Nothing Without You

Урок истории подошел к концу, и Зейн понял, что его жизнь тоже. Он думал об этом весь академический час, и чем активнее работал его мозг, тем сильнее был гадостный привкус во рту — его тошнило, и Малик вполне мог показать всему классу, из чего состоял его завтрак, если бы занятие длилось чуть дольше. Его пальцы без конца стучали по крышке стола, точно пытались напечатать что-то на невидимой клавиатуре, нога дергалась под партой, словно омега нажимал на педаль заедающего пианино, и он дышал так, будто пробежал кросс без подготовки, а потом ещё совершил несколько акробатических трюков. Зейн не записал ни слова, только прятал лицо за страницами учебника, не поднимая взгляда, хотя лекция была объемной и подробной, и мистер Смит несколько раз повторил, что все надиктованные им материалы он спросит во время грядущего теста. По его словам, последний тест довел до слез предыдущих выпускников, так что ученики пребывали на грани срыва. Зейн даже не рисовал. Он понял одно — ему не выжить, об этом говорила безмятежная улыбка Хорана, сидевшего в другом конце класса. Таким довольным Найл не выглядел давно, хотя он часто разгуливал по школе, словно король по своим владениям. Находясь под защитой Лиама, Зейн совсем забыл, что в каком-то смысле Найл мог позволить себе так думать. Когда Смит объявил, что урок окончен, Зейн уже швырял вещи в рюкзак — он решил сбежать раньше, чем Хоран до него доберется. Лиам обязательно поймет, почему Зейн не дождался его сегодня — Малик объяснится. Ему придется объясниться, когда Хоран объявит всей школе его маленькую тайну. Что ж, может, это его судьба — он так долго бегал, ему не могло везти вечно. Однако сегодня Зейн был не готов ложиться в больницу с переломом черепа — сперва поговорить с Лиамом, всё объяснить, а потом... потом пусть Хоран делает, что хочет. Убить дважды он его не сможет. С прыгающим в глотке сердцем Зейн выбежал из класса первый, чуть не сбив с ног стоящего в проходе Итана, в три прыжка преодолел лестницу на первый этаж, едва не споткнувшись, добежал до туалета омег — в коридоре никого ещё не было. Стояла тишина. Зейн выдохнул, пытаясь выровнять дыхание — горло саднило, сердце стучало, руки дрожали. Он толкнул дверь, рванул вперед и столкнулся нос к носу с Честером и Эваном, что выросли перед ним, словно каменная стена. Честером и Эваном, двумя альфами, которым было не место в туалете для омег. Над головой Зейна прозвенел колокол. Так сильно, что его скелет чуть не пошел трещинами, позвоночник предпринял попытку рассыпаться. Он смотрел на альф, широко открыв глаза, и не мог пошевелиться. Не единожды он думал, что для выживания надо быть быстрым и проворным, уметь изворачиваться, а теперь просто остолбенел, хотя внутренний голос вопил на самой высокой частоте: «БЕГИ, БЕГИ, ЭТИ НЕПОВОРОТЛИВЫЕ АМБАЛЫ СРЕАГИРУЮТ НЕ СРАЗУ!». – Куда-то собрался? – улыбнулся Честер, чуть-чуть склонив голову шарнирной куклой. От мягкого голоса альфы становилось не по себе. Зейн был готов стошнить ему прямо на новые кроссовки, однако в самый последний момент глубоко вздохнул, заставляя завтрак остаться в желудке. В носу зачесалось, под глазами стало влажно, но это были не слезы. Он вспотел, как собака, и если бы не подавители, которые Малик по привычке зашвырнул в рот рано утром, то альфы учуяли бы его запах. Запах страха. – Я... ошибся дверью, – пробормотал Зейн, спотыкаясь языком о каждый зуб, и уже хотел развернуться, как Честер схватил его за шкирку и затащил в туалет. Дверь неумолимо захлопнулась. Бежать было некуда — запрись Зейн в кабинке, альфы выломали бы дверь в мгновение ока. Окно, на которое он рассчитывал изначально, было закрыто. Честер стащил бы его с подоконника, стоило бы Зейну вцепиться в ручку. А если бы Зейн ударил его ногой по лицу, а потом добавил локтем, то на помощь Честеру пришел бы Эван. Они стащили бы его на пол. Зейн стал бы прикрывать руками лицо и живот, а они били бы его ногами. Новыми кроссовками... – Я тебе сейчас кое-что расскажу, Малик, – дружелюбно произнес Честер, отпуская рубашку Зейна, и омеге стоило больших трудов удержаться на ногах после того, как его несколько секунд продержали в нескольких дюймах над землей. – В туалете для бет сейчас братья Харди. В туалете для альф — Дик и, как знать, может, сам Джастин. Понимаешь? Малик прикрыл глаза, пытаясь хотя бы на миг отключиться от происходящего. Голос Честера заглушало его тяжелое, как у носорога, дыхание. Найл обо всём позаботился. Перекрыл ему выходы, расставив по туалетам своих парней. Никто не уйдет, если Найл не захочет. А он не захочет. – Вам самим не стыдно? – спросил Зейн, слыша свой голос словно со стороны. Он был неожиданно резким, возмущенным и до боли натянутым. – Выполняете все приказы Хорана, словно его ручные собачки. Неужели у Вас нет своего мнения? Эван рассмеялся, словно Зейн сказал что-то очень глупое. Его смех напоминал скрежет старой телеги, и Малик был готов отдать всё, лишь бы сейчас не слышать этот противный, скрипучий звук. – Слушай, Зейн, – всё тем же мягким голосом проговорил Честер, словно пригласил его на детское чаепитие. – Ты хороший альфа, никогда не переходил нам дорогу, не дерзил. Конечно, ты и не дружил с нами, но, по крайней мере, не выпрыгивал везде, как Пейн или Гримшоу. И мы не знаем, что у тебя за терки с Найлом, но он сделал для нас много хорошего, поэтому мы на его стороне, – многозначительно произнес парень, как бы невзначай поправляя рукава. – Однако по доброте душевной я тебя предупреждаю — если ты попытаешься сбежать через кабинет искусства, через дверь в кухне, через окно в мед. пункте или через стадион... тебя остановят. Не так мягко, как мы. Зейн посмотрел себе под ноги. Рисунок на плитке выглядел размытым, его взгляд не хотел фокусироваться. Честер назвал его хорошим альфой. Найл ему ничего не сказал. Что он задумал? Объявить об этом на всю школу, чтобы все узнали разом? Невзначай заикнуться на школьном радио? Крикнуть это, когда он будет сидеть в кафетерии? Нет, он сказал... – Спасибо, Честер, – пробормотал Зейн, вываливаясь из туалета тяжелой поступью. Он сказал: «Знаешь, Зейн, а ведь ты можешь быть мне полезен. Правда. Даже от такой никчемной, жалкой, ничтожной скотины может быть толк». Значит, Хорану было что-то нужно. Что-то настолько ценное, что у него появился повод молчать. У Хорана была тайна Зейна, самая страшная тайна, способная погубить омегу в считанные секунды, и он собирался молчать, покуда Малик... Здесь Зейн зашел в тупик. У него не было ничего, что Найл бы счел интересным и важным. Малик был весьма скучной персоной, по меркам таких, как Хоран, по крайней мере. Связей у его отца было предостаточно, тут Зейн ему не нужен. Его сестрой Найл тоже никогда не интересовался. Любимчиком учителей Малик тоже не был, если не считать Левиса, конечно, но его любовь была своеобразной. Если только... Найл сказал, что ему мешает Пейн. Значит, он думает, будто Зейн знает его секреты и обязательно расскажет всё Найлу в обмен на свою шкуру? Никогда. Малик открыл шкафчик, взял учебники на следующие уроки трясущимися руками. Не сбежать. Не сбежать. И ничего не придумать. Найл не даст ему уйти, пока они не закончат разговор, начатый в коридоре. Что же, выслушать его Зейн может. Но вот соглашаться... соглашаться он не будет. Тем более, Лиам наверняка уже едет. Может, Зейн даже успеет объясниться с ним раньше, чем Найл сделает его секрет достоянием общественности. Зейн немного успокоился. Однако его сердце снова сжалось в комок, когда он проверил сообщения. Пустота. Лиам не ответил. Даже не прочитал. Куда он мог пропасть в начале рабочей недели? Луи не было, чтобы спросить у него, Ник, что удивительно, ничего не знал... оставался Джейден. Лиам ведь не мог пропустить тренировки, не предупредив капитана команды — в противном случае, его могли исключить. Зейн не видел его с самой вечеринки и нашел в библиотеке, где альфа с надменным видом листал учебник по физике. Вопрос Зейна не удивил Джейдена. Кажется, он даже ожидал чего-то подобного, потому что подняв глаза, сразу кивнул ему на свободный стул. Однако внятного ответа альфа ему дать не смог. По словам Хейза на этой неделе спортивный зал принадлежал, в основном, футболистам — они заканчивали первый сезон, и им нужно было сосредоточиться на тренировках. – Мы свой матч выиграли, было бы неуважением к Мерсу и другим ребятам не дать им подготовиться. Когда мы тренировались, они отнеслись к нам с пониманием, часто уступали зал, поэтому на этой неделе я отпустил ребят, – объяснил альфа, с тоской глядя на учебник по физике. – А что, Лиам тебе не сказал, где он сейчас? Я думал, Вы очень близки. – Мы просто разминулись, – Зейн зажал свои запястья между коленями и вжал голову в плечи. – Если ты вдруг встретишь его раньше, чем я... – Сказать, что ты искал его, понял, – кивнул Джейден и снова открыл учебник. – Ты что-то понимаешь в физике? Малик слабо улыбнулся. Даже если бы он разбирался в физике, сейчас он ничем бы не смог помочь Джейдену. Его голова работала хуже, чем старый ламповый телевизор с отпечатками каналов на экране. – Нет, но у Эш-Эсперансы высший балл. Спроси у нее, она будет рада помочь, – сказал Зейн, поднимая свой рюкзак и направляясь на урок. Настроение у Малика совсем испортилось. Если Лиам не сказал даже Джейдену, по всей видимости, у него были такие дела, от которых он не мог оторваться ни на миг. Или Лиам просто не имел возможности выйти на связь. Зейну лишь оставалось надеяться, что его альфа цел и невредим. А до того момента постараться выжить самому, что было намного сложнее теперь, когда Хоран следил за каждым его шагом. Математика прошла спокойно, а вот следующая за ней биология уже не так обрадовала Зейна, потому что на входе в класс Найл очень вежливо придержал ему дверь, выдержанно улыбаясь. С минуту Зейн ожидал, что дверь захлопнется перед его носом или Хоран поставит ему ножку, чтобы он распластался перед всем классом, однако Найл галантно произнес: «Проходи», и это напугало Зейна ещё больше. Он не знал, как дожить до конца дня. Ему всё больше казалось, что Хоран просто изобьет его, раз сейчас обращается с ним настолько вежливо и мягко. Может, Найл пытался склонить его на свою сторону, хотя своих... прислужников он никогда не уговаривал — покупал. Оставалась ещё крошечная надежда, что альфа мог чудесным образом переосмыслить своё поведение и теперь выжидал момент, чтобы извиниться, но эту мысль внутренний голос Зейна высмеял со свистом, и омега решил готовиться к худшему. Перед последним уроком коленки у Зейна уже тряслись, и он дрожал, как застрявший среди веток богомол, постоянно прислушиваясь и оглядываясь. Омега знал: после того, как занятия окончатся, что-то случится, однако чутье подвело его, потому что Хоран объявился ещё раньше. – Вот ты где прячешься, – улыбнулся Найл, по-свойски положив руку на его плечо, и Зейн подумал, что после школы обязательно изведет все гели для душа, чтобы смыть это с себя. Больше всего на свете ему хотелось сбросить руку Хорана со своего тела, но он знал, что альфу это рассердит, и ему не нужно было больше неприятностей, чем у него уже было. – А я думал, где мой старый приятель Зейн? Пойдем. Мне нужно тебе кое-что показать. Его рука чуть надавила на плечо Зейна, не больно, но ощутимо — омега ойкнул и понял, что не может не подчиниться. Он еще помнил, как Найл ударил его о шкафчики — спина до сих пор побаливала. Если бы Хоран не рассчитал свои силы, Зейн мог бы влететь затылком в замок и умереть от потери крови. Что угодно могло произойти. Хотя Найл не подарил бы ему легкую кончину. – Куда мы идем? – спросил Зейн, нервно передергиваясь. У него перед глазами плясали какие-то странные белые мушки и сильно шумело в голове. Если бы не прошло несколько часов, он бы подумал, что это последствия столкновения с шкафчиками. – Зейн-Зейн, ты испортишь весь сюрприз, – сладким голосом проговорил Найл и его рука медленно прошлась вдоль позвоночника Зейна, впрочем, не спускаясь слишком низко. Малик ощутимо содрогнулся, отскочил на шаг, как резиновый мячик. Ему было противно. Он боялся. Он не знал, чего ожидать от Найла. Хоран рассмеялся, демонстрируя все свои зубы разом. – Ты меня боишься? Это хорошо. Значит, ты меня уважаешь. «Нет, ублюдок, – подумал Малик, стуча зубами. – Я тебя совсем не уважаю. Я презираю тебя всей душой, как и многие в этой школе». Найл снова схватил его за плечо, и они пошли вперед чуть быстрее. Ученики расходились по классам, так что они быстро затерялись в толпе — никто не мог представить, что у них есть дела поважнее, чем проверочная работа. И, куда бы ни вел его Найл, они шли не на последнее занятие. Впрочем, до Зейна вскоре дошло, что они идут к спортивному залу. Под ложечкой засосало, ведь он знал, что там часто происходили разборки, но омега постарался не подавать виду. – Так вот, Зейн, мы не закончили наш разговор, – мягко произнес Найл, когда они остались вдвоем. До спортивного зала оставались считанные шаги, но они сильно замедлились, и теперь будто прогуливались по небольшому пространству рядом с тяжелыми дверями. – Ты слишком долго бегал от наказания, так что теперь тебе придётся за всё заплатить. – Но я ничего не сделал... – Тш-ш, – Найл приложил палец к губам и покачал головой. Его тихий голос не предвещал ничего хорошего. – Не шуми. Я не люблю, когда омеги повышают голос, это их не красит. Ты, конечно, неполноценный, но всё-таки омега, и тебе нужно соблюдать правила приличия, – заявил он, мягко потрепав Зейна по щеке. Малик даже не попытался скрыть отвращение — ему было так неприятно, что он тут же принялся тереть свою щеку. На Хорана это не произвело впечатление. Он был слишком доволен собой, и, по всей видимости, решил спустить эту маленькую оплошность. – Ты не знаешь, как себя вести, потому что прогуливал мои уроки. Никто не любит прогульщиков, Малик, – цокнув языком, добавил альфа. – Тебе придётся всё наверстать. Я подготовил для тебя особый урок. Его рука тяжело опустилась на ручку двери, однако он не спешил за неё тянуть. Его взгляд всё ещё цеплялся за Зейна, и он почувствовал себя раздетым. Вот уж перед кем Малик точно не хотел быть обнаженным. Впрочем, рядом с Найлом ему и в одежде было не очень-то комфортно. Страх точил его изнутри, однако Зейн храбро хлебнул немного воздуха, чтобы его голос не выдавал отчаяние. – Что ты сделаешь? Всем расскажешь? Ну, давай, чего мне бояться? – спросил Малик, и ему казалось, что он почти не блефует. Хоран знакомо рассмеялся. Исступленно и громко. Так пронзительно, что этот звук проник в голову Зейна молнией. Он знал, что будет слышать его в кошмарах. Иногда... может, Зейну казалось, потому что сны забываются? Но иногда он действительно слышал этот смех в самых плохих своих снах. – Зейн, глупышка, мне плевать на твой секрет, – сказал Найл, продолжая улыбаться, и его грудная клетка ещё тряслась, потому что смех не мог исчезнуть так быстро. – Для меня важен сам факт. Ты омега. Тебе нужно получить свой урок. Если ты будешь меня слушать... впрочем, ты и сам понимаешь, что лучше тебе не злить меня. Он распахнул дверь, пропуская Зейна в спортивный зал. В первую минуту Зейн подумал, что на него выплеснут ведро свиной крови, потому зажмурился, но ничего не случилось. Он был сухим, в зале было непривычно тихо. Ничьи подошвы не пружинили по полу, не стучали мячи, не кричал тренер. Зейн распахнул глаза, вжимая голову в плечи, как будто его могли вдруг ударить наотмашь. Перед ним была вся свита: Джастин, Калум, Эштон и Майкл. А ещё Гарри. Напуганный Гарри, не понимающий, что происходит. Зейн обернулся. Хоран уже закрывал дверь. У него был спокойный, деловитый вид. Необычайно умиротворенный, в то время как Зейн был близок к полноценной панической атаке, да и Гарри заметно нервничал. В компании стольких альф ему было неуютно. Тем более, Найл часто устраивал ему неприятности. Он вопросительно посмотрел на Зейна, и Малику пришлось пожать плечами. Ему и в голову не могло прийти, для чего Найлу сразу две омеги. – О, Гарри уже здесь, прекрасно, – проговорил Найл, всплеснув руками, почти как Левис на первом уроке, и направился к ним. Малик и Стайлс синхронно шарахнулись в стороны, но Джастин схватил Гарри за запястье, в то время как Клиффорд перегородил Зейну путь, предостерегающе цокнув языком. Они покойники. – Надеюсь, мой юный друг, ты не против, что Зейн поприсутствует на нашей маленькой вечеринке? Ты вечеринки любишь, правда, Гарри? Гарри неуверенно кивнул, хотя вечеринка у Луи, по всей видимости, была одна из немногих, где ему удалось побывать. У него был такой вид, словно его вот-вот стошнит, впрочем, и Зейн был очень близок к этому состоянию. – Надеюсь, ты осознаешь, насколько благородно я поступаю, когда трачу свое время, чтобы поучить уму-разуму таких, как ты, Стайлс? – произнес Хоран всё с тем же непередаваемым снисходительным выражением. У Зейна начался тик. Гарри снова кивнул, хотя его голова двигалась заторможено. Наученный горьким опытом, он знал, что нужно со всем соглашаться, иначе Найл рассвирепеет и впадает в ярость. Найл улыбнулся. Эта улыбка была хорошо знакома Зейну, он часто наблюдал за ней из-за угла, мелко дрожа от страха. Обычно Найл улыбался подобным образом, предвкушая развлечение. – Думаю, никто не сомневается в том, что ты очень великодушен, Найл, – странно просевшим голосом произнес Зейн. Его еле держали ноги, он мог упасть в любую секунду, и тогда Майкл, Калум и Эштон налетели бы на него, словно коршуны — условный рефлекс сработал бы раньше, чем они поняли бы, что Найл еще не давал команду «фас». – Но урок уже начался, и нам стоит покинуть спортивный зал... – О, нет, – вкрадчиво протянул Найл, медленно приближаясь к Гарри и устраивая подбородок на его плече. Стайлс еле заметно передернулся, однако не попытался оттолкнуть альфу или отодвинуться, прямо как Зейн несколько минут назад побоялся скидывать с себя его руку. Просто вся краска схлынула с его лица. – Ты, вероятно, не знаешь, но в спортивном зале до конца занятий никого не будет. Поэтому он идеально подходит для нашей маленькой встречи. Но ты перебил меня, Зейн, лучше тебе впредь так не поступать, иначе, сам понимаешь, я расстроюсь. Знаешь, что бывает, когда я расстраиваюсь? Гарри знает. Так ведь? – спросил Хоран, чуть повернув голову, и кончик его носа задел ушную раковину омеги. Стайлс еле заметно выдохнул, краснея до корней волос. На ощупь он сейчас был, как жаровня. Страх и стыд смешались до такой степени, что нельзя было попробовать один, не вкусив другого, но Хорана по-прежнему всё устраивало. Именно этого он и добивался. Третий кивок получился таким медленным, словно это был и не кивок вовсе. Волосы упали Гарри на лицо. – Я тебя не слышу, – едко прошептал Найл ему на ухо. Его губы были в опасной близости от кожи омеги, так что Стайлс весь сжался. Его страх можно было почувствовать физически. – Я хочу, чтобы ты внятно отвечал, когда я с тобой разговариваю, – добавил он уже ледяным тоном. – Я з-знаю, – дрожащим голосом произнес Гарри. На большую фразу его бы не хватило. Впрочем, Найл был удовлетворен. Он улыбнулся. Это значило, что его друзьям тоже нужно было улыбнуться. И они все заулыбались, точно глупые игрушки с вырезанными улыбками. Не улыбались только Гарри и Зейн. Глаза Гарри почти были мокрыми. – Ты знаешь, – согласился Найл, самозабвенно ведя носом по его шее. Он обогнул пунцовое ухо, щелкнул зубами очень близко с ним, кажется, задевая его губами, оказался рядом с волосами, вдохнул шумно, и Зейну показалось, будто завыл северный ветер. Гарри выглядел так, словно вот-вот заплачет. Найл, казалось, находился на грани безумной, пышущей эйфории. Зейну чудилось, здесь творится что-то извращенное, на что он не хотел смотреть. Однако он не мог оторвать взгляд. – Знаешь, Гарри, как сильно я тебя ненавижу? Меня всего трясет, когда ты рядом, – на грани слышимости проговорил альфа, практически испепеляя Стайлса своим дыханием. – Ты такой убогий, неполноценный, дефективный. Что с тобой сделала природа? С тобой и другими, вроде тебя? Гарри униженно покачал головой. В эту секунду он был готов в это поверить. В эту секунду и Зейн верил всем сердцем, что они — убогие, дефективные, неполноценные. Не настоящие омеги. Не люди. Ничтожества. И эти альфы, что стояли сейчас рядом и скалились, словно были красочным доказательством, что им — ему, Гарри и другим таким, как они — на этом свете места нет. – Я не знаю, Найл, – еле слышно прошептал Гарри. Горечь пропитала его голос. Рассмеявшись, Найл, наконец, выпрямился, и Гарри с облегчением выдохнул. Правда, уже через секунду Хоран намотал прядь его волос на палец и оттянул, точно пружинку. Стайлс смотрел на него не мигая. Малик тоже. – Ты хорош, Стайлс, – произнес Найл, медленно поглаживая омегу по красной щеке указательным пальцем. – Очень хорош. Запах у тебя, что надо, – добавил он, вновь втянув ноздрями воздух. – Цены бы тебе не было, если бы ты был девушкой. Я бы тебя, может, даже трахнул. Может, даже не один раз, – заключил Хоран, потрепав Гарри по подбородку, и, наконец, отошел от него, заложив руки в карманы. Целую секунду в спортивном зале не было слышно ни единого звука. Это была очень длинная секунда. Зейну показалось, что она длилась целую вечность, и за эту вечность он успел рассыпаться на части и собраться заново несколько тысяч раз. Он знал, что должен это вынести, у него была единственная цель — выжить и поговорить с Лиамом. На большее Малик не рассчитывал. Калум, Майкл, Эштон и Джастин вели себя так, словно всё происходящее было в порядке вещей. Они привыкли быть свидетелями подобных спектаклей, и Зейн подумал, насколько железные нервы нужно иметь. Хотя, конечно, они наслаждались этим. И во время своих забав Найл всегда позволял им участвовать. Он звал это охотой на ведьм. Костер обычно находился в туалете или в мусорном баке. – Мы отвлеклись, а это не в моих правилах, – деловито произнес Найл, зачем-то прочистив горло. – Знаешь, Гарри, твое поведение на прошлой неделе меня очень расстроило. Ты предавался веселью и праздности, вёл себя как дикарь. Я слышал, как ты щебетал своим писклявым голоском на весь коридор, – заявил Хоран таким голосом, словно ему была известна какая-то великая тайна, помимо той, что он выяснил перед уроком истории. Если бы можно было уменьшиться на глазах, Гарри бы это сделал, а пока он был очень близок к успеху. – Это неприемлемо. Настоящий омега должен думать о том, как сделать жизнь альфы приятной. Выражать ему свое почтение, понимаешь? Конечно, я помню, что ты — неполноценный омега, но не стоит забывать о своем месте только потому, что у тебя есть небольшой дефект. Совсем крохотный, я думаю, вот такого размера, – уточнил Найл, показав пальцами два дюйма. Калум, Эштон, Майкл и Джастин ожидаемо рассмеялись. Гарри опустил глаза в пол. – Не отчаивайся. Если хорошо с тобой поработать, из тебя выйдет толк. К счастью, я знаю, как научить тебя уму-разуму. Поцелуешь нам ноги и можешь считать, что ты получил свой урок. От неожиданности Гарри даже вскинул голову, испуганно посмотрев на своего мучителя. Его губы дрожали, словно крики о помощи уже рвались наружу, но из его горла не вылетело ни звука. Хоран выглядел таким счастливым, словно выиграл в «Колесо Фортуны». И если бы он начал потирать ладони, никто не удивился бы. Сердце Зейна застучало с такой силой, что стало больно. Омега не мог представить себе что-то более унизительное, и теперь до него окончательно дошло, зачем Найл пригласил его. Он словно говорил: «Это должен быть ты. Но ты предпочел подставить Гарри. Посмотри, как ему придется расплачиваться за твои ошибки. Посмотри, к чему привела твоя трусость». Сукин сын. Больной сукин сын. – Оставьте его в покое, – сказал Зейн, сделав шаг вперед. – Он ничего не сделал, я могу поцеловать ноги за него. Альфы ожидаемо засмеялись, и Хоран рукой заставил их замолчать. Ему было совсем не смешно. И как бы он ни выжимал из себя улыбку, его голубые глаза всегда были холодными, точно лед. В них перманентно сквозило удивительное равнодушие Северного Ледовитого Океана, так не похожее на теплое течение Гольфстрим в голубых глазах Луи. – Как благородно, – протянул Найл, выгибая одну бровь. – Но тебе, Малик, тоже надо кое-чему поучиться. Я хочу, чтобы ты посмотрел, как я буду воспитывать строптивого омегу, и запомнил на будущее, с кем ты имеешь дело. – Я не буду на это смотреть, – сказал Зейн и дернулся в сторону выхода, но Клиффорд живо схватил его за один локоть, Худ — за другой, и ноги Малика беспомощно повисли над землей. Малик попытался дернуться, у него почти получилось — рука Майкла на миг ослабла, но Джастин отвесил ему смачный удар по лицу, и Зейн обмяк в крепких руках удерживающих его альф. Скула горела. – Если ты не будешь смотреть, мы сломаем ему позвоночник, – холодно сказал Найл и с деланной осторожностью повел рукой по напряженному бедру Стайлса. – Посмотри, какие красивые ножки. Он никогда больше не сможет ходить. Бедняжка, – его рука поднялась и опустилась, скользя по тонкой ткани брюк. – Бедный маленький Гарри. Он мог бы бегать и прыгать, мог бы танцевать, но будет лишь лежать. И есть через трубочку. – Зейн, пожалуйста, не уходи, сделай, как он просит, – испуганно произнес Гарри, смаргивая слезы страха и отчаяния. – Пожалуйста, Зейн, я не хочу, чтобы... чтобы... Его глаза беспомощно закрылись, и он еле слышно всхлипнул, бесшумно давясь слезами. Малик выдохнул. Он подумал, если сейчас ударит себя со всей силы, то проснется, очнется от этого кошмара, но щека горела после удара Джастина. Зейн совсем не спал. – Послушание, вот источник мира на земле, – произнес Найл нравоучительно и благосклонно кивнул Худу. – Я хочу запомнить этот миг навсегда, так что доставай телефон и побудь моим оператором. А ты, Стайлс, становись на колени, – скомандовал он. – Тебе, должно быть, не в первой. Я слышал, как ты пытался раздвинуться перед Уинстоном. Если честно, думал, у тебя вкус получше. Если бы Зейн сейчас мог думать о чем-то отвлеченном, он обязательно мысленно бы это прокомментировал, но от страха и отвращения омега мог только слушать биение своего пульса. Всё происходящее наводило на него ужас. Гарри посмотрел на него беспомощными глазами, словно ему нужно было видеть хотя бы одно дружелюбно настроенное к нему существо, прежде чем опустил голову и встал на колени. Его тело слабо качалось, как плохо прибитое к шесту пугало. Каким он был беззащитным и слабым. Таким, каким Хоран хотел видеть их обоих. Калум достал телефон и повел пальцем по экрану, чтобы разблокировать. – Это обязательно? – спросил Зейн, прекрасно зная, что сейчас его пошлют к черту, однако за свой язык он уже не отвечал. – Я думаю, что... – Закрой свой рот, – посоветовал Джастин, взглянув на него с раздражением. Его нос презрительно дергался, словно он учуял что-то неприятное. – Если, конечно, ты не хочешь, чтобы Гарри всю жизнь ходил со вмятиной вместо лица. – Зачем же так жестоко, Джастин, ты будто животное, – протянул Найл, с удовольствием наблюдая за тем, как трясется напуганный до чертиков Стайлс. – Зейн, если ты будешь мешать, Гарри будет намного хуже, так что не вынуждай меня переходить границы. Хочешь Гарри и тебе ноги поцелует? – мягко осведомился он. Малик еле успел покачать головой, пока Хоран не решил, что его молчание обозначает согласие. – Нет? Глупо. Ты удивительно глупый, Малик. Долго я буду ждать? – рыкнул он, обратившись к Стайлсу. Гарри ожидаемо подпрыгнул. – Не зли меня. Злить Найла Хорана? Кто бы подумал об этом, в этой жестокой школе? Малик не мог винить само здание, не мог винить людей, что искренне старались сделать учебу в этом месте приятной и комфортной по мере своих возможностей. Он мог винить себя в трусости. В неискренности. Мог винить Найла Хорана, готового превратить жизнь любого омеги-парня в Ад, и его приспешников, невоспитанных, мелочных хулиганов. Мог винить прогнившее общество, которое не могло принять кого-то, кто не по своей вине родился немного другим. И сейчас, наблюдая за тем, как Гарри осторожно приближается к Найлу, словно боясь, что его пнут, Зейн вспоминал, как отец знакомил его со своими коллегами и их вежливо-удивленное: «Оу?», когда мистер Малик говорил, что его сын — омега. Их глаза становились совершенно другими. Они словно говорили: «А другого сына у Вас нет? Настоящего? Полноценного?», но кто бы рискнул спросить это вслух? А Зейн всё понимал и без слов. Понимал, что лучше бы он и правда был бетой или омегой, но девушкой, это было бы не так смертельно для загнивающего консервативного общества в старушке Англии. «Если ты будешь мешать, Гарри будет намного хуже, так что не вынуждай меня переходить границы», – пронеслось у Зейна в голове, когда он увидел, как губы Гарри опускаются на белоснежный кроссовок Найла. Калум противно гыкнул, точно осел из пригорода, приближая лицо омеги на видео. У Зейна высохло в глотке. Как бы он хотел, чтобы его кулаки были достаточно сильными, чтобы он мог отправить в нокаут всех пятерых, но с ним мог справиться и один, и тогда им с Гарри пришлось бы туго. Хуже, чем сейчас. – Нет, Гарри, целуй с большим чувством, чтобы я видел, как ты стараешься, – сказал Найл, ткнув Стайлса в лицо носком своей обуви. – Давай. Стайлс накинулся на его кроссовок с громким чмоком, заставившим всех присутствующих альф гнусно рассмеяться. Их гусиный гогот отдавался мурашками на теле Малика. Он въедался ему под кожу, и Зейн мог лишь представлять, что сейчас испытывает этот омега, излюбленная мишень ублюдка Хорана. Когда он отодвинулся, Зейн заметил на искусственной коже следы слез. Хоран тоже увидел это, потому что он удовлетворенно хмыкнул. – Теперь второй, – ласково сказал альфа, подставив другую ногу, и Гарри, вытерев глаза тыльной стороной ладони, опустился губами на второй кроссовок, оставляя влажный след своих губ. – Умница. Зейн почувствовал, как на него накатывает волна, и зажал рот руками. Хотелось присесть, а лучше — сбежать отсюда и никогда не видеть ничего подобного. Глотка уже распухла. Извержение могло случиться в любой момент. – Ты еще стошни тут, – презрительно фыркнул Джастин, мельком взглянув в сторону Зейна, и протянул свою ногу. – Давай, Гарри, активнее, активнее, – поторопил его Клиффорд, и Стайлс, подавившись всхлипом, переключился на него. Когда он опустил свое лицо, чтобы приблизиться к его ноге, Майкл не забыл ткнуть омегу носком туфли в подбородок. – Нравится? Я с тобой говорю, убогий. – Почему ты молчишь, недомерок, проглотил свой блядский язык, как чью-то сперму? – фыркнул Худ. Шутка снова вызвала волну смеха. Нечеловеческого, похожего на крики шимпанзе. Перед Зейном сейчас были звери — дикие, неотесанные и очень опасные. В огромном вольере в виде спортивного зала им было тесно с двумя людьми. – Конечно, нравится, ему не привыкать, – произнес Хоран, рассмеявшись на весь зал. Зейн никогда не думал, что настолько сильно ненавидит эхо. – Давай, Гарри, покажи, что ты послушный омега. Казалось, будто они в Аду, и эти мучения длятся вечность. Зейн бросил взгляд на Найла. Глаза Хорана повторяли ту же фразу, что и так стучала в голове Малика: «Если ты будешь мешать, Гарри будет намного хуже». Что могло быть хуже, чем это? Малик не мог себе представить. Лучше бы он всё рассказал, лучше бы оповестил всю школу — это было бы не так страшно, как смотреть на это. Гарри приблизился к Худу, его лицо, наконец, вошло на экран крупным планом. Красное, несчастное, униженное, перепуганное. Зейн никогда не видел столько эмоций сразу. Ему просто хотелось, чтобы всё это поскорее закончилось, а оно не заканчивалось, потому что оставался ещё Эштон. Он поцеловал его ноги дважды, а Ирвин всё еще был не удовлетворен, вновь тыча Гарри в лицо своим кедом. – Черт бы тебя побрал, мелкий говнюк, либо ты поцелуешь, как надо, либо я тебя взгрею так, что ты никогда не поднимешься, – прошипел Ирвин, и Гарри, шумно глотнув воздух, медленно опустился на его обувь губами. Несколько секунд он не отрывался, пока Джастин и Найл не подавились лающим смехом. Калум уже хрюках, но лишь когда Клиффорд одобрительно хмыкнул, Эштон удовлетворенно кивнул. Желудок Зейна сжался, тело напряглось. Он был готов бежать в любую секунду — нужно только дождаться, пока Гарри поднимется с пола. Они что-нибудь придумают, но лишь когда покинут адский спортивный зал. Тот самый спортивный зал, где Зейн с таким упоением смотрел баскетбольный матч. – Отлично, – мягко протянул Найл, однако, когда он заговорил снова, его голос был ледяным и жестоким. – Разденьте его. Гарри испуганно отпрянул, но альфы были проворнее и уже начали стаскивать с него кардиган. Зейн рванул было вперед, чтобы остановить это безумие, но Хоран схватил его за шкирку и предостерегающе прищурился — Малик застыл под его взглядом, как вмерзшая в лужу монета. Ему едва дышалось, страх окутал всё тело. Этот альфа точно убьет их. Он не пощадит никого, если они проявят непослушание. Хоран кивнул головой в сторону Стайлса, красноречиво хрустнул каждой костяшкой на правой руке, и Зейну пришлось остаться на месте, беспомощно наблюдая за тем, как Гарри катается по полу, пытаясь сопротивляться. – Не надо! – завопил он, когда Клиффорд начал тянуть его штаны. Калум насмешливо хрюкал. Телефон еще был в его руках, он снимал всё происходящее с упоением Кубрика, и Зейн так хотел разбить его гаджет. Об голову этого насмешливого ублюдка. – Перестаньте! Пожалуйста, перестаньте! Помогите! – обычно терпкий голос Стайлса сорвался на фальцет, и Зейну нестерпимо захотелось зажать уши. Слышать, как он вопит, и не иметь возможности помочь, было невыносимо. Перед глазами Зейна проносилась реальность. И картины, в которых у Гарри сломан позвоночник. Хоран действительно мог это сделать. Иногда Зейну казалось, — и сейчас тоже — что этот альфа может вообще всё на свете. – Помогите! Помогите! – пискляво передразнил его Хоран, обходя вокруг Гарри. – Закрой свой рот, пока я его не заткнул. – Прекратите, не трогайте меня! Я не хочу, пустите! – продолжал кричать Стайлс, пока Эштон не врезал ему по лицу, заставляя замолчать. Теперь на Гарри были только носки и трусы, и он скрючился на полу, беспомощно обнимая себя руками. Его одежда была в руках у его мучителей, что стояли рядом и громко смеялись, будто не было ничего веселее, чем почти полностью раздетый омега, плачущий на полу от унижения и страха. У Зейна сжалось сердце. Повлажнели ладони. К Стайлсу вразвалочку подошел Найл, на ходу вынимая из заднего кармана перманентный черный маркер. Его пальцы ловко сняли колпачок, и он, присев, протянул руку, чтобы сделать надпись прямо на животе бедного омеги. Когда он поднялся, Зейн увидел шизофренически-прыгающие буквы: «сучий потрох». – Всё понял, Стайлс? Ты не омега. Ты — сучий потрох. Как и все тебе подобные, – Найл многозначительно посмотрел на Зейна, защелкивая колпачок, и отшвырнул маркер в сторону. – Я думаю, чтобы до конца усвоить урок, остается самая малость, – мягко проговорил он, протягивая руку, чтобы забрать у Калума телефон. – Закончите с ним. Дважды повторять было не нужно, и альфы с остервенением набросились на Гарри, из горла которого тут же вырвались крики. Он сжался в комок, однако их ноги всё равно доставали его, и омеге оставалось лишь звать на помощь, давясь слезами и хрипами. Зейн стоял, оцепенев, не зная, что ему делать. Он дернулся было навстречу, зная, что не сможет остановить их, но хотя бы примет часть ударов на себя, но внезапно почувствовал на себе холодный, как арктический лед, взгляд Хорана, что смотрел не на драку, не в экран телефона, а прямо на него. – Будет очень грустно, Гарри, если кто-нибудь вынудит нас бить тебя сильнее, – проговорил Найл, и Зейн застыл на полушаге, тяжело дыша, не отрывая взгляда от происходящего. Слезы покатились по его щекам, но Малик боялся даже дернуть рукой, чтобы оттереть их. Они просто остались на его щеках, медленно испаряясь на коже. С носа Гарри уже текла кровь, краешек губы был разбит, но альфы не останавливались, словно хотели превратить его тело в месиво. Рыдания Гарри становились всё громче, крики всё истошнее и жалобнее — Зейн был близок к истерике. Его трясло, трясло так сильно, как никогда раньше, и он обхватил себя руками, но это не уняло его тремор. «Это всё кошмар, – внушал он себе. – Это всё чертов кошмар». И он не заканчивался. – Вот тебе, сука, – донеслось до его ушей, и Зейн даже не понял, кто именно крикнул это, потому что его глаза вновь блестели от слез. – Получай, мразь! Их голоса звучали так похоже. Это был рев диких животных. Среди этих альф Зейн не видел ни одного человека. Гарри скулил. Гарри выл. Гарри пытался уползти, но они окружили его — все четверо, пока их предводитель шнырял вокруг и снимал происходящее, мерзко ухмыляясь. – Жалкая хныкающая тварь! – рыкнул Джастин, пнув Гарри в живот особенно смачно. Его голос невозможно было перепутать с чьим-то ещё. – Ебаная проблядь! – Мелкий ублюдок! Они кричали это Гарри, заставляя омегу слушать эту мерзость, но Зейн знал, что слова предназначаются ему. Это была его вина и больше ничья. Гарри отдувался за него, в который раз. В другой день... в другой день Найл бы просто швырнул его вещи в мусорное ведро или искупал бы его в туалете пару раз, но сегодня... сегодня Найл давал им урок. Потому что у него был прогульщик-ученик. Школьный звонок не остудил их пыл. Они будто наоборот сорвались с цепи и озверели ещё больше, пытаясь успеть сделать всё и сразу за последние минуты. Зейн не знал, что ему делать, топтался на месте, нервно поглядывал по сторонам. Он лишь хотел, чтобы это безумие прекратилось, но у него не было никакой возможности остановить эти показательные порки. Его молитвы были услышаны, хотя к этому моменту омега разуверился даже в собственном существовании. Просто дверь в спортзал отворилась, и сперва до него донесся голос. Голос, который обычно его раздражал, въедливо врываясь в уши, а сейчас звучал неожиданно сладко, как надежда. – Гарри? Ты тут? Никто не видел... В дверях застыл Ник с двумя рюкзаками на плечах. Он медлил всего секунду, а потом, сжимая кулаки, с диким ревом рванул на альф, однако Джастин бросился ему наперерез и резко зарядил кулаком в челюсть, заставляя Ника отшатнуться. Сразу за ним поспешили остальные, оставив чуть живого дрожащего Гарри хныкать на полу. Найл убрал телефон в карман, с удовольствием наблюдая, как Ника сбивают с ног и молотят со всей силы сразу все его ребята. Они не щадили альфу. Он получал вдвое сильнее, чем Стайлс — Зейн даже услышал хруст. Кажется, Гримшоу сломали нос. – Достаточно, – наконец, сказал Найл, взглянув на свои наручные часы. – Верните сучонку его вещи. Худ, что держал их за пазухой и бил только ногами, швырнул мятые вещи в Стайлса, и они направились к выходу, не оборачиваясь. Довольные собой. Мерзкие. Налетающие лишь сворой. Ник закашлялся, со стоном поднялся. Его лицо было залито кровью, попытка оттереть её успехом не увенчалась — он только всё размазал. – Надеюсь, Зейн, тебе понравилось, – снисходительно проговорил Найл, прежде чем дверь в спортивный зал закрылась. Покачиваясь, Ник подошел к Гарри, что лежал среди груды вещей, мягко отнял его руки от лица, пытаясь понять, насколько всё серьезно. Стайлс всё ещё плакал, если эти звуки можно было так назвать. Дрожал, шумно хватал ртом воздух, глотал слезы, давился кровью из носа и разбитой губы. Никогда, ни разу в жизни Зейн не видел ничего более ужасного. Никогда он не испытывал такой вины. – Тише, милый, это я. Гарри, это я, Гримми, всё хорошо, – успокаивающе произнес Ник, сплевывая кровь на пол, и мягко поправил омеге волосы. В этом не было никакой необходимости, прическа Гарри не стала лучше, но альфа просто хотел его успокоить. – Они ушли, всё хорошо. Тише-тише, я рядом. Ничего не сломали? Кажется, Гарри хотел что-то сказать, но лишь заскулил с удвоенной силой. Вероятно, он не знал, сломано у него что-то или нет, не мог нормально шевелить языком, потому что рыдания сотрясали его грудь, а дрожь — тело. Зейн, еле перебирая ногами, приблизился к ним. Он не мог дышать нормально, он всё ещё боялся, и ему нужно было как-то помочь, но Зейн не знал, что делать. – Послушай, Ник... – Завали свою пасть, Зейн, – произнес Ник, злобно взглянув на Малика. Зейн застыл, его рука так и осталась протянутой над вещами Гарри. Сердце испуганно замерло. – Я видел, что ты сделал. Стоял рядом с Хораном и смотрел, как эти ублюдки бьют твоего друга. Не приближайся к нему, – почти прорычал он. – Иди отсюда к черту. – Зейн... Зейн, он... – задыхаясь, начал Гарри, но его голос снова оборвался, точно старая, перетертая временем и климатом веревка, и Ник крепко обнял его за плечи, помогая полусидеть. – Он больше не причинит тебе вреда, я обещаю, – осторожно проговорил он, прижимая омегу к себе. – Уж с ним-то я справлюсь. Прости меня, Гарри, я должен был сразу понять, когда ты не пришел на урок, – с горечью произнес он. Что могло быть хуже этого? Малик даже не мог себе представить. Как бы он хотел быть на месте Ника, ворваться и уладить ситуацию, не стоять под гипнотическим взглядом Хорана, зная, что любой его жест может сделать только хуже. Найл мог достать нож. Найл действительно мог сломать Гарри позвоночник. Найл мог всё, в то время как Зейн мог только стоять и получать свой жестокий урок. – Ник, ты не так всё понял, – испуганно произнес Зейн, но его голос также предательски сорвался. В глазах снова стало мокро, и он попытался найти силы, чтобы закончить предложение. – Я не мог... – Ах, ты не мог, – крикнул Ник. Гарри сжался, как будто над его головой раздался выстрел, и альфа понизил голос, поглаживая его по волосам. – Ты ничтожество, Малик. Я никогда не думал, что ты способен на такое. Уходи отсюда, – бросил он презрительно и снова посмотрел на Стайлса. Его губы всё еще беззвучно шевелились, пытаясь произнести что-то, что, наверное, уже никогда не будет произнесено вслух. Ник сокрушенно покачал головой, снова оттер кровь со своего лица. – Нам нужно тебя одеть, – нарочито бодрым голосом проговорил он. – Можешь полностью сесть? Стайлс слабо помотал головой, растекаясь в его руках, словно желе. – Зейн, – еще раз попытался Гарри. Кровь пузырилась на его губах, звуки шамкали, проглатывались, не давали ему закончить. – Он... Новый поток слез не дал ему закончить, и для Гримшоу этого было достаточно. – Убирайся отсюда или я тебя своими руками задушу, – рыкнул Ник, и Зейн, проглотив ком в горле, рванул из спортивного зала, на ходу вытирая слезы.