Азбука любви

      Дверь с грохотом распахнулась, и в гостевой номер одной из гостиниц Киото устало ввалились двое, лениво переругиваясь. Не то чтобы они несли какие-то тяжёлые сумки — хотя и не без этого: за спинами у обоих висели рюкзаки. Они еле-еле дошли до нужной им «шестьсот шестьдесят шестой» комнаты — символично, конечно же — только потому, что несли какие-то небольшие стенды, расписанные различными схемами и рисунками. Плюс ко всему поздний вечер за окном не улучшал настроения, а урчание в животе только подстегивало ругаться со всеми подряд напропалую.       — Ну, наконец-то! — выдохнула Усаги и, бросив рюкзак на пол, убежала в ванную, чтобы умыть разгорячённое лицо.       — Ты почти ничего не несла, — невозмутимо отозвался Мамору.       Он с превеликой осторожностью поставил стенды около одной из стен в небольшой прихожей так, чтобы никто (Усаги) упаси боже случайно (намеренно) не уронил, не сломал или не покалечил их. Конечно, Мамору надеялся на её благоразумие, но мало ли что у неё будет на уме через пять минут?       — Я терпела тебя почти полдня! — гневно воскликнула Усаги, выходя из ванной.       Она недовольно сверкала глазами, посматривая на Мамору, и промакивала лицо полотенцем. Чёлка прилипла ко лбу, а капельки воды с волосинок капали на ресницы, от чего Усаги даже показалась Мамору слишком прелестной для такой вредины, какой она была на самом деле. Для виду он страдальчески закатил глаза на её слова — не хотелось выдавать свои истинные эмоции и ощущения с потрохами.       — Подумаешь! Я тебя почти два года терплю с момента нашего знакомства — и ничего! — усмехнулся он и, потрепав покрасневшую теперь уже от злости Усаги за щёчку, пошёл дальше в комнату.       — Да как ты смеешь!       Недовольная, она направилась следом, чтобы продолжить высказывать Мамору в лицо, всё, что она думала о нём. Вот только стоило Усаги переступить порог, как она мгновенно утихла. Озадаченный Мамору, кинув рюкзак в кресло у окна, повернулся к Усаги, которая уже начала пищать на ультразвуке что-то непонятное, но от этого не менее «потрясающее».       — Чего такое? — недоуменно приподнял бровь Мамору.       — Как это понимать? — процедила сквозь зубы Усаги, указывая на двуспальную кровать, стоящую прямо посередине номера. — И где моё законное личное пространство?       Она скрестила руки на груди и хмуро посмотрела на Мамору, который, вздохнув, устало приложил ладонь к лицу.       — Это то, о чём я тебе пытался сказать, пока мы ехали от вокзала сюда, — терпеливо начал разъяснять он. — Мне пришла смс-ка, что в том номере, который я бронировал, прорвало трубу, и остался только один. Знаешь, мне кажется, что даже этот — гораздо лучше открытого неба, — развёл он руками.       — Ага, и цифра на двери очень впечатляющая, — скривилась Усаги, вспоминая неприятные три цифры, увидеть которые никто не желал бы на дверях своей комнаты. — А у тебя еще и конференция, на которой вместо Мотоки торчать с тобой буду я!       — Я не верю в суеверия, — пожал плечами Мамору. — К тому же ты сама согласилась помочь мне вместо заболевшего Мотоки, если я в свою очередь помогу тебе подготовиться к сессии.       Он вытащил из своего рюкзака пижаму и, пройдя мимо Усаги в ванную, похлопал Цукино по макушке.       — Не дрейфь, Оданго, всё будет хорошо. Кстати, ничего, если я первый сполоснусь? — спросил Мамору, обернувшись на полпути.       — Да уж, — вздохнула она. — Иди давай, я завтра с утра пойду.       — Успеешь? — с сомнением покачал головой Мамору, памятуя о разговорах подруг Усаги о том, сколько Оданго любила тратить на водные процедуры и, кажется, готова была даже поставить рекорд по самому долгому сидению в ванной.       — Разбудишь меня пораньше — тогда успею, — огрызнулась Усаги, отворачиваясь от него.       — Ну, как знаешь, — покачал головой Мамору и скрылся с её глаз.       Когда дверь за ним закрылась, Усаги отшвырнула полотенце на ближайший стол, принесла свой багаж на кровать и принялась в нём усердно рыться. Вытащив на свет божий все вещи, она с ужасом осознала, что не взяла своей любимой пижамы, розовой, широкой и очень тёплой. Пришлось довольствоваться майкой и хлопковыми шортами, которые так удачно оказались в рюкзаке.       Быстренько переодевшись, Усаги убрала вещи в шкаф и поскорее залезла в кровать. Она наслаждалась долгожданным уютом, чувствуя, как приятно ныли ноги, наконец, получившие отдых. Глаза слипались, спать хотелось неимоверно, и Усаги, успев подумать, что Мамору придётся спать на кресле или полу, заснула.       Утро ворвалось в её голову с широко распахнутыми шторами. Кто-то слишком наглый, синеглазый да тёмноволосый решил разбудить её подобным наглым образом. Усаги уже начала размышлять о том, каким способом убить этого противного мальчишку, как тот в довольно сносном расположении духа появился перед её заспанным взглядом.       — Чего? — недовольно буркнула она.       — Ты сама просила тебя пораньше разбудить, я и разбудил, — невозмутимо пожал плечами Мамору. — Я уже на пробежку сходил, а ты всё спишь.       — Простите, но я не сторонница раннего подъёма по утрам, — пробубнила Усаги и, не глядя, швырнула в него подушкой.       Увернувшись от «снаряда», Мамору рассмеялся и сел рядом на кровать рядом с Усаги, которая уже успела накинуть на голову одеяло: только и торчали наружу её голые пятки. Их-то и пощекотал Мамору, от чего Усаги, громко взвизгнув, села на постели и злобно на него посмотрела.       — Давай, у тебя два часа, — напомнил ей Мамору, потрепав по голове.       Усаги немного ошалело огляделась, только сейчас осознавая, что, кажется, было уже утро.       — Мы уже идти должны? — протянула она, нахмурив лоб. — А ты где спал, кстати? — спросила Усаги, припоминая, что ночью никто вроде как не покушался на занятое ею место.       — Мне повезло — кресло разборным оказалось, — кивнул Мамору на своё место и поднялся на ноги. — Давай, давай, у нас не так уж и много времени.       После всех сборов они наконец добрались до здания университета, в котором и должна проходить конференция. До начала оставалось ещё полтора часа, а потому в главном зале были только докладчики и организаторы. Мамору ушёл расставлять свои стенды, а Усаги направилась к одной из стоек регистрации.       — Здравствуйте, — кивнула она сидящей за столом девушке с бейджиком «Ёсида Нацуми». — Я Цукино Усаги, волонтёр от Токийского университета, второй курс. Неделю назад мы присылали письмо…       — Так, так, — зашуршала своими бумагами Нацуми. — Вы вместо Фурухата-сан, верно?       — Да, да, — подтвердила Усаги. — Он приболел, и меня попросили заменить его.       — Хорошо, — улыбнулась Нацуми и, что-то отметив на одном из листков, поднялась с места. — Пойдёмте со мной, Усаги-сан, я покажу вам, что вы должны делать.       Нацуми провела Усаги к другой стойке, за которой пока никого не было. Порывшись в верхнем ящике стола, она нашла нужный бейджик и приколола его на блузку Усаги.       — Вы будете регистрировать все курсы юридического и филологического факультетов, — Нацуми достала две стопки листов. — Они будут называть своё имя и где учатся, вам только найти их в списке и дать расписаться вот здесь. Не так уж и сложно.       — Хорошо, — улыбнулась Усаги в ответ, и Нацуми, кивнув, удалилась к себе.       День пролетел как одно мгновение. После регистрации Усаги с остальными слушала докладчиков, правда, после кофе-брейка она умудрилась задремать и только благодаря Мамору не пропустила конец конференции, потому что ей нужно было вместе с остальными девушками подсчитать всех присутствующих.       — Ну ты и соня, конечно же, — усмехнулся Мамору, стоило им только, наконец, переступить порог их номера.       Усаги вспыхнула и, разозлившись, кинула в него сумочкой. Неужели хоть раз в жизни он не мог проявить чувство такта и просто промолчать, замяв этот небольшой инцидент.       — Бака ты! — рыкнула она, с неудовольствием отмечая, что Мамору ловко поймал «снаряд» и убрал его от греха подальше. — Сам же знаешь, что эти конференции наводят на меня скуку смертную, посочувствовал бы. Так нет, надо съязвить!       — Ты так забавно похрапывала, — не удержался Мамору и выдал эту маленькую тайну, которую хотел бы уберечь. Но ему было жизненно необходимо увидеть реакцию Усаги на это заявление.       Она побагровела, и Мамору обречённо приготовился слушать её крики, как Усаги неожиданно проигнорировала его. Она тихонько выдохнула, прошла в комнату, взяла свои вещи и, бросив выразительный взгляд на Мамору, важно прошествовала в ванную, громко хлопнув дверью. Чиба закатил глаза и, добродушно усмехнувшись, пошёл переодеваться.       После он хотел пробежаться по второму докладу, с которым будет выступать завтра, но дикая усталость накатила на Мамору, стоило ему только присесть на край кровати. Прислушавшись к шуму воды, он прикинул, что Усаги выйдет ещё не скоро, а потому у него есть в запасе немного времени.       Мамору отложил бумаги в сторону и блаженно растянулся на постели. В кресле всё-таки спать было неудобно, он проворочался полночи, прежде чем смог, наконец, уснуть, а потому сегодня чувствовал себя просто разбито. Хорошо, что утренняя пробежка немного привнесла ясность мыслей, иначе плохи были бы дела.       Когда Усаги вышла из ванной, вытирая волосы, Мамору уже крепко спал. Желания ворчать или ругаться у неё не было — помог горячий освежающий душ, а потому Усаги только присела рядом со спящим на кровать и, продолжая сушить влажные пряди, с любопытством разглядывала лицо Мамору. Во сне он был расслабленным, даже вечная морщинка на лбу исчезла.       — Почему же ты такой милый, когда спишь? — прошептала Усаги.       Она отложила полотенце на колени и осторожно протянула руку к щеке Мамору, ласково погладила. Чиба только что-то пробормотал во сне и повернул голову так, что теперь утыкался носом в ладонь Усаги, которая тихонько хихикнула. Не глядя, она кинула полотенце куда-то назад себя и аккуратно легла рядом с Мамору, не разрывая контакта. Он как будто бы почувствовал её и, потянувшись навстречу теплу, крепко обнял Усаги. На миг она замерла, позабыв, как дышать, но Мамору продолжал дремать.       Усаги гладила его по чуть колючей щеке, иногда спускалась пальчиками чуть ниже, еле весомо касаясь кожи его шеи, заставляя Мамору подставлять лицо под её бесхитростные ласки. Вспоминая их первую встречу, когда она только-только поступила в университет и умудрилась плохо написать один из первых тестов на остаточные знания, а потом кинуть им в голову попавшемуся позади Мамору, Усаги тихонько смеялась. Тогда он казался ей самым отвратительным человеком на свете, занудным четверокурсником, который любил придираться к ней по поводу и без. Сейчас же, спустя почти два года знакомства, узнав Мамору получше, Усаги пересмотрела своё мнение и поняла, что он даже нравился ей. Вредный, конечно, но кто не без греха?       — Оданго? — хриплый голос Мамору вырвал Усаги из дум о прошлом.       Она вздрогнула и нерешительно взглянула на него. В комнате было темно, и только благодаря лунному свету можно было разглядеть хоть что-то. И от того, как сияли синие глаза Мамору в этой тьме, по спине Усаги прошли мурашки. Она тихонько выдохнула, чувствуя, как его руки на ее талии дрогнули и сильнее прижали к себе. Тепло тела Мамору сводило с ума, Усаги тщетно старалась удержаться за тонкую нить реальности, которая сейчас дрожала практически по швам.       — Ты спи, — прошептала она и осторожно погладила его по волосам.       Мамору шумно вздохнул и уткнулся носом ей в плечо.       — Прости. Я уснул на твоём месте.       Усаги вздрогнула, как от удара молнией. Всё же она была ужасно виновата перед ним, когда невольно загнала Мамору на неудобное кресло. Ведь им бы с лихвой хватило места на широкой кровати, а она…       Усаги мотнула головой. Всё это было неправильным, и она должна срочно всё исправить.       — Всё хорошо, — уверенно сказала она. — Это ты прости меня. Я… не должна была так по-свински себя вести.       Объятья его рук стали сильнее.       — Тебя можно понять. Я бы тоже негодовал, будь я на твоём месте.       — Но не негодовал же, — улыбнулась Усаги.       — Потому что это ты.       Мамору резко поднял голову и внимательно посмотрел на неё, заставив Усаги ойкнуть от неожиданности и неосознанно вцепиться в его плечи. Синие глаза потемнели.       — Ч-что? — пробормотала она, не понимая странного поведения Мамору.       — Не негодовал, потому что это ты, — прошептал он и, прикрыв глаза, лбом прижался к её лбу, от чего Усаги стремительно покраснела, надеясь, что этого не будет видно в сумраке комнаты. — Я бы ни за что этого не сделал. Разве мог бы я, Усаги?       Подняв веки, Мамору внимательно посмотрел на неё. Усаги смутилась ещё сильнее, но взора не отвела, только прижалась к нему ближе, очарованная их неловкой близостью. Сердце билось как сумасшедшее, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди, а душа замерла, ожидая.       — Почему? — еле слышно прошелестела Усаги, затаив дыхание.       — Это же очевидно. Потому что это ты, — внезапно улыбнулся Мамору и, поддавшись порыву, потянулся к ней встречу, чтобы обжечь первым за эту ночь поцелуем…