Nothing Without You

Когда Лиам покидал вечеринку, в его голове не было ни одной целой мысли, только бесконечное множество обрывков с неровными краями, что летали хаотично, как быстрокрылые мотыльки. Кусочки этой головоломки было не собрать, как будто кто-то невзначай смешал части от разных пазлов, пока они не стали неотличимы друг от друга. Он думал о Зейне. О поцелуе, перевернувшем его нутро. О своем желании, пылко горящем на коже. Обо всём этом вместе. Альфу захватили инстинкты — естественная, почти животная потребность управляла головой, выкручивая штурвал во все стороны. Пейн еле справлялся с собой, пытаясь считать про себя, вспоминать детские стишки, складывать и вычитать, пока Адриан вёз его на машине, игнорируя ограничение по скорости — улица была безлюдной и безмолвной. Природа хотела, чтобы Пейн немедленно покинул машину и отправился на поиски омеги — Лиам изо всех сил сопротивлялся, стискивал зубы, жмурился, еле слышно рычал, Адриан, на всякий случай, заблокировал дверь. Обычно гон у Лиама проходил хорошо, даже очень спокойно, Пейн прекрасно владел собой, но сейчас всё было по-другому, будто случился какой-то сбой. Словно в самый пиковый момент его природу раздразнил омега, хотя Лиам всю вечеринку держался от них подальше, а последний час и вовсе общался только с альфами. Адриан появился вовремя. Он был его близким другом в прежней школе — они часто приходили друг другу на помощь в самых разных ситуациях, нередко созванивались, советовались, и было очень символично, что в трудный момент его жизни альфа снова пришел к нему на помощь. Лиаму не мешало немного откатить назад, чтобы разобраться в себе. С ним в машине ехали Виктор и Кристиан из прежней компании пляжных тусовщиков. Обычно их присутствие радовало Лиама, но от них пахло альфами, и сейчас этот запах вызывал у Пейна отторжение. Во время гона альфы обыкновенно не могут терпеть рядом других альф, особенно, если у них яркие запахи, поэтому Пейну было особенно тяжело. Его южные друзья обладали от природы сильными ароматами. Однако это помогало хоть немного оставаться в рассудке, поэтому Лиам был благодарен, что старые друзья решили его поддержать. В Лондоне было весело, но это не значило, что он не скучал. С собой у друзей была только вода, так что периодически Лиам прикладывался ртом к бутылке, и в эти моменты ему становилось легче, хотя жидкость уже нагрелась и была немного противной на вкус. Они везли его не домой, чтобы не поднимать никого на уши посреди ночи, а в отель, где Лиам мог спокойно дожить до утра, принять душ и отдохнуть. Пейн и сам понимал, что это лучший выход, потому не спорил. Гон у Виктора всегда происходил подобным образом, так что он решил довериться профессионалам. В аптечке номера нашлись таблетки, уменьшающие симптомы — Лиам принял одну штучку, после чего друзья заперли дверь, предупреждая, что будут периодически проходить мимо и простукивать его. Обычно Лиам хорошо справлялся с контролем, однако с гоном шутить было не принято. Могло произойти что угодно. Особенно, если бы в отеле волею судьбы оказался течный омега. Лиам видел, что Адриан очень хочет поговорить. Он всегда неровно дышал к Луи и сейчас, по всей видимости, страстно хотел выяснить, не встречается ли омега с кем-нибудь, однако Пейн был не готов к такому разговору. У него в голове царил настоящий хаос. Началась пытка. Если обычно во время гона Лиам испытывал желание, сейчас оно увеличивалось в сто крат. Не зная, куда выплеснуть энергию, Пейн решил побегать или по-отжиматься, в итоге сделал и то, и другое. Силы ушли. Наконец, Лиам остановился у широкого окна. Свежий воздух чуть-чуть отрезвил его — может, начала доходить таблетка. Он подошел к мини-бару, плеснул себе стакан воды, залпом выпил, сел на диван, уткнулся лицом в колени. Ему нужно было сосредоточиться, но проще сейчас было сыграть в шахматы с гроссмейстером. В голове всплыл Зейн. Его острая улыбка. Мягкие губы. Снова улыбка. Снова губы. Зейн словно состоял из своих губ и улыбки, потому что сейчас Лиам больше всего на свете хотел его поцеловать прямо в этот улыбающийся рот. Снова почувствовать, как Зейн отвечает ему, как желает его так же сильно. Потому что Лиам его желал. «Да что со мной такое?», – подумал Лиам, выпрямляясь, и зачем-то отшвырнул подушку, словно мертвое животное. Зейн не шел из головы. Никак. Совершенно. Он давно не переживал гон в одиночестве: возможно, тяжело было именно поэтому. Но сейчас, прислушиваясь к себе, Лиам не хотел искать кого-то, чтобы снять болезненное напряжение. Ему нужен был определенный человек. Лиам даже знал, кто именно. Его образ всплывал в голове против воли, хотя Лиам гнал его, словно нежеланного гостя, пытаясь переключиться на кого-то другого. Хоть на кого-нибудь, кого угодно, потому что мысли о Зейне только увеличивали его желание. – Это немыслимо, – пробормотал он вслух, вновь заметавшись по комнате, как жужжащий волчок. – Меня тошнит от запаха других альф сейчас, а его я целовал. Хотел целовать, хотел дышать им. По телу снова пробежала волна, более настойчивая, требовательная, и Лиам подумал, что таблетки, возможно, было мало. Он никогда не злоупотреблял ими, позволял гону проходить, как нужно, и не мог представить, что кто-то часто принимал подобные препараты, помогающие сдерживать свою сущность. На ум пришел душ, и Лиам занырнул под воду дельфином, пытаясь расслабиться под горячей водой. Постепенно он сбавил температуру, остыл. Стало немного легче, позывы почти прошли, Пейн прислонился затылком к стене, закрыл глаза, выдохнул. Может, он просто перепил, если вдруг захотел целовать другого альфу? Лиам никогда не замечал за собой такого. Если бы ему нравились альфы, если бы он чувствовал к ним физическое влечение, как просто было бы плюнуть и признать свою симпатию к Зейну, но в обычное время Лиам смотрел на омег, ему нравились разные запахи, и это никогда не были запахи альф. Да и пьяным он себя не чувствовал — Лиам знал, что Луи коктейльный мастер, поэтому относился к его «творчеству» осторожно. Его легкие пляжные коктейли в больших количествах могли привести к беде, а Лиам никогда не был глупцом, идущим на поводу у собственных гормонов. Гон немного мешал ему соображать, но это было совсем другое. Он чувствовал. А в гардеробе произошло немыслимое, как будто на целых семь минут они оказались в другом мире, где были другие правила и не было последствий. Когда они с Зейном оказались за закрытыми дверями, Лиам четко осознавал, что хочет его. Чувствовал свое желание так ясно, как никогда раньше. Как будто всё, наконец, стало предельно ясно. Когда они поцеловали друг друга, Лиам понял, что не сможет остановиться. Он будет целовать его все семь минут, если Зейн позволит — и он позволил. Позволил не как альфа, пытаясь подмять его под себя, а как омега, как идеальный принимающий, и у Лиама кружилась голова, когда он вспоминал, каким нежным и трогательным был Зейн в тот момент. Готовым на любое безумство. Мысли всё стучали и стучали, как отбойный молоток. Они швыряли его из стороны в сторону с необычайной силой. Так Лиам и промучился до утра, безуспешно пытаясь сосредоточиться — эмоции мешали найти хоть какую-то логику в том, что случилось. Так он и сел в машину, с мокрой головой, со стучащими зубами, с разноцветными пятнами перед глазами и жгучим желанием. Так и вернулся домой, в свою комнату, расписанную руками Зейна. Слишком много Зейна стало в его жизни, а он и не был против. Завалившись на кровать, Лиам подмял под себя широкую подушку. Он вспомнил, как красиво выглядел Зейн, когда рисовал. Каким он становился изумительным, когда рассказывал об искусстве. Возможно, ему хотелось поцеловать Зейна уже тогда или чуть-чуть позже, когда они были вместе на крыше, продуваемые ветром, сияющие на закате, как произведения искусства. Малик касался его тела так осторожно, словно Лиам мог вот-вот исчезнуть, он весь состоял из страхов и сомнений. У него были очень нежные руки. В тот миг Пейн хотел укрыть его от ветра, хотя и не осознавал свое желание. Не хотелось ни есть, ни пить, и сон тоже не шел на ум. Приближалось пиковое состояние, природные инстинкты долбили Лиама с невероятной силой — ему нужен был омега, он почти кожей это чувствовал. Пейн решил терпеть до конца, закусить удила, зажать педали и рвануть вперед по трассе, не останавливаясь. Он мог позвонить кому-нибудь, и всем его проблемам пришел бы конец. Но сперва альфа хотел во всём разобраться, и уж один гон он мог перенести своими силами. Человек — царь природы. К вечеру стало чуть полегче, голова почти перестала кружиться, хотя напряжение никуда не исчезло. Лиам даже поел не очень густой суп, а потом вдруг его телефон разорвался на части. Первой мыслью было: «Зейн», второй: «Луи». Томлинсон победил — именно его номер высветился на экране вместе с милым прозвищем и смайликом рядом. Голос у Луи был уставшим, но относительно довольным. Он заставил оставшихся альф убираться, а такое его всегда радовало. – Как ты? – обеспокоенно спросил Луи. Когда он дышал, в трубке знакомо поскрипывало. – Адриан сказал, что у тебя гон, перед тем, как Вы уехали. Я не мог сопроводить Вас, но волновался, не случилось ли что-то по пути. Всё хорошо? – настороженно поинтересовался он. – Я помешал? Ты с кем-то? – Нет-нет, я один, – ответил Лиам на выдохе. Он пытался сосредоточиться на голосе Луи, но получалось не слишком удачно. Обычно Томлинсон не звонил ему во время гона, но Пейн устал видеть во всём странности. Знал, что Луи всегда о нем волновался, это было что-то, что не нужно было подтверждать. – Мне как-то не хорошо... – В смысле? Лиам закрыл глаза, чтобы сосредоточиться хоть на чем-то, но мысли ускользали, как жидкое мыло. Получалось, что гон этот совсем не похож на его обычный гон. Как если бы рядом был омега, но Лиам не мог бы к нему прикоснуться. Только чувствовал бы его присутсвтие, легкий оттенок запаха на коже. Кошмарное ощущение — настоящая пытка, жестокая, изощренная. – Он очень... странно проходит, – подбирая слова, проговорил Лиам. Он дышал через силу, словно в глотке что-то застряло. – Нелегко. Может, потому что я один, не знаю... Просто тяжело, как будто рядом со мной должен быть омега, а его нет. Желание сильное, понимаешь? – спросил Пейн. Ему очень хотелось, чтобы Томлинсон его понял, потому что сам он себя не понимал. – Не поддается контролю. Несколько секунд Луи молчал. Это была короткая пауза, но Лиаму сейчас казалось, что прошла целая вечность, прежде чем омега заговорил. – Понимаю, – ответил Томмо, и Лиам услышал, как лучший друг нервно стучит пальцами по крышке стола. Переживает. Всегда переживал за него, потому что они были как братья. Нет, они и были братьями, потому что такие долгие узы всегда становятся родственными. – В смысле, конечно, не понимаю, у омег всё немного по-другому. Но тоже неприятно и не поддается контролю. – Ты говорил с Зейном? – внезапно спросил Лиам. Зейн снова всплыл в голове, как будто его было так мало, и он решил о себе напомнить. И, конечно, сейчас, когда Лиам меньше всего себя контролировал, Зейн сорвался с его губ вопросом. Он словно хотел присутствовать в жизни Лиама, всегда, даже в такие странные моменты. – Нет, он уехал домой рано утром, – ответил Луи, будто не удивившись вопросу. – Кажется, перебрал немного. Думаю, он отсыпается. – Я обещал ему, что мы поговорим, – сквозь усилие проговорил альфа. У него испарина выступила на лбу, и он чувствовал себя препаршиво. – Нам нужно было разобраться в том, что между нами происходит. – Не переживай так, – утешительно проговорил Луи, и в его голосе было больше понимания, чем Лиам ожидал услышать. – У тебя гон, это уважительная причина. Вы обязательно поговорите. Отдыхай. – Спасибо тебе. Пока, Луи, – добавил Лиам и сбросил вызов. Ему пришлось снова закрыть глаза, стиснуть кулаки и зубы. Он думал, если переключиться на что-то отвлеченное, на любую глупую мысль, то будет легче, а легче не становилось. Лиам снова сходил в душ, провел там почти час — чуточку отпустило, взял телефон, уже хотел набрать Зейна, но в самый последний момент передумал и дернул «отбой». Что бы он сказал ему? «Привет, у меня гон, и я думаю о тебе»? Ну и кошмар! Вернувшись в свою постель, Лиам уткнулся носом в подушку. Сказал бы. И что? Разве Зейн не сказал ему в гардеробе: «Всё, что хочешь, что угодно» и «Мне нравится, не прекращай». Он млел от его касаний так же, как Лиам от его прикосновений — в этом Пейн был уверен. И что бы сделал Зейн, если бы Лиам позвонил ему сейчас? Может быть, приехал бы в ту же минуту и провел эту ночь с ним, терзая своими волшебными губами? Может быть. «Как бы я хотел, чтобы он был омегой», – мучительно подумал Лиам, вновь сжимая кулаки, впиваясь ногтями в ладонь. Ему нужно было почувствовать что-то другое, но этого было не достаточно. Разве не подумал он об этом, когда Локи радостно завилял хвостом при виде Зейна вместо того, чтобы напасть и облаять. Локи, который никогда не любил других альф, всегда встречал их рычанием, как личных врагов, и радостно крутился только рядом с Луи и другими омегами. Да, всего на миг, но Лиам действительно подумал, что это странно. Подозрительно. Потому что раньше так никогда не было. Потому что до этого момента Локи не ошибался. Лиам не был уверен, что звери могут ошибаться в таких вещах. Не мелькнуло ли у него сомнение, когда они с Зейном были в Доме Страха, и Малик вцепился в его руку, перепуганный, ищущий защиту. Такой хрупкий и нуждающийся, настоящая фарфоровая игрушка. И тогда Лиам сказал себе: «Всё нормально, у альф тоже такое бывает». Хотел в это верить, потому что в противном случае получалось бы, что Зейн был с ним неискренним. Но, возможно, даже больше этого Лиам действительно хотел, чтобы Зейн был неискренен с ним. «Не «возможно», – мучительно подумал Лиам, перекатываясь на спину и глядя на бескрайний космос на потолке, нарисованный руками Зейна. – Я действительно хочу, чтобы он был омегой. Как же я могу?». Но он мог, потому что, когда Зейн заболел, и Лиам пришел его навестить, в комнате Малика он почувствовал невероятный запах. Интересный и загадочный запах, который он чувствовал ранее, — на вечеринке и в школе — и никогда не связывал с самим Зейном. И тогда Лиам подумал: «Если так пахнет его комната, значит ли это, что он...». Пейн хотел, чтобы значило, потому что это бы всё объяснило. То, как им комфортно рядом друг с другом. То, как они близки. Вспомнил Лиам и о том, как познакомился с младшими сестрами Зейна, и эти очаровательные создания были безумно рады его видеть. Маленькие девочки-омеги, которые так невинно спросили, можно ли им с ним встречаться, потому что за Зейном не дождешься своей очереди. Как будто это было одно и то же. Как будто Зейну тоже нужен был альфа. Они так просто шутили про то, что Зейн хотел бы остаться с ним наедине. Но Малик тогда быстро отправил их по своим делам, сбил их с мысли — если он часто так делал, понятно, почему это не составило ему труда. А потом он получил письмо. Прекрасно написанное письмо, нежное и доброе, такое, какое мог написать лишь человек, умеющий обращаться со словами. И это сразу после того, как Зейн сознался ему, что замечательное сочинение о любви, которое учитель зачитал на весь класс, было написано им. В том письме было сказано, что раньше его отправитель никогда не нуждался в людях. Зейн говорил ему что-то подобное, когда они только познакомились. А еще он был удивительно осведомлен о содержании второго письма. Тогда Лиам подумал, что просто не выспался и уже всё рассказал, а теперь ему казалось, что в то утро соображал он прекрасно. Не так, как сейчас, уж точно. Затем он попросил Зейна помочь найти омегу, что написал это письмо. Конечно, они никого не нашли. Ник вообще сказал, что письмо написано шрифтом. Мог ли Зейн не знать об этом? В глубине души Лиам понимал — не мог. Малик жил рисованием, обожал искусство. Если Зейн не знал название, он хотя бы мог понять, что это в принципе шрифт, хотя бы выразить предположение. И когда Ник сообщил об этом, Зейн сорвался на него. Зейн никогда раньше не срывался подобным образом. А ещё в голове всплыли слова старшей сестры Зейна: «Он не тот, кем так усиленно пытается казаться». Она сказала, что видимость обманчива. Что Зейн особенный. Нет, конечно, Лиам и так знал, что Зейн особенный, с ним он ощущал себя невероятно хорошо, с ним он ощущал себя почти всесильным — как и ощущает себя альфа рядом с омегой? Но тогда Дония имела в виду что-то другое. Могла ли она иметь в виду то, о чем сейчас думал Лиам? Было бы глупо это отрицать. Она могла иметь в виду что угодно. Вспомнил Лиам и период, когда он очень тесно общался с девушкой по имени Эмили, и, наверное, было бы совсем глупо искать улики в таком происшествии, но Зейн тогда чуть с ума не сошел. Так обложил Ника, что уши чуть в трубочку не свернулись, а потом и вовсе едва не изорвал свои тетради. Пылкая творческая личность или ревнующий омега? Как же Лиам надеялся, что второе. Надеялся, потому что после вечеринки в честь Хэллоуина он положил руку на колено Зейна, и это было приятно. Так приятно — Лиам даже не заметил, что в этом было что-то неправильное. В тот миг всё было правильно, всё было естественно. Как и всегда, когда они были рядом. А ещё Зейн спросил у него, так взволнованно и трепетно: «Если ты узнаешь обо мне... кое-что очень... неожиданное, одну ужасную правду, ты возненавидишь меня?». Что за правду? Правду о том, кто он есть? Лиам не смог бы возненавидеть его никогда. Так он и ответил. «Я схожу с ума», – подумал Лиам почти беспомощно. А калейдоскоп в голове крутился всё сильнее и сильнее. Он вспомнил, что прикосновения Зейна на крыше его совсем не отталкивали. И тогда он подумал, это потому что Зейн приятен ему, как человек. Но ощущения были не такие. Касания Малика не просто не отталкивали Пейна. Вообще-то они ему даже нравились. Если бы сегодня, сейчас, Зейн коснулся бы его так, Лиам бы счел это приглашением. Поцеловал бы его. Разделил бы с ним постель. Голова начала болеть. Время было уже позднее. За своими думами Пейн потерял счет времени: секунды, минуты часы слились в единый поток. Не зря говорят, время, как река. Мысли так вымотали Лиама, что он уснул. А когда проснулся, было ранее-ранее утро. Солнце только-только двинулось по небу. Его ещё не было в зоне видимости, только его лучи, отливающие желтым и мятным. Зейну бы понравились эти оттенки. Наверное, он захотел бы их зарисовать. Пейн чувствовал себя немного лучше — сон помог восстановить силы. В голове стало более ясно. Несколько минут Лиам думал, не остаться ли дома, на всякий случай, но в мыслях снова начал резвиться Зейн, и альфа подумал, что откладывать уже не имеет смысла. Он принял душ, выпил две таблетки вместо одной — это было немного опасно для здоровья, но Лиам решил рискнуть. Он проверил телефон: Зейн ничего ему не писал — неприятно, но это на него похоже, зато Луи завалил его сообщениями. В первых сообщениях Томлинсон спрашивал, как дела и как он себя чувствует, в последующих рассказывал про какой-то сериал и присылал скриншоты. Лиам невольно улыбнулся. В школу Лиам приехал пораньше. Никого из друзей ещё не было. Лиам чувствовал себя сравнительно неплохо, набрал Зейна, чтобы узнать, где он — не хотел писать сообщение, слишком уж деликатная была тема, но Малик, как ни странно, не ответил. Лиам ощутил неприятное волнение. Конечно, он привык к тому, что Зейн пытается избежать серьезных разговоров, но не сейчас, не после того поцелуя! Вскоре коридор наполнился шумом голосов. Омеги-парни, которых Лиам встретил на вечеринке, были в хорошем расположении духа — Томмо отлично справился со своей задачей. Подобные мероприятия всегда ему удавались. К звонку Лиам увидел Луи и Ника, идущих под ручку. Он не мог не отметить, что они красивая пара, идеально дополняющая друг друга. Ник делал Луи счастливым, Луи заставлял Ника сиять. Наверное, это и главное. Лиам почти не сомневался в том, что Гримшоу никогда не обидит его друга. Хоть в чем-то он мог быть уверен. Стало совсем паршиво. Хотелось задать Зейну всего один вопрос, но его не было, как будто Малик решил раствориться утренним туманом. Лиам хотел верить, что на то есть причина. Любая, даже самая глупая и банальная. Что он не просто решил оставить его без ответов, потому что в который раз испугался. Чего? Лиам не собирался делать ему больно, что бы Зейн ему ни сказал. Он постарался бы понять его, как бы сложно это ни было. Лиам хотел верить, что не тешит себя напрасными надеждами. – Что с моим лучшим другом? – участливо спросил Луи, останавливаясь рядом. – Ты хмурый, над тобой собрались все тучи в Лондоне. Он выглядел хорошо, просторная рубашка очень ему шла. Ник тоже совсем распушился. Синяки почти сошли с него, и теперь альфа выглядел очень гордым и важным — эдакий телеведущий. Лиам, у которого ещё не прошел гон, сегодня был не в лучшей своей форме, потому что принял таблетки. Гон делал его привлекательным для омег, но сейчас они не должны были его чувствовать, и он не должен был чувствовать их. – Я... мне просто нужно было серьезно поговорить с Зейном, а он не берет трубку, – ответил Лиам. – О, приятель! И ты чему-то удивляешься? – спросил Ник, еле слышно фыркнув. – Он никогда не снимает трубку. Звонишь ему, звонишь, а он будто на Северном Полюсе — хотя и туда проще позвонить. – Обычно, когда я звонил, он почти сразу мне отвечал, – вздохнул Лиам, перекатывая телефон в руке. – У меня серьезное дело. – Тогда не надейся, – назидательно произнес Ник. – У нас с ребятами к нему тоже было важное дело. Мы хотели, значит, собраться компанией, наладить связи так сказать, распределить кое-какие обязанности по внеклассным мероприятиям, чтобы не было сверхскучно. И что ты думаешь? – возмущенно спросил Гримшоу, заставив добрую часть окружающих подпрыгнуть. – Исчез на пять дней, а пришел — ни с кем не разговаривал. Классический Зейн... Лиаму показалось, что его начало мутить. Он не хотел сомневаться в Зейне. У него должна была быть объективная причина, чтобы опоздать. – Ник, хотя бы иногда думай, что ты говоришь, ладно? – спросил Луи, ласково потрепав своего альфу за щеку. Ник посмотрел на него осторожно, чувствуя, что Томлинсон не очень доволен, несмотря на то, что разговаривает мягко и вкрадчиво. – Я думаю, что Зейн нелегко переживает похмелье. Он же не часто бывает на вечеринках. Вот у Гарри так же, написал, что останется сегодня дома, отдохнет денек. Уверен, Зейн скоро свяжется с тобой и объяснит, что произошло недоразумение, и ему больше всего хочется с тобой поговорить, – заверил его друг. – Я отправлю ему сообщение и ненавязчиво спрошу, где он сейчас. Ника даже просить не нужно было, он мгновенно принялся строчить тираду, расставляя эмоджи вместо знаков препинания. Он был всегда и везде. Обычно это немного раздражало, да. Но это делало альфу очень искренним. Наверное, поэтому Луи и полюбил его. У Зейна тоже были недостатки. Но Лиам не замечал их, когда был рядом. Если Малик ошибся, Пейн готов был помочь ему исправить его ошибки. – Думаю, ты прав, – приободрился Лиам. Зейн часто опаздывал, и, в конце концов, делал это не намеренно. Просто такой уж он был, рассеянный и творческий. Рано или поздно ему придется заявиться в школу — и тогда они точно поговорят. Лиам бы не позволил ему уйти от ответа на этот раз. – На всякий случай, ещё раз позвоню. Однако и этот звонок Зейн оставил без внимания, хотя его телефон был включен. Лиам попытался представить, как Зейн игнорирует его звонок. Получалось скверно: Малику не нравилось бы, что рингтон бесконечно бьет его по барабанным перепонкам. А если он ещё и пытался листать новости или играть в приложения, то звонок отвлекал его. Нет, наверное, Зейн бы просто сбросил, а потом включил бы «не беспокоить». – Думаю, он просто не может проснуться, – сказал Луи, мягко похлопав его по плечу, и первый вошел в кабинет. Ник последовал сразу за ним, а Лиам еще немного постоял в коридоре, ожидая, что вот-вот увидит нетвердую походку и чуть прищуренный взгляд карих глаз. Альфа заметил лишь, что Курт сам не свой. Тоже кого-то ждал, стоя в полном одиночестве. Урок тянулся очень медленно. Лиам без конца проверял телефон. Ждал звонка — он бы мигом вышел из класса и ответил, или сообщения: «Только что увидел твой пропущенный, что-то случилось?». Хотя бы вопросительный знак. Это бы значило, что Малик хочет выйти с ним на контакт. Конечно, Лиам готов был поверить Луи — Зейн просто спит, потому что это так похоже на него. Проспать. Затеряться. Забыть о том, что существует телефон и обязательства. Но Пейн поставил на кон очень многое, чтобы прийти сегодня в школу. К обеду Лиам окончательно понял, что Зейн не придет и не перезвонит. На это у него должны были быть причины, потому что Малик сам сказал на вечеринке, позже они всё обсудят. Зейн был уверен, нежен, даже хотел коснуться его. Альфа поел овощной салат, размышляя про себя, что все вещи в жизни происходят не вовремя. Баскетбол помог бы ему отвлечься, но Джейден отменил все тренировки на ближайшую неделю, потому что спортивный зал нужен был футболистам. – Лиам, может, тебе лучше домой пойти? – спросил Луи, когда они закончили обедать. Сегодня у Пейна почти не было аппетита, и заботливый Томлинсон не мог не обратить на это внимание. – Всё-таки гон — это серьезно. Я во время течки не могу так хладнокровно сидеть рядом с альфами. Ты в порядке? – Таблетка вроде ещё работает, да и всё равно пришел, так что уж посижу до конца, чтобы не было прогулов, – невнимательно отмахнулся Лиам. Его голова была забита совсем другим, и о гоне он волновался в последнюю очередь. – Слушай, мы могли бы поговорить сегодня после занятий? Только не у меня и не у тебя, – предупредил он, понизив голос. – Мне надо тебе кое-что рассказать. – Хорошо, – серьезно кивнул Луи. – Я знаю одну кафешку, там можно поговорить без лишних ушей. – А как же старина Ник? – спросил Гримшоу. – Мои уши всегда готовы слушать, они совсем не лишние. Пара, как у всех. Лиам невольно улыбнулся. Нет, Ник, конечно, стал ему симпатичен, особенно после случая на парковке, но он всё равно не мог всё ему доверить. Если Луи посчитает нужным поделиться со своим парнем — другое дело. Но пока Лиам был не готов полностью раскрывать душу Нику. Только Луи, которого он знал с раннего детства, мог понять его. Понять те вещи, которые даже сам Лиам иногда не мог до конца осознать. – Прости, приятель, мне нужен проницательный взгляд омеги. В некоторых вещах мне без Луи совсем никак. – Ладно-ладно, будто я не понимаю, как важно старым друзьям иногда сплетничать, – Ник поднял руки вверх, как бы сдаваясь. По его лицу было видно, что он совсем не обиделся, хотя на миг альфа будто замялся. – Буду тогда статью писать. Директор хочет сделать четверг — днем пиццы... – Ты у меня лучше всех, – произнес Луи, нежно чмокнув Ника в щеку, и Гримшоу засиял, точно хрустальная люстра. На миг Лиам испытал укол совести, но если бы он завел отношения, то тоже не оставил бы Луи в беде. Кафе, которое выбрал Луи, и правда оказалось милым, хотя больше подходило для завтраков, чем для других приемов пищи. Наверное, поэтому после обеда здесь почти не было посетителей. Они живо выбрали столик, спрятавшись от чужих глаз: омега заказал себе чай с имбирем, венские вафли и много-много сливок, а также шоколадный сироп, Лиам — горячий кофе. Он не знал, с чего начать, поэтому так и сидел, рассматривая красивую чашку и ароматный напиток внутри. Луи с серьезным видом уничтожал вафли, не забывая их преувеличенно нахваливать, Лиам молчал, пытаясь собраться с мыслями. В другой ситуации они бы уже подрались за десерт, а сейчас Пейну даже не стало смешно, когда Луи сказал: «Эти вафли слаще, чем моя задница». Наконец, он вытащил ещё одну таблетку, запил её кофе и стал ждать, прислушиваясь к постукиванию в висках. Когда Томлинсон закончил с вафлями, таблетка, наконец, подействовала, и Лиаму полегчало. Он глубоко вздохнул. – Я тебя не тороплю, ты же знаешь, я люблю проводить с тобой время, но у меня сложилось впечатление, будто ты просто хочешь меня покормить, – ободряюще улыбнулся Луи. – Что тоже неплохо. Обожаю бесплатные десерты. – Кто не любит, – машинально отозвался Лиам, делая ещё один глоток кофе, но теперь, когда Луи заговорил, ему стало намного легче обозначить тему. – Я позвал тебя, чтобы поговорить о Зейне. Вернее, о том, что происходит в моей жизни. – В ней, видимо, происходит Зейн, – мягко заметил Луи. Он вроде пошутил, но Лиаму показалось, что это совсем не шутка — в его жизни действительно случился Зейн, и альфа ещё ни разу не чувствовал себя таким запутавшимся. – Если не знаешь, с чего начать, просто начни с начала. Я сегодня никуда не тороплюсь. – С начала? – спросил Лиам, ведя пальцем по краю блюдца. – Я его знаю не так давно, так же, как и ты. Не знаю, знаю ли я его на самом деле или знаю лишь то, что он пытается показать. Просто с недавнего времени я начал думать о нем чуть больше, чем нужно. Мне стало казаться, что у нас много общего. Что довольно странно, потому что если посмотреть со стороны — это не так. Мне нравится спорт, ему — искусство, я люблю открытые пространства — море и космос, он — рукотворные постройки, я езжу на машине, и мне нравится скорость, а он катается на велосипеде, рассматривает окрестности. Я открытый. Вернее, я стараюсь быть открытым, мне так проще. Потому что ложь всё усложняет. Если человек мил со мной, я отвечу ему тем же. Мне кажется, люди невероятны, и каждый человек может научить чему-то. Каждый пережил такой опыт, какой никогда не переживу я, потому что у каждого своя жизнь. Зейн не такой. Он полон загадок и тайн. Лжи под мягкой завесой. Он прячется за образом. Если человек добр с ним, он убежит от него. Если у него плохое настроение, он огрызнется и, может, не сразу вспомнит, что и у других людей есть чувства. Он всегда находится в режиме защиты. Иногда старается напасть первым, никому не доверяет, никого к себе не подпускает. Правда, в какой-то момент мне стало казаться, что он подпускает меня, – признался альфа, чувствуя, как от этой мысли невольно разливается тепло. – Что я пробил в нем брешь. Но сегодняшний случай показывает, что это не так. Я всё ещё о нем ничего не знаю. Он всё ещё прячется и, должно быть, не хочет показывать себя настоящего. Луи отодвинул блюдце и осторожно протянул руку, чтобы накрыть его ладонь своей. Его рука была такой теплой, как и сам Томлинсон. Наверное, Лиаму должно было стать спокойнее, но не стало. Он не хотел держать на Зейна обиду. Однако произошедшее между ними было больше, чем просто поцелуй. Нельзя было отмахнуться от случившегося так просто, потому что речь шла не о ком-то другом. О них. – Лиам, у него должна быть причина, чтобы не прийти сегодня. Я уверен, на сто процентов уверен, что случилось что-то, что помешало ему прийти или ответить на звонок, – сказал Луи и вдруг очень тяжело выдохнул. – Помнишь, мы... поссорились во время Хэллоуина. У нас с Зейном был разговор, и он... в общем, Зейн уже тогда хотел с тобой поговорить. Правда. Я знаю, что больше всего на свете он хочет расставить точки над «i» и рассказать тебе всё, что ты хочешь знать. Если ты не веришь Зейну, поверь мне, – произнес Томлинсон, крепко сжимая его ладонь. – Этот разговор правда был. Зейн не хочет закрываться от тебя. Ты, возможно, единственный человек, от которого он не хочет закрываться. Его голос был таким убедительным, но даже не это принесло Лиаму облегчение. Луи бы не стал лгать. Томлинсон никогда ему не врал, и тем более не стал бы выдумывать не существующий разговор, чтобы защитить человека, которого едва знал. Лиам всегда был у него в приоритете. Как и Луи у Лиама. Если бы ситуация была другой, если бы Луи сейчас говорил с ним о Нике, Лиам встал бы на сторону лучшего друга. Их дружба была опорой Лиама долгие годы. Это был, наверное, единственный человек, в котором альфа никогда не сомневался. – Если это так... то я подожду. В конце концов, это Зейн, с ним действительно может произойти любое сумасшествие, – у Лиама даже получилось искренне улыбнуться. – Только есть один момент, который не дает мне покоя. Ты ведь, кажется, довольно хорошо его понимаешь. Я имею в виду, что у Вас есть много общего, и... – телефон Лиама завибрировал в кармане, и он моментально опустил руку. – Вот и он. Наконец-то, – проговорил альфа, вытаскивая телефон. – Папа? – Ответь, вдруг что-то срочное, – моментально всполошился Луи. Успокаивающе кивнув другу, Лиам принял вызов. – Привет, сынок, ты ещё в школе? – спросил отец. Его голос был немного напряженным, и Лиам подумал, что это наверняка связано с работой. Это мог быть неудачный день на бирже. Но отец, наверное, не стал бы звонить, а рассказал бы всё за ужином. – Нет, пап, мы с Луи заехали в кафе по пути домой, – ответил Лиам. – Что-то случилось? – Мне нужно вернуться в Испанию, заключить сделку, ты поедешь со мной, – сказал Джефф серьезным тоном. Внимательно слушающий разговор Луи вопросительно поднял брови. Лиам ответил ему не менее удивленной гримасой. Обычно отец предупреждал его заранее обо всех деловых поездках, и у Лиама было время подготовиться, если от него что-то требовалось. – Я? – изумленно переспросил Лиам. – У меня ведь учеба, тренировки по баскетболу... Я так сильно нужен? Сказать по правде, Лиам больше хотел уладить дела с Зейном. Тренировок по баскетболу ближайшую неделю не было, да и первый сезон закончился. А учебу он всегда нагонял достаточно быстро. У него был только один нерешенный вопрос. К тому же, альфа чувствовал, что просто сойдет с ума, если не поделится переживаниями с Луи. – Наш партнер хочет посмотреть на тебя, через пять лет все мои акции перейдут к тебе. Он должен быть уверен, что из тебя выйдет толк. Я считаю, что это разумно. Поверь, на его месте я бы так же поступил. – Но... я... – Лиам закрыл глаза. Альфа не хотел, чтобы отец считал, будто он ребячится или считает семейный бизнес игрушкой. Он всегда серьезно относился к их делу, хотел выглядеть в глазах папы взрослым. Оправдывать доверие. – Хорошо, я полечу с тобой, если это необходимо. Всё так не вовремя, у нас с Луи было одно дело. Наверное, его голос всё-таки содрогнулся, потому что брови Луи сложились домиком, и он вновь накрыл его руку своей. – Я полечу с тобой, – твердо произнес Луи. Лиам вопросительно поднял бровь, и Томлинсон шлепнул его по руке. – Скажи отцу, что я полечу с тобой. Говори. – Кажется, Луи хочет полететь с нами, – выдавил из себя Пейн под пристальным взглядом Томлинсона. Иногда с Луи было невозможно поспорить. Он умел настаивать. Мягко, как омега, но безапелляционно, как мужчина. В такие моменты Пейн его даже немного побаивался — он шлепнул его довольно ощутимо. Хотя, в глубине души, Лиам очень обрадовался его предложению. – Хорошо, но ближайший рейс через три часа, собирайтесь быстрее, – сказал Джефф, и его голос чуть-чуть отдалился. По всей видимости, он уже был в пути. – Подъезжайте прямо в аэропорт, мой секретарь уже бронирует билеты. – Ладно, мы уже выезжаем, – сказал Лиам и сбросил вызов. Ему понадобилась всего секунда, чтобы выдохнуть. – Твои родители не будут против? – У них ведь тоже есть часть акций, – ответил Луи, пожимая плечами. – Думаю, они будут в восторге, что я, наконец, заинтересовался делами. Тем более, я летаю с Вами всю жизнь и всю жизнь веду себя, как пай-мальчик. Ну, они так думают, – многозначительно добавил он, заставляя Лиама улыбнуться. Уж он-то знал, что Томлинсон никогда не был таким уж покладистым и невинным. – Раз в жизни-то уступят мне, тем более, я буду под защитой своего старшего брата. Томлинсон подмигнул таким образом, что Пейну даже немного полегчало. Что бы ни случилось, Луи всегда был и останется его семьей. Если не забывать об этом, то жизнь становится немного проще. – Тогда давай попросим счет, и я отвезу тебя домой за вещами, – решил Лиам. – Только еще раз Зейна наберу. – Отлично, – моментально согласился Луи. – А я позвоню Гримми. Его удар хватит, если я исчезну без объяснения... Малик, конечно, на звонок не ответил, зато Томлинсону повезло больше. Гримшоу откликнулся так быстро, словно только и ждал звонка, и, кажется, немного расстроился, когда понял, что Луи нужно будет срочно уехать. Они выстроили прочную связь довольно быстро и, ведя машину к дому Луи, Лиам думал, что хотя бы одному из них должно было повезти. За своего лучшего друга он всегда радовался искренне. Сборы заняли не так много времени. Лиам заполнил спортивную сумку парой комплектов одежды, и на этом его приготовления были окончены. Он не рассчитывал задерживаться в Испании надолго, хотя в другое время с радостью остался бы на неделю и больше. Луи вопреки его ожиданиям тоже собрался быстро. Когда Лиам приехал за ним, Томлинсон встретил его с единственным чемоданом на колесиках. Он переоделся в удобную спортивную одежду, и теперь казалось, будто они едут на какие-то соревнования. Пообещав миссис Томлинсон, что он позаботится о Луи, Лиам помог омеге сесть в машину, и они поехали в аэропорт, стараясь объезжать пробки. Отец уже ждал их, начиналась регистрация — они поспели как раз вовремя, перед ними оставался один человек. После сдачи багажа и досмотра оставалось лишь посидеть двадцать минут в зале ожидания. Отец был очень занят, проверял документы на лап топе, Луи с видимым удовольствием уничтожал буррито, Лиам стучал пальцами по коленке, не сводя глаз с часов. Наконец, объявили посадку. Джефф разместился на одном из передних мест, Луи и Лиам — у аварийного выхода, где было чуть просторнее. Томлинсон сразу потребовал плед и диетическую колу — после буррито ему хотелось пить. Лиам попросил воду без газа и почти залпом осушил стаканчик. Он не мог наслаждаться полетом — дремать, читать или смотреть кино, потому что его голова была забита. – Ты же понимаешь, что я не просто так с тобой поехал, выкладывай, что у тебя на уме, – произнес Луи, расталкивая Лиама, как если бы он спал. Альфа пялился в одну точку уже семь минут и, кажется, даже не моргал. – Давай, малыш, папочка хочет знать продолжение истории. Мысли Лиама спутались до такой степени, что он даже не отреагировал на шутку. Он выдохнул, словно ему понадобилось резко очистить легкие от воздуха, и, наконец, понял, что на самом деле хотел сказать всё это время. – Я думаю, он омега, – на одном дыхании проговорил Лиам. Луи сделал непонимающее лицо. – Кто? – Прекрати, – сказал Лиам, массируя висок двумя пальцами. – Вернее, я надеюсь, что Зейн омега. Мне хочется в это верить, – осторожно поправился он. – Было бы... было бы просто здорово, понимаешь? Он ожидал, что Луи кивнет, но лицо Томлинсона было странным. Непривычно напряженным, будто Лиам сказал что-то, что он не ожидал от него услышать. Что же, это было вполне очевидно. Даже сам Лиам не готов был принять свое предположение. Просто он думал об этом, а когда мысль появлялась в его голове, на то всегда были основания. – Почему было бы здорово? – спросил Луи. – Потому что тогда это многое бы объяснило, – ответил Лиам, кусая губы. У него сложилось впечатление, будто Луи спрашивает не просто так. Но если бы Томлинсон хотел что-то сказать, то прямо бы и заявил. Как и всегда. – Не знаю. Стало бы проще. – Лиам, которого я знаю, сложностей не боится. Причина ведь в другом, я прав? – проницательно уточнил Томлинсон. Лиам опустил глаза, неуверенно кивнул. Отчего-то слова ему не дались, и Луи вдруг коснулся его плеча, заставляя посмотреть на себя. – Вот что. Скажи мне правду, хорошо? – мягко попросил омега. – Он тебе нравится? Альфа почувствовал, что ему становится жарко. Непривычно жарко, потому что раньше такой вопрос не поставил бы его в тупик. Да, он не искал отношений. Знал, что они сами его найдут. Но если бы Лиам встретил свою любовь, как глупо было бы отрицать, что это правда. И всё-таки это оказалось не просто. – Я... мне кажется. Ответ Луи не устроил. – Нет, Лиам, да или нет? – с нажимом спросил он. – Да. Да, он мне очень нравится, – произнес Лиам, откинув голову назад. Ему хотелось глотнуть чистого воздуха, и он щелкнул кнопку над головой. – Поэтому мне и хочется, чтобы он оказался омегой. Но дело не только в этом. Дело в том, что я думал об этом, и... было столько моментов, которые указывали на то, что это может быть правдой, – признался он, поворачивая голову. Луи смотрел на него, щурясь, словно пытался что-то увидеть. – Я знаю, звучит, как безумие, может, я просто тешу себя иллюзиями, не хочу признавать очевидное, но я... Луи, ты знаешь, я не трус. Если бы я не считал, что это может быть правдой, я бы не стал подозревать. Облегчение, наконец, накатило на его плечи. То, что он хотел сказать ещё в школе, но так и не смог сформулировать, высвободилось и дало ему вздохнуть полной грудью. Он не сумасшедший, не параноик. У него были основания думать, что Зейн может быть омегой, и Томлинсон не сказал ему: «Ты что, больной?». – И ты хотел спросить у него об этом? – уточнил Луи таким тоном, будто Лиам не сказал ему ничего странного. Всегда невозмутимый, когда это нужно. – Если это правда, мне хотелось бы, чтобы он сам об этом рассказал, – помолчав, проговорил Пейн. Ему казалось, он готов принять любой вариант развития событий, потому что волновало его немного другое. – Что я действительно хочу спросить, так это... имел ли значение тот поцелуй. И когда... когда Зейн поощрял меня к действиям, хотел ли он, чтобы я действительно зашел дальше или просто был пьян, поддался моменту. – Поощрял к действиям... – заинтересованно протянул Луи. Лиам обреченно застонал. – Иногда с тобой просто невозможно, Томлинсон, – возмущенно произнес он. – Хочешь знать мое мнение? – спросил Луи уже серьезным тоном. – Зейн не был пьян. Вот когда ты ушел, да, он выпил пива, прошелся по всем коктейлям, ещё чего-то хлебнул... Пить он совсем не умеет, поэтому я не удивлюсь, если у него до сих пор болит голова. Вообще-то ему было грустно, когда ты ушел. Лиам мягко улыбнулся. Теперь, когда он поговорил с Луи, ему стало немного легче. Ему всегда становилось легче после разговоров с Томлинсоном. Он словно знал, что сказать. Не потому что был омегой. Потому что был его другом и знал Лиама, как никто другой. Луи никогда не подорвал бы его доверие. – Я дам ему время, – произнес Лиам, наконец. – Не хочу решать это по телефону. Мне нужно видеть его глаза, – объяснил он, на всякий случай. Луи ободряюще кивнул. – Он не сможет солгать. Тем более, я уверен, что это Зейн слал мне письма. – Вот это мой лучший друг. Наконец-то я тебя узнаю, – улыбнулся Луи, по-свойски толкнув в его плечо. Теперь, когда они немного разобрались, у него тоже поднялось настроение. – Надо вызвать стюардессу. Есть захотелось. – Мм... – промычал Лиам, с подозрением взглянув на прыгающего в кресле друга. – Что-то ты сегодня ешь без остановки весь день. Я... хочу задать вопрос, но не уверен, что стоит спрашивать... – Да как ты мог! – псевдооскорбился Луи, напустив на себя возмущенный вид. – Растущий организм нуждается в еде. И этот организм я! – Так я еще ничего не спросил! – засмеялся Лиам. Луи погрозил ему пальцем. – Просто не забывай, что ты мой лучший друг, и как бы я сейчас не был занят своими проблемами, для тебя всегда есть место в моей жизни. Томлинсон польщено улыбнулся. Ему не нужны были напоминания, но Пейн знал, как важно иногда говорить друзьям, что они всё еще самые важные люди. Особенно, если такие преданные и добрые, как Луи. – Так я могу задать вопрос? – уточнил Лиам. – Конечно, – Томлинсон махнул рукой, как бы говоря: «Всё, что захочешь, я сегодня необыкновенно добрый». – Почему именно Ник? – спросил Лиам. Он ожидал, что Луи начнет возмущаться, поэтому, на всякий случай, уточнил. – Нет, он классный парень, но всё-таки было так много альф, которые хотели тебе понравиться. Ты всех отшивал, никому не давал даже шанса приблизиться. Но когда появился Ник, вдруг открылся ему. Луи тепло улыбнулся. – Знаешь, всё дело в том, что хочется рядом настоящего человека, – объяснил он странно размякшим голосом. – Я всю жизнь провел рядом с тобой и привык к тому, что ты говоришь правду, какой бы горькой она ни была. Привык, что ты делаешь то, что считаешь правильным. Когда альфы пытаются кому-то понравиться, они сразу начинают выпендриваться, – Томлинсон закатил глаза. – Играть мускулами, басить во время разговора. А Ник... знаешь, он просто был собой. Таким смешным, но очень-очень искренним. Мне кажется, я сразу влюбился, – чуть покраснев, добавил он. – Сердце ведь не выбирает. Вернее, оно и выбирает. Мозги отключаются. Лиам вернул ему улыбку. Сейчас он понимал его, как никто другой. Может, оставалось ещё разобраться в глубине его чувств, но то, что они были, сомнению не подвергалось. Собрать свои мысли в четкую картинку становилось всё проще — возможно, подходил к концу гон или дело было в том, что они, наконец, обсудили вещи, которые неосознанно волновали Лиама, но пришло облегчение. Теперь он, наконец, смог хорошо перекусить. Луи снова вспомнил про свой сериал. Он начал пересказывать с первой серии, периодически забегая вперед. Лиам старался слушать внимательно, но в какой-то момент сбивался и просил повторить снова: у Луи была привычка прерывать рассказ о персонаже, чтобы вклинить интересную справку об актёре, и если он начинал торопиться, получалось что-то очень неразборчивое. Полет длился чуть больше двух часов. Аэропорт Барселоны встретил их приятным теплом. Не до конца привыкшие к прохладе Лондона, Лиам и Луи тут же почувствовали себя в мягких объятиях дома, поэтому даже поездка до отеля не показалась им утомительной. Встреча была назначена на ранее утро, и Джефф посоветовал Лиаму и Луи лечь спать пораньше. Секретарь заказал им всем раздельные номера, но Луи всё равно ещё полчаса просидел у Лиама, чтобы убедиться, что он в порядке. – А ты не волнуешься перед завтрашней встречей? – спросил Луи, раскачиваясь в его кресле с риском свалиться на пол. Ему нравились подвесные кресла, и он всегда начинал в них обезъянничать. – Я знаю, что происходит, – ответил Лиам, инспектируя окно на балкон. С моря сразу повеяло знакомым влажным воздухом, и он незаметно для себя улыбнулся. – Они стопроцентно заинтересованы в том, чтобы все акции остались при них. У этого мужика наверняка есть дочь или сын-омега моего возраста. Сейчас, в темноте, моря почти не было видно, только смутные серебристые отблески на спокойной воде. Но Лиам мог его слышать. Оно шептало «я люблю тебя, Лиам». Оно пело «я знаю, ты вернулся ко мне». Оно всегда знало, когда Лиам рядом, будто у него было свое сознание. Лиам всегда чувствовал море, если оно было рядом. Его запахи, его шум, его неумолимую силу. Если бы встреча не была назначена на утро, Пейн, наверное, не отказал бы себе в прогулке до пляжа. Он уснул бы на песке. – Господи, я и забыл, – Луи хлопнул себя кулаком по лбу с таким звуком, что Лиам невольно обернулся. Томлинсон был в порядке, разве что потирал свой лоб. – Промышленник Веласко? У него дочь Карла нашего возраста. Ты её должен помнить, когда наши родители привозили нас в Плайя-де-Аро, она тоже всегда была там вместе с кузинами. – Как я и говорил, – протянул Лиам, хотя воспоминания к нему не вернулись. Усталое тело хотело только горизонтальной поверхности. Подошла бы доска для серфинга, Лиам лег бы на спину, чуть теплая вода, прогретая солнцем за день, ласкала бы его тело. Он закрыл бы глаза, течение унесло бы его вдаль. Море шептало бы: «Я с тобой, Лиам». Лиам ответил бы ему: «Не хватает только Зейна». – Думаю, нужно лечь, – наконец, выдохнул Пейн, растирая сонные глаза. – Я сегодня вымотался, глаза слипаются. – Подожди, давай сходим к управляющему, спросим насчет вай-фая? – выпрыгивая из кресла. Судя по тому, как он покачивался, у Луи кружилась голова. Лиам фыркнул. – Да посиди один день без интернета, завтра спросим, – сказал он, наблюдая за тем, как Луи мучает телефон. – Не щадишь ты меня, – горестно простонал Томлинсон. – Связи-то нет, как я позвоню мамочке? – уточнил омега, хотя Лиам догадывался, что позвонить он хотел прежде всего Нику. – Ладно, спи, болезненный. Оставил меня без сериала... – Бога ради, Луи, никаких сериалов, – произнес Лиам строго. – Ты просидишь до пяти утра, а потом встать не сможешь. Спи. Состроив недовольную мордашку, Луи чинно покинул номер. У омеги ещё оставался телевизор, но альфа надеялся на его благоразумие. Шаги в коридоре быстро стихли, номер у Луи был соседним. Лиам остался в полном одиночестве, погасил весь свет, не раздеваясь, упал в кровать. Хотел ещё принять душ, но сил не хватило. За окном шумело море. Лиам закрыл глаза, и его голос мягко влился в уши. Альфа не прислушивался, знал, что оно скажет. Что он дома. В Лондоне было прекрасно, замечательно. Но не там он провел почти всю свою сознательную жизнь. Здесь они с Луи построили большую часть своих воспоминаний. Нет, не прямо здесь, в Мадриде, но... ощущения всё равно были родными. Дому однако чего-то не хватало. Лиам повернулся на бок, посмотрел в окно. В небе горели звезды. Где-то там, за многие галактики от него, кто-то мог также рассматривать звездное небо, думать о том, где его место. Лиам всегда думал, что его место на свободе. На доске для серфинга в открытом море, в спортивном автомобиле на шоссе, среди открытого пространства. Но сейчас часть его тянулась к застроенным улицам старого Лондона. «Потому что там Зейн, – подумал Лиам, закрывая глаза. – Потому что там тот, кого выбрало моё сердце». Такой ответ показался морю убедительным. Оно перестало звать. Оно начало петь колыбельную, так что Лиам быстро уснул. Следующее утром было слишком сумбурным, чтобы у Лиама было время сосредоточиться на чем-то, кроме встречи. К счастью, родной климат подействовал положительно, гон прошел, и Лиам чувствовал себя спокойным и собранным. Он оделся, как подобает — белая рубашка, темные брюки — и зашел за Томлинсоном. Сонный Томлинсон сидел на диване в одной рубашке, гипнотизируя взглядом маленький столик. Они быстро выпили по чашке кофе, а потом Лиаму предстояло впечатлять состоятельного промышленника. Встреча прошла удачно. Лиам сумел произвести приятное впечатление, поэтому документы были подписаны быстро. Как они с Луи и предполагали, Веласко привел на встречу свою дочь, единственную наследницу его предприятий. Джефф согласился покататься под парусом с новым партнером по бизнесу, Лиам пообещал, что обязательно будет гостем на совершеннолетии Карлы. После обеда они были окончательно свободны, и Лиам решил, что лучше всего прогуляться по пляжу. Погода была слишком прохладной, чтобы отдаться морю, однако достаточно теплой для беготни по песку. Они с Луи устроились в тени большого валуна. Кругом было спокойно. Лиам смотрел на линию горизонта, представлял, как плывет к ней, а она отдаляется. Неужели он мог позволить ей это? Ни за что. Альфа устремился к морю, забежал в него по пояс. Вода была прохладной, но знакомо окутала его тело. – Куда ты помчался? – крикнул Луи, а Лиам продолжил бежать. Его шаги замедлялись, вода почти касалась ключиц. – Вылезай! Я не шучу! Лиам! Луи сорвался с места, приблизился к бушующей воде, выдохнул, зашел почти по колено, остановился, выжидая несколько секунд, но Лиам уже пошел навстречу. Он был весь мокрый, тяжело дышал, однако если он по чему и скучал, так это по тому, как море умело обниматься. Безуспешно отряхиваясь от воды, Лиам еле успевал уклоняться от нападок бушующего Томлинсона. – Посмотри на себя, ты решил заболеть? – вопрошал Луи, подпрыгивая рядом, точно кузнечик. – Так и пойдешь до отеля? Ты же весь мокрый. – Тут недалеко, – протянул Лиам, разбрызгивая капли воды с волос. Луи обижено надул губы, особенно когда несколько капель попало ему на лице. Лиам засмеялся. – Да ладно тебе. Было бы преступлением ни разу не коснуться моря! – Здесь рядом был прокат, взял бы доску хотя бы, переоделся бы... Ох, Лиам! – воскликнул Томлинсон, ощутимо ткнув его пальцем в грудь. – Здесь, конечно, теплее, чем в Лондоне, но всё равно... – Ворчун, – засмеялся Лиам, взъерошив Луи волосы мокрой рукой. Теперь Томлинсон был похож на котенка. – Извини, мне было нужно охладиться. Теперь я точно знаю, что буду делать. Я готов к разговору. Он действительно ощущал, что готов к разговору. Готов ждать, пока Зейн осмелится прийти в школу, готов выслушать то, что Малик собирался ему сказать. Готов был сказать, как много значил тот поцелуй конкретно для него. Теперь всё встало на свои места, и не могло быть чего-то более успокаивающего, чем общение с лучшим другом и знакомый до боли голос моря. – Ладно уж, – пробурчал Луи, хотя в его голосе уже не было никакого возмущения или недовольства. – Но я из-за тебя промок. – Вернемся тогда в отель, – сказал Лиам, потягиваясь. По пути в отель Лиам всё-таки немного подмерз, поэтому, переодевшись, он решил взять легкий плед. Томлинсон поменял только брюки и теперь крутился рядом, пытаясь выяснить, не поднимется ли у лучшего друга температура. Лиам чувствовал себя хорошо, поэтому они заказали еду в номер. Отцу ещё предстоял деловой ужин, поэтому сегодня лучшие друзья были предоставлены себе. – Может, кто-то из наших сейчас здесь? – спросил Луи, когда трапеза подходила к концу. Лиам неопределенно пожал плечами. – Надо позвонить, когда ещё будет возможность увидеться? А, черт, связь... Нам нужен пароль от их интернета! – Давай сперва закончим есть, – сказал Лиам, но Луи уже сорвался с места, еле успев вытереть губы салфеткой. – Признай, у тебя интернет-зависимость! – крикнул Альфа. Томлинсон показал ему язык и захлопнул дверь, быстро умчавшись по коридору. Он вернулся уже через пять минут, Лиам закончил есть салат и теперь наслаждался своим кофе. Вид у Луи был довольным. Омега чуть ли не подпрыгивал. Чем дальше они были от Лондона, тем более раскованным Томлинсон себя чувствовал. Ему тоже нужна была эта поездка. – Сейчас, – сказал он, плюхнувшись на диван, и уткнулся в телефон. – ...7825. Кажется, так. Что-то он долго подсоединяется. – Целых три секунды, кошмар какой, – фыркнул Лиам. – Да-да, ты самый остроум... ого. Сколько сообщений, – Луи удивленно повел пальцем по экрану. Несколько секунд он скользил глазами по экрану. – Оу. Лицо Луи вытянулось, а уже через секунду он нахмурился. Краска схлынула с его лица. Он закусил губу, повел пальцем вверх, чтобы пролистать сообщение. Его глаза расширились. Начали странно блестеть. Он выдохнул. Побледнел ещё сильнее. – Что такое? – спросил Лиам, впервые в жизни видя Луи таким. – Бедный Ник там умирает от любви? – Нет... Ник, он... – Томлинсон запнулся, тяжело выдохнул и посмотрел на Пейна мокрыми глазами. – Черт, сам посмотри... Казалось, омега не на шутку испуган. Его руки дрожали, когда он протягивал Лиаму свой телефон. Пейн почувствовал, как у него съеживается желудок. Неужели, пока их не было, случилось что-то страшное? Сообщение действительно было от Ника. Вот только Лиам, искренне надеющийся увидеть гору признаний в любви, сердечек и поцелуйчиков, увидел совсем другое. Ему хотелось, чтобы Ник, как обычно, написал какие-нибудь сплетни, чтобы он в очередной раз влез в чужие дела и просто хотел поделиться тем, что узнал, но в этот раз ни его желание, ни желание Луи не было удовлетворено. «Прости меня, Луи, прости, я не знаю, что мне делать. Ты просил присматривать за Гарри, и я присматривал. Я был с ним целый день, и думал, что всё в порядке. Какой же я дурак, я самый последний идиот на свете. Почему я не обратил внимание, что его нет на последнем уроке? Почему? Он никогда не пропускал занятия, никогда не бросал свои вещи без присмотра... Я пришел, когда было слишком поздно и ничего не смог сделать. Этот ублюдок Хоран и его дружки затащил Гарри в спортивный зал и измывались над ним целый урок. Сейчас Гарри в больнице, они его сильно избили». «С ними был Зейн». «Гарри молчит. У него шок. Но я видел Зейна своими глазами, он был с компанией Хорана». «Прости меня». В голове Лиама что-то взорвалось. Он услышал ужасный шум, такой, словно грохнуло прямо рядом. В ушах засвистело. «С ними был Зейн». Невозможно. Как такое может быть возможным? Зейн всегда ненавидел Найла. «С ними был Зейн». Зачем бы Гримшоу стал врать? Он видел своими глазами. Боль пронзила поджелудочную, поднялась выше. Начала стучать в каждый отдел, потянулась к ребрам. Лиам понял, что не может вдохнуть глубоко. Почти ослеп от ярости, злости и невероятной боли. – Твою мать, – прошептал Лиам, закрыв глаза, и откинулся назад. Несколько секунд он молчал, а потом со всей силы швырнул телефон в стену. – Возвращаемся. Сейчас. Луи молча кивнул, вытирая с глаз злые слёзы.