Десятый проходит над радугой

Слэш
NC-17
Завершён
1606
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
445 страниц, 21 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
1606 Нравится 1110 Отзывы 660 В сборник Скачать

Глава 10. Расстрелять их силою оружия

Настройки текста
Утро показало, что соломку Солоха подстилал не зря. До Кумыса и Бойцех он добраться не успел. Прямо на построении взъерошенный и злой полковник Ротманн объявил, что добровольцы немедленно выдвигаются на разведку, и тут же обозначил состав добровольцев: сержанты Рогачев, Солохин, Ремизов, Бойцех и сводная группа бойцов общим числом восемь человек. Плюс командир, которым Ротманн неожиданно назначил Юкича. Капитан настолько явно недоумевал, что его изумление можно было на хлеб мазать вместо масла. Десантура тоже волновалась, делая это молча, но выразительно. Синеберетчиков явно не радовало внезапное изъятие командира из их рядов с перебросом в какие-то сводные мотопехотные отряды. Ротманн хотел еще назначить майора Боннеля, однако тот умело изобразил понос, переходящий в пароксизм, продемонстрировал "ригельский синдром" и, найдя на плацу единственную лужицу, добросовестно в нее попробовал упасть. Полковник плюнул и дальнейшее расширение отряда производить не стал. Солоху назначение Юкича тоже не восхищало – психологические курсы он проходил и прекрасно знал, что, выведенные за скобки дружеских попоек, Юкич и прочие относились к своим подразделениям абсолютно безжалостно. А теперь это бессердечное и безжалостное поставили руководить, и от такого пятки начинало припекать заранее. - А изучать, бойцы, вы будете подозрительные шевеления возле нашего транспортировщика, – подытожил Ротманн. – Вместе с уважаемыми союзниками, само собой. И по одной этой интонации стало ясно, что паскудные союзники рванули к подозрительным шевелениям первыми, поэтому надо не обосраться и успеть настигнуть, подрезать на повороте и обогнать. Практически на бегу, но Солоха все-таки перехватил Кумыса. - Лех, выручай, – шипел он, пользуясь гвалтом, воцарившимся по случаю срочного выкатывания бумеров из резерва. – Дело такое, тут у наших какая-то хуйня заныкана, из-за нее метелки бесятся, и может случиться нашествие Мамая. - Какой Мамай, ведьма, тебя солнечным ударом не отоварило? - Серьезно, блядь! – от полноты чувств Солоха взял товарища за шеврон. – Леха, ты ж знаешь, я, когда надо, серьезен, как парадный портрет Фуке де Шарля и как там его дальше! - Выговорил! – восхитился Леха, но под взглядом товарища заткнулся. - Клыкастые говорят, у нас на территории подляна завалялась, – раздельно повторил Солоха. – Следи за пыльцой и за движениями метелок. Их к нам что-то тянет. Хер знает что, но не дай боже рванет. Лех, прошу как друга, себя побереги и за ребятами присмотри. - А че по низам-то слухи несешь? – Кумыс огляделся. – Че не к командирам пошел? Солоха вытянул шею, тоже оглядываясь. Машины уже загрузили, и вот-вот надо было сломя голову бежать по местам. - Вот именно, – намекнул он. – Думаешь, откуда тут у нас восьмой пассажир на борту? По-твоему, кто этим заниматься стал бы? Эмилио, что ли, в свободное от работы время? Кумыс нахмурился и заметно напрягся. - Наши это, – твердо сказал Солоха, стараясь не вспоминать слова Лося насчет излишнего доверия яутам. – Секретность до пизды. Клыкастые сами не уверены и в дипломатию лезть не хотят. Чисто по-свойски предупредили. Лех... - Понял я тебя, – Кумыс ткнул его в плечо и лихо утер длинный нос. – Так и быть, послежу за сиротками. Адриенце, с грозным видом маячивший рядом с парой БМП, метал ощутимые даже на расстоянии молнии взглядов. - Спасибо, – кивнул Солоха. – Ну, бывай! - Э, погодь, – Кумыс поймал его за уголок воротничка двумя пальцами. - Чего? Блин, там Дрына уже вот-вот на пену изойдет. - И ты там тоже... За Лосем присмотри, – неожиданно попросил Кумыс. – Сам знаешь, головы у нас горячие, – он усмехнулся и покрутил пальцем у виска. Солоха почувствовал замешательство, перерастающее в смущение. От шалфейного запаха вновь запершило в горле. - Да понятно, че там, проблема что ль, – хрипло сказал он, путаясь в словах. – Без проблем, за своими-то че... - Он мне двести терриков должен, – внес ясность Кумыс. – Не вернет – с того света достану! Солоха пару секунд переваривал, потом гоготнул и хлопнул Кумыса по плечу: - Ну тогда будь спокоен! Дав крутую дугу, чтобы обогнуть Адриенце, Солоха в стремительном броске достиг головной машины, куда полагалось утрамбоваться руководящему составу. Поджарый "Волкодав" дрожал от нетерпения, стремясь кинуться на просторы Лизетты. Солоха нырнул в люк, поджимая ноги, упруго приземлился на корточки и привычно скользнул взглядом по кузову, выцепляя, кто где сидит. - Наконец-то, – не оборачиваясь сказал Юкич. – Отряд не заметил просери бойца. - Виноват, тащ командир! – пролаял Солоха. – Разрешите упасть-отжаться? Юкич махнул рукой. Солоха видел только круглый, грозно бликующий шлем. Видимо, командиру десантников вовсе не улыбалось плотно общаться с мотокопытными, и желанием выстраивать иерархию он не горел. Бойцех, занявшая водительское место и тоже облаченная в шлем, но попроще, произвела несколько пассов, и БМП прянул в карьер. Солоха пружинисто поймал волну, привычно сглотнув неизменную в такие мгновения тошноту, ухватился за страховочный фал и в несколько движений добрался до своего места. По идее в кузове "Волкодава" можно было стоять, почти выпрямившись, но по старой привычке все страховались на случай внедорожно-танкового происшестивя. Пристегнувшись, Солоха проверил обмундирование. По случаю внезапности приблуд спецподразделению отвесили с лихвой. Пресловутых "семисоточек", служивших головной болью сержанту Солохину, у него теперь имелось целых четыре. А еще броня "Можай", акселераторы австронемецкого концерна "Фридрих Крупп", контурные усилители "Сакура" и многое другое, наглядно демонстрировавшее, что для вежливого общения с союзниками жертвовалось самое лучшее и убойное. Оглядев остальных, Солоха с неприятным чувством выяснил, что ему не хватает тактического "мушиного глаза". Но когда настроение почти испортилось окончательно, Ремизов многозначительно высморкался, полез в карман и достал опечатанный контейнер "глаза". Солоха обрадованно протянул загребущие руки. Зрение полминуты двоилось, мозги пытались справиться с фасетчатой структурой дополнительного оборудования, но затем элоботы подсуетились, распихивая палочки и колбочки под нужными углами, и Солоха приобрел знакомую по тренировкам резкость. Носить "глаз" дольше суток подряд не рекомендовалось, однако Солоха в глубине души надеялся, что управятся они быстрее. "Волкодавы" шли ходко, всяко быстрее, чем груженые платформы и подбитый на одну лапу "Дозор", а значит, до стоянки "пингвина" можно было добраться часа за четыре. Ремизов высморкался еще раз, сложил руки на груди, подбородок уместил в подшлемнике и тут же погрузился в крепкий сон. Дыхание у него изменилось, перейдя в ту тревожащую тональность, что обычно предшествует мощному храпу. Лось погрузился в планшет, яростно тыкая пальцем в экран. Чувствовалось, что он недоволен отсылкой из лагеря, а в особенности тем, что третьего закадычного друга с ними не послали. С одной стороны, Солохе тоже не нравилось, что их троицу разлучили, с другой – так хоть кто-то свой остался прикрывать тылы. Шел БМП тихо, и можно было завести разговор, но мешало присутствие командира, потому Солоха бесшумно вздыхал и вел с собой мысленные диалоги. Например, пытался обосновать, что мешает просто отправить на Лизетту атмосферные модули. В основе космического кораблестроения лежала идея модульности и гибкости. Насколько Солоха усвоил из курса новейшей экономической теории, монолитность вообще была главной ошибкой прошлого: монолитная архитектура, монолитная экономика, даже монолитное программное обеспечение – чем больше и сложнее оно становилось, тем сильнее росла вероятность краха. Кажется, такими монолитами успели построить несколько первых кораблей экспансии, после чего пришлось срочно все менять. И эта идея не была новой на просторах Вселенной. Один, другой, третий встреченный людьми вид – все придерживались тех же принципов. То есть неподалеку от Лизетты находился десяток кораблей, каждый из которых мог разделиться на самостоятельные крупнотоннажные единицы. А те могли успешно пройти в атмосферу не то что Лизетты, а экстремальных гигантов, по сравнению с которыми Юпитер с его штормами – так, умеренная непогода. Единственное, что приходило на ум – союзники косились друг на друга и выжидали, кто первый согласится пожертвовать большими деньгами. Видимо, пока еще держать свои подразделения на планете обходилось дешевле, чем заниматься расстыковкой модулей. Солоха искренне понадеялся, что экономические оковы дадут слабину через пару дней, и всех вытащат обратно. Пусть даже без сверхурочных, хрен с ними. Лишь бы не задерживаться на этой планетке, которая уже стояла поперек горла своими метелками да черничниками. "Волкодав" неожиданно рыскнул. Солоха по привычке ухватился за страховку, Лось, не отрываясь от планшета, повторил, и лишь Ремизов остался недвижим, как имперский слон. Только интонация дыхания угрожающе сдвинулась в сторону храпа еще немного. - Впереди ландшафт, – предупредила Бойцех. – В смысле, хуевый ландшафт, ой, извините, товарищ командир. - Прощаю, – величественно отозвался Юкич. – А ландшафт и вправду пиздец, товарищи бойцы. Советую всем держать язык за зубами, иначе... бля... будете мычать, когда мне нужны будут от вас четкие отве... мхммм! Солоха втянул язык поглубже и стиснул зубы покрепче, чтобы не заржать. Юкич матерился и хватал себя за шлем, явно пытаясь сунуть пальцы в рот, но глухое стекло не давало. Бойцех героически молчала и рулила с таким усердием, что становилось понятно, каких усилий ей стоит сдерживаться. Рядовые числом две штуки изображали посмертные статуи самих себя. Даже Лось приподнял голову и одним глазом посмотрел на Юкича, после чего опять уткнулся в литературу. Солоха вытянул шею и во время очередного рысканья умудрился заметить строчку-заголовок "улучшение лидерских навыков". Литература для Лося была настолько необычной, что на пару мгновений Солоха впал в ступор. Впрочем, очередной рывок тут же вернул его в колею. - Да это же действительно пиздец! – пожаловалась Бойцех. – Товарищ командир, а можно я немножко полетаю? - Один тут уже летал, – сквозь зубы отозвался Юкич. – Теперь мы с вами едем к его трупу. Еще вопросы? Бойцех затаилась под забралом шлема. - У матросов нет вопросов, у пехоты нет работы, – прогундосил Лось со своего места. Дальше следовало "а в десанте – пидорасы", но это великолепное окончание Лось благоразумно пропустил. Ремизов уверенно спал, не рискуя навлечь гнев руководства. Юкич многозначительно хмыкнул, что благодаря усилителям шлема превратилось в зловещее уханье. Лось сделал постную рожу и окончательно погряз в повышении квалификации. Солоха вздохнул, зарылся спиной в амортизирующую поверхность кресла и уставился в потолок. Непрошеные и подленькие, полезли мысли о яуте. Отчаянно хотелось понять, под какими гормонами или веществами сержант Солохин находился, когда позволил закрутиться нелепой ситуации. Конечно, в первую очередь во всем был виноват Касаюрк и его гнусная крокодилья сущность. Только крокодил или еще какая мерзкая рептилия мог рассматривать человека в качестве сексуального партнера. Наверняка все это восходило корнями к пищевой распущенности. Вот десять тысяч лет назад ящерицы жрали кого попало, не задумываясь о видовой принадлежности, а теперь точно так же готовы совокупляться со всеми подряд. Правда, при такой расстановке Лося тоже следовало признать потомком неразборчивых ящеров. Но Солоха мужественно отогнал эту мысль от своей стройной теории. Следовало твердо стоять на идее, что если бы Касаюрк повел себя, как полагается порядочному ксенофобу, то все было бы распрекрасно. Утешившись этим выводом, Солоха с радостью погрузился в бездну сочувствия к самому себе. Немедленно захотелось отправить письмо родителям. А если бы можно было, Солоха непременно отправил бы еще и иск в межвидовой суд. Живо представилось, как судья – гигантская гусеница, обряженная в мантию и шапочку с пером – звенит в колокольчик, призывая журналистских дроидов успокоиться, и грозно начинает вопрошать у яута, как у него хер встал на такое невинное создание, как солдат продленной службы терранских республик. Позор на всю Симмахию, санкции на вино "Яутское кровавое" и язвительные заметки в транснациональных изданиях. БМП подпрыгнул. Солоха вскинулся, осоловело моргая. Недовысказанное "Бля!" застряло под языком, и он успешно не посрамил честь перед Юкичем. - Союзники на радаре, – отчиталась Бойцех. – Три единицы. Синица-два, как слышите? - Синица-один, слышим вас, – металлически ответили динамики, мигом образовав эффект объемного звука в кабине. – Наблюдаем союзников, три единицы подтверждаю. Лось сморщился и поковырял в ухе. Солоха блаженно покивал – он узнал Гвоздя. - Держать строй, – велел Юкич. – Стрелковый расчет... – он запнулся и помолчал. – На позиции. Солоха осторожно вздохнул. Учения учениями, а готовыми надо быть ко всему. Ремизов, не открывая глаз и не меняя дыхания, отстегнул сбрую, подцепил рычаги управления под креслом, и вся конструкция соскользнула по направляющим в хвост кузова, а затем повернулась и поднялась. С мягким гудением сверху опустился "стакан" стрелковой защиты. Солоха пронаблюдал, как привычно бегут показатели оцифровки на внешнем экране, и даже вообразил, как Ремизов, все так же не открывая глаз, опускает на себя шлем, и по бородатой физиономии скользят красные отсветы подстройки. Технологии развивались, но пока не настолько, чтобы полностью соединяться с мозгами. По крайней мере, в армии здраво полагали, что если в черепушку солдата может влезть какая-то полезная информация, то может просочиться и самая вредительская. Поэтому максимум, на который были способны шлемы, это дополненная реальность. Тепловидение, корректировка, отсечение помех. Солоха профессиональным стрелком не являлся, но прошел обязательные курсы и примерно представлял, как сейчас видит мир Ремизов. Лось с остервенением поставил в планшете точку и смел с экрана текст. Потом взялся за игрушку обеими руками и начал неистово что-то печатать большими пальцами. - Синица-два, без приказа огонь не открывать, – велел Юкич. - Вас понял, – откликнулся еще один металлический голос, и его Солоха уже не узнал. Лось поставил еще одну точку, сморщил нос, выдохнул и аккуратно выключил планшет. Убрал прочный корпус в карман и провел пальцами сквозь ежик волос. - Ну все, – обыденным тоном сказал он. – Завещание я составил. Имей в виду, Серый, тебе полагается мой огородный участок в Моршанке. - Это вообще где? – обалдело уточнил Солоха. Лось осклабился и явно приготовился изречь что-то рифмованное и матерное, поэтому Солоха тут же заткнул уши и состроил страшную рожу. - Да-ле-ко, – по слогам проговорил Лось. – Тащ капитан, разрешите вопрос! - Разрешаю, – буркнул Юкич. – Но только возвышенный. Низменные озвучивайте кому-нибудь другому. - Есть! Лелик! Что видно?! - Дистанцию держат, – откликнулась Бойцех. – Идем кривопараллельными курсами. - Какими-какими? – вскудахтнул Лось. – Это что за геометрия Еблачевского? - Вихляют они! – рявкнула Бойцех. – Че пристал, животное?! - Вы мне погавкайте, погавкайте, – угрожающе сказал Юкич. – Тьфу, как вас в поле выпускают, вы ж пока сраться будете, вас всех любой шкерц перестреляет за пять минут и затушит свою сигару об ваши коченеющие пятки. Сержанты дружно запыхтели, тем самым выражая уважение к командиру и одновременно категорическое несогласие с такой постановкой вопроса. - Товарищ капитан, как же он сигару-то тушить будет, – неожиданно гулко дал знать о себе Ремизов из "стакана". – У нас же подошва три сантиметра. Юкич молчал пару секунд, а потом еще более гулко заржал. Сержанты переглянулись и с облегчением к нему присоединились. Даже рядовые отмерли и заулыбались. Остаток пути союзники держались в пределах видимости. Юкич смилостивился и включил общий экран, на котором изнывающие от скуки пассажиры могли наблюдать картину в цвете. Солоха уже неоднократно задумывался, что во второй машине наверняка куда веселее. Хорошо еще, если шашки не забивают. А пить сто процентов пьют. Наверняка увели у Эмилио пару фляг разогревающей наливки, а может, и с медиками договорились. Хотя медотряд так прочно окопался где-то в недрах хозбазы, что Солоха даже не смог вспомнить, когда последний раз видел их в полном составе. В ходе учений по лагерю с уколами шмыгал мрачный и раздражительный капитан Ханцгельд, умудрявшийся превратить безболезненные в общем-то инъекции в фестиваль казней и пыток. Докторшу Лизавету и еще то ли четверых, то ли все-таки пятерых одинаково безликих товарищей в скромных мундирах Солоха постоянно путал, поэтому не мог поклясться, что видел их всех разом. Союзники мотылялись между диковинных ландшафтных колдоебин не хуже "Волкодава", хотя легкие ракушки халик периодически подло взлетали и преодолевали провалы, тем самым резко отрываясь от сухопутных. Но затем словно специально притормаживали, и следом их догоняли остроносые боты каспини, дальше рыло в рыло шли баскийцы и неутомимо ныряли в верхнем слое почвы геоамфибии аместов. Дважды всему балагану приходилось уклоняться от взлетающих метелок. У Солохи всякий раз екало под ложечкой, но метелки особого рвения не проявляли. Вялые взлеты напоминали последнюю попытку пересохшего фонтана отстреляться. Внизу экрана неутомимо тянулась линия мониторинга излучения. Солоха уже владел всеми сведениями о неизвестной напасти, которые были у союзников. И звучало это как "странная хрень неустановленного характера". Запеленговать особенности хрени представители Симмахии все-таки сумели, поэтому радар шарил непрерывно. Заодно Солоха выяснил, что пока трое сержантов вместе с яутами прыгали в мамонтовы лужи без трусов, лагерь благоразумно прикрылся системами ПРО. Щит выстоял под напором фронта полторы минуты, после чего дал дуба вместе со всей тонкой техникой, но зато люди не пострадали. Даже десантники, словившие удар на высоте, сумели вовремя нырнуть под пленку силового поля, отделавшись ожогами и небольшой дозой неустановленного излучения. В любом случае, всем, поцеловавшимся с Лизеттой, грозил неслабый карантин. Солоха тщательно отгонял мысль, что именно по этой причине их могли не выпускать с планеты. Карантинный протокол появился во времена первых высадок и попыток колонизаций. Понадобилось некоторое количество померших исследователей, смело разгуливающих без скафандров, чтобы разработать необходимые процедуры. Долгие и нудные, как зубная боль, отсидки могли занимать до целого месяца, сопровождаемого непрерывным взятием анализов и аллергическими тестами. - Товарищ командир, а что мы будем делать, когда доберемся? – риторически поинтересовался в воздух Солоха. - Собирать данные, – мгновенно откликнулся Юкич. - А может, с ручного привода заводить станем, а, товарищ капитан? – запаясничал Лось. – Почему б нет? Кто первый подушку-пердушку запустит, тот и улетит! Лелик! Поднажми! Не дай жопоклювым нас перегнать! - Если Лелик поднажмет, то я на нее так нажму, что она треснет, – ласково сказал Юкич. - Вы, товарищ капитан, будто бы не капитан, а Торквемада, – оскорбилась Бойцех. – Был такой, знаете, великий инквизитор. Чучельник! - И не чучельник, а таксидермист, если по-научному, товарищ сержант, – еще более ласково уточнил Юкич. Бойцех в своем шлеме поперхнулась и снова затаилась. Солоха прислушался, но Ремизов, казалось, опять заснул. Или стратегически делал вид. - Главное в нашем задании, дамочки, чтобы никто другой его не завел с полпинка, – после некоторого молчания произнес Юкич. – Так что если кто-то навострил туда аэролыжи, то нам оставаться в стороне никак нельзя. На подходе к "пингвину" пейзаж окончательно испортился. Солоха не узнавал места, где располагался их лагерь, хотя судя по карте, катили они прямиком через территорию. Бездонные провалы, разгороженные тонкими мостиками уцелевшей породы, вынудили всю группу машин сначала пойти на сближение, а потом и вовсе сойтись в построение. Халик на своих полувоздушных тачках вырвались вперед, следом неотрывно шли каспини, потом аместы, дальше пристроились люди, а уже в хвосте тяжело пылили баскийцы. - Не нравится мне, когда за спиной кто-то есть, – скулил Лось. – Кто знает, чем они в нас стрельнут. - Если что, первыми они стрельнут в младший рядовой состав, – хладнокровно сказал Юкич. – И состав с честью прикроет спину руководящему составу. - Това-арищ капитан! – возмутился Лось. - А ну цыц! Лось умолк, но по его лицу было видно, что личный рейтинг командира десантников в его глазах только что с грохотом рухнул на пару десятков пунктов, возможно даже пробив некое условное дно. На близкой дистанции заработала связь, и экран украсился маркерами пассивных каналов, готовых принять запрос. Пока что все машины хранили гордое национальное молчание. Солоха поерзал на месте, вытянул ноги и попереваливался с ягодицы на ягодицу. При всем удобстве кресла, неровный ход "Волкодава" усугублял жопные проблемы. Обжитые территории, судя по экрану, закончились, и началась короткая зона отчуждения, за которой приземлялась громада доставщика. На близком расстоянии от жилых зон посадка не допускалась. Что-то там насчет вредного излучения – Солоха особо не запоминал, усвоив самое главное: у активного "пингвина" не ночевать. Лучше сховаться в открытом поле без трусов и отхватить родных соплей, чем заработать искусственных аутоимунных болячек в попытке погреться. Тем более на Лизетте и климат подменили. Громада транспортировщика выплывала на экран медленно, и Солоха даже пожалел, что из БМП нельзя высунуться, как из "Дозора". Зрелище, должно быть, открывалось величественное. Перепаханная равнина, вздыбленные пласты породы, и среди этого – пик высочайших технологий, совместное творение инженеров четырех рас. Правда, сейчас высочайшие технологии оказались в незавидном положении, но внешнего пафоса у "пингвина" отнять не мог никто. - Синица-один, синица-два, – хрипловато сказал Юкич. – По прибытии выступаем в обычном режиме, "вилкой", на возможные провокации не реагировать, без команды огонь не открывать. Первоочередная задача – определить активность. Если активности нет – подняться на борт. Первичное обследование на пригодность. Лось сделал недоуменные глаза, Солоха тоже вскинул брови. Что-что, а пригодность транспортировщиков они определять не умели. - Стрелки и водители остаются, – продолжил Юкич, – остальные со мной. Вводная окончена. - Понял, принято, – откликнулась вторая машина. - Понял, принято, – сдублировал Солоха, замахнувшись на уже разинувшего было рот Лося. - Опять все самое интересное мимо меня, – удрученно заметил Ремизов. - Ты ж и так все время спишь, куда тебе! – накинулся на него Лось. - Я не сплю. Я простираюсь сознанием в недоступные тонкие миры, – с достоинством возразил Ремизов. Юкич опять вздохнул, но проигнорировал нарушающий иерархию треп. - Товарищ командир, а как это мы на пригодность будем обследовать? – осторожно поинтересовалась Бойцех. Солоха покосился на маячок связи со второй машиной. Канал был открыт, и с той стороны явно жадно прислушивались. - Есть тут у нас кой-какое оборудование, – неопределенно произнес Юкич. – Вот с его помощью и проверим. - Тяжелое? – практично осведомился Лось. - Не плачь, мальчонка, – отчетливо усмехнулся Юкич. Шлем качнулся. – Донесешь. "Волкодав" пошел в сторону, обходя очередной провал – даже на карте он выкрасился в синий цвет, означавший, что определить глубину невозможно, – и Солоха нутром прочухал странное тянущее чувство, всегда рождавшееся вблизи транспортировщика. От этого опять зазудело за ушами, и он с наслаждением поскребся сразу обеими руками. - Ух ты, да и без исследований понятно, что все фурычит, – тут же поделился ценным мнением Лось. - Нда-а, – Юкич коснулся шлема, словно хотел почесать в затылке. – А не должен. - Почему? – искренне удивился Рогачев. - Потому что, – отрубил Юкич. – Давайте, пехота, натягивайте бронештанишки, берегите потенцию от укусов пингвинами. Лось стремительно хлопнул по пластинам-активаторам на бедрах, и форма на нем зримо начала менять цвет. Сложносоставная химическая пропитка сама определяла, что происходит вокруг хозяина, и за эти несколько секунд проходила спектр всех цветов темного. Солоха тоже охлопал себя по бедрам и почувствовал неуловимое движение живой ткани. Раз, два – и форма из песчано-маскировочной превратилась в черную. Правда, от полос и пятен пыли не избавилась. Солоха с особой брезгливостью смахнул несколько золотистых пылинок, проследил их парение в воздухе и подавил желание прихлопнуть, точно мух. Вместо этого снял с пояса перчатки, натянул и принялся тщательно застегивать, совмещая с манжетами. Лось тоже завозился. Бойцех и командир изначально загрузились в полной броне, рядовые аналогично мужественно потели всю дорогу в стопроцентной загрузке. - Товарищ командир, а почему исследованием не занялись перед эвакуацией? – не выдержал Солоха. - А там вокруг такое пекло адское творилось, что туда даже Ганс не сунулся, – охотно отозвался капитан. – Миксер молотил на всю катушку. - Какой миксер? – машинально уточнил Солоха. БМП стремительно приближался к точке высадки, отмеченной на визоре, и Солоха уже почти не слушал, прикипев взглядом к вырастающей выпуклой стене. - Метелки, – разъяснил Юкич. – Лучше тебе не знать, что мы тут увидели. Пыли вокруг транспортировщика было немеряно. Выпрыгнув из БМП, Солоха по щиколотку ушел в мягкую муку. Поправил респиратор, проверил крепление наушников и взял "Пчелку" в обе руки. Из второй машины попрыгал точно такой же вооруженный до зубов отряд. Элоботы вели себя непорядочно: вместо разумных доз успокоения приносили все больше адреналиновой горячки. Инопланетчики точно так же выгрузились, но стояли демонстративно в сторонке. Юкич поднял руку, и Солоха увидел сжатый в его пальцах кристалл странной, слишком неправильной для природы формы. Весь изогнутый, хитро закрученный. Халик вскинул руку, тонкое запястье словно переломилось, и в узкопалой ладони нарисовался такой же кристалл. Каспини и баскиец присоединились. Только у аместов ничего не было. - Фига себе, – хрипло сказал Лось. – Это что, тащ командир? - Ключи, – буднично произнес Юкич. – Четыре ключа для четырех рас. - И девять отмычек для прочих, – нервно хихикнул Лось. - Тогда ключей должно быть три, – вмешался Станеску. – Извините, тащ командир! Лось погрозил подчиненному кулаком. Юкич убрал ключ в разгрузку и снова махнул рукой. Союзники двинулись одновременно. Туша "пингвина" лежала прямо на земле, и от этого становилось не слишком-то уютно: транспортник всегда парил хотя бы на высоте ладони. Пыль, грязь, почва – все это не смело касаться изящных резных колец, из которых складывалась огромная площадь генератора. Солоха ступал осторожно. Под ногами была не только пыль, но и булыжники, а впереди дорогу пересекало изломанное русло, по которому с трудом, словно задыхаясь, пробиралась золотистая вода. Почти завалившие речушку камни мокро поблескивали, отдавая всеми оттенками охры. Халик, недолго думая, взлетели. Юкич проводил их шипением, в котором чувствовалась зависть человека ползущего к тем, у кого есть крылья. - Ноги мне не переломайте, – приказал он и вспрыгнул на валун. Высокая фигура с круглой блестящей головой выглядела инопланетно. Язык чесался отпустить парочку замечаний, но Солоха благоразумно воздерживался, думая о будущем карьерном росте. В их время и так подолгу засиживались в младших званиях – он прыгнул на первый камень – а до верхов добирались уже в возрасте за пятьдесят – перескочил на следующий – конечно, самый расцвет сил – под подошвой подло заскользил третий – но когда тебе только двадцать четыре, то кажется... – Солоха легко перемахнул на соседнюю золотую спинку – что до этого среднего возраста еще бесконечность. Уже не думая и не прицеливаясь, он преодолел остальные камни и мягко, как на зачете, приземлился во влажную грязь. Чавкнули ботинки, Солоха сделал несколько шагов и выбрался на сухой плацдарм: усевшийся "пингвин" выжег вокруг себя добрый десяток метров. Поверхность сплавилась в толстую глянцевую корку. Солоха пару мгновений следил, как с гидрофобной пропитки ботинок грязь скатывается шариками и тут же растекается по твердой поверхности, а потом поднял взгляд. Халик стояли перед техническим люком. Маленький по "пингвиньим" меркам, для людей он казался здоровенным. В три десантных роста и еще на пол-ладони сверху. Соблюдая молчание, отряд подтянулся к халик. Баскийцы и каспини заняли места по флангам, словно в тактической игре. Аместы в тяжелых скафандрах выстроились редкой цепью за спиной: на экране "Агавы" умная система визора добросовестно отметила их желтыми точками. - Ну, кто первый? – наконец открыл рот Юкич. Усиленный динамиками звук прокатился по площадке. - Мы! – вскинулся каспини. Шлем, выполненный по форме узкой морды, горделиво приподнялся. – Если союзники не возражают, мы возьмем на себя эту честь! Халик сделал плавный жест плюмажем, выражая умиротворение и гармонию. - Не возражаем, – интерферировал баскиец. Сухощавая фигура каспини словно заскользила вперед. Солоха попытался на пальцах прикинуть, каков шанс по теории вероятности, что это будет его знакомец по вечеринке – и спасовал. Перенапряженные нервы отсекли чистую логику напрочь. - Не понимаю, – пробормотал Лось. – Почему "пингвин" лежит, а фон от него все равно идет? "Остаточное что-то, – предположил подключенный к общей связи Гвоздь. – Как саркофаги на Глемме. Кто без инфосетки вспомнит, сколько они там лет простояли?" Общая связь группы порой была до безобразия похожа на чью-то шуточку с интимным подтекстом. Казалось, что боец дышит прямо в ухо. - Пять тысяч, – мгновенно предложил Лось, косясь на Юкича. "Четыре восемьсот", – безапелляционно включился в разговор Ремизов. - С чего, тащ сержант? – удивился Станеску и по привычке попытался встать на цыпочки: шириной плеч его природа не обидела, а вот с ростом вышла заминочка, поэтому подрывник раз от разу пытался стать повыше. Иногда даже прибегая к идиотским народным средствам. "Кроссворды, – охотно разъяснил Ремизов. – А ты давай, расти там, копи ума, пока я добрый". - Вы, товарищ сержант, позволяете себе противогуманные высказывания, – обиделся Станеску. – Это неконституционно! - Держите себя в руках! – сдавленно рявкнул Юкич. – Всем заварить ротовые отверстия! Не дышать и не пердеть! Солоха поежился, опять ухом чуя драконово командирское дыхание. Молчание Ремизова приобрело выразительные нотки – стрелок явно перешел в состояние бдительного сна, отвечающего пожеланиям о ротовых отверстиях. Каспини добрался до люка и совершал над ним ритуальные действия. Узкая спина нервно двигалась, чуть ли не извивалась, но наконец союзник вскинул руку и показал длинный средний палец. Солоха с трудом припомнил, что у лисьемордых этот жест означал "все в порядке". Люк дрогнул. Каспини отступил на два шага. Створы люка шевельнулись еще раз, а затем быстро, с четким лязгающим звуком отворились. Солоха невольно восхитился технической мыслью: при таких габаритах достигнуть подобной скорости было почти немыслимо, но четыре инженерных гения... Внутри все блестело золотом. Каспини замер. Золото всколыхнулось, пошло волнами и медленно, словно тесто из архаичного глиняного сосуда, начало переливаться за окантовку. - Назад! – тонко и пронзительно сказал каспини. – Все – назад! - Беги, дурак, – очень громко, над самым ухом произнес Лось. – Че стоишь?! Ходу! Каспини быстро попятился, и Солоха увидел, как золотая масса отчетливо разворачивается за ним. Вздыбившийся бугор вытянулся, превратился в подобие улиточьего тельца, и на самом конце стремительно вырос длинный золотой ус, составленный из все тех же треклятых метелок, склеенных чем-то неразличимым издали. Ус качнулся в воздухе – и выстрелил вперед. Каспини исчез. - Бля! – гаркнул кто-то по громкой связи с БМП. "Агава" мигнула, резко увеличивая сектор обзора, и по краю зрения вспыхнули четыре оранжевые метки – каспини метнулись следом за своим. - Куда ж вы прете, идиоты! – взвыл Юкич. – Назад, бляди! "Тесто" выплеснулось через нижний край. Оранжевые фигуры исчезли в хлынувшей золотой пене. Халик взмыли в воздух, и над группой союзников разлетелся истерический свист, не переводимый даже в междометия. Один из летунов словно наткнулся на преграду, кувыркнулся вниз, но его подхватил второй. Хлестанувшие из золотой пены усы так же рванули вверх, круто загибаясь, один обернулся вокруг вытянутого плюмажа и дернул. Птичий свист усилился до визга. Халик, не расцепляясь, канули среди метелок. Солоха быстро отступал и думал только о том, чтобы не навернуться через какой-нибудь блядский камушек. Усы вытянулись еще выше, до одури напоминая ловчие хлысты, и выгнулись, готовясь нанести удар. Оставшиеся халик метнулись в разные стороны, прозрачные доспехи засияли, раскинули сгустки бликов, врезавшихся в усы, и часть плетей взорвалась горящим дождем. Другие, стелившиеся понизу, словно взбесившись, яростно прянули навстречу машинам. - Да чтоб вы сдохли! – заорал Юкич еще громче. – Двести на четыре в пол! Держать строй! Дави их! Солоха сбросил "двухсотки", одновременно активируя. Снаряды беззвучно ухнули в почву, и тут же по ногам дико стрельнуло. Ткань костюма превратилась в сталь. Четыре кольцевых разряда прошили землю и намертво закрепили живое тело. Вскидывая оружие, Солоха с неуместным весельем вспомнил байки – как потом находили от солдат только непоколебимо стоящие ноги. "Пчелка" в руках послушно отозвалась вибрацией, Солоха, не думая, переключил ее на непрерывный режим и сжал рукоять. Пчелка содрогнулась, импульсное жало налилось белым, и в надвигающейся золотой каше пролегла кроваво-красная полоса. Тут же пошла зигзагом, разметалась оранжевыми языками, и метелки запылали. Визор мгновенно сменил режим, в респираторе задвинулись пластины фильтров. Справа, слева – всюду ударили одновременно. Солоха увидел еще восемь таких же плетей, выстреливших навстречу чужеродной массе. Гигантская амеба, захватившая "пингвина", занялась лиловым пламенем. Молча, страшно, бесстрастно. Солоха успел пережить искру острого торжества, но амеба колыхнулась, и золото взметнулось тяжелой металлической волной. Огонь задохнулся, языки поблекли, и круто загнувшийся гребень пошел вниз, осыпаясь тяжким градом золотых телец. Сзади громыхнуло, Солоха инстинктивно вжал голову в плечи и даже попробовал присесть, но якоря не пустили. Невыносимый поток жара ударил над головой. Пыль засветилась багровым, и Солоха даже сквозь до предела поляризованный экран "Агавы" увидел, как поверх отряда проносится уже не струя, но полотно. Заработала "молотилка" с "Волкодава". Наступающую часть амебы разрезало пополам, и щедро посыпавшиеся опаленные трупики погрузились в огонь, не пролетев даже половины расстояния до земли. На коричневую почву потоком хлынул черный пепел. - Ремза, жги их! – не своим голосом проорал Лось. Взревело еще громче, и левый фланг накрыло вторым полотнищем – добавила Синица-два. Невнятные матюги в наушниках были такими экзотичными, что Солоха наконец-то признал Шандора. Выходец с Севасского побережья умел складывать такие задорные загогулины, что за ним регулярно конспектировали. - По верхам! – надрывался Юкич в динамиках. – Внутри живые! Режьте только верх! Огненные полотна дружно изменили угол. Солоха в полупьяном угаре подумал, что сейчас уже поздно, и если союзники были на пути у "Пчелок" и тяжелого калибра, то там уже никого не осталось. В утробном реве, с которым не справлялись даже отсекатели динамиков, прорезалась еще одна нота. Солоха метнул взгляд в сторону, продолжая полосовать прущую массу. Обтекаемые броневики-ракушки халик сдали назад, неуловимо для взгляда видоизменились, точно встали на дыбы, и от них узкими веерами пошло что-то странное. Визор не справился, Солоха так и не увидел, что производит чужая технология, но он продолжал слышать. Оно как будто взвизгивало. Ударяло когтями по стеклу, резало металл, повторяя снова и снова. Амеба содрогалась, метелки исчезали без следа. Сквозь потемневшее стекло можно было различить призрачные струящиеся вихри. Бот каспини рванул вперед, резко тормознул и тоже разразился шквальным огнем. Солоха представил, что чувствуют водитель и стрелок – или кто там оставался внутри у узкомордых – и стиснул зубы. Пару секунд спустя к залпам присоединились аместы. Диапазон их оружия добавил в общую какофонию тяжкого инфразвукового буханья, от которого элоботы Солохи едва не надорвались, яростно ликвидируя полагающийся при таких случаях ужас. - Обосраться! – мучительно проорал кто-то. – Мужики, страшно-то как! - С места не сходить, жопы надеру! – с новой силой грянул Юкич. В низком голосе не слышалось ни намека на колышущий душу страх. – Кто шагнет назад, того сожру с говном и потрохами! Не дай боже кто в моем отряде струсит! На последнем слове у него все-таки сорвался голос. Но бодрящий эффект пиздюлей уже был достигнут. Еще мелькнула мысль – какого хрена Юкич заставил их встать на пути у метелок, но тут же родился ответ: метнись они до машин, не поддержав огонь, и накрылись бы все разом. Солоха выдохнул, чувствуя, как в респираторе сразу же испаряется влага, и нажал на пушер подкачки снова. "Пчелка" предупредительно подмигнула оранжевым, намекая, что заряд не бесконечен, но Солоха упрямо мотнул головой. Союзники отступать не собирались. Наоборот – полегоньку, потихоньку отдавливали тупую силищу назад. - Ох не летать теперь жирнопузому, – прохрипел Кудрявцев и закашлялся. – Мы ж его к ебеной матери вместе с этими падлами спалим! "Главное, Дрюха, чтоб нам ноги не отгрызли! – проорал из недостижимой дали Гвоздь. – Сер-ргей Дмитрич, давите сучар, Родина вас не забудет!" - Собака, – выдохнул Солоха. Масса уперлась. Вскрытая туша "пингвина" исторгала бесконечные волны метелок, и тут уже по верхам не по верхам, просто надо было лупить, куда дотягивалось жало "Пчелки". Солоха моргнул, пытаясь ослабить резь в глазах: слишком сухой воздух, слишком много дурного шалфейного запаха, впивающегося в ноздри даже сквозь фильтры. До сих пор недвижные танки баскийцев дружно колыхнулись. Вся группа тяжеловесно двинула вперед. На угол атаки вышел черно-фиолетовый, голубые пристроились за ним, и все одновременно накрылись вспученными пузырями силового поля. - Сожрет же! – с досадой крикнул Лось. – Тащ капитан! Я почти пустой! - Якорь снять! – велел Юкич. – Отступаем! Не бежать, не разворачиваться, не то... Он захрипел, явно потеряв возможность выражаться дальше. Воздух обжигал. - С говном?! – смело предположил Станеску. - Не то слово, – выдавил Юкич. Солоха отпустил приклад и ударил по переключателю. Сжимавшая ноги мертвенная тяжесть начала растворяться. Танки баскийцев дошли до кипящей границы, где сталкивались метелки и волна заградительного огня. Секунда, другая – пузыри коснулись взбешенной золотой пены. И та отступила. Танки уверенно пошли дальше, на ходу выпуская неизвестные приспособления. Солохе они до одури напомнили кухонные ершики – еще один доисторический элемент в арсенале Эмилио, которым шеф-повар любил призывать к порядку проштрафившихся и приставленных к дискотеке. Такой ершик выдавался по штуке в руки, а вместе с ним прилагались какие-нибудь безумно неудобные узкие сосуды. Гигантские ершики на танках одновременно начали вращаться. Метелки прянули в стороны, сторонясь новой угрозы. - Додавим, – счастливо просипел Станеску. – Щелкнем пиздюков, как вшей ногтем! Извините, тащ командир! Якоря окончательно потеряли вес, под ногами яростно бухнуло – отстрелились зацепы – и кольца превратились в обычные металлические накладки. Солоха развернулся и прыгнул. Костюм подсобил, и, инстинктивно пригибаясь под огнем с БМП, Солоха устремился к машине. В глубине души, за пожарищем из ярости, за дымком легкого страха тлела ревность. Инопланетчики рванули в самое пекло, а люди... люди со своей почти передовой техникой такого сделать не смогли. За спиной кошмарно взревело, так что даже наушники не справились, и почти одновременно завопил Юкич. Кричал он что-то вроде "освободить борт", но толком Солоха не разобрал и лишь нырнул еще ниже. Горячая волна догнала его, лизнула в спину, но он все-таки сумел удержаться и выпрямиться – ровно для того, чтобы увидеть, как взметнувшаяся до неистовых высот золотая плеть обрушивается с сиреневого неба крутой дугой. Кончик плети налился тяжестью, мгновенно превратился в шар – и бабахнул точно по "Волкодаву". Тяжелые брызги расплескались во все стороны. Солоха крутанулся, пропуская гигантскую золотую каплю, по виду весившую, как полтора сержанта. - Лелик! – взревел Рогачев. - Не приближаться! – гаркнул Юкич. Ор был такой, что динамики превратили его в металлическое завывание. Солоха развернулся к другой машине, элоботы толкнулись в жилах – и он понял, что не может, не может бежать к Синице. Только не сейчас, когда танки баскийцев погрузились в адское иноземное пекло, чтобы спасать шкуры союзников. После такого бросить своих... - Держи! Окрик врезался в уши. Солоха едва успел заметить, как Лось швыряет ему что-то, а в голове уже щелкнули и сложились характеристики. Ему в руки угодил "Дягиль", и Солоха не думая переключил его на резку. Набрал воздуха, точно это могло спасти от метелок, и метнулся к залитому сверкающей массой "Волкодаву". Контур машины еще угадывался, и Солоха мимолетно даже испытал гордость за конструкторов – несмотря на многотонное приложение сил БМП сохранил форму, только сел на пузо, и ходовые шестерни вывернуло по сторонам. Метелки обтекали силуэт колышущимся покрывалом. "Молотилка" судорожно дергалась, прекратив огонь, и за спиной Солохи ликующим гудением наливалась амеба. Под ногу подвернулся камень, Солоха с трудом выровнялся, вляпался в растекшуюся по земле мохнатую лужицу, и ногу точно втянуло в клей. Он рванулся, и в этот момент его обогнала высокая фигура в круглом шлеме, делающем ее похожей на астронавта из комического фильма. Фигура на ходу выбросила руку, ухватила Солоху за запястье. Он сжал пальцы, и инерция бега Юкича выдернула его из западни. - Всех опиздюлю! – на бегу пригрозил капитан. – Говно жрать будете! - Так... точно! – выдохнул Солоха. Экран "Агавы" шел пиксельными помехами, однако сквозь них можно было разглядеть одну, две, три, семь фигур, собравшихся вокруг поверженного транспорта. - Гвоздев! – рыкнул Юкич. – Наддай жару! "Слуш!" Солоха опять поймал себя на посторонней мысли – что здесь бы очень пригодился Хапатов: тот бы выжал из огневой мощи БМП все до последнего джоуля. Синица-два развернулась, полоса огня расширилась, защищая от атаки сверху. - Лишнего не чистить! – приказал Юкич. – Только крышки! Вперед! Солоха озверело накинулся на живую стенку. Рев метелок, жар, страх – все меркло перед тишиной, царившей на том конце канала, где должны были откликнуться водитель и стрелок Синицы-один. В респираторе стало невыносимо душно, шалфейный запах превратился в петлю, накинутую на горло, а потом не выдержали фильтры, и сверху накатил девятым валом смрад испаряющихся под "Дягилем" метелок. Солоха наконец рассмотрел, что их склеивало: прозрачная масса, переполненная все той же пыльцой до того, что светилась изнутри. Пламя "Дягиля" заставляло искры вспыхивать, и под рукой у Солохи точно тек и плавился самый настоящий благородный металл. Только черные неровные края выглядели дико. Походило на горелое мясо. От этого становилось и страшно, и тошно, и одновременно накатывало торжество. Тупоумная сила отступала перед маленькими людьми, вооруженными такими же маленькими горелками. - Затвор-один! – хрипло доложил до сих пор молчавший Копылов. – Открыт! Солоха поднажал. Конфигурацию основных швов он знал отлично. БМП считался почти неуязвимым, но слабые места у него, как и у любой конструкции, имелись. - Лели-ик! – снова заорал Лось. – Че ты там имитируешь смерть за Родину! Отвечай, сиськи кусок! - Молчать! – гаркнул Юкич. – Лишние звуки запихните себе в задницу! Р-работать молча! Лось заткнулся. Солоха отчаянно пожирал глазами символы на визоре. Рядом с каждым стояла отметка жизненных показателей. Аккуратно светились красным два имени: Лелия Бойцех, Анатолий Ремизов – и больше ничего. - Кудрявцев, пошел на гидравлику! – скомандовал Юкич. - Есть! Солоха, не дожидаясь других приказов, запрыгнул на гусеницу и вновь провел плазменным скребком, расчищая стык панелей отражения. С другой стороны Кудрявцев загрохотал чем-то, и в динамиках резко зазвучало сиплое дыхание. - Н-не идет! – с натугой признался рядовой. – Перекосило! - А ну пусти, карась! – зарычал Лось. – Мужики, у кого кольца остались, гоните сюда! - Выполнять! – согласовал Юкич. Синица-два начала терять диапазон. Солоха метнул быстрый взгляд назад. Присутствие амебы давило на спину и заставляло кишки слипаться в холодный комок. Элоботы еще держались, не позволяя страху вырваться наружу, но справлялись все хуже. - Второй борт, на нашу позицию! – приказал Юкич. – Готовность к погрузке. "Есть сближение!" – отрапортовали со второго БМП. БМП двинулся с места, разворачивая "молотилку", и пополз боком. Вроде бы медлительно и неуклюже, но через полминуты уже закрыл мощными бортами пострадавшую подружку. Лось ругался матом. Солоха метнулся на другую сторону. В сиреневом небе над головой крутились золотые завихрения. Пыльца, исторгаемая амебой, заволакивала происходящее пока еще тонким, но ощутимым даже в фокусе "Агавы" туманом. Вынырнул он как раз вовремя, чтобы увидеть, как обвешанный остатками усилителей Лось примеряется к запорному люку. Кудрявцев успел сковырнуть предохранительные пломбы, ворот вышел из пазов и монолитно поблескивал хромированным железом. Лось взялся за гофрированные рукояти, поднатужился и нажал. Кольца якорей сомкнулись на нем с видимой мощью. - Жмите, товарищ сержант! – верноподданнически подбодрил Смоляк. – Кудрявцев обосрался, так вы не подведите! - Пошел ты! – взбрыкнул Кудрявцев. - Убью! – пообещал Юкич. Все заткнулись. - Солохин, вон с кормы! – добавил командир. – Свои лишние килограммы снял быстро! Солоха сковырнулся вниз раньше, чем успел толком осознать приказ. Вновь резко и тяжело забухали установки аместов, выворачивая душу на трусливую изнанку. Шумоподавление в гарнитуре переключилось на уровень выше. - Две минуты, – велел Юкич. – Потом отступление. Лось выдохнул и подналег. Запор стоял намертво. "Товарищ капитан, может мы их просто отбуксуем?" – прорезался Гвоздь со второго БМП. - За струей следите! – гавкнул Юкич. – Никто заразу в лагерь не потащит, ясно? - Да что ж вы прете и прете, гады, – с мукой выговорил Станеску. – Мы бы уже лючок тросиком подцепили! - Н-не на-адо, – прохрипел Лось. – Поше-е-ел! Рукояти пошли вниз. Ворот с отчаянным скрипом, прорезавшимся в общем гуле, поддался и начал выворачиваться из петель. - Н-на-асука-а! Полубезумный вопль Лося сопровождал окончательный проворот. Следом тут же подключился Юкич: - Юхас, Кудрявцев, живо пошли! Оба скользнули коричнево-золотыми силуэтами к приоткрывшемуся люку. Солоха машинально отметил, что отправил Юкич людей из отрядов попавших в ловушку сержантов. Лось отпустил рукояти, пошатнулся и отступил в сторону. Бойцы синхронно налегли на створ, и тот, побежденный, отошел окончательно. Первым нырнул Миклош, Кудрявцев выждал пару секунд и скрылся следом. - Вижу объекты! – доложил Юхас. – Всюду пыльца! - Водитель, стрелок, – сквозь зубы приказал Юкич. – Стакан вскрыть. Совершенно не было слышно, что делают оба в кабине, но затем прорезался Миклош. - Водитель жив! Проверяем стрелка... – снова повисла мучительная пауза. – Есть телеметрия! Меняюсь! - Ох блядь, – выдохнул Лось. Солоха тоже выдохнул, сообразив, что до сих пор задерживал дыхание. Обратно вдыхать пришлось очень осторожно – воздух совсем пересох. - Подсобите, "молотилку" расчистить, – потребовал Кудрявцев из недр машины. – Живее, мужики! Солоха метнулся обратно на гусеницы. Падающий сверху жар слегка ослаб и уже не так давил. Амеба, отогнанная танками, ворочалась в стороне. "Дягиль" послушно включился, и Солохин заработал уже обеими руками, стараясь за раз соскребать как можно больше. "Молотилка" дергалась, пытаясь повернуться, Солоха мысленно ругался, но языком не трепал. Чем быстрее освободится оружие, тем скорее... Со стороны "пингвина" прорезался визг. Солоха инстинктивно втянул голову в плечи. Руки прикипели к рукояти, "Дягиль" продолжал резать быстро твердеющую массу. Визг поднялся еще выше, изменил тональность и обернулся глубоким вибрирующим воем. Сиреневое небо разорвалось пополам, выпуская золотую изнанку. По обе стороны, насколько хватало бокового зрения "Агавы", вытянулись невероятные ветвистые структуры. Пронзительно сияющие, быстро сплетаясь, они превратились в широкие рукава. Солоха с яростью провел еще раз – и освобожденный ротор провернулся на триста шестьдесят. Солоха присел. - Свободна! – отчитался он. – Дрюха, башку мне не снеси, бля! - Кудрявцев, на круг! – зарычал Юкич. – Расчистить путь! БМП зарычал в ответ, "молотилка" повернулась, и веер ярко-розовых лучей накрыл обозримую площадь. - Карантин завершен! – отдуваясь, доложил Миклош. – Можно грузиться! - На борт! – скомандовал Юкич. Солоха спрыгнул, заметил движение сверху, вскинул голову и застыл. Элоботы задушили рефлексы, погасили вспыхнувшую было панику, и Солоха отрешенно измерил взглядом гигантский хвост, взвившийся на немыслимую высоту. Разветвленная лопасть опускалась удивительно медленно, но чуть быстрее, чем воздух проталкивался в легкие сержанта Солохина – ровно на тот последний вздох, после которого многотонный шлепок должен был размазать людей, инопланетян и технику. Лопасть шла вниз, затмевая сиреневое небо, Солоха еще успел удивиться, какие странные радужные прожилки идут по мерцающей золотой поверхности, и еще стало больно ушам – наверное, из-за плотной волны воздуха, идущей впереди хвоста... Лопасть ударила. Солоха закончил вдох, выдохнул и медленно моргнул. Боль в ушах не унималась, и лишь спустя несколько гулких и медленных ударов сердца под ребрами он понял, что это невероятный рев, перекрывший не только возможности демпферов в наушниках, но и адский грохот, который производили ведущие артобстрел машины. Лопасть зависла в воздухе, содрогнулась и начала расползаться гигантскими лоскутами. - На бо-орт! Голос командира, больше похожий на комариный писк, заставил элоботов ребутнуться. Включившиеся мышцы пережили короткую судорогу, Солоха неизвестно зачем присел, но затем перехватил управление на себя – и в три прыжка оказался у люка. Юкич, оставшийся последним, щедро добавил ему по заднице прикладом, Солоха нырнул внутрь и тут же убрался с пути "веретенцем", крутанувшись вдоль стенки. Снова грохнуло, обозначая приземление Юкича, потом захлопнулся люк. - Назад! – гаркнул командир. "Волкодав" надсадно взвыл и тоже прыгнул, заставив не успевших схватиться за страховку попадать. Солоха удержался в последний момент, вцепившись в намертво принайтованный огнетушитель. - Есть передача, на отрыв десять секунд! – выпалил Миклош. - Пять! – страшным голосом приказал Юкич. – Расстреляю! - Есть! БМП опять завыл раненым зверем, и Солоха ощутил ужасающий удар откуда-то изнутри: сработали экстренные ускорители, швырнувшие машину сразу на десяток метров. Удар был тут же погашен системой компенсации, но от этого желудок едва не полез наружу через ноздри. - Трехсотых держите! – заголосили в толкучке. – Укатятся же! БМП опять прыгнул, не переставая жалобно визжать, и Солоха зажал рот поверх респиратора. Третьего прыжка желудок грозился не пережить. БМП все же прыгнул. Солоха сам взвыл. Собственный голос помог ему удержаться. Кто-то в дальнем углу смачно блевал. Внешний гул, прорываясь сквозь обшивку, бил по ушам, но скрадывал какофонию воплей, мата и блева в кузове. Набитый людьми "Волкодав" крутанулся и бешено заскользил в сторону. - Держаться! – Миклош старался не надрываться, но получалось плохо. – Две секунды... Готов! Еще один удар-прыжок оказался фатальным. Солоха почувствовал стремительное движение желчи, успел содрать фильтры и развернуться лицом к стене. После чего щедро стравил на нее весь питательный завтрак, а точнее, гнусную жижу, не успевшую усвоиться. Потекло даже из ноздрей, и Солоха с мучительным стоном яростно высморкался в ту же проклятую стену. Ноздри и горло адски жгло, но он мужественно нахлобучил респиратор обратно: в кузове реяла золотистая пыльца, придавая обстановке вид полного и бесповоротного пиздеца. - Второй на связи! – квакнуло из динамиков. – Вышел из зоны, наблюдаю турбулентность энергетического потока! - Назад, идиоты! – забушевал Юкич. – Еще да-аль... Блядь, Юхас, убью! БМП мотыляло так, словно вместо амортизаторов на машину поставили что-то строго противоположное. Солоха шкурой ощущал, как тяжелая техника набирает обороты, стремясь вырваться из чертова котла. - Дистанция сто! – прохрипел Миклош и закашлялся. Юкич выругался, Солоха почти вжался в обблеваную стену, и в кузове резко зашевелились. Аварийное освещение преломлялось в треклятой пыльце, было чертовски плохо видно, но Солоха не рисковал снять визор. Что-то загрохотало, и Юкич громко выругался еще раз. - Трехсотых запаковать! – приказал он. – Фильтры не снимать, рот в рот не целовать! Расстреляю нахер как заразившихся! Еще некоторое количество судорожных телодвижений сопровождало попытки выполнить приказ, а потом Солохе, как оставшемуся в хвосте, пришлось под матерные команды лезть в запасной бокс и доставать стерильные комбезы, в которые полагалось паковать трупы или особо заразных пациентов. Пока лихорадочно упаковывали облепленных золотой пленкой сержантов, БМП успел удалиться от места побоища еще на сотню метров и, наконец, встал. - Ну, бля, – прохрипел Юкич и громко выдохнул. На несколько мгновений установилась тишина – только грохотала буря снаружи. - Тащ капитан, а что это было? – тонким голосом поинтересовался Смоляк. - Это чье-то ПРО, – разъяснил Юкич таким тоном, будто сам себе не верил. – Но чье, блядь? Гвоздев? - Никак нет! – мгновенно откликнулся Гвоздь по рации. – Действовал строго по инструкции. - Что ж за херня, – недоуменно сказал Юкич. – Ладно. Перезаряжаться! - Лелик! – наконец-то встрепенулся Лось. – Ты там живая вообще?! - Да живые они, – откликнулся Смоляк. – Только очень желтенькие. Но дышат! - Господи, что за блядство, – выдохнул Лось под аккомпанемент лязганья затворов и пушеров. – Лучше б я в морские котики пошел. - Рогачев, нассать в водоем вы всегда успеете, для этого необязательно становиться водяным беретом! – тут же прорезался Юкич. В машине неуверенно захихикали. Солоха и сам улыбнулся, привычным движением загоняя сменку в "Пчелку". - Но одно дело – ссать из природной вредности, а другое – в рамках выполнения боевого задания, – довольно сказал Лось. - Все, отставить радостный пиздеж, – построжел Юкич. – Остаемся на дистанции, смотрим, кто нам подсобил и что там... у союзников. Крошечная пауза в речи, тем не менее, заставила напрячься всех. Солоха нахмурился. Они так и не увидели, что произошло с каспини и халик. Баскийцы тоже оставались под вопросом. - Передачи нет, товарищ командир, – тут же доложились с Синицы-два. – В смысле, от всех участвовавших в операции. Но судя по ТТХ этой ебанулины... - Сам вижу, – Юкич коснулся шлема. – Есть цифровая подпись. Поздравляю, мужики, нас спасли шпионы. - Кто? – пискнул Смоляк. - Клыкожопые! Солоха заморгал. - Че? – удивился Скворцов. – В смысле, извините, тащ капитан... Их же тут не было! - Значит, это фикции, – уже ядовито сказал Юкич. – Силой воображения воздействовавшие на противника! Дебил! Скворцов обиженно вздохнул. - Синица-два, отступаем на дистанцию триста, – велел Юкич. – Переходим в режим наблюдения, стрелять только в случае крайней необходимости. - Тащ командир, а пересесть можно будет обратно? – пропыхтел Миклош. - Нельзя! Твоя жирная задница будет прикрывать нас от возможной атаки! Шуточка помогла – в салоне начались смешки. Миклош немедленно завозмущался, а Солоха отупело задумался, насколько клыкастым прижигал задницу факт вопиющей координации в силах союзников, что они поперлись следом. Но почему решили вступиться за союзников в последний момент, выдав себя с потрохами? Усилием воли Солоха загнал куда подальше идиотскую картину: Касаюрк верхом на белом кресле управляет "Гарцем", чтобы выдернуть из неприятностей жопу некоего сержанта. В салоне было жарко, поэтому полыхание щек Солоха смело списал на неблагоприятную климатическую обстановку. Машины отошли на предписанную позицию, и Юкич без командирских гримас расшарил тактический экран. Бойцы деловито завертели настройками визоров. Лось, переместившийся к пострадавшим, бормотал что-то возмущенное, в основном адресованное Бойцех, и почему-то Солохе от этого стало легче: поведение Рогачева навевало уверенность, что всех поставят на ноги. Только нужно вернуться в лагерь и выковырять медиков из их норы. На визоре подмигивали остатки сил союзников. Отдельно "Агава" высветила метки "Гарцев". Купол защитного поля, сгенерированного ими, уже исчез, и рисовалась только зона поражения, охватившая "пингвина". - Гляньте, – удивился Смоляк. – Оно вроде назад в логово ползет. - Факт, – согласился Скворцов. - Товарищ командир! – возопили со второй машины. – Давайте атакуем! - Шандор, оставить! – велел Юкич. – Ведем наблюдение! - Да жопу бы им поджарить нахер, – мечтательно протянул Станеску. Экипаж Синицы-два явно был настроен более чем решительно. - Да, прием открыт, – внезапно сказал Юкич, резко поднимая руку к голове. – Слушаю... Что? Да, терранская группа... Да, перехожу на закрытый канал. После этого под шлемом затихло. Смоляк досадливо заелозил, Солоха тоже произвел несколько ерзающих движений. По кузову прокатилась ощутимая волна нетерпения. Шум за обшивкой постепенно стихал. Амеба медленно втягивалась в недра транспортировщика. Солоха следил за движением на экране, понимая, что на самом деле больше всего он мечтает увидеть, как полоса заражения сдвинется, и внезапно загорятся пять оранжевых меток и еще две лиловые. Но амеба отступила уже почти к самому корпусу, а ничего не менялось. - Бляди проклятые, – хрипло прошептал Смоляк. – Неужто сожрали... - Мы ж теперь за ними не проберемся, – поддержал Шандор. – С-скотство! - Жечь надо, – уверенно сказал подслушивающий Гвоздь. – Они там в скафандрах, уж как-нибудь выдержат. Подумаешь, обуглятся немного. - Гвоздев! – рявкнул Солоха. - Ой, тащ сержант! – всхрюкнул Гвоздь. – Виноват, забыл! То есть, не знал! В смысле! Бойцы сдержанно заусмехались. - А голову ты не забыл? – с удовольствием уточнил Солоха. – Сиди молча, теоретик хренов! Куда скажут, туда и будешь копать! - Есть копать! – отрапортовал Гвоздь и начал патриотически молчать. - О, Лелик ворочается! – обрадовался Лось. - Лучше не трогать, – посоветовали из задних рядов. – Может, она заразная теперь. - Идите на хер, – сурово послал Лось. – Без голосов из жопы знаю. - Это тебе, Санек, глисты советуют, – не утерпел Солоха. - Дебил, – с достоинством отбился Рогачев. В наушниках легонько щелкнуло. - Даю вводную, – спокойно сказал Юкич. – Баскийцы закрепились у пингвиньего поглотителя. Ждем полного отступления противника, а потом выжигаем все под ноль. * * * Обугленный "пингвин" неприятно напоминал мертвого кита. Солоха сидел на броне и страстно мечтал закурить. Но снимать фильтр в текущей обстановке отдавало самоубийством. Сводные силы одержали победу с некоторыми оговорками. Например, помимо человеческих и инопланетных потерь, Синица-один окончательно встала. С транспортником все было ясно: не взлетит. Теперь Солоха почти на сто процентов был уверен, что их оставили на карантине. Золотые статуи, замотанные в пленку и дышащие редко-редко, просто вопияли об этом. Халик смогли вытащить своих. Первый проход с выжиганием по внутренностям "пингвина", обнажил сложные конструкции погрузочной платформы, изъеденные до состояния хрупкой пемзы, и среди них засверкали чистой радугой скафандры. Халик даже не стали тратиться на привычные эмоциональные оргии: тут же выдали бойцам оружие, и наступление продолжилось. Дальше сопротивление амебы все возрастало, и наступление чуть было не превратилось в бегство – но Станеску внезапно сказал "а ну все нахуй, ложись!" – и метнул гранату. Шваркнуло так, что переборки погнулись. Амеба изрядно испарилась в очистительном силометовом огне, а Юкич выделил подрывнику именной пинок. Еще тридцать метров спустя на полу обнаружились три оранжевых скафандра каспини. Правда, внутри остромордые тоже оказались изрядно позолочены. Отряд разделился: каспини потащили найденных на выход, остальные отправились наводить порядок. Еще двоих лисомордых так и не нашли. Развернутый госпиталь баскийцев принял пострадавших. Диковинные венчики танков продолжали крутиться, генерируя невидимое поле, от которого побаливали зубы. Халик наконец-то предались оргии, аместы ковырялись в почве, а "Гарцы" яутов стояли в стороне, угрожающе воздев раскрытые бивни. Юкич ходил кругами и монотонно матерился. Первые часы он потратил на такое же хождение кругами вокруг ложементов, куда баскийцы определили пострадавших, и ругался там, выполняя важную миссию – не подпускал страждущих посмотреть, как именно метелки испоганили жизнь представителям терранского сектора. Баскийцы проводили манипуляции, в основном сводившиеся к взятию проб и их вдумчивому изучению. На взгляд Солохи было очевидно, что "тумбочки" нихрена не понимают в произошедшем, но природная въедливость заставляла их тратить время на бесплодные попытки въехать в механику случившегося. Рядовые месили пыль и с особым пристрастием периодически поджаривали недобитых на их взгляд метелок. Гвоздь на пару с Миклошем суетились у Синицы-один. Лось проводил проверку оружия. Солоха занимался созерцанием. "Гарцы" вызвали у него почти болезненный интерес, но яуты вылезать не спешили. Может, рассматривали остальных как источник инопланетного триппера. Первым не выдержал Скворцов. Пошарахался туда-сюда перед носом БМП, умышленно мозоля Солохе глаза, и, дождавшись неопределенного начальственного рыка, тут же перешел к главному. - Товарищ сержант, разрешите обратиться? - Валяй, – вздохнул Солоха. Скворцов мигом вскарабкался на упор "Волкодава" и присел на корточки. - Сергей Дмитриевич, а ведь получается, что мы здесь надолго застряли. - С чего взял, – неохотно буркнул Солоха. - Да кто нас теперь выпустит, – тоном умудренного старца сказал Скворцов. – Мы ж теперь заразные элементы. Сдается мне, с самого начала наше командование об этом знало. - С начала, – прошипел Солоха, внезапно для себя наливаясь жгучей злостью. – С начала, говоришь? Так что ж эти пидоры нас не выхватили, пока еще никто тут в золотую краску не окунулся? Так бы месяц сидели в карантине, а теперь вообще здесь нас сгноят нахер! Он изо всех сил старался не орать, поэтому получался злой сип. Скворцов вздохнул, похлопал себя по ляжкам, полез в карман и достал полиэтиленовый пакетик с хлопьями узнаваемого синего цвета внутри. - Скворец, дурак ты, а особенно дурак, если передо мной этим машешь, – все еще сдерживаясь, сказал Солоха. – Убери, не то перья выщипаю. Сторчаться мы всегда успеем, не надо катиться на социальное днище с первых же дней. - А с каких можно будет? – деловито уточнил Скворцов, пряча дурь обратно. - Вот как я погоны сниму – значит, пиздец, приплыли, – обозначил рамки Солоха. Оттянул респиратор и сплюнул наземь. Мерещилось, что даже слюна стала золотистой. Скворцов подумал и, сообразно с действиями начальства, сплюнул тоже. Солоха постучал по креплению "Агавы", в сто пятьдесят третий раз пытаясь выйти на связь с лагерем, спутником или хотя бы базовым узлом самого "пингвина". Все молчало наглухо. - И связи нет, – проницательно дополнил Скворцов. - Связи нет, баб нет, есть только долг перед Родиной, – вздохнул Солоха. – И товарищ Рогачев еще есть, вон роет копытом землю. Скворцов сдержанно пошмыгал носом, выполняя первое правило: не знаешь, о чем думает начальство, выражайся исключительно междометиями. - Хорошо бы с яутами пообщаться, – задумчиво сказал Солоха. Рядовой выразил полагающееся недоумение бровями. Солоха тщательно прислушался к себе, выяснил, что выдавать странных реакций и слов не собирается, и потому продолжил. - Говорят, они сами по себе прилетели, то есть если кто и будет отсюда валить, сверкая пятками, то это они. Что скажешь, рядовой Скворцов? - Я, Сергей Дмитриевич, думаю, что мне инициатива не положена, – осторожно сманеврировал Скворцов. – Однако, если командир, которому я доверяю, скажет, что надо бежать к клыкастым и жахаться в десны, то я только зубы сначала почищу. Солоха прикусил язык и яростно почесал за ухом. Немедленно вспомнился Касаюрк, прошедшийся по поводу этого "жахаться", и все последовавшее далее. - Это хорошо, – машинально протянул он. – Я на вас, Коля, полагаюсь крайне, хотя вы периодически чистой воды пидорасы. Поэтому держите ухо востро. - Ага, – довольно сказал Скворцов, явно просекший, в каком направлении думает Солоха. – Солдат должен подчиняться слепому инстинкту командира! - Ну ты мне тут пошути... черт! Скворцов оперативно подскочил и уставился туда же, куда и Солоха. "Гарц" сдвинулся с места. Солохе почудилось, что клыкастые загадочным образом просканировали разговоры и теперь выехали на разборки. Стряхнув пыль с погон, он изгнал дурацкую мысль и тоже вскочил. - Внимание, красный! Союзники на подходе! За неимением оперативной связи приходилось орать, вместо того чтобы тихо-благородно докладывать. Внизу засуетились, и через двадцать пять секунд образовалась классическая боевая группа. Солоха махнул рукой, Гвоздь спрыгнул наземь, взбив пыль, а пару секунд спустя Солоха к нему присоединился. Золото, охра, уголь – в пыли перемешалась куча цветов, и казалось, что отряд находится в кретинской театральной постановке. Баскийцы не прекратили телодвижений вокруг пострадавших, но на танках шевельнулись надстройки энергетических установок. Стоя внизу, Солоха не видел, что происходит у халик и каспини, но понадеялся, что те тоже обратили внимание на перемещение мастодонта. Тяжелый транспорт катил медленно, словно на ощупь, и облачка пыльцы взлетали из-под него с торжественной неторопливостью. В двадцати метрах от условной границы условного лагеря "Гарц" остановился. Солоха не успел разглядеть, как открылся люк. Просто на броне появилась высокая фигура, закованная в красное. Сделала шаг и спрыгнула наземь. Предсказуемо взлетела пыль. Солоха поморщился и сообразил, что давно уже не ощущает шалфейного запаха. Поработали они изрядно, выпарив несколько тонн метелочной массы. Даже небо и постепенно ползущее к закату солнце затянуло туманной дымкой. Яут сделал шаг вперед. - Санюшка! – разнеслось над взбаламученной степью. – Какого черного проглота ты влез в это дерьмо?! - Это, блядь, что значит? – изумленно прохрипел Юкич. И Солоха впервые за три последних года увидел, как несгибаемый и несмущаемый сержант Рогачев стремительно краснеет. Бойцы запереглядывались. Лось шагнул вперед, но явно не мог подобрать слов. - Дружелюбно настроенные силы союзников, товарищ командир! – пришел на помощь Солоха. – Имеют гадскую привычку коверкать имена воинов! То есть солдат! - Санюшка, значит? – осведомился Юкич. – И к-когда же вы с этими дружелюбно настроенными успели поименно перезнакомиться? - На учениях, – отрапортовал Солоха. – Подстрелив союзника в жопу, вежливо было бы спросить имя! Чем мы и занялись! В группе сдавленно загыгыкали. Юкич поскреб в затылке, предсказуемо наткнувшись на шлем, выругался и заперхал – видимо, на этот раз собирался плюнуть и вовремя остановился. - Санюшка! – повторил яут и повелительно вытянул руку. - Разрешите идти, тащ капитан? – умирающим голосом спросил Лось. - Идите, сержант! Вступайте в контакт! Лось облегченно побледнел, щелкнул по дуге ретранслятора, выкручивая громкость, отдал честь и решительно рванул навстречу высокой фигуре. Блестящая, словно лакированная, красная броня отторгала пыль, и Лось на фоне этого великолепия смотрелся несколько потрепано. Солоха оглянулся на баскийцев. Парочка из них отвлеклась и вовсю интерферировала, из-за чего по внутренностям бежала щекотка. - Че надо?! – на ходу зарычал Лось, тут же восстановив реноме на пару пунктов. – А вы тут какого хрена делаете?! - Следим за неспокойными задницами, насекомое! Лось стремительно перешел на матерные конструкции. Яут грянул ответным залпом. - То ли разгневаться, то ли обалдеть от удачного истечения обстоятельств, – пожаловался командир. – Все такое вкусное, что просто охуеваю. - Радоваться, конечно, тащ командир, – авторитетно сказал Копылов, стряхивая пыль. – Щас товарищ сержант наведет мосты, и мы нахаляву поедем обратно в чужом транспорте. - Помолчите, Копылов, – зашипел Юкич. – Мы с утерянным транспортом сейчас засунули свой хер в дверную щель, нам его будут защемлять, а мы будем кричать! Копылов немедленно козырнул и начал жрать начальство глазами. Остальные бойцы скромненько ошивались на заднем плане, делая вид, что выступают они только в качестве мебели. Солоха мучился чувством ответственности: в отсутствие Бойцех и Ремизова он должен был поддерживать связь между высшими чинами и низшими и при этом не рваться к яутам с вопросом, кто в точности поименно приехал спасать союзников. Лось, как президент клуба "Умру неженатым", вытянулся перед яутом, очевидно пытаясь казаться выше, чем есть, и между ними явно происходил разговор, однако подлый Рогачев вырубил связь, и подслушать не удавалось. Потом яут попробовал ухватить Лося за шкирку. Тот отбил инопланетные поползновения стремительным движением. - Что там у этих пидорасов происходит? – возмутился Юкич. Яут взял Лося за плечи и наклонился. Красная маска опустилась на уровень человеческих глаз. Потом яут снял маску, и знакомые матовые клыки даже издалека бросились в глаза. Лось подался назад. - Хорошие знакомые, – сквозь зубы сказал Солоха. – Мы там малость побратались, тащ командир. Так что Гаврила прав, может, нам халява светит. Сержанта Солохина одолевала черная зависть. Кто бы ни направил сюда яутов, но Урахил вошел в состав группы поддержки, а вот кое-кто слепошарый остался греть кости в лагере. Солоха приказал себе немедленно прекратить. Верхом идиотизма было бы ожидать, что Касаюрк разнюхает, кого союзники отправляют на разведку, и рванет следом. Такая херня происходила только в романах, которые Солоха таскал у двоюродной племянницы, приезжая погостить из учебки. Но сейчас Урахил что-то втолковывал Лосю, не выпуская его из цепких лап, и Солоха изнемогал. Мигом позже клыкастый сграбастал Лося в медвежьи объятия, и Солоха едва не удавился. - Блядь, что я вижу, – с чувством сказал Юкич. - Дипломаты бы наши за такое обе почки отдали, – подал голос Смоляк. - Контакт налажен, тащ капитан, – сумел выдавить Солоха. – Не зря с ними пили! - А-а, что ж ты молчал, сержант! – с облегчением протянул Юкич. – Я уже хуй знает что думать начал. То ли сожрут нашего Рогачева, то ли представят к международной награде. - Все на мази, тащ командир, – уверенно пообещал Солоха, мужественно не скрежеща зубами. – Я этого типа знаю. Разрешите присоединиться? - Не разрешаю, – немедленно проявил гадскость характера Юкич. – Если сожрут, то хотя бы одного. Вздрючивание за БМП и двух спящих красавцев я еще переживу, но не надо пытаться впихнуть в меня невпихуемое. "Чтоб тебя понос разобрал", – со страстью подумал Солоха и сам не смог определить, о ком размышляет: о командире или о треклятом яуте. Лось совершил пару стремительных движений, наполовину выкрутился из объятий и дотянулся до гарнитуры. - Докладывает сержант Рогачев, – чуть сдавленно сказал он. – Контакт установлен, силы союзников готовы к сотрудничеству. - А волочить БМП они готовы? – практично осведомился Юкич. - Това-арищ капитан, – басом протянул Лось. – Наверное, это ж вам, как верховному командованию, договариваться. На БМП яуты готовы не были, поэтому Юкичу пришлось вступить в бурную дискуссию, больше напоминавшую яростный срач. Вычислив главного среди клыкастых, Юкич агрессивно начал переговоры, то и дело пытаясь сорваться на матюги. Видно было, что душа у него лежит к выяснению отношений с помощью оружия, а словесной эквилибристикой он занимается исключительно из принципа – попытаться продавить клыкастых. Можно было бы договориться с кем угодно из оставшихся, но упертость яута задела какие-то струнки в глубине десантной души, поэтому спор не затихал. Бойцы успели заскучать и потихоньку начали зевать и считать ворон. Солоха попробовал прикинуть, куда подевались дроны, активно использовавшиеся в первые дни пребывания на Лизетте, и пришел к неутешительному выводу, что их вместе с обширным птичником союзников прибило в момент прохождения первого фронта. - Мы не благотворительный фонд! – рокотал безымянный яут. - Да какой, нахер, фонд! Вопрос в том, чтобы коллег по учениям до базы подкинуть! - Мы не вписывались на эти учения! Мы просто посетили их! - А какого ж хрена вы тут тусуетесь? Улететь-то хочется, не? - Мы и так спасли ситуацию, в которой вы оказались! – заревел яут. – Не требуй большего, умански! Не вынуждай меня терять цвета! - Кому охота отсюда сделать ноги, тот должен сотрудничать! Стороны поднимали голоса все выше, и яут мог бы лидировать, но Юкич использовал усилки. Поэтому громыхали оба изрядно. Лось отирался на границе беседы, прожигая взглядом Урахила. Тот тоже не спешил пересечь невидимую черту, видимо, соблюдая те же иерархические принципы. Но странные рожи, которые он корчил, и шевеление вновь видоизменившихся клыков заставляли Солоху думать, что протезированный яут очень хочет сказать Лосю пару ласковых. - Мы никого не повезем! - Значит, вы и сами не уедете! Яут схватился за оружие. Юкич перебросил "Пчелку" под руки. Солоха напрягся, Лось и остальные из находящихся поблизости тоже напружинились. Солоха кинул взгляд в сторону "Волкодава" и пересчитал всех по головам. Выходило, что в кабине пусто. "Молотилка" выступить в качестве аргумента не могла. Красная маска и зеркальный черный шлем уставились друг на друга с явной готовностью затеять резню. Сверху мелькнула тень, и все дружно вскинулись. На миг Солохе померещилось, что он видит еще одно порождение коварной Лизетты, но силуэт заложил петлю, зашел против солнца и вспыхнул радугой. Потом спикировал и приземлился в пыль чуть в стороне от ссорящихся. Так легко, что пыль почти не пошевелилась. - Оное призывание иховое к спокойствию, – прожурчал халик. – Следует отметить, что возвращание в условиях тьмы нерекомендуемо. Оное предложение иховое остаться до восхода и затем на трезвый разум обсудить передвижения. Либо... – он помедлил, и плюмаж вспыхнул багровым, прихотливо изгибаясь в воздухе, – продолжите же как можно более смертельно. Оное и присутствующие оные всегда радостно впитать эмоцию. Яут захрипел, хватаясь уже за тесак. Юкич оглушительно фыркнул и демонстративно снял руки с оружия. - Мы не закончили, – с угрозой уточнил он. – Завтра утром вы, именно вы, – он яростно ткнул пальцем в красную броню, – возьмете наш хренов трос, прицепите его к нашей хреновой лебедке и будете буксировать наш хренов транспорт! Яут раскрыл пасть, покосился на плюмаж, казалось, пульсирующий под закатными лучами, и с костяным щелканьем захлопнул ее обратно. Ни слова не говоря развернулся и проследовал к транспорту. Урахил вскинул руку в непонятном жесте и направился за ним. Лось сунул пальцы за пояс. Юкич откашлялся, убавил громкость и фыркнул снова. - Пидорасы, – почти беззлобно проворчал он. – Уроды упрямые. - Тащ капитан, а точно они нам сдались? – осторожно поинтересовался Солоха. - Я, блядь, дипломатию навожу, – грозно сказал Юкич. – Кто не готов сотрудничать, тот пидор и враг, понятно, сержант? - Так точно, – вздохнул Солоха. - Готовимся к ночевке! – заорал Юкич уже по общей связи. – Кто будет жрать на ночь гороховые брикеты – убью с особой жестокостью!
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.