Nothing Without You

Выключив воду, Зейн сделал шаг из душа, разбрызгивая во все стороны горячие брызги, как довольная лохматая собака, выбежавшая из летней реки. Ему нравилось, когда от воды шел пар, и кости словно плавились в кипящем потоке. От его тела исходил запах свежести — хвойного геля для душа, мятного мыла, соснового шампуня. Зейн насухо вытер себя пушистым полотенцем, чувствуя, как между волокнами ткани теряется сладковатый аромат. Запах молодого омеги, от которого Зейн обычно всеми силами старался избавиться. Утро казалось ленивым и медленным. Зейн не спешил, наслаждаясь спокойствием, разливающимся по телу, и своим умиротворенным состоянием. Ему не нужно было принимать лекарство, и он швырнул таблетки на дно ящика, где обычно лежали кисти, мастихины, краски и растворитель. Чувствовать улыбку на губах оказалось непривычно, но приятно. Зейн редко улыбался по утрам, зная, что его ожидает день кошмаров, но сегодня... сегодня можно и улыбнуться, потому что его альфа обещал заехать за ним. Перебрав гардероб, Зейн остался доволен каждой деталью своего облика. Сейчас он выглядел точно как омега, за которым может заехать альфа. На нем была спортивная куртка Лиама, темные узкие джинсы и прилегающая к телу футболка. Волосы были лишь слегка причесаны — обошлось без геля для волос, потому что Зейн не собирался выглядеть «брутально» и «агрессивно». Сегодня он выглядел мирно и даже уязвимо, и ему нравилось держать руки в карманах этой изумительной куртки. В последний раз посмотрев на себя в зеркало, Зейн улыбнулся неожиданно довольному отражению и, подхватив рюкзак, покинул спальню. Бэн сказал, что мистер Пейн уже ждет его внизу, поэтому Малик бежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Он почти оседлал перила, но грозный окрик дворецкого заставил его скорчить рожицу и спуститься, как положено. Он послушно откусил от яблока, разбрызгивая сок, и только после этого зашлепал по ковру, оставляя на нем вмятины в форме своей подошвы. Замерев перед дверью в холле, Зейн радостно выдохнул и выбежал на улицу, подставляя расслабленное лицо холодному ветру. Автомобиль Лиама стоял у подъездной аллеи, сам Пейн стоял снаружи, поигрывая ключами. У него была красивая кожаная куртка, и Зейн оглядел альфу с ног до головы, не веря своему счастью. Он никогда не думал, что за ним будут заезжать, и что это будет его возлюбленный. Всё это напоминало его фантазии, могло быть нарисовано на обрывке бумаги, однако Лиам улыбнулся ему, и Зейн ускорил шаг, чтобы оказаться в крепких объятиях. На улице было холодно, но Зейн не чувствовал низких температур: его больше заботили мягкие губы и озорной язык, пропускающий под кожу искушение. Запах Лиама пьянил, как никогда, дрожь накатывала волной, и Зейн едва смог вырваться из невероятного поцелуя — на крыльце демонстративно покашляли. Зейн и Лиам обернулись — у входной двери стоял Бэн и красочно показывал на руку с часами. Лиам помахал ему рукой в знак приветствия и шагнул к машине, чтобы открыть дверь перед Зейном. Малик с легкой улыбкой кивнул и устроился на пассажирском сиденье. – Выглядишь потрясающе, – сказал Лиам, садясь за руль, и тронулся с места. Подъездная аллея стремительно исчезала, а Зейн в кои-то веки был не против покинуть дом и отправиться, наконец, в школу. – Придешь смотреть следующую игру в этой куртке? – Я её теперь вообще никогда не сниму, – заявил Малик. Сидеть с Лиамом в его машине, вдыхать его запах, ощущать его неподдельное внимание было слишком приятно. Всё казалось сладким сном, закрученным вокруг самых любимых вещей в жизни Зейна. Вокруг Лиама, его густого и сильного аромата, голоса, всегда звучавшего так объемно и мягко. Если Зейну суждено было проснуться, он бы зажмурился до звона в ушах, чтобы растянуть этот миг навечно. – Никогда-никогда? – поинтересовался Пейн. – Так не честно. Я рассчитывал всё-таки как-нибудь увидеть тебя без куртки. От его присутствия становилось так тепло, Зейн почти физически не мог расстаться с этим ощущением. Ему просто хотелось чувствовать, что Лиам всегда будет в его жизни. Такой твердый и бесстрашный, так идеально сочетающийся с его запахом, который, внезапно, не такой уж ужасный. Лиам сказал, что ему нравится, и, черт, если бы Зейн только знал, что Пейну понравится, он выбросил бы таблетки в первый же день их встречи. – Не расстраивайся, я тебе нарисую, – улыбнулся Зейн, чувствуя, что может быть игривым, и засунул руки в карманы, осознавая, что будет делать так слишком часто. – Она такая теплая и удобная, и пахнет приятно, совсем как ты. Я, знаешь, всегда мечтал носить одежду своего альфы, – сказал он, не зная, как перестать любоваться Лиамом. Ведь теперь он мог смотреть, смотреть и смотреть, и никто на свете не истолковал бы это неправильно. Всё правильно: Лиам — его альфа. – Правда, я не думал, что буду встречаться с кем-то вроде тебя. – С кем-то вроде меня? – поинтересовался Лиам, мельком посмотрев на Зейна. – Это с кем же? – Ну, с плейбоем, – произнес Зейн, неопределенно качнув головой. Смех Лиама приятно зазвенел в салоне, и Зейн почувствовал себя до дрожи довольным. Утро казалось таким прекрасным, словно каждая секунда была соткана из счастья. Просто потому что Пейн был рядом с ним, они ехали в машине, и никого кроме них просто не было. Зейн и не знал, что ему так мало нужно для искренней щекочущей грудь радости. Но этого «мало» было очень даже много. Этот маленький момент ощущался слишком бесценным. – Приятно знать, что в твоих глазах я такой лакомый кусочек, – сказал Лиам, выруливая на знакомую улицу. Он вел машину легко, точно родился за рулем. – Я тоже хочу что-нибудь твое, – добавил он. – Например? – спросил Зейн, чувствуя в животе трепетное волнение. Он готов был отдать Лиаму всё, что у него было, до последней футболки. И всего себя. Себя хотелось отдать даже больше, чем всё остальное, настолько, что Малик чувствовал приятное нетерпение. Омега понятия не имел, когда нужно переходить на следующую базу, насколько будет уместно сказать Лиаму, что он хочет его прямо сейчас, но чувствовал, что готов дойти с Пейном до конца в любую минуту. В эту самую минуту. Правда, мысль о том, что Пейну есть с кем сравнивать, казалась немного тревожной — опыта у Зейна не было совершенно, но Малик не собирался отчаиваться. Не сейчас, когда Пейн смотрел на него со всей этой нежностью. Выглядеть в его глазах привлекательным было больше, чем приятно — Зейн готов был захлебнуться своим счастьем. И Пейн уж точно не стал бы смеяться над ним, если бы Малик совершил оплошность во время первого раза. – Та клетчатая рубашка, в которой ты был в первый день нашей встречи, – ответил Лиам, на секунду задумавшись. – Думаю, мне пойдет. Как считаешь? – Тебе всё пойдет, – улыбнулся Зейн, живо представляя Лиама в своей рубашке. В его голове это выглядело как табличка: «Простите, мальчики и девочки, он мой». Хотя Зейн не стал бы извиняться. Альфы и омеги всегда метили друг друга, как только могли — прежде всего запахом. – Но, хэй, ты запомнил, как я тогда выглядел? – Ярко в голове отложилось, – проговорил Лиам, останавливаясь на светофоре. – Я, правда, подумал, ты не очень хочешь общаться. Но хорошо тебя запомнил. – Какая я запоминающаяся личность, – засмеялся Зейн, коснувшись кончиков его волос, прямо рядом с ухом. Он понимал, что просто не сможет больше не прикасаться, но Лиаму, похоже, нравилось, что Малик не сдерживает внутренние порывы. – Немного волнительно. Я впервые приду в школу... мм... не скрываясь. Эта мысль почти не пугала. Он чувствовал, что просто не может бояться, когда Лиам, его сильный и храбрый альфа, рядом с ним. Нет, может, ему и было страшно столкнуться лицом к лицу с тем, чего он так долго избегал, но страх ничего не стоил, потому что Лиам стоил того, чтобы рискнуть. Сейчас Зейну было жутко думать, сколько шансов он мог упустить из-за своих страхов. На вечеринке у Лиама, на игре в баскетбол, во время аукциона, в Хэллоуинскую ночь и у Луи дома — судьба сама толкала его в объятия Пейна, а Малик бежал прочь так быстро, как только мог. У них был поход в картинную галерею, в Парк развлечений и на крышу, где Малик не раз мог открыться, но всё-таки молчал, словно его губы склеились. Зейн столько раз пускал всё на самотек, отдаваясь страху, что всё происходящее в эту минуту казалось практически чудом. – Никто тебя не обидит, – уверенно произнес Лиам. Ему не нужно было знать — Пейн верил в свои силы, и этому чувству нельзя было не поддаться. – Я не позволю. – Я знаю, спасибо тебе, – сказал Зейн и мельком посмотрел на дорогу — впереди виднелся главный корпус школы. Обычно он так её боялся, но сейчас просто мог опереться на самое надежное на свете плечо. – Просто это очень... искушает. Я будто увижу себя со стороны сегодня. – Тебе понравится тот, кого ты увидишь, – заверил его Лиам, припарковавшись, и поцеловал в щеку. Так нежно и быстро, и это было всё, в чем Малик сейчас нуждался. – Мне же нравится. Зейн не мог не улыбнуться. Восторг полностью переполнил омегу, словно места на что-то другое в его худощавом теле не осталось — Лиам открыл перед ним дверь и подал руку. Так, как Малик когда-то фантазировал. Он увидел Лиама впервые на парковке, и это первое, что бросилось ему в глаза. Уже в то мгновение, когда Зейн ещё не знал, что так сильно влюбится. Так отчаянно полюбит. Школа кипела, словно кто-то выкрутил электричество на полную. Зейн готов был поклясться, что говорили о Зимнем бале. До него оставалось чуть больше месяца, и, конечно, пора было начать подготовку. Пары обычно ссорились и мирились, снова ссорились, разрывали отношения, спешно искали, с кем бы провести вечер — не так много драм, как перед выпускным, своеобразная подготовка. Малик не собирался ссориться со своим альфой из-за такой ерунды. Ему нравилась мысль о том, что они будут танцевать вместе на таком важном мероприятии. Заявят о своих отношениях — ничего большего, если, конечно, Лиам не захочет увести Зейна на ночь к себе и исполнить несколько его тайных Рождественских желаний. Правда, были и другие разговоры, не менее серьезные и волнующие всех и каждого, у кого были глаза и уши. Сплетни по школе разносились слишком быстро: фамилия Найла звучала у всех на устах, да и Гарри упоминался так часто, словно стал звездой школы. Что могло быть ужаснее, чем стать такой печально известной знаменитостью? Малик искренне радовался, что Стайлс решил остаться в больнице и повременить некоторое время с учебой. Его тонкая душа просто не выдержала бы всех этих разговоров. – Странно, правда? – спросил Зейн, выбирая себе учебники на день. – Когда Нора выиграла математический конкурс, об этом говорили максимум три дня. Но стоит совершить подлый поступок вроде того, что сделал Хоран, так школа гудит об этом больше недели, словно он какой-то герой. – Человек — гибкое существо, – ответил Лиам со вздохом и проводил взглядом пару шепчущихся бет. – Он может летать высоко и падать низко. Но опускаться всегда проще, чем подниматься. – Не всегда, – покачал головой Зейн, застегивая рюкзак, и с силой захлопнул дверцу шкафчика. – Знаешь, просто быть мелким негодяем, а вот дойти до края, опуститься по-настоящему... довольно тяжело. Лиам посмотрел на него с интересом, и они двинулись к шкафчику Пейна, чтобы альфа мог взять себе учебник по литературе. – Уж не оправдываешь ли ты нашего приятеля Найла? – полюбопытствовал Лиам, забрасывая книгу в рюкзак, и бегло просмотрел тетради. Всё было на месте. – Нет, он обычная мелкая тварь, – улыбнулся Зейн, наблюдая за тем, как Лиам крепит на дверцу их фотографию с крыши, сделанную во время золотого часа. Он готов был обнимать Лиама за шею всю жизнь и никогда не отпускать. – Им движет обыкновенная вседозволенность. Он ничего не превозмогает, чтобы бороться. Он и не борется, если разобраться — просто потребляет. Как амеба, которая не осознает, что существует. Просто ест и всё. – Господи, Вы что, в яму с омегами упали? – спросил Курт, захлопнув дверцу соседнего с Лиамом шкафчика, и так громко втянул носом воздух, словно вместо ноздрей у него был тромбон. – Никто никуда не падал, просто я — омега, – сказал Зейн, недовольный тем, что Хокинс вот так запросто вмешался в их диалог. Произнести это оказалось неожиданно просто, тем более, Лиам держал его за локоть, распространяя невероятное чувство безопасности. Когда его альфа был рядом, Зейн мог говорить что угодно, и это внезапное чувство вседозволенности опьяняло. – И мне не нравится, когда ты измеряешь объем в омегах. Это невежливо. – Боже, Зейн, извини, я же не знал, что это ты, – Курт шумно втянул носом воздух и покачал рыжей головой. – Главное, не комплексуй из-за позднего созревания. Каждому свое время. Зато ты пахнешь приятно, – подбодрил его альфа и, закинув лямку рюкзака на плечо, направился к классу. У Зейна даже рот открылся от такой наглости. – Ты его прости, он не со зла, – засмеялся Лиам, нежно обнимая Зейна за плечи. – Знаешь же, что Курт иногда может такую глупость сказать... Но на Курта Зейн никогда особенно и не обижался. Тем более, сейчас Малик прекрасно знал, что он очень заинтересован в Алексе, а это накидывало бесцеремонному Хокинсу сразу несколько очков. Настроение у него сегодня было слишком хорошее, и Зейн удобно развернулся, чтобы обнять Лиама за шею и поцеловать в губы. Он никогда не думал, что ему хватит смелости поцеловать своего альфу в школе, и вот Малик сам тянулся к уже таким любимым и приятно-знакомым губам, словно ему было можно всё. Может, это и было немного неприлично, но сейчас Зейн не мог держать себя в руках. Волшебный миг. – Смотрю, не прошли даром «семь минут в раю», – громко хмыкнул Шмидт, подходящий к шкафчикам в компании Джейдена и Олли, и, замерев у дверцы, глубоко втянул носом воздух. Несколько секунд он настороженно переводил взгляд с Зейна на Лиама, пока, наконец, не задержал глаза на Малике. – Ничего себе! Вот уж не подумал бы! Так ты омега? – Сюрприз, – натянуто улыбнулся Зейн, пытаясь понять, есть ли в голосе сокомандника Пейна осуждение или нет. Теперь на него смотрели друзья Лиама, и Зейн немного опасался за репутацию своего альфы. Он знал, что футболисты и баскетболисты должны встречаться с самыми популярными девушками школы, в основном, с болельщицами, а Зейн мало того, что не был в касте болельщиков, так ещё и не мог отнести себя к девушкам. Но Лиам всё ещё обнимал его, и это придавало уверенности. Нет, конечно, он знал, что Пейн не будет стыдиться перед своими друзьями. Лиам всегда был выше этого. Но Малик всё равно беспокоился за него — кому захочется быть обузой? – Следовало догадаться, – заметил Хейз, облокачиваясь на дверцу шкафчика. – Хотя, ей-богу, Малик, ты всё время держался от всех в стороне, так что поди-пойми. Я за Вас рад, ребята, но помните, что я говорил про драмы, – добавил он строго. – Если эти Ваши поцелуйчики испортят игру... – У нас всё серьезно, – спокойно сказал Лиам, скользнув рукой вниз, чтобы переплести их пальцы между собой. – Зейн — мой омега, а я — его альфа. Мы пойдем вместе на зимний бал и на выпускной. Зейн посмотрел на Лиама с плохо скрываемой радостью, поддаваясь восторгу быстро бьющегося сердца. Он не успел распланировать всё так далеко, но, конечно, они, как пара, должны были появиться вместе не только на Рождественском балу, но и на выпускном вечере. В хороших костюмах, подходящих по цвету, и, конечно, сфотографироваться, и наливать друг другу пунш, и... – Всё у тебя схвачено! – восхищенно воскликнул Мёрс, похлопав Пейна по плечу. – На выпускном Вас наверняка теперь назовут лучшей парой — у тебя довольно большой рейтинг популярности. Ну, при условии, что Беверли снова меня не отошьет. – На зимний бал Бевви точно идет с малышом Паркером, – сказал Шмидт, и Мёрс моментально сдулся, обидчиво высматривая Беверли в толпе. – Так что помимо них тягаться Вам придется с Джоном и Николь, Рэймондом и Наоми и, кого бы не выбрала Алекса, за её парня точно будут голосовать, потому что она — королева школьного радио. Уверен, Луи и Ник тоже захотят участвовать, так что за голоса придется потеть, не говоря о том, что мы с капитаном тоже к выпускному подсуетимся, – добавил Эдвин, толкнув Джейдена в бок локтем. Хейз закатил глаза. – Правда, сейчас не самое подходящее время для того, чтобы заявить о своих отношениях, ребята. Нашего звездного новичка, конечно, все ценят, но Хоран совсем с ума сошел. Ходит и показывает видео со Стайлсом всему выпускному классу, запугивает бедных омежек. Больной урод. Малик мрачно нахмурил брови. От одной мысли, что видео до сих пор гуляет, ему становилось не по себе. Омеге было сложно представить, как Гарри вернется в школу в таких условиях. Ведь только слухи стихнут, его возвращение снова подогреет интерес к происходящему. Да и Хоран вряд ли сдастся — Стайлс у него словно больная тема, и он будет рад вновь начать охоту на свою любимую мишень. – Вот ведь грязный ублюдок, – покачал головой Лиам. Зейн услышал в его голосе небывалую злость — лицо у альфы было хмурым от гнева, и вся его поза выдавала напряжение. – Думает, что ему всё можно. Он свое еще получит. – Не связывайся с ним, – серьезно сказал Джейден, скрестив руки на груди. – От Хорана жди беды, а мы на тебя рассчитываем всей командой. Если ты до сих пор не понял, что он за человек, то вот тебе сказочка. Прошлым летом один малоприятный альфа ездил в очень крутой летний лагерь, недалеко от Лондона, и там случилась очень неприятная история с одним омежкой, который до сих проходит реабилитацию в психологическом центре. Отец этого самого альфы отстегнул круглую сумму, и всё замяли, а наш главный герой ещё ходил и всем хвастался, как ловко вышел сухим из воды. Не то чтобы Зейн не слышал про эту историю — предпочитал о ней не думать, ведь тогда становилось совсем страшно. Он знал, что Хоран жестокий и злобный, но это, как и случай с Гарри, выходило за рамки адекватного поведения. И всё-таки Малик прекрасно понимал, что Найл делает всё это осознанно. Он просто знал, что ему всё можно. Вид у Лиама был изумленным. Ему сложно было представить, что в современном мире кто-то мог подобным образом воспитывать детей. Если бы Лиам хоть пальцем тронул омегу, даже случайно, мистер Пейн наказал бы его очень сурово. – Его отец поощряет такое поведение? – ошеломленно спросил Лиам. – Думаю, Найл с него и берет пример, – пожал плечами Джейден, переглядываясь с Олли и Эдвином. – Так что будьте осторожны и бдительны. Вы двое ему поперек горла... О, а вот и пресса! У шкафчиков появились Луи и Ник, буквально подпрыгивающий от нетерпения — глаза у альфы цеплялись за каждое знакомое лицо. Теперь, когда он подвозил Луи, Гримшоу появлялся в школе немного позже. Малик догадывался, что они с Томлинсоном держали путь в школьную редакцию, вероятно, горела статья про пиццу и зимний бал, но остановились, заметив, что у спортсменов серьезный разговор. – Всем привет! – произнес Луи. – Что я пропустил? – быстро спросил Ник, потирая ладони, и практически требовательно уставился на Лиама с Зейном. – Все уже знают? – Да, все уже знают, Ник, – засмеялся Шмидт, упирая одну руку в бок. – И как ты удержался и не написал статью? Не могу представить, какой это стресс для тебя... Джейден, Олли и Лиам рассмеялись. – О, меня просто попросили, я ведь невероятно хороший друг, – важно сказал Ник и демонстративно понизил голос, прикрывая одну сторону лица ладонью. – Я всё ещё рассчитываю, что Луи оценит мои высокие моральные качества. – Я до сих пор в раздумьях, – насмешливо проговорил Томлинсон. – Но ты на верном пути, не сдавайся. Ник буквально засветился. Радоваться за него и Луи было так приятно, особенно сейчас, когда Малик чувствовал любовь своего прекрасного альфы каждой клеточкой тела. Зейну никогда не нравилось завидовать, он считал, что все достойны любви и дружбы. И сейчас омега чувствовал себя невероятно счастливым, просто потому что он мог быть с любимым человеком. Быть с ним самим собой. – У всех любовь, а бедного Курта, между прочим, отшили, – засмеялся Шмидт, покачивая головой, и вдруг демонстративно поиграл мышцами. – Ну, не все же появились на свет Эдвином Шмидтом, перед чьим обаянием омеги просто не могут устоять... – Вообще-то специально для тебя омеги ввели термин «антиобаяние», – сказал Зейн. Луи засмеялся, прикрыв рот рукой, Ник, Лиам, Джейден и Олли своего смеха не скрывали вовсе. Эдвин сделал вид, будто он страшно оскорблен. – Жестокие-жестокие омеги, – притворно застонал Шмидт. – Вот вернется Гарри, я с Вами вообще разговаривать не буду. Кстати, как он? – Не хочет даже думать о том, чтобы возвращаться в школу, – ответил Луи, невольно вздохнув. – Следователь пытается его разговорить, но Гарри всеми силами притворяется коробкой хлопьев, чтобы остаться в больнице подольше. – Ну, я его понимаю, – серьезно сказал Мёрс, одной рукой растирая шею. – На его месте я бы вообще не возвращался в эту дрянную школу. Хотя, один хрен — люди везде одинаковые. У нас в средней школе тоже был парень вроде Хорана, может, даже похуже. Никому от него покоя не было. В коридоре, наконец, появился разъяренный Полковник Сандерс, и всем резко стало не до разговоров. Быстро распрощавшись, ученики поспешно разбрелись по классам, стараясь не попасть дежурному учителю под горячую руку. Ребята из экономического класса направились на литературу, альфы из класса естественных наук поднялись на химию, а Луи поспешил на искусство. По пути на литературу, Ник всё жаловался, что надо было слушать Луи и идти в кулинарный класс, тогда бы они сейчас занимались все вместе. Видеть его влюбленным было до изумления приятно. Зейн шел с Лиамом за руку и невольно вспоминал, как раньше Ник его раздражал, и вот теперь, когда он открылся ему с абсолютно новой стороны, Малик мог сказать, что ему повезло с друзьями. Ник оказался хорошим человеком и даже не стал писать статью, хотя наверняка очень хотел это сделать. На следующем уроке им повезло, биология у класса экономики и искусства была совместной. Зейн чувствовал себя превосходно — он всю перемену рассказывал Луи, как замечательно было ехать с Лиамом на машине, и как Пейн открыл перед ним дверь, и как они взялись за руки перед тем, как войти в школу. Зейн всегда чувствовал потребность в друге-омеге, но никогда не думал, что у него действительно будет такой приятель, пока он учится в школе. Томлинсон идеально его понимал. Все его переживания, знакомые только омегам-парням, были ему близки, и ещё Луи хорошо знал Лиама, так что Малик чувствовал, что может ему открыться. Проведя раздельный урок французского, обычно вызывающий у Малика лишь досаду, Лиам и Зейн направились к кафетерию, чтобы, как следует, пообедать. Пейн рассказывал про новое меню, специально составленное тренером с помощью неутомимого Джейдена — капитан команды звал это «меню для победителей», и Зейн искренне пытался понять, каким образом индейка с сыром может привести команду к успеху. – Дело не в калориях, – весело объяснял Пейн, обнимая Малика за бок. – Он считает, что сыр приносит удачу... – И снова вместе, – донесся до Зейна и Лиама насмешливый голос, моментально идентифицированный как голос Хорана. Внутренности Зейна невольно заледенели, и он прижался к Лиаму плечом, ища поддержку. Пришлось обернуться и столкнуться с альфой лицом к лицу. Найл шел медленно, будто наслаждаясь собой, и перед ним невольно расступались. Джош словно в стену вжался, заметив, что Хоран появился в коридоре. Как всегда, его сопровождали Джастин, Майкл, Калум и Эштон, словно потолок рухнул бы на его голову, появись он один. Среди всех его друзей, Зейн видел зачатки разума только у Джастина, остальные казались ему надрессированными собачками. Нет, когда Найла не было рядом, всё было иначе. Тогда Калум, Майкл и Эштон даже что-то обсуждали. Зейн почти был готов предположить, что они не такие уж плохие люди, хотя перед глазами стояла сцена в спортзале, и слезы на глазах Гарри, доказывающее обратное. Нет, они сами сделали выбор. Им нравилось мучить людей, они были злыми и жестокими животными, нашедшими себе «остроумного» лидера. – Что, Лиам, не побрезговал-таки омегой с дефектом? – громко поинтересовался Найл. Специально, чтобы каждый в коридоре услышал: у Зейна есть изъян. Чтобы эти ведомые люди знали, над кем нужно смеяться, кого нужно оскорблять. Чтобы Зейн был унижен, а репутация Лиама — растоптана. Пейн побагровел от злости. Так сильно, что Зейн даже не позволил себе усомниться — нет, у него не было никаких дефектов. Никогда. – Или ты сейчас же извинишься, или... – Или что? – спросил Найл, насмешливо посмотрев на Лиама, и его друзья, как по команде, усмехнулись. – Побьешь меня? Как страшно. – Конечно, тебе не страшно, – презрительно сказал Лиам, с вызовом взглянув на Найла. – Ты ввязываешься в драку, только если рядом есть приятели. Нападаешь на тех, кто за себя постоять не может, а один на один боишься. Послышался легкий ропот, и Зейн невольно осмотрел присутствующих — всё внимание было приковано к Найлу и Лиаму. На них смотрели все, и альфы из спортивных команд, и омеги из хора, и бегуны с теннисистами, и школьный драматический кружок. Зейн увидел несколько бет из кружка дебатов, активистов за природу. Казалось, у кафетерия собралась половина школы. – Я боюсь? – слишком уж высоким голосом спросил Хоран. По его лицу было заметно, что он начал беспокоиться, однако по-прежнему играл в невозмутимость, прячась за спинами друзей. – Я ничего не боюсь. Мне просто... противно руки пачкать об таких, как ты. Кому всё равно, девушку трахать или парня. – Жалкие отговорки, Хоран, – насмешливо произнес Лиам, показывая свободной рукой болтливый рот. – Умеешь только болтать. Зрителей собралось уже так много, что дышать было тяжело уже физически. Подошли и болельщицы, а уж такого Найл снести никак не мог. Зейн посмотрел на Лиама с тревогой. Он сам не знал, во что ввязывается, но Малик не мог его позорить, трусливо оттягивая в сторону от конфликта. – Отговорки? – спросил Найл, стукнув зубами о зубы. Его глаза горели от бешенства, и тяжелый запах альфы неприятно ударял по ноздрям, выдавая его злобу. – Хорошо, Пейн, если ты такой смелый, давай встретимся завтра после занятий и выясним, кто сильнее. Один на один. – Договорились, – моментально сказал Лиам. – В четыре часа, – произнес Найл, с вызовом взглянув на Лиама и перевел тяжелый взгляд на Зейна. – Заброшенное футбольное поле в квартале отсюда. Спросите у Винни и Итана, они знают, где это. Послышался сдавленный писк — это Винни униженно спрятался среди омег из кулинарного класса. Лиам сжал кулаки. Он мог бы наброситься на Хорана прямо сейчас, его совершенно не смущало присутствие Джастина, Майкла, Эштона и Калума. – Ну ты и тварь, – выплюнул Зейн, поморщившись. – О, Зейни, и твоя очередь настанет, когда я хорошенько отделаю твоего альфу. Всего хорошего, – Найл шутливо поклонился Зейну и Лиаму и злобно посмотрел на ребят из кружка борцов за природу, загораживающих ему путь. – А это ещё что такое? Вам кто-то разрешил на меня смотреть? – Отошли, – рявкнул Джастин, и несчастные старшеклассники моментально рассосались, позволяя Найлу пройти в кафетерий. Он держал голову так, словно на ней была невидимая корона. Видя, что толпа не желает разбредаться, более того, кто-то уже собирался к ним подойти с расспросами, Зейн решительно схватил Лиама за локоть и уверенно поволок к лестнице на второй этаж, где сейчас почти никого не было. Пейн позволил вести себя, даже не поворачивая голову в сторону кафетерия. От гнева у него всё ещё пульсировала венка на лице. – Ты соображаешь, что сделал? – спросил Зейн, убедившись, что рядом никого нет. От волнения у него не получалось даже толком набрать воздух в легкие. – Тебе же сказали держаться от него подальше. Он неадекватный психопат, а ты дал ему возможность напасть на тебя. – Зейн, он задел тебя, – упрямо сказал Лиам, устраивая руки на плечах омеги. – Тебя, моего омегу, и моих друзей. Это не просто ссора. Я должен разобраться с ним, понятно? – Нет, мне не понятно, – ответил Зейн, упорно игнорируя то тепло, что возникло в его животе, когда Лиам назвал его своим омегой. – Не понятно, как ты можешь так рисковать, когда есть... – Ты слышал, что сказал Джей? – спросил Пейн, и его губы напряженно сжались. – Тот случай в лагере. На месте того омеги мог бы быть ты или Луи, а сейчас в больнице лежит Гарри. Ты до сих пор не был у врача, мы даже не знаем, как на твой организм повлияли подавители. В этот раз Хорану это с рук не сойдет, – решительно произнес Лиам. – Я сам разберусь с ним. И он не сможет позвать друзей на помощь — вся школа слышала, как он пообещал, что драка будет один на один. Зейн тяжело выдохнул. Он должен был радоваться, что его альфа так сильно хочет восстановить справедливость и защитить его, но Малик не мог себе представить, что почувствует, если Хоран устроит очередную подлость. Найл не стал бы соглашаться на драку, если бы не знал, что сможет выйти победителем. Может... он собирался как-то подставить Лиама. – Ты плохо знаешь Хорана, – наконец, сказал Зейн и тревожно посмотрел в самые любимые глаза на свете. – А я знаю, он что-то придумает. Сделает так, что у тебя будут неприятности, и... – Пусть попробует, – ответил Лиам, беря его лицо в свои руки, и бегло поцеловал в лоб, оставляя под кожей приятно пульсирующее тепло. – Я буду не один. Ты придешь смотреть на меня, поэтому я буду драться, как лев.