-то похожее на молчаливое понимание, когда не нужно всё время болтать, чтобы чувствовать себя хорошо. Раньше у Лиама такого не было. С Луи тоже было уютно молчать, но обычно Томмо сразу заполнял всё пространство собой, только если не был слишком уставшим, и Лиам считал это по-своему очаровательным. Темпераменты у его друзей были абсолютно разные, впрочем, они различались уже тем, что Луи был омегой, а Зейн — альфой, пусть и весьма... необычным. Всплеск подозрения показался Пейну низким. Да, от касаний Малика на крыше приятно повело внутренности, даже легкая дрожь прокатилась по телу, но в этом не было ничего сверхнеправильного. Было бы странным, если бы от прикосновения друга хотелось немедленно сходить за антибактериальным мылом. Друзья должны быть приятны друг другу, иначе дружба превращалась в маскарад лжи. Мысль о том, что с ними что-то не так, показалась Лиаму слишком назойливой, словно боль в колене. «У меня появился новый друг. Мне приятно с ним общаться, потому что мы понимаем друг друга. Я буду проводить с ним время, потому что мне нравятся наши разговоры, нравится, как сходятся наши мысли. Точка», – подумал Пейн про себя, сбрасывая рюкзак у кровати. Чтобы освежить голову и уставшее за целый день тело, Лиам минут двадцать простоял под прохладным душем, пытаясь взвесить всё произошедшее на внутренних весах. День сегодня был... черт, он очень хотел сказать «замечательный», если бы днем Хоран не оскорбил его друзей. Луи и Гарри очень расстроились, Ника и вовсе избили, а Зейн волновался за него и порицал за драку. Нет, не совсем порицал — больше беспокоился, конечно. Впрочем, если бы не этот случай, если бы не драка, Зейн не показал бы ему замечательное место — свое тайное логово, где он мог быть самим собой. Вольным художником, парнем с чуткой душой, заботливым другом. Эта крыша была просто находкой — Лиам и не думал, что в Лондоне ещё можно найти приличный чердак, где бы не обитали бездомные и голуби. Альфа всегда любил разные крыши, подвалы и заброшенные здания, от них веяло приключениями и свободой, но он и не думал, что Малик покажет ему что-то подобное. После Дома Страха одноклассник казался ему немного хрупким. «Вот, – заключил Лиам про себя, чуть-чуть увеличивая напор воды, чтобы совсем не замерзнуть. – Напридумывал разных глупостей, а он на самом деле обычный альфа, который любит лазать по заброшкам и крышам». Выбравшись из душа, Лиам сменил пластырь на подбородке, смазал пару пощипывающих ссадин мазью и облачился в свободные шорты и футболку с логотипом бэтмена. После посещения тайного логова он был приятно уставшим, хотелось валяться и ничего не делать до самого утра. Мысль об ужине казалась приятной — вот бы Бэрримор поспешил. Лиам не ел ничего со школьного обеда, а это было очень давно. Всё-таки надо было затащить Зейна в бургерную, но он вдруг вспомнил, что не принял какие-то витамины для зрения и попросил увезти его домой. Телефон моргал пропущенными уведомлениями. Луи уже битый час бомбил его СМС-ками, Ник тоже, было даже робкое сообщение от Гарри. Все они беспокоились, как он переживал последствия драки, поэтому Лиам написал каждому «я в порядке», чтобы друзья не собрали кооператив и не приехали проверять его состояние. Ему еще нужно было скинуть Зейну фотографии, и он отправил их, ничего не удаляя и не обрабатывая. Даже если где-то у него смешное лицо, Лиам бы не расстроился, если бы Зейн разместил это у себя на профиле. Вечер был слишком хороший, и ему хотелось сохранить все воспоминания о нем. В дверь трижды постучал Карл и звонким голосом доложил, что Бэрримор уже накрыл на стол. Обиделся и не захотел приходить, понял Лиам, и снова стало досадно, потому что альфа совсем не обманывал. Похоже, Пейн слишком часто подвозил Луи и Гарри по их мелким делам, поэтому салон пропах омегами. Запах, конечно, смешался, поэтому мама и Бэрримор его узнать не смогли, а Лиам уже совсем привык и ничего не замечал. В столовой приятно пахло стейками, и Лиам заметил, что Локи притаился под резным столиком из красного дерева, в предвкушении помахивая хвостом. Как только ужин начнется, он подбежит к столу просить себе кусочек, и папа, конечно, отрежет ему немного, когда мама отвернется. Аромат и правда был чудесным. Бэрримор, похоже, тщательно следил за поваром и теперь, вероятно, жалел об этом, потому что Лиам его провел. Пейн-младший улыбнулся дворецкому и сел рядом с матерью. Все ждали только его. Он сразу оценил изумительные овощи на гриле, хотя не отказался бы и от картофельного пюре. На тренировках альфа сжигал слишком много калорий, и их обязательно нужно было восстанавливать. Джейден устроит ему неделю хорроров, если Лиам потеряет форму к соревнованиям. Альфа поглощал пищу так быстро, что почти не замечал, что происходит вокруг. Кажется, папа и Рут разговаривали о делах. – А что с твоим лицом? – спросила Никола, поймав очевидную паузу. – Господи, Ники, – пробормотал Лиам, заталкивая в рот очередной кусок мяса. – Просто небольшая стычка в школе. В образовавшейся тишине Лиам услышал, как Локи скребет лапами по полировке. Он решился поднять глаза — отец смотрел прямо на него. Не то чтобы Лиам испугался... не хотел видеть разочарование на его лице. Всё-таки папа много от него ожидал, да и он сам обещал ему, что не подведет семью и не опозорит фамилию. От него, в конце концов, не так много-то и требовалось. – Драка, Лиам, – Джефф покачал головой и сложил приборы параллельно друг другу. – И давно ты решил, что проблемы можно уладить кулаками? – Просто один кретин налетел на моих друзей... – Солнышко, – мама посмотрела на него с легкой укоризной. Никола сделала вид, будто чихает, однако все прекрасно поняли, что на нее нашел очередной приступ веселья. Рут даже толкнула её под столом, а Бэрримор очень вовремя закружил у стола, собирая тарелки. – Я хотел сказать, что один альфа начал провоцировать моих друзей, и я не смог пустить дело на самотек, – сказал Лиам, встретившись взглядом со старшей сестрой. – Он напал на них? – поинтересовался Пейн-старший, вновь привлекая его внимание. По его интонации стало понятно, что он догадывается, как всё было. Лиам невольно залился краской, однако взгляд не отвел, терпеливо выдерживая замечание отца. – Нет, но... – Значит, это ты начал драку, – заключил Джефф, постукивая пальцами по столу. – Лиам, если об этом узнают, ты не увидишь приличного колледжа. Ты мой единственный сын, я тебя очень люблю, но покрывать не буду. – Я знаю, папа, – ответил Лиам, глубоко вздохнув. Во время семейных ужинов альфа всегда ощущал себя маленьким, хотя он и был самым младшим в семье. – Просто я не мог стоять в стороне. – Это не просто, – понимающе кивнул отец. – Однако одно дело — защищаться, а другое — нападать. Ты хотел помочь друзьям — это хороший поступок. Но то, как ты это сделал, не правильно, – Джефф терпеливо посмотрел на сына. – Я хочу видеть в своем сыне взрослого альфу, и пока я его не вижу. Ты стараешься, но одних стараний мало. Пейн закрыл глаза и глубоко выдохнул. На самом деле сейчас он слабо представлял, что может сделать, чтобы оправдать все ожидания. Лиам выбрал экономический класс, и за это Пейн-старший его похвалил. Ему понравился выбор баскетбольной команды. У него были ровные отношения с одноклассниками, и папа сказал, что так себя ведут взрослые люди. Но что еще? – Извини, – терпеливо проговорил Лиам и вновь взглянул отцу в глаза. – Больше такое не повторится. – Я знаю, что у тебя получится, сынок. Я уже горжусь тобой, но нужно потрудиться еще немного, – ответил Джефф, и Лиам с толикой тепла подумал, что отец лишь хочет, чтобы в его жизни всё было хорошо, как и он сам. – Мама сказала, ты нашел себе омегу, – непринужденно продолжил он. Бэрримор велел подать десерт. Чудесный сливочно-вишневый торт, от которого Лиам, Рут и Никола бегали, как заведенные, когда были детьми, потому что в нем было запредельное количество сахара. Пейн-младший вопросительно уставился на дворецкого, пытаясь понять, не забыл ли он про какой-нибудь семейный праздник, но Бэрримор лишь покачал головой. Иногда ему просто нравилось демонстрировать традиции их семейства. – О-о, – оживилась Рут, придвигая к себе свой кусочек торта. – Давайте теперь поговорим о личной жизни. Так что, братик, мама права насчет омеги? – Нет, омегой пока и не пахнет, – ответил Лиам. Никола еле слышно рассмеялась в свой стакан с соком. – Я сейчас... больше занят учебой и баскетболом. Но когда я встречу... – Ты что-то от нас скрываешь, – сказала Никола, демонстрируя ему широкую улыбку. Ах, проказница, весь вечер пыталась перевести стрелки! – Нет, Ники, что-то скрываешь ты, – понял Лиам, ответив сестре такой же улыбкой. – Подловил, – согласилась сестра, и оставшуюся часть ужина она щебетала без умолку, рассказывая про свою поездку с новым приятелем. Закончив с десертом, Лиам тепло распрощался с родными и поднялся в свою комнату. Он заметил, что Бэрримор сменил гнев на милость и, как обычно, предложил ему немного вредных закусок на вечер. Вероятно, потому что Джефф немножко пожурил Лиама за ужином. Альфа на отца совсем не обижался. Он был прав, драки — не лучшее решение проблем, однако про себя Пейн-младший уже решил, что не даст друзей в обиду и задаст Хорану трепку столько раз, сколько потребуется. Это и значит быть взрослым. Принимать решения и нести за них ответственность. Лиам решил быть человеком, который не убегает и не прячется, когда близкие попадают в беду. Дружки Хорана сильно избили Гримшоу, так что получили по заслугам. Ник им ничего не сделал. Его отношения с Луи никак их не касались. И запрещать омегам-парням посещать вечеринки они тоже не имели права. Комната встретила его безмолвными волнами, и Лиам подумал, что ему точно нужно записать себе диск с шумом прибоя. Время медленно ползло к полуночи, пора было укладываться в постель и скроллить ленту в интернете. Стоило Лиаму опуститься в объятия мягкого покрывала, как он вспомнил, что не сделал ничего из заданного на дом. Вот черт! Совсем из головы вылетело! Подскочив не хуже ужаленного, альфа со вздохом плюхнулся за стол. Ему нужно было решить уравнения с несколькими неизвестными, прочитать три параграфа по истории, написать эссе по английскому, и так как оно обещало стать объемным, альфа решил начать с него. Миссис Питтс была рассержена после предыдущего теста и сказала, что ждет от эссе чего-то... невероятного. Тетрадь по английскому оказалась тяжелой. Лиам удивленно раскрыл её и увидел конверт. Внутренности перевернулись от узнавания. «Моему альфе». Лиам уронил конверт на стол, зарылся пальцами в волосы. Легкие жгло, губы пересохли, и альфа невольно повел по ним языком. Он не знал, почему медлит, чего боится увидеть, и его пальцы сами дернули тонкий конверт, сердце предвкушало бумагу золотисто-песочного цвета, и Лиам не прогадал. Светлый песчаник и сотни изящных петелек на нем, тонких, как паутинка. «Дорогой Лиам, Я обещал себе не писать так скоро, но не могу сдержать этот порыв. Во мне кипит жизнь после того, как ты коснулся меня. Кажется, до этого момента я мог лишь догадываться, что истинное счастье существует на свете. Ты подарил мне радость, и теперь внутри меня живут бабочки, мотыльки и стрекозы. Знаю, ты искал меня. Нежность в твоих глазах одурманила меня. Я не думал, что они могут стать еще красивее, а они стали. Ты удивительный, Лиам, самый невероятный на свете. Знаешь, вокруг тебя всегда собирается свет. Ты делаешь счастливыми всех, кто тебя окружает. Как же так можно? Кажется, счастье можно потрогать, когда ты рядом. Кажется, улыбки начинают иметь значение. Почему ты такой замечательный? Почему влюбляешь меня в себя еще сильнее день за днем, минута за минутой? Недавно я заметил, как в твоих волосах запутались последние солнечные лучи. Ты будешь греть меня целую зиму. Если позволишь, я и вовсе в тебе сгорю. Мечтаю о новых прикосновениях. Мысль о твоей коже сводит меня с ума. Смелее тебя нет, и все эти робкие мечты не укладываются в голове. С первым снегом мое сердце не замерзнет. Ты теперь всегда горишь внутри. Самый храбрый человек на свете, мой Лиам, моя душа и мое сердце. Я люблю тебя. Всё сильнее, сильнее и сильнее. Это чувство стремится к бесконечности, и скоро перерастет вселенную. Однажды оно заполнит весь мир, осязаемый и неуловимый. Мы утонем в нем вместе. Навеки твой, до последнего дыхания». Лиам чуть не задохнулся. Сам того не замечая, он перечитал письмо еще семь или восемь раз, самозабвенно водя пальцем по строчкам. Каждый раз, когда альфа доходил до конца, сердце уже не выдерживало — колотилось и колотилось, словно бежало наперегонки самую быструю гонку. Он не мог сосредоточиться ни на чем больше — его омега. Пусть Лиам еще не видел его, пусть не мог почувствовать запах через бумагу, но это был его омега. Его слова трогали душу, от них жаром раскалялась кожа. Он сказал, что Лиам греет его, но сейчас было тепло именно Пейну. Словно его поймали знакомые нежные объятия, убаюкали и закружили. Сказочное чувство тянуло живот. «Моя душа и мое сердце», – перечитал Лиам. Еще никто его так не звал. Пейн и не думал, что кто-то захочет произнести такие высокие слова. Однако они проникали под кожу, бежали по жилам, сбивали ему дыхание. Альфа получал много записок, но сейчас не думал ни об одной. Это письмо завладело его разумом. Трепетный омега, написавший его, упрямо пробивался в сердце. – Я найду тебя, – с нежностью прошептал Лиам, прикладываясь губами к письму. – Найду и согрею.