Nothing Without You

Суббота подобралась совсем незаметно, запутавшись в череде будних дней. Зейн чувствовал себя обычным подростком: писал эссе, ходил на занятия, много говорил и переписывался с Лиамом, периодически обменивался репликами с Луи и выздоравливающим Ником, единожды даже переговорил с Гарри. Стайлс держался молодцом — Томлинсон позвал его на вечеринку, и Гарри, кажется, был воодушевлен по этому поводу. Во всяком случае, Зейн не единожды слышал, как Гарри вполголоса советуется с Луи по поводу одежды для субботнего вечера. Им всем действительно не хватало веселья, и Томлинсон любезно взял на себя роль ангела. В глубине души Зейн тоже хотел обсудить с кем-нибудь, что надеть на вечеринку, альф (вернее, одного конкретного), вслух помечтать о том, чем закончится вечер (естественно, сильно преувеличивая свои возможности), но решил быть благодарным уже за то, что его пригласили и хотя бы один человек будет знать, что он омега. Зная, что Луи настроен к нему дружественно, омега мог не опасаться, что Томлинсон захочет его подставить или случайно поставит в неловкое положение, а это существенно поднимало настроение. Зейн долго думал, как сказать родителям, что он идет на вечеринку. Его уже отпускали неделю назад, при том на всю ночь, поэтому отпроситься снова было намного труднее. Конечно, на поводке Малика не держали, учитывая, что он никогда не влипал в неприятности и гневных звонков со школы тоже не поступало, однако родители всё равно заинтересовались бы всплеском его активности. В итоге Зейн нашел выход из положения: сказал, что пойдет в гости к однокласснику-омеге и останется на ночь, что формально было правдой. Оставалось лишь подумать над деталями. На своем любимом велосипеде Зейн поехать на вечеринку не мог — погода уже не позволяла, однако и водитель мог его скомпрометировать, сообщив родителям о сборище автомобилей перед домом Томлинсона и настойчивой музыке, доносящейся изнутри, поэтому омега решил вызвать такси для омег. У него как раз оставались нерастраченные деньги на карманные расходы, и должно было хватить на дорогу до дома Томлинсона, обратно и на мелкие непредвиденные сложности. Вечером в пятницу, когда Зейн заваливал слабо отпирающегося Лиама сообщениями о новом спецвыпуске Дэдпула, ему позвонил Луи и посоветовал захватить с собой плавки. Раньше, чем Малик успел среагировать, он бросил трубку, оставляя Зейна наедине с его вопросами. Значит, Томмо решил задействовать бассейн и ожидал, что Зейн поучаствует в этом. Нет, такого промаха омега позволить себе не мог, поэтому целенаправленно не стал брать плавки с собой. «До сих пор я не попался, только потому что тщательно следил за собой, выверял каждый шаг. В прошлый раз я был опасно близок, – лихорадочно подумал Малик. – Хотя было бы приятно посмотреть на Лиама в плавках...». Мысль показалась Зейну приятной. Он попрощался с любимым альфой, мысленно отправляя ему поцелуи и объятия, открыл окно, впуская в комнату приятный ночной ветер, и забрался под одеяло, проваливаясь в глубокий сон. За окном шумели последними листьями деревья, сквозь сон Зейн чувствовал запах роз, от того ему снилось что-то хорошее. На следующее утро он проснулся с хорошим настроением. На вечеринку омега надел черную футболку, клетчатую рубашку поверх и удобные брюки, в которых его ноги не выглядели такими худыми. Ему нужны были хорошие карманы для таблетницы, чтобы не потерять её, даже если он куда-то упадет, кто-то его толкнет, или слабоалкогольный коктейль окажется не таким слабоалкогольным. Попрощавшись с родителями и расцеловав сестер, Зейн вышел из дома и свернул по дорожке, где его уже ждал таксист. Потихоньку смеркалось, Малик смотрел в окно и увлеченно слушал музыку — недавно они с Пейном обменялись плейлистами, и Зейн чувствовал себя причастным к его жизни, когда Лиам дернул его перед первым уроком и сообщил, что гоняет его любимые песни буквально без остановки. У дома Луи уже припарковались несколько автомобилей. Зейн узнал машину Эдвина — заднее стекло было обклеено стикерами Vans. Малик ни разу не видел, как Шмидт катается на скейтборде, что не мешало альфе буквально жить в этих кедах. Автомобиль Джейдена тоже стоял рядом — поверхность сияла, и Зейн подумал, что ему не помешают граффити. Феррари Лиама спрятался, однако Зейн заметил и его. В груди сразу стало тепло. Большой светлый особняк с высоким крыльцом и изящными перилами тоже заслужил свой разворот в «AD». Зейн попытался воскресить в памяти номер журнала, но вспомнить так и не смог, зато в голове всплыли изысканные скульптуры во внутреннем дворе. Такие вещи стоит зарисовать хотя бы раз в жизни. Впрочем, даже без них здесь было на что посмотреть. Особенно Малику понравились большие светлые окна, украшенные изображениями летящих птиц, а также лепнина в виде виноградной лозы. Массивная крыша отливала синевой, хотя, возможно, при свете дня у нее был другой оттенок. Волнение почти прошло. Луи создал идеальную обстановку дружественных альф и омег — Малик не увидел ни одной машины, которая могла бы принадлежать Хорану и его приспешникам, а журчание маленького спирального фонтанчика у входа расслабляло. Малик поправил рубашку и трижды нажал на кнопку звонка, готовясь улыбнуться хозяину дома, однако вместо него дверь отворил Гримшоу. Ник выглядел намного лучше. За неделю его хорошенько подлатали, остались лишь постепенно светлеющие синяки и пара пластырей, но альфу они, пожалуй, украшали. Гримшоу тоже принарядился к вечеринке — надел темно-синее поло и светлые брюки, так что со стороны казалось, будто альфа собирается играть в гольф. Непонятно зачем, он нацепил на руку розовый неоновый браслет. – Рад тебя видеть, приятель! Вот тебе браслет, – Ник ловко скрутил зеленую неоновую палочку вокруг запястья Зейна. – У нас тут закрытая вечеринка, сам понимаешь, – Гримми покрутил у него перед носом рукой, чтобы Малик мог лучше рассмотреть светящийся браслет. У ног альфы лежала целая коробка неоновых палочек, и до Малика начал доходить смысл происходящего. – Проходи к бассейну во дворе, там сейчас всё веселье. Луи отпустил Брюса, так что гостей сегодня встречаю я. Можешь обойти дом или пройти внутрь... – Я обойду, – улыбнулся Зейн и, спустившись с крыльца, пошел по тропинке, выложенной светлым песчаником. Сад у семейства Томлинсонов был потрясающим. Широкие кусты роз ещё цвели, окружая особняк и местами заменяя изгородь. Рядом с ними пышно росли шалфей и можжевельник, распространяя дивный аромат. Зейн даже остановился, чтобы вдохнуть этот свеже-цветочный аромат полной грудью. Никаких пошлых садовых гномов, безвкусных божьих коровок и других сомнительных украшений, зато стоило ступить во внутренний двор, и сердце невольно замирало от дивной красоты. Легко было узнать каждую скульптуру. Первыми гостей встречали мраморные мойры, сидящие около цветочной арки — каждая колонна была увита лозой, так что вход во внутренний двор выглядел очень уютно. Клото пряла, Лахесис держала нить, Атропос — маленькие ножницы. Ноги богинь утопали в зарослях шалфея, и выглядело так, словно их вдруг застали за работой. Дальше, за цветочной аркой, на газоне полулежала Гемера. Её наготу прикрывал мраморный хитон, спадающий таким образом, что Зейн видел и маленькую ножку и почти детскую грудь богини дневного света. Неподалеку от нее резвился кучерявый Эфир. Он застыл, взметнув вперед одну ногу, словно вот-вот сорвется с места и полетит. От полуулыбки бога ветров веяло задором. Зейн, не спеша, прошел дальше, любуясь розовыми кустами — бутоны уже спали, но зелень всё еще выглядела буйной и необузданной — и другими скульптурами из композиции. Дальше, среди растительности, обосновались крылатые статуи. Сперва Зейн увидел Немезиду: её крылья были широко расправлены, гневный взгляд оказался направлен в небо, как будто мстительница в любую минуту была готова ринуться к своему обидчику. Напротив неё, по другую сторону дорожки, стоял юноша со стрелой в руке. Эрос, чьи крылья были сложены за спиной, улетать не собирался — напротив, он хотел задержаться в саду, и его нежные глаза оказались направлены на небольшой прудик. Через пруд с садовыми кувшинками был переброшен мостик, на перилах которого сидела задумчивая Тефида. Богиня потоков и ручьев задумчиво рассматривала свое отражение, а её мраморные локоны спадали на плечи водопадом. Замыкали композицию Селена и Пан, устроившиеся на небольшой лужайке. Богиня Луны сидела, сложив руки на коленях, полусклонив голову и слушала, как её верный друг, бог пастушества, играет для нее на свирели. Сатир смотрел на свою спутницу с большой любовью, и Зейн про себя пожелал ему удачи. Вдали виднелась постройка, похожая на конюшню — вероятно, за тем здесь и находился Пан: присматривал за лошадьми. С веранды доносилась приятная, расслабляющая музыка, больше подходящая не для танцев, а для релаксации. Сладкие ноты гитары заставляли слегка покачиваться в такт. У бассейна уже кто-то плескался, слышался искренний журчащий смех. Высокие столы с молочно-белыми скатертями оказались накрыты, гости увлеченно переговаривались, наслаждаясь музыкой и закусками. Луи, снующий от одного гостя к другому, вместе с двумя миловидными девушками из класса кулинарии помахал ему рукой, и Зейн робко улыбнулся. Он сразу заметил Лиама. Они с Джейденом ели пирожные, но альфа тут же пошел ему навстречу, когда зацепил Малика боковым зрением. Полузастекленная веранда выглядела чудесно. Луи украсил её белыми гирляндами в виде стрекоз, и они не перебивали свет круглых белых ламп и гармонировали с подсветкой сада. Треугольные флажки тоже выглядели уместно. От количества закусок разбегались глаза. Зейн увидел и жареную брюссельскую капусту с ветчиной, и небольшие картофелинки под острым соусом, и грибы с нежнейшим кремом, и тарталетки с печенью и зеленью. Сырные тарелки и фруктовые канапе также были в большом количестве. – Привет, – сказал Лиам. Браслет у альфы был ярко-желтым, на уголке рта — как мило — несколько крошек от пирожного. Среди большого количества острого, соленого, свежего и пряного Лиам быстро нашел сладкое и, похоже, уже хорошенько подкрепился. – Здравствуй, – улыбнулся Зейн, рассматривая любимого альфу. Сегодня он надел белую рубашку, отлично сидевшую по фигуре, и чуть свободные темные брюки. Зейн мог бы пожалеть о майке, которую уже любил всем сердцем, но Лиам выглядел потрясающе, разве что не светился. И от него исходил просто божественный аромат. Его обычный запах, совмещающий в себе ноты душистого перца, эвкалипта с каплей восточных пряностей, только более яркий, насыщенный и густой. Вероятно, приближалось время гона, от чего Лиам выглядел еще более привлекательным, чем обычно. О близости гона говорили и слегка потемневшие глаза альфы, задерживающиеся на предметах на секунду дольше обычного. – Взял плавки? – поинтересовался он. – Боюсь, сегодня ты мое прекрасное тело не увидишь, – рассмеялся Малик и незаметно для себя протянул руку, чтобы смахнуть остатки пирожного с лица альфы. Щека у Лиама была мягкой, от нее веяло сухим теплом, как от позднего весеннего солнца. Зейн медленно провел ладонью вниз, до линии подбородка, задержался пальцами на крепком изгибе. Средним и безымянным пальцем он задел сильную шею, поймал быстрый пульс рядом с артерией. – Что там? – спросил Пейн. – Крошки, – ответил Зейн. Его большой палец слегка задел уголок горячих губ альфы, и Лиам слегка улыбнулся, случайно прихватывая его ртом. Его жаркое дыхание приятно плавило руку. Сердце Зейна застучало вдвое быстрее. – У тебя такое лицо сосредоточенное, – рассмеялся Лиам, прикрыв глаза. Зейн смутился, закусывая губы, и скрестил руки на груди, не зная, куда еще их деть. Теперь собственные кисти казались ему бесполезными отростками, которыми он влез, куда не нужно. Сейчас Лиам, конечно, спросит, какого черта он творит? Альфы ведь не гладят других альф по лицу. – Руки у тебя приятные, я еще в тот раз заметил, – проговорил Пейн, вновь встречаясь с ним глазами. – Это руки художника, – попытался улыбнуться Зейн, и ему пришлось отвести взгляд, чтобы совсем не смутиться. У бассейна смеялись четверо альф и три омеги, столики с закусками тоже не остались без внимая. Шмидт, кажется, хлебнул лишнего и теперь танцевал что-то похожее на хулу. Возможно, он был просто не создан для танцев. – А здесь очень мило. – Да, но, к сожалению, уже не так, как в детстве, – Лиам тоже посмотрел в сторону бассейна, и уголок его губ снова дрогнул в улыбке. – Там раньше была сборная горка спиралями. Тебе нужно попробовать фруктовые коктейли, Луи сделал весь пляжный набор, – внезапно сказал альфа, заметно оживляясь. – А вот пунша опасайся, если хочешь дожить до утра, он алкогольный. Есть еще пиво, но ты, мне кажется, не любитель. Малик неопределенно пожал плечами. Не признаваться же сейчас, что он полный профан в вечеринках? Зейн пробовал пиво лишь единожды, и оно показалось ему жуткой дрянью. Омега подозревал, это потому что он выбрал какое-то сомнительное пиво. Вот если попробовать вишневое пиво или яблочное, или сливовое, тогда, наверное, можно будет сказать наверняка. Есть ведь даже апельсиновое — такое, вероятно, будет приятно потягивать в хорошей компании. Но Лиам, конечно, предпочитает хорошее ирландское пиво... – Земля вызывает Зейна, – услышал Малик рядом со своим ухом, и невольно отшатнулся. Лиам удивленно вскинул брови. – Ты чего так испугался? – Я просто... – язык Зейна уже приготовился соврать, но омега неожиданно для себя впился ногтями в ладонь. – Задумался. Я пробовал только какое-то дрянное пиво, и по вкусу оно было как вымокший картон. Но подумал, что фруктовое должно быть поприятнее. А потом я подумал, какое пиво нравится тебе, и почему-то решил, что оно ирландское. Пожалуй, начну с коктейля, – заключил Малик, направляясь к высокому столу. В центре каждого стола стояла крюшонница с ароматным фруктовым пуншем, а вот безалкогольные коктейли подавались сразу в высоких стаканах. Томлинсон даже потрудился пометить каждую партию особой карточкой. Малик долго выбирал между арбузно-дынным и клубнично-апельсиновым — они были приятного цвета, которым Зейн обычно рисовал закат, но в конце-концов сделал ставку на последнее. Лиам, сопровождавший его, как личный гид, взял коктейль с грейпфрутом, лаймом и мятой. От него веяло свежестью. Лучше коктейля Зейн не пил в своей жизни — такой простой и вместе с тем изумительно вкусный. Обычно Малик смешивал клубнику с бананом, и никогда не думал, что с цитрусом будет так приятно. Ему тут же захотелось нависнуть над оставшимися стаканами и запретить другим гостям к ним приближаться. Заметив жадный блеск в глазах Зейна, Лиам еле слышно рассмеялся. – Ты тоже не в плавках, – проговорил Зейн, снимая зубами кусочек клубнички с коктейльного зонтика. – Время еще есть, – подмигнул ему Лиам, побалтывая стаканом в руке, чтобы вкус мяты стал более ощутимым. – Знаешь, Луи, похоже, собрал почти всех омег-парней в старшей школе. – Серьезно? – Зейн чуть не поперхнулся коктейлем. Сперва он даже не обратил внимание, но теперь явно видел, что это правда. Помимо подружек парней из баскетбольной команды и еще пары милых девочек, здесь были почти все немногочисленные парни-омеги. Даже совсем забитые жизнью и Хораном сегодня выбрались повеселиться. Зейн ощутил, что его обуревают смешанные чувства. – Ого... как он сумел? Не может же Луи знать всех? – Даже не спрашивай, они с Ником могут всё, – усмехнулся Пейн. – Люблю эту музыку. Можно танцевать и в одиночестве, и с кем-то. Как же сейчас хорошо. Устал дергаться под громкую музыку, скучаю по шуму волн, спокойствию и свежим фруктам. Зейн мягко улыбнулся, чувствуя ностальгию по месту, где он никогда не бывал. Ему захотелось оказаться на пляже, где улыбчивое солнце целует волны, и это было удивительно, потому что Малик всегда боялся моря. Может, если бы рядом был Лиам, Зейн сумел бы преодолеть этот страх. Слушая рассказы любимого альфы про уютную виллу, крутые волны и старую школу, омега попробовал все фруктовые коктейли (по глоточку, чтобы совсем не лопнуть), и ему очень понравилось. Он даже рискнул выпить пунша и почти ничего не почувствовал. По вкусу пунш Томлинсона больше походил на насыщенный фруктовый сок. – Луи думает, что это плюс, но на самом деле, если ты не чувствуешь алкоголь, то легче напиваешься, – предупредил Лиам, с легким беспокойством наблюдая за тем, как Зейн пьет уже второй стакан. – Всё под контролем, – безмятежно улыбнулся Малик, с наслаждением облизывая сладкие губы. – Попробуй. Он умиротворенно протянул Лиаму свой бокал, и пальцы альфы осторожно накрыли его собственные. Пейн не стал вынимать стакан у него из рук и умудрился сделать большой глоток, не выпуская его руку. Его пальцы всё еще грели руку Зейна, когда он закончил смаковать напиток. – Да, Луи сегодня превзошел себя, – сказал Лиам. Наблюдая за тем, как его язык скользит по губам, Зейн чувствовал приятное напряжение. – Есть у меня подозрение, что танцами под расслабляющую музыку дело не... – Становится прохладно, пора приступать к фазе два, – громко объявил Луи всем присутствующим на веранде, заглушая легкую мелодию из музыкального центра. Пока Зейн любовался на губы Лиама, он пропустил момент, когда на веранде появился довольный Ник, со скоростью газонокосилки поглощающий закуски. – Ник проводит Вас на второй этаж, в оливковую гостиную, а я пока разберусь с купающимися. Лицо Томлинсона ничего не выражало, он непринужденно отправил в рот виноградинку и покинул веранду в сопровождении Гарри и Итана, но это по какой-то причине насторожило Зейна. Если бы Луи засмеялся, потирая ладони, омега не волновался бы так сильно. Но такое поведение было более чем странным. Малик перевел тревожный взгляд на Пейна. – Что еще за «фаза два»? – спросил Зейн. – Если бы я знал, вероятно, меня бы тут не было, – сказал Лиам, усмехнувшись. Сделав еще один глоток прямо с рук Зейна, Лиам мягко подтолкнул его к дому. Они могли бы задержаться, но снаружи и правда становилось холодно, к тому же отдыхающие у бассейна начали суетиться, а Лиаму и Зейну было что обсудить в тихой, уютной обстановке. Малик решил не рисковать и поставил стаканчик с остатками пунша у входа. Они могли войти в небольшой зал, где находилась винтовая лестница из мрамора с каннелированными панелями, ведущая на второй этаж, однако Лиам повел Зейна по коридору с репродукциями картин эпохи Ренессанса. Жаловаться было грешно. Зейн не мог оторвать взгляд от прекрасных копий итальянской живописи, поэтому они с Лиамом не спешили. Холл возник внезапно, ослепляя альфу и омегу своим сиянием. Малик остановился на мгновение, чтобы осмотреть каждую мелочь, однако секунды явно было маловато, чтобы всё запомнить. Ажурные элементы казались воздушными, белый мраморный пол словно светился под ногами. Люстры висели сразу на двух ярусах: одна под потолком, вторая под балконом, плафоны напоминали застывшие волны. Парадный вход отделялся от лестницы прозрачной перегородкой, рядом с которой стояли два высоких столика. Имелось также массивное бюро, на котором были выложены статуэтки, привезенные из разных стран, низкий столик и два стула. Книжный шкаф отливал одинаковыми корешками, а в углу просторной комнаты притаилась еще одна скульптура в виде титаниды Лето. Рядом с ней стоял столик, на котором была высокая белая ваза с садовыми розами. – Так, где именно играли маленькие Лиам и Луи? – поинтересовался Зейн, ощутив вдруг, как рука Лиама свободно легла на его талию. Ему захотелось случайно споткнуться и упасть в руки Лиама, но он сдержался. Омега обещал себе быть осторожным, а в итоге они весь вечер проворковали друг с другом, и, вероятно, одноклассники это видели. Послезавтра об этом заговорит вся школа, и это грозит им обоим неприятностями. Если бы все знали, что Малик омега, это было бы только на руку. Так все бы узнали, что этот альфа уже занят, но сейчас Зейн лишь ставил его в неловкое положение. – Видишь лестницу? Наше любимое место, – ответил Пейн, с благоговением оглядывая просторный холл. – Как сейчас помню, слетел с нее кубарем, ударился носом о ножку столика — его потом переставили — а за мной следом упал Луи. Нас потом отругали, конечно, но было весело. А, кстати, насчет статуи... – лицо альфы стало озорным. – Мы с Луи случайно отбили ей палец, когда играли в воров и полицейских, и, пока никто не видел, прицепили его обратно клеевым пистолетом. Если бы родители узнали, нам бы не разрешили покидать детскую до совершеннолетия. – А ты проказник, Лиам Пейн, – рассмеялся Зейн, склонив голову, чтобы лучше видеть лицо Лиама. Лиам рассмеялся. – Почему ты так смотришь? – спросил Лиам вдруг. У Зейна вновь появилось желание коснуться его невероятной, изумительно теплой щеки. Рука Лиама все еще обвивала его бок, он мог расслабиться и обмякнуть, и тогда альфа притянул бы его ближе. Соблазн жег изнутри, но Зейн сдерживался, хотя это давалось ему с большим трудом. – Как? – спросил омега еле слышно. – Вот так. Как будто... не знаю, – кажется, альфа немного смутился, однако его взгляд остался таким же ясным. В другом конце коридора уже слышались голоса их одноклассников. – У меня что-то с лицом? – С твоим лицом всё в порядке, – выдохнул Зейн и, наконец, отвел взгляд. Легкие словно не давали ему хорошенько набрать воздуха, и нос, губы, щеки стали очень теплыми. – Веди меня на второй этаж, в эту... зеленую гостиную. – Оливковую, – улыбнулся Лиам, подталкивая омегу к лестнице. Они поднялись по ступенькам, миновали балкон с двумя столиками, на одном из которых лежала шахматная доска. Вряд ли в шахматы играл Луи, но, судя по всему, партия была в самом разгаре. На липком листочке был рисунок с пометками, на случай, если кто-то передвинет фигуры. Зная Луи, это вполне могло произойти. Зейна очень заинтересовали панели из натурального камня. Оникс превосходно смотрелся в интерьере. Журнальный столик из того же материала выгодно смотрелся на фоне разноцветных панелей. Небольшие коробочки для мелочевки и ваза с выпуклым изображением льва выглядели очень уместно среди изделий из кварца. Декоративное панно омега осмотрел придирчиво, однако оно было сделано безупречно. Дверь в оливковую гостиную была приоткрыта. Это оказалась просторная комната, стены которой, подтверждая свое название, были выкрашены в нежно-оливковый цвет. С левой стороны располагался гардероб, создавая небольшой коридорчик, а уже после него начиналась сама гостиная, расширяясь влево. Со стороны гардероба шел один диван нежно-оливкого оттенка с большим количеством кленово-зеленых подушек. Второй диван стыковался с ним и располагался параллельно основной стене. Справа находились два кресла на тонких ножках в тон удобным диванам. Двухъярусный столик был сдвинут поближе к книжному шкафу, где, помимо классической литературы, лежали две круглые вазы темно-коричневого цвета и статуэтка в виде женщины, сложившей белые ручки на груди. Гофрированная панель оливково-черного цвета обнимала массивный музыкальный центр над которым висело панно с причудливым рисунком в виде осколков зеркала. Столик у окна, задернутого жалюзи, был того же темного оттенка, на нем стоял ярко-зеленый спатифиллум. Лиам устроился прямо на ковре у дивана, и Зейн, оглядев комнату, последовал его примеру. На комоде напротив стоял поднос с коктейлями, небольшие закуски, а также пара бутылок вина, одна из которых уже была пуста. – Для чего обычно используется эта комната? – поинтересовался Зейн. – Я в ней был всего раз или два, – ответил Лиам. – Вероятно, Луи не хочет показывать гостям свою спальню. У меня дома в подобной комнате мама проводит собрание книжного клуба, но вряд ли Луи решил почитать. – Будь уверен, – хмыкнул Малик. У них была всего пара минут на догадки, потому что снаружи вскоре послышались неторопливые шаги, и в оливковой гостиной появился Луи. Он сразу же включил музыкальный центр: начала играть легкая релаксирующая музыка, намного тише и приятнее той, что звучала на веранде, хотя казалось, что нет ничего приятнее легких струнных мотивов. Вскоре в гостиной появились и другие ребята: Джейден, Эдвин, Остин, Ник, Гарри, Итан, Джош, Олли, Алекс, Курт, Лана, Эш, Нора, Оуэн, Брайан, Винни, Гейл, Лео, Марко, Митчелл, Паркер, Кристиан, Роберт и Уоррен. Среди них Зейн насчитал восемь парней-омег. Это действительно были почти все из старшей школы. Имелись еще три девушки. Остальные были альфами. Другие гости, как оказалось, переместились в джакузи на первом этаже, а некоторых Ник предварительно сопроводил в игровой зал, где можно было побаловаться в дартс или бильярд. В оливковой гостиной остались самые стойкие или те, кого Луи хотел видеть именно в этой комнате. Заботливый хозяин предложил сесть в кружок, после чего непринужденно всех перезнакомил. Зейн оказался между Паркером, светловолосым альфой из театрального кружка, и Норой, отличницей из класса искусств, которые оказались не самыми плохими соседями, разве что омега хотел бы сидеть рядом с Лиамом. Себя он представил как вольный художник, и этого хватило, потому что Шмидт и Хейз тут же оживились, вспоминая, как красиво Малик расписал комнату Пейна. Сразу же после быстрого знакомства, когда все почувствовали себя чуть-чуть раскованней, хозяин дома предложил раскрутить бутылочку. – Чего? – вырвалось у Ника, и Зейн понял, что даже от своего альфы Луи решил держать в секрете эту маленькую ночную шалость. – Здесь же все друг друга знают, – непринужденно ответил Луи. – И потом, это просто игра, никого же не принуждают жениться. Неужели тут все такие трусы? В нашей прежней школе в бутылочку играли на каждой вечеринке. Правда, Лиам? – невинно поинтересовался он. Ловушка захлопнулась. – Да, но... – Как видите, я не обманываю, – Луи развел руками, не дав лучшему другу закончить. Теперь на лице Лиама можно было прочитать лишь открытое веселье. – Но, если Вы хотите, как малые дети, кидать дротики, то... – Да ну в самом деле, – Курт закатил глаза и хлопнул себя по коленям. – Это же круто. Хочу целоваться. Это заявление заставило добрую половину присутствующих рассмеяться, и атмосфера мира и покоя вновь была восстановлена. Зейн посмотрел на альфу с подозрением. Либо футболист не замечал, что большая часть присутствующих омег — парни, либо, что было довольно удивительно, он не имел ничего против. Впрочем, Малик не видел тут Уинстона, что в тайне радовало омегу. Не то чтобы он рассчитывал, что альфа бросится к ногам Гарри, но он всё равно теперь был неприятен Зейну и, как выяснилось, Луи. – Блестяще, – заявил Луи, хлопнув Ника по спине, и встал, чтобы взять бутылку из-под вина с комода. – Учтите, что отказ от поцелуя обозначает штрафное очко. У нас будет право стянуть со штрафника что-то из одежды, и не обижайтесь, если Ник сделает для газеты пару снимков. – Признайся, ты знал, что я принципиально не надеваю на вечеринки трусы, – страдающим голосом объявил Шмидт, смутив почти всех присутствующих омег. Курт и Джейден понимающе засмеялись, и даже Лиам невольно улыбнулся. – Мне льстит твое внимание, но пока ты не научишься готовить нормальный пунш, шансы у тебя нулевые, – с милой улыбкой ответил Луи, торжественно водрузив бутылку в центре круга. Ник, разве что не скрипящий зубами, наморщил лоб, бросив тяжелый взгляд в сторону Эдвина. – Смотри, как Гримми страшен в гневе. Бойся его, – добавил Томлинсон, чмокнув своего альфу в щеку, и Гримшоу немного приободрился. – Теперь нужно решить, кто начнет крутить бутылку. Зейн? Малик вздрогнул и посмотрел на Томлинсона из-под насупленных бровей. Теперь взгляд у Луи был такой же веселый, как и у Лиама. Сам Пейн выглядел абсолютно спокойным. Если они действительно играли на каждой вечеринке, то опыт у него большой. К тому же, желающих поцеловать такого альфу явно было много, и почему Лиам должен был себе отказывать? А вот Зейну, похоже, предстоит опозориться перед всей школой... нет, Луи точно должен был придумать какой-то план для такого случая. Малик откажется, на кого бы ни показало горлышко, а если его заставят раздеться, то он точно не сдастся без боя. Или всё же можно быстро чмокнуть в губы? «Это же мой первый поцелуй, – нервно потея, подумал Зейн. Ему стоило больших усилий не выбежать из комнаты. – Я не могу вот так взять и поцеловать кого-то из присутствующих здесь... да, но что в этом такого? Всё равно будет не по-настоящему. Я даже рот не открою. И вся школа узнает, что я не умею целоваться. Что мне делать? Я не хочу целоваться с омегами, даже с девушками. Луи, я убью тебя!». – Ты мой почетный гость, ведь это ты подал мне идею провести вечеринку, – непринужденно продолжил Луи. «Такого я точно не предлагал», – подумал Зейн, но лишь натянуто улыбнулся довольному омеге. – Назови, пожалуйста, число от одного до двадцати шести. – Одиннадцать, – не задумываясь, ответил Малик, чувствуя, что его пронесло. – Прекрасно, – Луи принялся отсчитывать с себя и уже через мгновение просиял. – Алекс, тебе сегодня повезло. Ты первый, крути. Алекс сосредоточенно кивнул и протянул руку к бутылке, а Зейн вдруг подумал, что никогда не слышал, как он разговаривает. Конечно, после того, как Хоран засунул его в мусорный бак за школой и велел не издавать ни звука, когда он рядом, вряд ли захочется болтать. К сожалению, Найл был вездесущ, а Алексу не нужны были неприятности, поэтому он стал ужасно молчаливым и застенчивым. Сегодня омега выглядел хорошо. Его редко приглашали на вечеринки. Возможно, это был первый раз, но Алекс, похоже, чувствовал себя в своей тарелке рядом с Луи. Зейн видел, как он разговаривал с Оуэном, правда, прикрывая рот, но это уже был большой прогресс. Бутылка вертелась медленно, у омеги было не так-то много силенок, однако ему повезло — она указала на Курта. Алекс залился румянцем, вероятно, ожидая, что Курт предпочтет раздеться, чем целоваться с ним, парнем-омегой, но альфа лишь картинно поправил воротник рубашки и пригладил волосы правой рукой. – Каждый, кого целовали эти губы, потом не может об этом забыть, – заявил он, поманив смущенного Алекса пальцем. – Да, все передают из уст в уста, как это было ужасно, – фыркнул Олли, наблюдая за тем, как Алекс осторожно устраивается рядом с его сокомандником. Зейн давно заметил, что альфам обязательно надо по-дружески задирать друг друга, особенно, когда рядом омеги. Чем их больше, тем сильнее начинают выпячиваться альфы. Вероятно, в этом было что-то природное, низменное, особенно сейчас, когда у всех били гормоны. Малик был уверен, что Мёрсу нет никакого дела до Алекса, он всегда встречался исключительно с девушками-омегами, однако Хокинс умудрился привлечь внимание присутствующих омег дважды за вечер, вызвать несколько томных вздохов, а это ему, вероятно, нельзя было спускать. А вот Лиам совсем не такой. Он наоборот старался не привлекать внимание, но омеги всё равно толпились вокруг него. Даже сейчас Итан, Джош и Гейл не сводили с него глаз, хотя Лиам просто сидел, опираясь одной рукой об пол. Все трое сегодня неплохо выглядели, возможно, даже хлебнули немного пунша для храбрости. Главное, чтобы Лиам не решил, будто это кто-то из них. Сегодня омеги чувствовали себя свободно и даже немного раскованно. Зейн поймал на себе взгляд Винни и тут же отвел глаза, надеясь, что он переключит внимание на другого альфу. Ему не нужны были эти неприятности. Курт поцеловал Алекса, пожалуй, с большим чувством, чем требовалось, но это дало хороший старт, и Кристиан, крутящий бутылку следом, был смелее. Ему досталась Нора, и по её лицу Малик понял, что она осталась довольна. Зейн также успел заметить, что Луи все время чиркает что-то в маленьком блокнотике. Когда Ник попытался заглянуть в записи, Луи щелкнул его по носу и поцеловал в лоб. После четвертого поцелуя обстановка совсем разрядилась. Открылась вторая бутылка вина, фруктовые коктейли тоже начали уменьшаться, а Марко поцеловал сидящего рядом Винни просто так. Красавица Эш-Эсперанса, когда настала её очередь крутить бутылочку, от души впилась в губы Роберта, который, хоть и пользовался успехом у омег, похоже, с мексиканками раньше дела не имел, потому что до конца вечера он просидел с глупым лицом, периодически косясь в её сторону. Настала очередь Лиама, и он спокойно протянул руку, чтобы раскрутить бутылочку. Ни следа волнения на лице, лишь легкая тень в глазах. Кто бы ни попался этому альфе, умрет этот человек счастливым. Все омеги затаили дыхание. Зейн попытался представить, как бы он себя почувствовал, если бы ему выпал такой шанс, и не сразу заметил, что горлышко указывает именно на него. Щеки вспыхнули раскаленным жаром. Его взгляд вперился в Лиама, лицо альфы выражало лишь легкое удивление. Кто-то негромко усмехнулся. Там, где сидел Уоррен, послышалась слабая возня. – Вот досада, – протянул Ник, сочувственно взглянув на Лиама, и его рука опустилась на плечо Луи. – Видно, придется перекручивать. – Ты портишь игру, – напряженно заметил Луи, глядя на своего альфу с легким недовольством. Ник удивленно развел руками. – Правила четко указывают, что делать в такой ситуации. Так что Лиам может и не целоваться, только сегодня все здесь увидят значки бэтмена на его трусах. Шмидт и Олли искренне рассмеялись, толкая друг друга, словно боксеры. Даже парни-омеги заулыбались. Пожалуй, Лиам стал в их глазах еще более привлекательным. Зейн разрывался. Ему хотелось, чтобы Лиам согласился, но какой дурак отказался бы увидеть любимого альфу почти обнаженным? Точно не он. Взгляд Зейна вновь тяжело вперился в алый рот. Черт! За поцелуй с Лиамом, даже самый короткий, невесомый, можно и убить, и умереть. Если бы он согласился, если бы согласился, все мечты Зейна бы сбылись, как по щелчку... – Я не против, – пожал плечами Лиам, и его губы снова изобразили легкую улыбку. Соблазнительный изгиб манил так сильно, что у Зейна внутри высохли все ручьи. – У меня нет каких-то предрассудков. Если Зейн не... – Для того и играют в игры, – таким же голосом ответил Зейн, хотя внутри всё дрожало, как ветерки, когда он встал со своего места и направился к Лиаму. Тело почти не слушалось, словно он был плохо смазанной шарнирной куклой. Кажется, Зейн даже мог слышать, как скрипят его суставы. Он опустился перед альфой, одна рука легла на ковер, цепляясь за мягкий ворс, однако Зейн не почувствовал себя более устойчивым. Напротив, ему казалось, что он разлетится на куски от малейшего прикосновения. Лиам улыбнулся ему, наклонил голову ближе. Вблизи его ресницы выглядели, как острые лучи звезд. Его дыхание чуть-чуть опалило губы Зейна, сердце Малика пропустило удар, замирая в ожидании. Губы Лиама полностью накрыли его собственные, и Зейн забыл, что можно дышать. Жар моментально разлился по всему лицу, побежал вниз, к шее, устремился в грудную клетку, заполнил её полностью. Рот Зейна приоткрылся, впуская внутрь горячий язык альфы, он встретил его мягким теплом, отвечая на легкий приветственный танец убедительной лаской. Весь спектр. И мята, и грейпфрут, и лайм, с примесью чего-то сладкого. Рука альфы совершенно неожиданно легла на его пылающую шею, но Зейн и сам обвил Лиама одной рукой: воздух в легких замер, напрягся — Малик шумно вдохнул носом, не отрываясь от изумительных губ. Лиам углубил поцелуй, язык ошеломительно пощекотал Зейна, и началось землетрясение. Вернее, омегу начало трясти, и он почувствовал вторую руку Лиама, уже на своем боку. Пульс бился на губах, дрожал на скулах. Зейн оторвал другую руку от пола, зарылся ей в волосы альфы, с наслаждением перебирая. Весь его, каждый дюйм этого изумительного тела принадлежал сейчас ему одному. Широкий язык скользнул по его губам, Зейн снова впустил его в себя, мягко принимая, и омега почти застонал, тая от удовольствия. Теперь невозможно было понять, кто кого дразнит, где запуталась чья рука, но Лиам был таким приятным на ощупь, что нельзя было оторваться. – Ребята, хватит уже, серьезно, – горячий, искрящийся страстью воздух разрезал напряженный голос Мёрса. – Нет, правда, растащите их. Лиам резко откинулся назад, глубоко выдыхая, словно выброшенная на берег рыба. Его руки исчезли, Зейн почувствовал легкий холодок. По телу еще бродила приятная истома, хотелось вернуться в объятия, снова коснуться шелковых губ, утонуть в них, раствориться. Он быстро взглянул на Лиама, его взгляд был тяжелым. Грудь поднималась и опускалась грузно, словно на нее поставили наковальню. Он еле слышно пробормотал: «Черт возьми», закрыв рот рукой. – Признаюсь, меня сделали, – примирительно сказал Курт, склонив голову на бок. – Два профессионала, ничего не скажешь... – Мне нужно в ванную, – быстро проговорил Зейн и решительно поднялся с места — ноги при этом остались ватными. Он заметил, как Луи сделал движение ему навстречу, но лишь махнул рукой. – Сам найду, спасибо. Ему пришлось пройти по длинному коридору, шаги гулко звенели, словно за ним следовала чья-то тень. Кто-то шумел на первом этаже, слышался чей-то веселый смех и, конечно, легкая пляжная музыка. Зейн дернул узкую дверь наугад и на самом деле попал в ванную комнату светло-серого оттенка. Замок закрылся, Малик съехал вниз, на пол, обхватил себя руками, счастливо выдохнул. Его первый поцелуй! Настоящий. Долгий. Такой потрясающий, невероятный, восхитительный. Нежный и чувственный одновременно. С Лиамом. И пусть для него это была только игра, на миг Пейн забыл, кто перед ним, он обнял его за талию, он прижал его к себе, он целовал его дольше, чем должен был. Сердце никак не хотело успокаиваться. Всё было взаправду. Они сошли с ума, когда поцеловали друг друга. «Как же я его люблю, – сладко подумал Зейн, несильно ударяясь макушкой о дверь. Тело предательски дрожало, он всё еще плавился, будто губы Лиама еще ласкали его с настойчивой нежностью. – Всё в нем люблю от начала и до конца, он лучший на свете, самый лучший». Разве что теперь у него возникнут вопросы, почему Зейн не прервал его, не остановил... «Мы просто играли. Я скажу ему, что мы просто играли, и всё», – решил Зейн, касаясь своих губ. На пальцах еще остался соблазнительный запах его волос, и Малик вдохнул глубоко, чтобы частички Пейна остались с ним навсегда. Малик поднялся с пола, посмотрел в зеркало. Его лицо раскраснелось, глаза лихорадочно блестели, углы губ были вздернуты вверх, как у театральной куклы. Он наскоро умылся прохладной водой, вытер лицо одноразовым полотенцем, скомкал и бросил его в корзину, еще раз оглядел себя и вернулся в комнату. Теперь в кружке сидели не все, кто-то бродил по комнате, остальные крутили бутылочку. – Что здесь происходит? – спросил Зейн у Лиама, стоящего особняком. Все остальные, как оказалось, сидели парами и еле слышно переговаривались, чтобы не нарушать умиротворенную обстановку. – Луи предложил улучшить игру. Точнее, поиграть в «семь минут в раю», – ответил альфа, хмыкнув. Зейн посмотрел в сторону Луи, который стоял у гардероба с таймером. Ник остался руководить бутылочкой вместо него, и теперь блокнотик доверили ему. – Угадай, как распределяются пары. – Той же бутылочкой, – сразу же понял Зейн, и это принесло ему и волнение, и облегчение одновременно. Возможно, сейчас Лиам и захочет поговорить о случившемся, пока есть время и никто не подслушивает. Они зайдут в гардероб, и альфа прямо спросит, что между ними произошло? Зейн решил стоять до последнего: скажет, что просто подыгрывал ему, чтобы удивить присутствующих. Хороший план. Тем более, Лиам первый начал. – Ты не против? – спросил Лиам, быстро тронув его за плечо. Зейн еле слышно выдохнул, чувствуя, как тепло руки Лиама покидает его тело. – Я немного... – Нет, мы ведь... просто постоим внутри, правда? – уточнил он, стараясь казаться не очень смущенным. – Да, конечно, – Лиам махнул рукой и уставился в сторону Марко и Винни. – Забавно, я не думал, что так увлекусь этим... поцелуем. Принести тебе коктейль? – спросил он внезапно. – Если не сложно, – ответил Зейн, хватаясь за это предложение, как за спасительную соломинку. Стоило Лиаму отвернуться, он прислонился к стене и выдохнул. Черт. Семь минут, в гардеробе. Это действительно настоящий рай, только если им не придется говорить о случившемся. Даже если они просто сядут на пол и будут смотреть друг другу в глаза, даже если они начнут болтать о разной ерунде, это будет превосходно. Зейн уже получил больше, чем мечтал. Его первый поцелуй произошел с альфой, которого он любил всем сердцем. Они выпили по коктейлю, однако разум Зейна остался затуманенным. Поцелуй опьянил его, и никакие фрукты не могли выветрить это состояние. Лиам выглядел задумчивым, но не расстроенным и не разозленным. Он мог бы сказать: «Это уже слишком», однако не стал этого делать. Лиам... был согласен провести с ним семь минут в замкнутом пространстве. С ними всё было в порядке. Может, друзья всё-таки иногда целуются? Их очередь настала сразу после Ланы и Джейдена. Лиам вошел в гардероб первым, словно пытаясь проверить, безопасно ли внутри, Зейн переступил порог следом за ним, едва заметно озираясь. Одежды здесь не было, лишь ящики из-под обуви и какие-то карнавальные шляпы на верхних полках. Малик почувствовал легкий запах лака для одежды, приятный, почти полностью выветрившийся. – Я закрываю дверь, – объявил Луи, взяв створки в обе руки. Зейн посмотрел на него лениво, хотя в голове бушевал шторм. Лиам непринужденно пожал плечами. Он не придал поцелую значения. Это хорошо или плохо? Наверное, хорошо, но почему тогда так... – Начинаю считать. Стоило дверям гардероба захлопнуться и наружному замку щелкнуть, как Лиам и Зейн синхронно шагнули друг другу навстречу, рьяно соприкасаясь губами. От напряжения сводило внутренности, как если бы органы превратились в натянутые струны. Аромат Лиама сводил с ума, Малик чуть не задохнулся в желании вобрать в себя весь этот букет. Впрочем, Лиам тоже дышал тяжело, с явным наслаждением. Зейн скользнул руками по его щекам, снова зарылся в волосы, слегка оттягивая их пальцами. Лиам уже сжимал его бока, прижимал к своему животу, не касаясь правда нижней частью своего тела. Это было и не важно, когда их губы вновь с упоением ласкались друг об друга, а языки сплетались, обмениваясь теплом. Малик услышал, что кто-то скулит, и понял вдруг, что это он, еле слышно стонет в поцелуй. Бесконечность накрыла Зейна с головой. Одна волна, вторая, третья. Пол исчез, под ногами образовалась бездна. Между их языками блуждала сладость фруктового коктейля и страсть их напряженных тел. Губы Лиама исчезли, однако руки всё еще невесомо гладили его бока, словно не могли оторваться. Зейн открыл глаза, лицо Лиама было удивительно близко. Взгляд у Пейна был лихорадочно-смущенным. – Если ты... только позволишь, я... – его голос был хриплым, настолько бархатно низким, что хотелось влить его в свои уши. – Всё, что хочешь, – прошептал Зейн, чувствуя, что умирает без этих губ. Кажется, он был на грани. – Что угодно. Лиам вновь приник к его губам, снова увлекая Зейна в тягучую бездну, а потом вдруг принялся выцеловывать влажную тропинку к его шее, спускаясь дальше, пока омега не замычал сквозь закушенную губу от нестерпимого удовольствия. Кажется, альфа нашел место себе по душе, рядом с ключицей, потому что его губы задержались там, лаская нежную кожу. Там, где Лиам касался, бегали искорки, и Зейн уже был сильно возбужден. До боли. – У Вас осталось три минуты, – напомнил голос за дверью, но это не вернуло их в реальность. Напротив, гардероб стал еще меньше, заставляя их теснее прижаться друг к другу. – Как мало, – прошептал Зейн. – Ужасно мало. Альфа стиснул его в объятиях почти до хруста, провел языком по чувствительному месту и вновь посмотрел в его глаза. Зейн увидел бездну воочию, и ему захотелось нырнуть в нее вновь. С головой, всем телом, почувствовать власть этого альфы. Он желал этого. Прямо сейчас разрывался и был готов умолять. – Я не делаю ничего, что тебе бы... ох, прости, – Лиам вновь приник к его губам, отрываясь от них и возвращаясь снова, как будто он говорил себе перестать, но что-то мешало поступить правильно. – Не могу остановиться. Я не... – Мне нравится, не прекращай, – Зейн взъерошил его макушку, не давая отодвинуть голову назад. Лиам выглядел так, словно был готов на любое безумие. Кажется, стоило лишь попросить. – Поцелуй меня еще. Язык Лиама ворвался в его рот, властно исследуя свои владения. Теперь Пейну ничто не мешало, всё принадлежало ему. Зейн уже не сдерживал стон, и ему хотелось толкнуть Лиама бедром, дать ему почувствовать свое возбуждение, но, вероятно, альфа и так это знал, потому что Зейн почти не соображал, ласкал его щеки, шею, спустился до самого ремня. – Минута, – объявил Луи. Падающие звезды. Водопад, разбивающийся о скалы. Лучший день в жизни, самая прекрасная, волшебная ночь. – Открываю, – сказал Томлинсон, и они отпрянули друг от друга, прижимаясь к разным углам гардероба. Дыхание каждого было затрудненным, тяжелым, словно они бежали длительный кросс. Луи посмотрел на них без особого интереса, а вот Мёрс и Шмидт не сводили любопытных взглядов. – Ну, что? Будем выходить или нет? Зейн выскользнул из гардероба первым.