***
Он очнулся в темной комнате, укутанный кучей мягких шкур. Чувствовалось давление в районе запястий. О нет, поднять головы он даже не пытался, он просто смотрел в одну единственную точку. Глядя в нее, он пытался понять, увидеть, разглядеть… Что случилось? «Я же… Должен был умереть, что со мной… Может, я в бреду? Нет. Быть не может». Поначалу это была простейшая апатия, сильнейшая если быть точным. Босмер просто смотрел, и по его щекам стекали слезы. Он не хотел думать, понимать. Но вскоре апатия сменилась болью, страхом, паникой… А вдруг его спасли? Нет. Нет. Нет. Быть не может… Если бы его спасли, то как бы он смотрел в глаза людям, как бы он смог жить дальше, когда все бы знали и видели, что он решил оставить эту жизнь? Босмера начинало понемногу трясти, и его руки это прекрасно демонстрировали.POV Адрантил
— Тише-тише, деточка, чего ж ты так затрясся? — произнес высокий женский голос. Я чувствовал, как ее рука держит мою. Тепло. — Где я? Что со мной? Как я… — Тише-Тише. Не напрягайся, ты еще совсем не восстановился. Ты в коллегии Винтерхолда. Я, Колетта Маренс, мастер школы восстановления, лучшей школы магии, — с особенной гордостью произнесла Колетта. — Абсолютно солидарен, — вырвалось у меня по инерции. Я сам любил школу восстановления и всякие штучки, завязанные на спасении жизни и исцелении. Но я испугался, когда увидел загоревшиеся буйным огнем глаза мастера школы восстановления. Женщина воспылала, и было видно — ее лояльность принадлежит мне. Но тут я потихоньку начал осознавать, что происходит, точнее нет, не так. Я начал потихоньку охуевать от происходящего, и вопросы сыпались на голову с бешеной скоростью. Больше я не смог вымолвить ни слова, ибо при каждой попытке что-то сказать я начинал жутко заикаться и вовсе не мог ничего сказать.конец POV
«Но как? Как я смог попасть сюда? Нет, я точно впал в кому или что-то подобное!». После сих коротких мыслей Босмер снова отключился на неопределенный промежуток времени.***
— Нет, Нет! Я не отдамся тебе! Я не поддамся! — босмер кричал, убегая от создания с холодными, как лед, глазами. В его ушах стоял звон кинжалов, горящих пламенем во тьме. Потом он почувствовал, как в его спину впилась одна, вторая… десятая стрела. Он упал в воду, чувствуя точечные раны в спине. Вода, чистая, хрустальная, словно дома, в Валенвуде, обагрилась кровью, алой и темной. Рубиновые клубы распространялась по хрустальной воде, Неизвестный смотрел в небо и видел на нем две звезды, лишь две, освещающие все безграничное и черное небо. Сны сменялись один за другим, какие-то были нагружены воспоминаниями о старом мире, о былом, какие-то — абсолютно бессмысленны. А некоторые и вовсе походили на мечты извращенца. Но какими бы не были сны — босмер начинал чувствовать себя легче. Будто бы силы с каждым сном все больше и больше возвращались. Такое ощущение, что кто-то родной рядом. Он не видел лица, он не знал, кто это, просто чувствовал. Видел тень, оберегающую его. Потом босмер заметил, что его тело стало другим, прежним. Он увидел то, чего ему видеть не стоило… У его истекшего кровью тела лежала мать, схватив ребенка за запястья, пытаясь вернуть его в сознание. — Сынок! Вернись, нет, нет, нет, что ты наделал?! Вернись! Идиот! — кричала истомно мать в слезах. Отец ничего не смог сказать и, тем более, сделать, он стоял вкопанный в землю, и слезы катились по его лицу. Они потеряли его. Они потеряли очередного ребенка. Через минут этак двенадцать воцарилась тишина. Лютня все так же пела свой реквием, кровавый рубин все так же катился за горизонт. Но теперь все изменилось, почему-то снег больше не казался белым… он был малиновым. Вокруг северного края пошел кровавый снег, но он не был ужасающим, не вызывал страха. Он парил в воздухе и падал, умиротворенным танцем успокаивал и заставлял задуматься людей о цене. О той цене, которую они готовы заплатить за эту жизнь, за этот мир, за это небо. Небо, что переливалось лиловыми, пурпурными, малиновыми, красными, алыми, кровавыми красками. Люди смотрели на закат, на кроваво-красный снег и на рубиновую воду, не страшась и не волнуясь, будто бы так и должно быть; на секунду в тот мир вернулась магия. Она спасла ту душу, которая должна была отойти в мир иной, дала ей новый шанс прожить жизнь в мире, который был подстать этой душе. — Простите… — босмер стоял у окна, глядя на своё старое тело; слезы не хотели останавливаться, ему было искренне жаль за свой поступок, но он понимал, что это был его выбор. Он сам решил, что больше не хочет бороться. Ведь он так устал от насмешек людей, он устал ждать, пока счастье его найдет; он устал любить безответно и ждать, пока его уродство кто-то полюбит. Неизвестный понимал, что этот исход событий — лучший. Он отвернулся к окну и посмотрел на хлопья, падающие с алого неба. Неизвестный последний раз смотрел на небо родного дома: теперь он навсегда покинет эту землю и проживет новую жизнь, пусть и с той же израненной душой. Он улыбался. Последняя слеза прокатилась по лицу босмера… Он проснулся.