Десятый проходит над радугой

Черничник в условиях гермооболочки расцветал с невиданной мощью. По краю сознания скользнула мысль, что развитие пошло, едва исчезла необходимость постоянно сдерживать метелок, переключившихся на вкусных питательных иноземцев разных расовых и калорийных составов. Когда Касаюрк ломанулся сквозь особо ядерное сплетение, Солоха мрачно прикинул, стоит ли личное общение пары выдранных кусков мяса, а то и смерти от кровотечения. Фыркнул и с решительностью бульдозера полез следом. За черничником скрывалась генераторная. Глухой черный куб ощутимо фонил, так что бежала щекотка по рукам: волоски на коже вставали дыбом. Касаюрк развернулся, такие же черные дредлоки хлестанули его по плечам, и даже померещилось, что между металлическими брякалками прыгнули синие искры. - Каким будет разлучение? Солоха опять потерял дар речи. Взгляд приклеился к жуткой морде, и некая рациональная часть внутри отчаянно заверещала, что он совершает чудовищную глупость. Напомнила про адреналиновую горячку. Про ответственность и взрослость. А еще у них оставалось мало-мало времени: не хватит даже узнать что-то друг о друге. Солоха через силу улыбнулся. - Пока долг не разлучит нас, – выдохнул он. - Что? Я впервые слышу такое. Можешь объяснить, Сиэ-эрженька? Стеклянные глаза смотрели в упор, и казалось будто чертов яут лезет в искореженную душу сержанта Солохина. - Долг, – повторил Солоха. – Когда каждый из нас должен будет вернуться туда... где ему положено быть. Таким будет разлучение. - Хорошо, – яут шагнул к нему. – Я вижу цвета, и в цветах я принимаю союз и грядущее разлучение. - В здравом уме и трезвой памяти, – Солоха подавил истерический смешок. – Я принимаю... союз и грядущее разлучение. - Тут следует смешать кровь, – щелкнул Касаюрк. – Но, думаю, можно пренебречь. Солоха все-таки не выдержал и хихикнул. Нелепые ритуальные выражения словно сдернули с него тяжеленный и душный брезентовый чехол из складских запасов позапрошлого века. - Серый! Вопль, раздавшийся совсем рядом, заставил Солоху подскочить. Он бы еще и развернулся, и принял бы "акулью" стойку, но Касаюрк успел раньше и поймал его в момент отрыва от земли. - Сер-рега, где тебя носит? - Пиздец! – в ужасе прошептал Солоха. – Пусти немедленно! Брысь отседа! - Тш-ш! Негромкое шипение ударило в самое ухо, и Солоха невольно втянул голову. По коже прокатились волны щекотного электричества. Солоха задергался, и тут у него в глазах поплыло. Касаюрк фыркнул, переместил руки, поддернул его под задницу, вынуждая задирать ноги, и решительно развернулся. Солоха мертвой хваткой впился ему в плечи, метнулся взглядом по сторонам, обнаружил, что видимые части Касаюрка неожиданно стали расплывчатыми, и чуть откинулся. Себя он тоже толком не разглядел. - Не елозь сильно, Сиэрженька, – велел Касаюрк. – Оторвешься от меня полностью, и маскировка уйдет. Воодушевившись перспективой засветиться перед товарищем,Солоха немедленно обхватил Касаюрка ногами, пытаясь сцепить подошвы ботинок. Ребристая поверхность соскользнула, пятки ударили в спину яута, не закрытую броней, но он даже не вздрогнул. - Серый! Кумыс продрался сквозь черничник, и Солоха по привычке перестал дышать и испарять влагу. Касаюрк плавно шагнул в сторону. Солоха прикусил язык: они влились в излучение генератора. Невыносимая щекотка начала заползать под кожу. Кумыс оглянулся по сторонам, прошел пару шагов и остановился. Оглянулся вновь и постучал по браслету. Солоха перестал еще и вырабатывать гормоны: Кумыс искал его по передатчику. Благодаря маскировке яута сигнал исчез, и Леха потерял след. - Ведьма, – зловеще сказал Кумыс и сплюнул под ноги. Спустя две минуты Леха все еще обнюхивал куб. Касаюрк выжидал. Очень хотелось сдаться и возопить, что с Кумысом они и так уже трахались, но у Касаюрка явно что-то было на уме, поэтому Солоха терпел электрическое мучение. Нарыскавшись вдосталь, Кумыс еще раз ругнулся, хотя без особого энтузиазма, и упилил обратно в кусты. - Выходим, – тут же зашипел Солоха под дредлоки. – Пиздец, я как в коллайдере! Касаюрк зафыркал, заклекотал горлом, явно развлекаясь, и в несколько широких шагов покинул ужасную зону. - И поставь меня на пол, бля, – нервно потребовал Солоха. - Зачем? - Так тяжело же, наверное, – сбавил градус Солоха. - Ты легкий, Сиэрженька, – опять прищелкнул-хихикнул Касаюрк. - Ненавижу, – пробурчал Солоха, устраиваясь щекой на перекинутых через плечо яута дредлоках. Черные жгуты были даже теплее, чем вся шкура лацертида. - Твоя ненависть не может разрушить наш союз. - Это я иносказательно, – вздохнул Солоха. - Но, видимо, действительно будет сложно пройти так весь путь, – задумчиво протянул Касаюрк, перебирая когтями по сержантской заднице. Солоха замычал. Совсем недавно прикосновения Касаюрка нервировали и доставляли неудобство. Теперь казалось, что всю жизнь он только и делал, что тискался с посторонними инопланетными хренами, не срезающими когтей. - Ради сохранения твоего реноме, Сиэрженька, нам сейчас лучше разойтись, – абсолютно серьезно сказал Касаюрк. "Не хочу!" – билось в глотке, однако Солоха хранил выжидательное молчание. - Я назначаю место встречи в оставленных жилищах лирск, – пророкотал Касаюрк. – Через... Солоха дождался, пока перевод превратит горловой скрежет в сорок минут и вздохнул. - Ты не согласен? – уточнил Касаюрк. – Отказы не принимаются. Солоха негромко зарычал, понимая, что выглядит по-идиотски, но после душераздирающего полупризнания-полуобещания трезвость мысли совсем его покинула. Касаюрк слегка разжал руки, Солоха подобрался и мгновением позже оказался на полу. К его чести, даже колени не подкосились. Касаюрк чуть отступил, пришлось тоже разжать объятие и выпустить белую тушу. Яут прищурился, и клыкастая физиономия приобрела неуловимо коварное выражение. - Не придешь – накажу, – проворковал он. И тут же исчез. Солоха разинул рот, размахнулся и влепил прямой правой в пустоту. Кулак провалился в воздух. Испарился Касаюрк бесследно. - Сука, – в сердцах выдохнул Солоха. Сорок минут внезапно превратились в неопределенную единицу времени, мучительную со всех сторон, куда ни плюнь. Солоха шарахался по кустам, заметая следы и бездумно пытаясь найти что-нибудь интригующее. Однако купол был залит на совесть, а памятных записок и солдатских трусов никто в черничнике не оставил. Потратив на это занятие половину отпущенного времени, Солоха неожиданно вывалился к выбранным Касаюрком строениям и тут же в панике отступил. Кривая отступления занесла его обратно к людским баракам, и тут на Солоху все-таки вышел бдительный Кумыс. Знакомую физиономию Солоха заметил издалека и затеял было сбежать, но Кумыс так выразительно ускорил шаг, что пришлось остаться на месте. - Ага! – вместо приветствия сказал Леха. - Че надо? - Не че надо, а нижайше благодарю за то, что письмецо доставили! - Чего-чего? – уже не так агрессивно повторил Солоха. - Танцуй, пехота! Тут помимо снапшотов еще и лички заныканы, – деловито объяснил Кумыс. – Юкич ненадолго вылез из берлоги и раздал токены. Там и тебе есть посылка. Солоха тут же протянул руку. Знакомый отблеск между браслетами символизировал успешную передачу криптопакета. - Я тут бегаю, ищу, а он мне чекает, – еще посетовал Кумыс. - Ну занят был, че такого, – в манере Лося прогундосил Солоха. – Никуда б не делось это послание, и так сколько без связи сидели... - Впервые вижу такую незаинтересованность, – вкрадчиво сказал Кумыс и шагнул чуть ближе. Крылья длинного носа хищно раздулись. – А еще запах врагов человечества чую я... Когда успел? - Отстань, – неубедительно послал его Солоха. - Ладно-ладно, шучу, несчастный влюбленный, – отступился Кумыс. – Ты так не бледней. - В рыло дам за такие шуточки, – пообещал Солоха. – И вообще, че пристал? Мое дело. - А кто пытался мне плакаться в жилетку? Невзирая на легкомысленный тон, глаза у Кумыса были все-таки серьезные. Солоха прижал к ногтю раздражение, мысленно проговорил, что товарищи за своих всегда беспокоятся, и медленно выдохнул. - Леха. Спасибо тебе, конечно, но... Дай мне спокойно проблядствовать остаток командировки, будь человеком! Кумыс вытаращился на него, потом уголки губ дрогнули и поехали в усмешке. - Ну-ну, – он чуть отступил, открывая дорогу. – Знакомые замашки. Не зря Лось за тобой послал. - От вас наберешься, – проворчал Солоха и затянул ремень потуже. – Стоп, в смысле послал? - Ну мы с ним перетерли, – закатил глаза Кумыс. – И решили за тобой присмотреть. Солоха немедленно дико покраснел. Кумыс неожиданно быстро шагнул вперед, и они едва не столкнулись. Краснеть было уже некуда, но когда крепкая ладонь опустилась ему на плечо, Солоха всем телом ощутил адский жар. Язык отсох моментально. - За мою пострадавшую о чужой хер задницу ты, Серега, еще ответишь, – почти промурлыкал Кумыс. – В личном порядке, понял? - Я... Да я авансом рассчитался! – опомнился Солоха. – Тебе все готовенькое досталось, а ты даже штаны с меня не снял! Кумыс хватанул воздуха, потом задумчиво скосил глаза к переносице и отступил. - Уел, ведьма, – признал он. – Ну ладно, топай, развлекайся. Но учти, – он ткнул пальцем почти в нос товарищу. – Мы потом проверим. Найдем синяки – и кому-то ввалим таких пиздюлей, что его из этого карантина не выпустят! К нужным баракам Солоха добирался с ощущением полного просветления вплоть до легкого дебилизма и даже улыбался по дороге. Разлапистый черничник сделался симпатичен, а купол гермооболочки перестал давить на психику. Солоха упивался пониманием, что ему крупно повезло завести дружбу с людьми, которые готовы принять его странные отношения с инопланетчиком, да еще и переживают, чтобы не вышло чего плохого. Совсем в глубине души Солоха завидовал Лосю, который натурально был спокоен и никогда не шуршал. Просто хапал от жизни ртом и жопой. Хотя был период на начальных курсах, когда Рогачев – тогда еще никакой не сержант – ходил бледен и со взором горящим. Так с тех пор никому и не признался, что это было. Остановившись у изогнутого строения, Солоха профилактически оглянулся и толкнул дверь. Скользнула она так же кособоко – в сторону и наверх. Солоха шагнул внутрь, и до него долетел странный шум. Нахмурившись, Солоха прислушивался добрых несколько секунд, а потом заскрежетал зубами. Демонстративно громко топая, прошел по узкому коридору. Смешки и треп, доносящиеся издали, трусливо притихли. - Так! – Солоха остановился у очередной двери. – Считаю до трех, и чтоб я ничего не увидел, войдя внутрь! - Палево! – отчетливо прохрипел кто-то. – Шкеримся! - Раз! – сказал Солоха. – Два! Три! И ударил кулаком по панели. Дверь со свистом открылась. Солоха сделал зверское лицо и шагнул через порожек. Бойцы застыли, кто как был, потом резко вытянулись и дружно отдали честь. - Посмотрим, – Солоха заложил руки за спину. – Все понятно. Стоит только отвернуться, как моральное разложение во все поля. Свиньи в берлоге. - Товарищ сержа-ант, – протянул Скворцов со знакомой интонацией. - А ну брысь отсюда, салаги! – сдавленным шепотом заорал Солохин. – Блядь, знайте мою доброту, даже не пришибу никого насмерть! Собрали свое говно и вон отсюда! Бойцы ринулись собирать самопальные карты, выстриженные из постельного белья. По полу прогрохотал металлический колпачок, резко запахло спиртом, и Скворцов нырнул за ним так стремительно, что едва не навернулся через какую-то конструкцию на полу. - Нет, сейчас разозлюсь и поубиваю, – уже почти шипел Солоха. – Позорите славное имя сводного девятого батальона имени Фуке де Бель-Ильб Шарль-Луи-Огюста! Выпалив последнее буквосочетание, Солоха застыл, сам изумленный тем, как мозг четко сработал в нужный момент. - Так точно! – хором заорали бойцы. Под лютым взглядом Солохи эвакуация завершилась в считанные секунды. Парочка карт так и осталась брошенной, но Солоха предпочел закрыть на это глаза. Время неумолимо уходило, Касаюрк должен был явиться с минуты на минуту, и устраивать столкновение людей с яутом абсолютно не хотелось. Дождавшись, когда ширкнет внешняя дверь, Солоха расцепил пальцы, выдохнул и начал медленный обход помещения. Непохоже было на жилое, но, помня особенности лирейки, Солоха не удивился. Суровые аскетичные типы даже спать умудрялись компактно. Подняв глаза, он увидел на потолке характерные зацепы, служащие лирейкам для подвешивания вниз головой. Покружив еще чуть-чуть, Солоха попинал конструкцию, через которую так славно летел Скворцов, оценил ее прочность и осторожно присел на краешек. Чем-то эта хрень напоминала кучку проросших сквозь пол грибов с широкими погрызенными шляпками. Может, выступала в качестве обеденного стола. Или лекционной трибуны. Поерзав, Солоха полез в карман, достал очередной брикет, посмотрел на него как на врага народа и сунул обратно. Машинально охлопав себя по оставшимся карманам, Солоха застыл, сраженный новой жуткой мыслью: а что если Касаюрк взял паузу, чтобы подготовить какие-нибудь ритуальные подарки? И, возможно, ожидает от сержанта Солохина того же? Солоха вскочил. Глянул на браслет, и стало ясно, что метнуться обратно и срочно соорудить из говна и бочек памятный сувенир уже не успеть. В полном безумии обведя помещение взглядом, Солоха содрал куртку и прикинул, можно ли оторвать ей рукава и презентовать их как часть этнического костюма земных народов. Блуждающий взгляд остановился на погонах, и в мозгу опять полыхнуло. Солоха подцепил ногтем значок роты и дернул. Скрепки разогнулись, золотистая бляшка легко вышла из ткани. Повторив операцию со второй бляшкой, Солоха принялся на глаз загибать скрепки, чтобы подошло по толщине дредлоков. Тут же по закону подлости опять шорхнула дверь, и Солоха едва не вонзил острый конец скрепки под ноготь. Стиснул значки в кулаке и выпрямился, потом опомнился, плюхнулся обратно на грибки и принял независимый расслабленный вид. Тяжелые шаги резонировали в металле и через неудобное сиденье передавались в задницу. С каждым таким шагом чуть ниже ребер раскручивалось что-то нервное и лихорадочное. А потом он прислушался к себе и разобрал в этом возбуждение. Касаюрк остановился за внутренней дверью. Возбуждение не было похоже на обычный стояк. Оно медленно концентрировалось, тягучее и в то же время острое. Член уже привстал, и, словно этого было мало, простреливало томительной щекоткой под диафрагмой, растекалось сладостным напряжением по спине. Грозило вот-вот начать вытекать через все щели. Дверь ушла в пазы, Касаюрк шагнул внутрь и огляделся. - Ты же ничего здесь не видишь, – сказал он вместо приветствия. - Все я вижу, – немедленно возразил Солоха. - Опять споришь со мной, – Касаюрк прошел вперед, и Солохе пришлось встать, чтобы хоть как-то уравнять положение. Касаюрк потянулся к нему, вроде бы собирался коснуться лица, но неожиданно быстрым змеиным движением ухватил Солоху за руку и дернул. Сжатый кулак оказался у него перед мордой. - А ну! – рыкнул Солоха, пытаясь высвободиться. Касаюрк второй рукой насильно разжал ему пальцы и уставился на золотистые кружочки. - А это что? Осознание, что с памятными подарками он крупно промахнулся, накатило волной, слегка смявшей возбуждение. Солоха нахмурился. - Так... мелочи. - Хм-м? Сиэрженька? Солоха страдальчески вздохнул. С неприятными вещами надо было разделываться быстро. - Я тут подумал, что эти ваши... в общем, что это краткое соглашение, оно может типа с какими-нибудь сувенирами на память быть связано, – Солоха осторожно откашлялся. – Но у меня, сам понимаешь, в кармане пары магнитиков не завалялось, так что вот. Что было, то и достал. Касаюрк тихо клекотнул и тут же поперхнулся, словно перебил сам себя. Разжал хватку. - Мы не используем подарков, – пророкотал он. – Но это удивительный жест, мне нравится, – он наклонился вперед, свешивая дредлоки. – Надень. Чувствуя себя одновременно идиотом и в то же время лицом, подымающим государственный флаг, Солоха выбрал пару дредлоков, что болтались у самой морды, и присобачил блестящие значки над собственными металлическими украшениями Касаюрка – чтоб не соскользнуло. Пару вздохов оба так и стояли в темноте. Солоха кончиками пальцев придерживал дредлок, а Касаюрк еле-еле касался его плеча. Потом Солоха резко разжал пальцы, а Касаюрк наоборот – стиснул его до боли и медленно отпустил. - Жалко, что нельзя тебя возлюблять, совсем не трогая одежду. - Чего? - Очень привлекательно выглядит, – охотно пояснил Касаюрк. – Вы все кутаетесь в защитные слои. И вот ты уже готов приступить к акту любви, но все равно боишься ее снять – и делаешь вид, как будто все в порядке. Солоха стиснул зубы, наливаясь дурной кровью. - Хотелось бы попробовать не трогать твои покровы вообще, – вдохновенно продолжил Касаюрк. – Так можно? Можно ли сделать в ваших одеяниях специальные клапаны, чтобы... - Молчать! – заорал Солоха. Касаюрк высоко взметнул надглазные дуги и умолк. Солоха похрустел пальцами, борясь с одолевшей его бурей чувств, но тут Касаюрк захлопал зенками: - Я сказал что-то не так? Солохе мгновенно полегчало. - Это блядство какое-то, – объяснил он. – В смысле, я такой херни слышать не хочу, понял? - Конечно, я понял тебя, маленький агрессивный умански, – с клекотом закивал яут. И тут же продолжил, не дав Солохе возмутиться опять: – Почему ты все время злишься на меня? Ведь я спасал тебя, спасал твоих друзей, спал с тобой и с твоими друзьями... - Просто орден тройного знамени тебе, – в сердцах сказал Солоха. - Для ордена моих поступков пока еще мало, – задумчиво протянул Касаюрк. – Тш-ш... Солоха помедлил и все-таки закрыл рот. Яут шагнул ближе, наклонил голову, так что клыки оказались почти на одном уровне с лицом Солохи, и потянулся к застегнутому ремню. Солоха пошевелил плечами и молча принялся стаскивать куртку. Им обоим явно следовало придержать языки. - Про клапаны прозвучало оскорбительно, – все-таки буркнул он. - Я догадался. Пока яут возился со злосчастной пряжкой, Солоха успел скинуть и куртку, и футболку. Наконец замочек щелкнул, и Касаюрк удовлетворенно зарычал. - Ботинки, – не в силах сдержать усмешку, напомнил Солоха. - О лишние покровы! Умански, зачем все так сложно?! Солоха приподнял ногу, присевший на корточки яут яростно вцепился в липучки и принялся их драть. Стягивая штаны, Солоха все еще улыбался, глядя сверху, как возмущенно дергаются клыки. Когда пришло время снимать штаны полностью, смеяться расхотелось, и возбуждение опять плеснуло горячим в голову. Касаюрк пихнул чужую одежду в сторону, каждым жестом выражая пренебрежение, сел на пятки и уставился голубыми гляделками. Солоха переступил на месте, понимая, что его вынуждают делать что-то самому. - А че я-то, – хрипло вздохнул он. – Че надо-то? - От тебя? – усмехнулся Касаюрк. – Лишь немного храбрости. Солоха неуверенно шагнул вперед. Касаюрк похлопал обеими ладонями себя по коленям. Солоха нахмурился и сделал еще один крошечный шаг, в конце которого пришлось расставить ноги, чтобы встать к белому корпусу вплотную. Вдоль спины снова и снова пробегала дрожь. Воздух, касающийся раздвинутых бедер, проходился словно наждачкой. Солоха потянулся было вперед, чтобы ухватить Касаюрка за волосню, но яут мгновенно поймал его за руки. Чуть потянул вверх и в стороны. Солоха почувствовал себя приготовленным к распятию. - Я же не разрешал трогать меня, Сиэрженька. - А я... уй... Касаюрк прикоснулся клыками к его груди, и неожиданно все четыре острия задвигались каждое само по себе, выписывая круги. Это было так щекотно, что Солоха прикусил губу. Касаюрк чуть приподнялся, Солоха автоматически подался назад, понял, что медленно теряет устойчивость, и дернулся. Касаюрк потянул в стороны, разводя его руки еще шире. Солоха завис в шатком равновесии. И почему-то от этого возбуждение только усиливалось. Собственное дыхание сделалось тяжелым, испарина обильно проступила на боках, а когда к клыкам добавился язык, Солохе захотелось громко застонать. Он позволил себе невнятный придушенный звук. Касаюрк оторвался от дегустации и поднял голову. Глаза оставались по-прежнему стеклянными, зрачки не меняли размер, но Солохе показалось, что он видит такое же предвкушение. - Сиэ-эрженька, – проворковал яут. - Я двадцать четыре года как Сиэрженька... – выдохнул Солоха. – Тьфу! Сергей Дмитриевич! - Еще молодой, да? – Касаюрк снова поводил клыками и медленно потянул Солоху на себя. – Однако ярости нет, и звезды видишь? Солоха качнулся вперед, руки очутились на свободе и он все-таки ухватился за дредлоки. Касаюрк легонько защелкал клыками, сводя их близко-близко. Взял Солоху за задницу и крепко сжал. - Сиэрженька, не игнорируй мои вопросы. - Мхмм! Все вопросы были оскорбительны и требовали остроумных ответов. Но возбуждение мешало думать, поэтому в голове толкались невнятные посылы к чертям и желание застонать. Последнее Солоха кое-как воплотил. Касаюрк пожамкал его задницу, и на этот раз жесткие пальцы ощутимо потянули ягодицы в стороны. Солоха прерывисто вздохнул. - Вижу я твои звезды, – враз ослабевшим голосом сказал он. - Очень, очень хорошо. Проворковав последний слог, Касаюрк резко дернул его за бедра. Солоха вскрикнул, попробовал устоять, но не сумел – и с размаху грохнулся на колени яуту, невольно оседлав его. С перепугу почудилось, что грохот слышала вся округа. - Бля! – шепотом возопил Солоха. - Ну что же ты падаешь? – зарычал Касаюрк. – Попробуй стоять! Зарычав в ответ, Солоха сделал попытку подняться, но лацертид ему вовсю препятствовал, и вышло только враскоряку самому привстать на колени. Солоха накрутил на кулаки черные жилы и пару раз круто за них дернул. Касаюрк отзывался слабыми горловыми щелчками, но глаза не моргали, и клыки все так же шевелились напротив лица Солохи. Яут убрал одну руку, сунул вниз, Солоха услышал треск заклепок, и Касаюрк вытащил расстегнутую набедренную повязку. Демонстративно разжал пальцы, роняя ткань на пол, и сразу же вернулся к важному делу – ощупыванию чужой задницы. Ладони на ягодицах вновь сжались, легонько подтягивая вверх, Солоха позволил себе сдаться и оказался притиснут к горячему корпусу вплотную. Вставший член дрогнул, оказавшись между влажными от возбуждения телами. Негромкий звук, раздавшийся где-то под собой, Солоха услышал всей шкурой. А секундой позже в розетку ануса ткнулся подвижный конец яутского члена. Солоха инстинктивно дернулся вниз, уже пытаясь насадиться, но спохватился в последнюю секунду и зашипел, выкручивая дредлоки клыкастому. - Смазка, – хрипло напомнил он. – Не говори... что ты забыл. - А разве ты не начинаешь ее вырабатывать со временем? – изумился Касаюрк. - Что? Нет, конечно! - Хрмф! – клыки яута дернулись, морда приобрела неуловимо озадаченное выражение. – А можно использовать те ваши цветные отходы? - Нет! – захрипел Солоха еще громче, пытаясь не заорать. – Ты серьезно ее не взял?! Ты... – возбуждение стремительно спадало. – Я, как дурень с дюзой, соображал, какой презент сделать, а ты, блядь, не мог уяснить, что у людей в жопе вазелин не водится?! Касаюрк щелкнул клыками и распахнул пасть во всю ширь. Боднулся башкой, и Солоха замычал: к его губам прижались вторые челюсти. Жуткая почти оголенная кость надавила на губы, расплющивая по зубам. Четыре клыка обхватили голову плотнее шлема. Во влажной тьме Солоха попробовал втянуть воздуха и понял, что пасть Касаюрка полностью герметична. Сопротивление уже зудело на костяшках, но тут лацертид вновь раззявил клыки и подался назад. Солоха с хрипом втянул воздух и тяжело задышал, лупая глазами. Мокрое лицо обдало прохладным воздухом, в ноздрях прочно поселилась крокодилья вонища. Касаюрк зарычал: - Критиковать меня недопустимо, умански! Я не обязан знать о вас все, и ты сам должен был позаботиться о собственном удобстве! - Я? Да пошел ты знаешь куда! Солоха рванулся встать и не преуспел. Касаюрк стиснул его так, что когти вцепились в кожу. - Сиди на месте! – зарычал он. – Я решу проблему! Солоха всхрапнул от ярости, но сумел сдержаться. В конце концов, никто не заставлял его сходиться с яутом. Наоборот, отговаривали. Касаюрк убрал одну руку и клыками рванул крышку наруча. Совершенно некстати Солоха разозлился, что яуты получили оборудование, а людям ничего подобного не выдали. Ковыряясь клыками под панелью, Касаюрк позвенел какими-то хреновинами и несколько секунд спустя издал радостный звук – как тормозящая на рельсе магнитка. Солоха даже прижмурился. Потом открыл глаза и увидел толстые клыки, бережно сжимающие крошечный тюбик. - Возьми, – приказал Касаюрк одним горлом. Ловя себя на том, что краснеть уже некуда, хотя и хочется, Солоха вытащил у него тюбик двумя пальцами, да так и застыл. Яут деловито толкнул панель нижним клыком и без промедления изъял тюбик обратно. Одним пальцем свернул защитную пломбу, и содержимое тут же полезло наружу. Солоха криво улыбнулся, а яут все так же деловито дожал несчастный тюбик до конца. Уронил на пол и полез к сержантской заднице. - Опять анестетик? – поинтересовался Солоха. - Нмф. - Что? - Мазь при болях и ранах, – невнятно высказался яут. - Мне это не очень нравится, – осторожно заметил Солоха. – А какой эффе... о! Бля! Эффект ледяного прикосновения, тут же полыхнувшего жаром, заставил его подскочить на месте. Касаюрк смачно шлепнул его по заднице скользкой ладонью, вцепился крепче и одним движением потянул вниз. Кончик подвижного хера прошел сквозь судорожно сжимающееся отверстие мгновенно. - Скотина-а! Солоха заверещал, забыв про сдержанность. Яутский хрен погрузился в пылающее жерло, и сержант взвыл, извиваясь всем телом. Взбудораженные нервы не могли определиться – жарко ли ему, больно ли, хорошо – все горело и пылало, а соскочить с преступного хера не было возможности. Касаюрк настойчиво тянул вниз, и чертов агрегат явно пробирался дальше, чем предусмотрено человеческими кишками. - Стой! Бля! – Солоха задохнулся и переглотнул. – Я не смогу... целиком! - Еще немного, – закурлыкал яут. – Попробуем, насколько хватит. В боку кольнуло, тупая боль разлилась чуть повыше, и Солоха рванул за дредлоки изо всех сил: - Мне больно! Касаюрк зарычал. Солоха заелозил коленями, пытаясь подняться. Ничего не вышло, и неудобное давящее ощущение в животе стало сильнее. Медленно поднимающаяся волна паники стирала возбуждение, на спине проступила испарина, тут же окатившая кожу холодком, и Солоха часто поверхностно задышал. Элоботы погнали адреналин. Касаюрк резко защелкал, перехватил его за пояс и потянул вверх. Давление ушло сразу, тупая боль – чуть погодя. Солоха часто дышал, и попеременные волны жара с испариной ходили по всему телу. Касаюрк протяжно вздохнул, пристанывая. - Я испрашиваю прощения, Сиэ-эрженька, за свою несдержанность и потерю цвета. Перевод рокочущей фразы вышел настолько пафосным, что отодвинул на задний план и испуг, и гнев. Солоха медленно выдохнул. Задницу припекало чуть тише, и, в общем-то, это было даже приятно. Жар словно собирался под яйцами и медленно распространялся вглубь тела. Знакомый еле уловимый трепет внутри тоже легонько подтолкнул чашу весов в сторону прежнего настроя. Солоха аккуратно разжал пальцы. - Я не рассчитал, – с явной натугой прошипел Касаюрк. – Я ошибся и признаю это. - Да уж, – буркнул Солоха. Касаюрк захрипел, словно в припадке. Клыки задергались, белизна шкуры начала сдвигаться в более темный оттенок. - Могу ли я... – голубые глаза почти закатились, – просить о... прощении... Ссиэ-эржэ... - Прощаю, – вздохнул Солоха, на миг почувствовав себя куда главнее и значительнее, чем почти съежившийся инопланетчик. – Смотри осторожнее, я тут тебе самое драгоценное доверил, а ты чуть в травму меня не отправил. - Д-доверил? Касаюрк так отчетливо заикнулся, что перевод отобразил это с дотошной точностью. Солоха уже собирался отмахнуться и потребовать не придираться к словам, но почему-то медлил. От Касаюрка исходило странное напряжение. Солоха вновь чуть сильнее сжал дредлоки. - Ну да, – наконец негромко сказал он. – Конечно, доверил. Союз и все такое... Касаюрк так же хрипло вздохнул, провел одной рукой по спине Солохи снизу вверх и обхватил пятерней за затылок. Чуть потянул назад, вынуждая запрокинуть голову. Сам подался вперед и посмотрел сверху, пользуясь разницей в росте. Солоха прикусил губу, представляя, как это выглядит со стороны: насаженный на чужой хрен, силком удерживаемый на месте, только что руки не связаны... Член стремительно отвердел вновь. В ушах зашумело. Солоха прикрыл глаза, содрогаясь от внезапно острого возбуждения. И с невыносимой яркостью почувствовал, как вздрагивает внутри него подвижная лопасть яутского члена – и точно ударяет прямо в простату. - А-ах-ха! Вопль блаженства, выплеснутый прямо в морду яуту, словно толкнул его к оргазму. Солоха втянул воздуха, сколько мог, вздрагивая от движений в глубине задницы, и когда особо сильный и точный шлепок повторился – вскрикнул снова. Касаюрк хватанул воздух клыками, распялил их, кончики задрожали, и глаза яута внезапно слабо-слабо начали подсвечиваться синим. Толчок повторился, на него наложился еще один и следующий за ним... Горящий анус сжался, Солоха опять вскрикнул. Глаза закатывались сами собой. Он пытался держаться за потустороннее голубое свечение, но не смог. Веки опустились, под ними поплыли красноватые завитки наслаждения. Все вместе: рука на затылке, ладонь на ягодицах, едва заметно двигающийся туда-сюда чужой член и эти невыносимые, прекрасные, соковыжимающие шлепки в простату – все слилось в электрический пульс удовольствия, нарастающий очень быстро. Вскрикивал Солоха уже на вдохах, а на выдохах надрывно стонал, пытаясь двигаться, чтобы ускорить получение оргазма. Напрягшийся до боли член требовал прикосновений, но Солоха крепко держался за каменные плечи яута. Он хотел достигнуть того предела, за которым удовольствие становится непереносимым. Яйца поджались, анус горел и ритмично сжимался, Солоха даже чувствовал влагу, стекающую по бедрам. В животе екало и содрогалось, мышцы бедер ныли от напряжения, подошвы точно простреливало слабыми пульсациями тока, и еще, еще... Дрожащего языка в раскрытом рту коснулось что-то упругое, скользкое. Солоха инстинктивно сомкнул зубы, тут же испугано разжал их, и язык Касаюрка почти игриво обвился вокруг его собственного. Продолжая стонать и чуть ли не взвизгивать, Солоха уже не закрывал рта, позволяя играть с собой как угодно – до того, что слюни текли по подбородку. Кажется, текли даже слезы, или лицо просто стало мокрым от обильного пота. Он почти задыхался, сердце грохотало как бешеное, и самое сладкое, самое горячее скапливалось внизу живота. Касаюрк убрал язык, окончательно перестал двигаться, и Солоха сам изо всех сил пытался подниматься и опускаться, впиваясь скрюченными пальцами в белую шкуру. Паховые мышцы дрожали от перенапряжения. Толчки в простату сделались еще настойчивее, каждый из них раскрашивал мир перед зажмуренными глазами в красные сполохи. Ягодицы закаменели, и Солоха тяжело опустился на колени яута – сил больше не хватало. - Что, Сиэрженька-а? – сквозь сдавленный стон зашипел Касаюрк. – Почему ос-становился? Я не разрешал! - Не... могу... м-мх! А... Ах... Но-о... ноги... м-м! Не... дер... жат... Выговаривать слоги удавалось только на выдохах – между вспышками наслаждения. Солоха не выдержал и захрипел, почти захлебываясь в мучительном предвкушении, терзающем пах и выкручивающем яйца. Ворча и хватая воздух, Касаюрк начал двигаться сам. Набухший твердыми хребтами член неумолимо скользил в распаленном анусе, стимулируя перевозбужденную плоть еще больше. - А-а... ангх-х... Под подбородок его подцепило что-то острое и жесткое, Солоха с трудом приоткрыл один глаз, определил, что Касаюрк держит его клыками – и яут толкнул его голову назад, заставляя выгибать шею и спину. Мышцы живота, до сих пор отчаянно пытавшиеся сократиться, словно продернуло электричеством. Солоха заорал, давясь собственным криком. Долгожданный оргазм ударил в каждую клеточку. Начался разом во всем теле. Заполыхало все, от сосков и до кончиков пальцев. Ягодицы стиснулись еще раз, член спазматически начал выталкивать раскаленную сперму. Солоха зажмурился так, что заболела переносица. Слюна вновь брызнула, переполняя открытый рот, он сглотнул, затаил дыхание и позволил себе погрузиться в сладкие судороги. Почти в полуобмороке, обмякнув, Солоха ощутил, как его опрокидывают на спину, прямо на замусоренные плиты покрытия. Касаюрк перегнулся через него, подцепил Солоху под колени и согнул едва ли не пополам. В стремительно меркнущем секторе зрения Солоха как раз и видел собственные колени: ободранные столкновением с полом, вздрагивающие в такт почти конвульсивным движениям Касаюрка. С десяток быстрых толчков в раздавшемся заднем проходе, яростная дрожь огромного тела, хриплый рев – и финальные судороги отдались глубоко в теле Солохи. После такой разрядки гиперстимуляция оказалась почти болезненной, но Солоха не мог ни возразить, ни хоть как-то показать неудовольствие. Из него словно выдернули кости. Выплесков спермы он не почувствовал – ему казалось, что он превратился в безмозглый студень, умеющий только дрожать от кайфа и источать вперемешку разные жидкости. Пригодный только удовлетворять чужую похоть. Касаюрк попробовал опуститься на него, и Солоха засипел, найдя остатки сил перед перспективой задохнуться. Яут фыркнул, и невыносимая тяжесть тела исчезла. Следом исчез каменный ствол: медленно выскользнул из горячего отверстия. Между ягодиц сочно хлюпнуло. Солоха вздрогнул, и тут же истома пополам со стыдом окутали его жаром и слабым отголоском удовольствия. На животе подсыхали брызги спермы, а собственный член остро реагировал даже на движение воздуха. Касаюрк отпустил его ноги, шумно вздохнул и повалился рядом. Солоха пошевелил лопатками, попробовал двинуть ногами, но отяжелевшие бедра не подчинились – не говоря уже об остальном. Колени так и остались врастопырку. Предплечья гудели, пальцы свело от натуги, и лишь покрутив кистями Солоха понял, что раскидал руки широко, точно на кресте. Стоило больших усилий подтянуть локти к корпусу, но он справился и одну за другой сложил руки на ребрах. Придерживая ладонями тяжко бухающее сердце – чтобы не вырвалось и не вспыхнуло. Мышцы дрожали. Касаюрк заворочался снова. Солоха попробовал сказать что-нибудь внятное, но опять получилось сипение. Он хотел повернуться, и вновь ничего не вышло. Поверх расслабленного удовольствия тоненько звякнула досада: очень хотелось, чтобы Касаюрк прижал его к себе. Тело странно ныло, как струна, просило прикосновений. - Сиэрженька, иди ко мне, моя потаскуха, – проворковал яут. От изумления и негодования Солоха захрипел, и у него немедленно прорезался голос: - Че? Че ты сказал, а? - Что опять не так? - А ну повтори! - Создание, которое с радостью отдается сексуальным удовольствиям и считает их очень важными в своей жизни. Выслушивая художественный перевод, Солоха обалдел до того, что открыл оба глаза. - Охренеть, – только и смог сказать он. – А теперь опять коротким словом? - Потаскуха, – щелкнул Касаюрк. - Никогда так при других не говори, – пробурчал Солоха. – Перевод ужасный. - Я снова догадываюсь, – клекотнул яут. – Но сексуальное удовольствие тебе понравилось. - Хм-м... - Это не вопрос. Заворчав горлом не хуже клыкастого, Солоха сделал очередную попытку повернуться, и ему почти удалось. Касаюрк с одобрительным рокотом прихватил его за плечо, потянул и помог перевалиться. Облегченно вздохнув, Солоха взгромоздил-таки на него ногу. Прижавшийся к горячему бедру член тут же дал о себе знать, в заднице предательски хлюпнуло. Солоха тихонько замычал. Касаюрк положил ладонь ему на спину и медленно повел вниз, стирая пот и мусор. Добрался до копчика, убрал ладонь и пощекотал одним когтем. Затем жесткий палец скользнул между ягодиц, и Солоха инстинктивно поджался. Касаюрк не стал трогать все еще приоткрытую и порядком набухшую плоть. Вместо этого принялся поглаживать внутреннюю часть ягодиц. - Ты склоняешься перед моими умениями, Сиэрженька? Солоха нашел сил приподнять голову и уставился на ощеренную рожу. Во всем на ней – вскинутых дугах, торчащих щетинках, задранных чуть ли не до лба верхних клыках – читалось самодовольство. Касаюрка распирало, точно он не перепихнулся в темном чужом бараке, а выиграл победоносную планетарную войну. - Еще чего, упыриная ты рожа. - Прекращай оскорблять меня, Сиэрженька. Одновременно с приказом Касаюрк хлопнул его по заднице. От звонкого шлепка Солоха передернулся. Касаюрк помедлил и хлопнул чуть слабее. - Извиняешься? - Еще чего! Касаюрк хлопнул снова. Солоха заморгал. По позвоночнику скатилась стайка мурашек. Яут едва слышно зарокотал и закончил таким же еле слышным вопросительным клекотом. - Нифига, – протянул Солоха, ловя в своем голосе настороженные, проверяющие интонации. Касаюрк отвесил еще один шлепок, Солоха дернулся и с легким ужасом начал осознавать, что вновь накатывающее возбуждение поровну смешано из наркотического воздействия яутской кончи и этих позорящих солдатскую честь ударов. - Не слыш-шу, – прошипел Касаюрк. - Пошел к черту, – ослабевшим голосом сказал Солоха. – Н-нх! Очередной шлепок пробил все тело горячей молнией. Солоха разинул рот и часто задышал, наблюдая помутнение в глазах. Возбуждение делалось сильнее, скручиваясь знакомым спазмом наслаждения. - Вот как? Солоха почувствовал движение чужой ладони в воздухе и рванулся в сторону, но не успел. Широкая длань опустилась на вздернутые ягодицы, член обтерся о жесткую шкуру, и Солоха гортанно вскрикнул, уже не сдерживаясь. - А мне нравится, Сиэ-эрженька. Еще раз? Солоха взбрыкнул, Касаюрк заломил руку ему за спину, сержант сдавленно взвыл и схватился за дредлоки свободной рукой. Касаюрк хлопнул его по заднице, и из глотки Солохи сам собой вырвался короткий взвизг. - Тебе тоже понравится, – уверенно сказал яут. Шлепки раскрытой ладонью выбивали из него пот, слезы, сладострастное мычание и судорожные подергиванья всем телом. Казалось, от каждого удара брызги летят во все стороны, причем половина брызг – его собственная сперма. Касаюрк уже перетащил Солоху на себя целиком, придавил за поясницу локтем, одновременно сжимая запястье, и продолжал охаживать выставленный зад, сопровождая это довольным шипением и клекотом. Солоха елозил, стонал, дергал его за дредлоки, даже пытался кусаться, но заливающий глаза пот и бьющееся в каждой жилке наслаждение не давали бороться как следует. Ритм ударов совпадал с накатывающими волнами дикого желания, и Солоху уже вовсю колотила неконтролируемая дрожь. Опять не хватало воздуха, но от этого тоже было до того сладко, что он готов был умереть прямо так – враспялку на инопланетчике, с полыхающей жопой и вновь разбухшим, но так и не встающим членом. Только бы еще чуточку, еще пару ударов, еще несколько умопомрачительных вспышек... - Ах-ха-а! Он дождался желаемого. Колени стиснулись сами собой, кулаки сжались до боли в ладонях, в горле перекатилось мучительное рычание. Солоха поджал пальцы на ногах и уткнулся лицом в шкуру Касаюрка. На содрогающуюся задницу обрушился еще один полновесный шлепок, и член все-таки отозвался на эту безумную стимуляцию. Солоха взвыл, чувствуя, как почти выжигают себе дорогу медленные ленивые капли спермы и так же медленно, дразняще выливаются из уретры. Дыхание превратилось в короткие рыдания, Солоха напрягся всем телом и закаменел, страстно мечтая вывернуться наизнанку от этого удовольствия. А внутри все вибрировало, исходило конвульсиями. Еще одна капля, за ней следующая и, наконец, – последняя... Сведенное судорогой тело мигом ослабело так, что Солоха безвольно распластался на Касаюрке. Хватка на запястье разжалась, и слегка занемевшая рука так же тяжело соскользнула до поясницы. Дальше нужно было пошевелить плечом, но силы кончились. - Вот, – щелкнул Касаюрк. – Видишь, я был прав. Даже не пришлось нагружать твой хилый уманский организм слишком большой... частью меня. Солоха замычал. Касаюрк сунул руку ему под подбородок и потянул, приподнимая голову. Нехотя приоткрыв глаза, Солоха уставился ему в морду. На щеках опять было сыро, видимо, он успел еще и прорыдаться во время слишком бурного оргазма. Солоха поморгал, разгоняя пелену в глазах. - Не жалеешь, что доверился? – совершенно серьезно осведомился яут. - М-м... Не... - Ничего не повреждено? – продолжил допрос Касаюрк. - Ай, жопа вся болит, – сказал Солоха и неожиданно для себя фыркнул. Касаюрк убрал руку и с преувеличенным вниманием осмотрел широкую пятерню. - Да, болезненно, – согласился он. – Жопа очень жесткая. Ладонь отбил. Солоха хрипло загоготал, утыкаясь лбом ему в грудь. Отлежаться мразотный инопланетчик ему не дал. Солоха рассчитывал сладко покемарить пару часов, пользуясь темнотой и горячим телом под собственным животом, но Касаюрк эти планы изгадил буквально движением руки. Вяло отбрыкиваясь, Солоха ничего не добился. Касаюрку словно всадили в задницу пару спид-бустеров, и его понесло. Управлялся он с Солохой до обидного легко. Поднял на ноги, отряхнул, щедро извазюкал пострадавшую жопу в мази номер два – тошнотворно разящей чем-то сладким, почти как кусты сирени – и с бешеным энтузиазмом принялся впихивать сержанта в обмундирование. Солоху шатало, вело из стороны в сторону, а рывки когтистых рук делали только хуже. В конце концов Касаюрк полоснул его поперек живота. Красная полоса мгновенно взбухла кровью. - Айбля! – взвыл Солоха, хватаясь за порез. Касаюрк стиснул его за запястье, заставив взвыть во второй раз. - С-спокойно, – зашипел Касаюрк. Клыки задергались, и Солоха с нехорошим чувством понял, что говорит яут не для него, но для себя. – Ти-ихо-о... Я вижу ее цвет. Такой яркий... Такой сочный... Солоха втянул живот. Крохотные капельки крови щекотно текли по коже. Порез жгло, и под стеклянным взглядом боль начала мерно пульсировать. - Я вижу все цвета, – пробормотал Касаюрк. Тряхнул головой и поднял взгляд. – Кстати, странный синтетический цвет у тебя на ногах. Это твои отходы? Солоха выдохнул и покрутил пальцем у виска. - Еще бы! Чуть не обосрался второй раз! Хорош пугать. - А первый когда? – бесцеремонно уточнил яут. Солоха поморщился. Касаюрк растрахал его до того, что кишки дали слабину, и продукт жизнедеятельности элоботов просочился наружу. В сотый, а может, и в тысячный раз Солоха поблагодарил производителей присадок за то, что вечная проблема человечества – как просраться – полностью исчезала на время, пока в организмах орудовали элоботы. Над усвоением всего сожранного человеком наномашины трудились с КПД в девяносто восемь процентов, выпуская остатки в виде скромных голубых струек. Вот только контролировать их порой было тяжеловато. - Ну? – повторил Касаюрк. - Ну прям в процессе, – вздохнул Солоха. Касаюрк захихикал. * * * Юкич бушевал. - Планировщики хреновы! Дебилы! Сколько можно, блядский оливье! Карантин закончился, и шаттл, благополучно прорвавшийся сквозь стратосферу, завис на орбите. Там его поджидало сразу три челнока: баскийцев, аместов и халик. Почему-то корабли большинства инопланетчиков отличались изяществом, которого человеческим конструкторам не удавалось добиться, хоть ты тресни. Баскийский челнок походил на распустившийся пион с той самой обворованной клумбы. Халик прислали окутанное радужными туманами хрустальное корытце, обвешанное сверкающими цацками стартовых и тормозных гравитаторов. Аместов поджидала сложная загогулина вроде фрактала. Людских челноков, практичных, как крышка от унитаза, замечено не было. - Майку ли ти ебемши! – разорялся Юкич. – Где встреча по графику? - У него язык, что ль, заплетается? – шепнул Кумыс. - Не, национальная гордость распухла, – так же шепотом ответил Лось. – Он же из этих... карпаты... хорваты... блин, не помню, какая-то там этногруппа из особо малых. Вообще небось по квоте в десант пошел. Белобилетник! - Сколько ж можно! – проорал Юкич и пнул консоль. Та отозвалась глухим укоризненным звуком, и командир зарычал, дергая пострадавшей ногой. Консоль мигнула, и над ней медленно начала прорисовываться голограмма. - А помогает все-таки, – обрадовался Солоха. – Сработало! М-м! - Че ты подпрыгиваешь, как ужаленный? – с подозрением поинтересовался Лось. - На Родину так хочу, что терпения не хватает, – фыркнул Солоха и осторожно перевалился с одного полужопия на другое. – Блин, я б освоил подпотолочные пространства... - Невесомость – не место для шуток, – внес ясность Кумыс. Солоха перевалился опять и жалобно вздохнул. Отбитая задница возражала против сидения на ней и требовала покоя. Оглянувшись, Солоха чуть ослабил привязь и неуставно всплыл на пару сантиметров. К счастью, яуты устроились в хвосте салона, и пересечься с Касаюрком взглядами не грозило. Голограмма закончила настраиваться. - Здравия желаю, товарищи бойцы! – грянул виртуальный полковник Ротманн. - Здрав желаем! – бодро прорявкали все. - Ну как там ваши задницы? – бодро поинтересовался полковник. – Не обкусаны и не обгрызены? И хохотнул так бодро и заразительно, что ему в ответ заухмылялись все – даже Юкич перестал напоминать взъерошенного озлобленного хорька. Солоха скривился, переживая острые ощущения в упомянутом месте. Армейский юмор всегда был крепко посолен, но сейчас оказался категорически не к месту. - Небось интересуетесь, почему всех прочих уже эвакуировали, а вы у нас сидите, как птички в клетке? – с той же идиотски бравурной интонацией поинтересовался Ротманн. – А потому что вторая ступень карантина! Вот сейчас я вышлю вашему командиру файлик с инструкциями, и вы там у нас посушите сухарей еще сутки-другие. - Сколько? – сдавлено пискнули в отдалении. - Транспорт за пострадавшими отдельно пришлем, – подполковник перешел на более серьезный тон. – Если кому-то придет в голову нелепая и самоубийственная идея прокрасться на служебный челнок, чтобы прибыть в мои пламенные объятия, то... Полковник замолчал и многозначительно обвел глазами присутствующих. Из-за плохой отрисовки изображение подергивалось, и поэтому такое движение глаз производило чудовищное впечатление. - Так точно, товарищ полковник, – сквозь зубы сказал Юкич. – Только лучше б вы нас неделю внизу продержали, чем в этой душегубке. - А может, мы вас через неделю обратно пошлем, – осклабился Ротманн. – Кто знает, хаха, может, в ком-то из вас уже прорастает пушистый враг! На этот раз веселиться никому не захотелось. - И что от нас дополнительно требуется? – все еще сквозь зубы поинтересовался Юкич. - Да хуй чего, – осклабился полковник. – Располагайтесь, наблюдайте прелестные, хехе, виды с орбиты на ваш шарик. - Чем это он наш, товарищ полковник? – совсем уже багровея, уточнил Юкич. - Шучу-шучу, – взмахнул широкой ладонью тот. – Проверяю на вшивость, Петрович. Об Юкича уже можно было зажигать раритетные сигаретки. - А между тем система регенерации будет потихоньку менять воздух на стерильный, паек тоже здесь с интересными примочками, – Ротманн пугающе закатил глаза, демонстрируя экстаз. – В общем, за сорок восемь часов все преступное в вас выявится, если, конечно, оно там есть, хе-хе. От таких слов с неистовой силой зазудело за ушами. Солоха постарался не смотреть в сторону приятелей. Точнее, смотреть на Лося еще можно было, в конце концов, он сам первый полез к клыкастым с бордельными амурами. А вот Кумыс явно не похвалил бы. - Кстати, чтоб вы не думали, что Владилен Ротманн полный мудак и утырок, я вам даже связь дам, – продолжил полковник. – Снапшоты на постоянной основе! Насчет двусторонки уж извините, переебетесь... Ха-ха! Перебьетесь, конечно же! На нос – одно послание в сутки. Картинок не слать, непечатно не выражаться. Кто будет писать не маме с папой или девушке, а может, и юноше, а, к примеру, возжелает связаться с представителями прессы, тот на этой орбите пропишется на постоянной основе. Все ясно? - Так точно! – опять пролаяли бойцы. - За двое суток в невесомости я всю массу потеряю, – обеспокоенно пробубнил Лось. - Товарищ полковник, с соседями что делать? – уточнил Юкич. - С ка-акими соседями? – изумился Ротман и тут же морда его обрела свирепый бульдожий вид. - Товарищ полковник, так мы тут не одни сидим, – внес ясность командир. – Тут еще и эти! Сзади раздалось рычание. Солоха обернулся и увидел, как отстегнувшийся яут всплывает в воздух. Огромные резные клыки разошлись в стороны, точно Урахил собирался загребать ими воздух, затем инопланетчик сложил руки вдоль боков, сделал странное движение – будто рыба вильнула всем телом – и легко скользнул вперед. Прошел над головами людей, сгруппировался и цапнул ножными когтями консоль. Торможение вышло неплохим, но в итоге перед голограммой яут оказался вниз башкой. - Ну здравствуйте, я ваша задница! – заорал Юкич, которому распластавшиеся по воздуху космы перекрыли обзор. - Урахил мех Рах, – прощелкал яут. – Представитель военизированного госпитального сообщества Черная Кровь. Да, умански, мы тоже здесь. - Какого хрена? – почти завопил Ромтан. – Вы... что вы тут делаете?! - Карантин, – почти насмешливо прощелкал яут. – А может, и нет, кто знает, умански. Так что поосторожнее с заявлениями про врагов. Солоха аж подался в сторону, надеясь увидеть рожу полковника. Но тщетно – яут еще и растопырил руки, точно собирался взять голограмму в сокрушительное объятие. - У вас же нет планов пустить это судно на дно? – осведомился Урахил. - Конечно же нет, – явно сквозь зубы ответил полковник. - Это процедура карантина с восстановительной терапией! - В этом случае я удовлетворен, – изрек Урахил. Отпустил когти и кувыркнулся, уходя вверх. Злобная физиономия Ротманна вновь явила себя белому свету. - А с соседями – не ссориться! – выдавил он. – Иначе, ха-ха, дипломатический конфликт и трибунал! - Так точно, – без энтузиазма откликнулся хор. Ротманн взял под козырек, и передатчик мгновенно вырубился. Бойцы медленно опустили вскинутые руки. - Спасибо за участие! – рявкнул Юкич, глядя на подпотолочного летуна. - Меня не затруднила мелкая помощь обездоленным, – тут же среагировал яут. – Не стоит даже упоминания. Юкич глухо зарычал и отстегнулся. Тоже плавно воспарил, выполнил идеальный разворот с гашением инерции, завис чуть в стороне от клыкастого и огляделся. - Всем покинуть места! Жилые отсеки... – он сверился с браслетом, – Альфа, браво, дельта занять! Выполнять! - Так точно! – уже простонали присутствующие. Солоха отстегнулся первым. Взмыл вверх, перекосившись набок, и забарахтался. На секунду позорно захотелось блевануть, затем опять подсуетились наномашины, и существенно полегчало. Остальные бойцы тоже всплывали как попало, некоторых переворачивало вверх тормашками, а Лось даже попытался оседлать Кумыса, проходящего под ним в бреющем полете. Юкич наблюдал за вакханалией с выражением муки и презрения. Видимо, сравнивал доставшихся ему мотокопытных с истинными десантниками. Очевидно не в пользу первых. - А когда дадут обратно гравитацию? – завопил Скворцов, медленно пролетая между стойками централизации. – Товарищ капитан, извините, но у меня налет на сверхмалых тягах только сорок часов! И те тренажерные на стационарках! - Вот как начнет кальций вместе с зубами сыпаться, так и дадут, – мрачно ответил Юкич со своего обзорного поста. – Че вы телепаетесь, гондоны штопаные! Вы что, ждете, что перловка сама вскочит и доложит "Я уже готова!"? Дуйте на выход, господи, на кой хер меня поставили вами командовать, утконосы рукожопые! Под разъяренные вопли летелось куда лучше, и Солоха быстро возглавил организованное отступление к жилым секциям. Яуты один за другим протискивались под верхним краем люка, полностью занимая верхний полетный коридор, и бойцам пришлось сползать в нижний сектор. Периодически кто-то неловко воспарял жопой кверху, и тогда невозмутимо держащиеся на сходной скорости лацертиды подпихивали сбежавшего вниз. Никто из яутов за время перемещения не произнес ни слова, но Солоха сильно подозревал, что быстрое шевеление клыков, со стороны выглядящее хаотичным подергиванием, на самом деле означало живую беседу. И вряд ли кто-то в ней восхвалял человеческие полетные качества. Жилые секции выглядели еще хуже, чем в бараках. Все три помещения оказались обычными сотками: цилиндр и вделанные по периметру индивидуальные капсулы, по восемь штук в каждом цилиндре. Юкич, плюясь и рыча, начал разблокировку с отсека для сержантов. Обещанный паек, тут же извлеченный Солохой из раздаточного автомата, шибанул в нос адским запахом растворителя, стоило только отогнуть краешек упаковки. - Убери! – загнусил Лось. – Тащ командир, скажите ему, чтоб он тут газовую атаку не устраивал! - Убью, – проникновенно пообещал Юкич. - А где же я питаться буду? – возмутился Солоха. - В отведенных для этого местах! – заорал Юкич. – Брысь отсюда, глиста в скафандре! Под улюлюканье соратников сержант Солохин выплыл вон из отсека, напоследок обозвав всех пидорасами и жидомасонами, и предусмотрительно добавив в конце: "Но это я не о вас, товарищ капитан". Пролетев еще один тесный коридор, Солоха выбрался в носовой отсек. Тут хотя бы имелись обзорные иллюминаторы. С точки зрения безопасности – не лучшее решение, но у орбитальных моделей всегда сохранялась необходимость живого наблюдения за обстановкой, поэтому риск принимали. Прижавшись лбом к прохладному стеклоферруму, Солоха начал силком запихивать в себя кусочки брикета, с трудом отламываемые по чуть-чуть. Сразу вспомнились рекомендации Эмилио "отпивать по брусочку". Во рту гадость мгновенно делалась кашицеобразной. Консистенция выходила такая мразотная, что только резкий запах отбивал желание тут же вытошниться микроэлементами. Упорствуя, Солоха не заметил, как проглотил половину брикета. На остаток сил не хватало никаких – начиная с моральных. Завернув убийственный питательный ресурс в пленку, Солоха пихнул его в карман и приложился к иллюминатору еще и ладонями. Хотелось бы приложиться к чему-нибудь вроде управляющих планок, но переход в рубку блокировался автоматикой наглухо. Солоха даже не был уверен, с какого офицерского чина начинается право доступа внутрь. Вряд ли с капитанского. Лизетта невозмутимо плыла внизу: прекрасная, золотисто-сиреневая, спокойная. Солоха передернулся и прислушался к себе, пытаясь распознать шевеление пушистых гадов, затаившихся меж эритроцитов, например. На грозные мысли пушистые гады не отзывались, и Солоха со вздохом вновь уставился в окно. Секунду-другую смотрел на редкие облачные завихрения, а потом изумленно задрал брови. Внизу закручивался вихрь. Ничего особенного, если смотреть как на модель. Но если вспомнить, что внизу целая планета, то вихрь... получался огромным. Суперторнадо. Все того же невыносимого цвета с радужными проблесками. Сумасшедший золотой водоворот в масштабах целого полушария. И под ним двигались тени. - Херня какая-то, – пробормотал Солоха. У входа отчетливо звякнуло, Солоха резко обернулся, потерял равновесие, и его понесло в сторону. В последний момент он успел схватиться за страховочную петлю. - Вашу ж мать! Отчетливое подрагивание маскировочного поля выдавало яута. Видимо, поняв, что его раскрыли, пришелец скинул поле. Солоха прищурился. На белесой морде узнаваемо пошевелились матовые резные клыки. - Ага, – изрек Солоха и снова повернулся к окну. Едва слышное гудение систем за обшивкой выпадало из восприятия, и пришлось поднапрячься, чтобы за этим шумом услышать чужое движение в воздухе. Но Солоха все же расстарался и сумел. Урахил подлетел сверху, перевернулся, и Солоха тут же начал чувствовать, что вверх тормашками находится он. Удержаться от кульбитов вестибулярки помогал вид неестественно лежащих в воздухе косм – они расплылись в стороны, и Урахил выглядел слегка забавно. - Ты тоже ощущаешь атмосферное движение, Сиэршшнька? - Да не сказал бы, – хмыкнул Солоха. – Я так, в окно посмотреть. А что... - Мы ощущаем, – без экивоков пояснил Урахил. – Здесь, на этом судне плохая экранизация. Поэтому можно ощутить движение разных сущностей. - Что, радиация? – тут же запаниковал Солоха. – Фонит? - Глупый Сиэржэнька, – безмятежно фыркнул Урахил. – Нет радиации. Есть наши совершенные органы чувств, способные улавливать тонкие колебания. - Ну это не очень тонкое, – Солоха опять поглядел вниз. – Хотя на таком расстоянии... Бля, вы сквозь атмосферу, что ли, чуете? Нет, стоп, мы вообще на орбите, ты сейчас серьезно говоришь, что вынюхал это вот? – он ткнул пальцем вниз. - Очень странное поведение планеты, – зашипел Урахил. – Да, такое можно ощутить, находясь на орбите. Тут все в искажениях. Солоха помедлил, машинально прикусывая губу, и все-таки коснулся браслета. На транспортнике связь работала прекрасно, поэтому невнятное ворчание Юкича раздалось в ответ немедленно. - Товарищ командир, наблюдаю атмосферное явление на Лизетте, – доложил Солоха. – Наблюдение ведем с союзником, по его утверждению такая хрень для планет нехарактерна. "Что ты мне хочешь сказать, интеллигент хренов?" – почти с тоской поинтересовался Юкич. Легко было его понять: только свалил с планетки, пытающейся сожрать тебя за милую душу, да еще и вытащил всех временно подчиненных, как один из этих подчиненных начинает развозить страшные намеки. От перегрузок еще уши не отошли, а тут снова проблемы. - Товарищ капитан, опасаюсь, – Солоха понизил голос. – Мне кажется, нужно доложить наверх, что тут происходит неладное. У нас же даже движка нет, товарищ капитан. - Когда кажется – пейте мочу, – с невыразимым удовольствием посоветовал Юкич. – Ваш коллектив мне напоминает бабский: раздувают слухи до размеров импортного презерватива с усиками, и они начинают летать туда-сюда, обрастая подробностями. Вот будут факты – приходи, сержант Солохин. А пока не еби мне мозг, или я сам тебя выебу! Солоха покосился на яута. Громкую связь он включил по неясному наитию, но лучше бы не включал. Урахил пялился на него так, что делалось ясно: разобрался в мерзком капитанском чувстве юмора и глумится про себя. - Так точно, – вздохнул Солоха и отключился. - Злой командир? – клекотнул-хихикнул Урахил. Солоха опять смолчал, хотя в любое другое время ринулся бы защищать своих не думая. - Впрочем, – продолжил Урахил, – я пока не вижу, чем это может быть для нас опасно. - А че вы тут застряли вообще, а? Серьезно, и вас в карантин посадили? Урахил уставился на него не мигая. Под пристальным взглядом, мало уступающим зыркалкам Касаюрка, Солоха ощутил неудобство. Словно спросил что-то неприличное. - Есть кое-какие дела, умански, – медленно выговорил Урахил с грудным ворчанием. – Не волнуйся, они не посягают на ваши интересы. Солоха скрипнул зубами, не опуская взгляда, но и не имея ответной реплики. Урахил отвернулся к иллюминатору, и Солоха облегченно выдохнул. В коридоре раздался легкий шум, тут же переросший во внушительный. За ним последовали матюги. Солоха нервно дернул уголком рта. Слишком много народу решило набиться в носовой отсек за последние десять минут. Лось появился в люке, зависнув под странным углом, от которого пространственное понимание у Солохи совсем нарушилось. - Че вам всем тут надо? – яростно поинтересовался он. - Юкич отправил, – беззаботно сказал Лось. – Ура, привет, морда! - Здравствуй, Санюшка, – заворчал яут, не отрываясь от обзора. - С чего бы это? – возмутился Солоха. – Он же меня послал нахер! - Не знаю, куда он тебя послал, но нам передал, что если сержант Солохин в гордом одиночестве удавится пищебрикетом, то он нас следом удавит. Правда, Леха решительно отказался, аргументируя тем, что один раз уже гонялся за тобой по кустам, так что только я готов беспокоиться о твоем нежном желудке. - Ха! Лось просочился в мигом ставшее тесным помещение, оттолкнулся от окантовки люка обеими ногами и уверенно поплыл вперед. Долетев до иллюминатора, лихо присвистнул, согнул ноги, взмахнул руками и плавно приземлился Урахилу на плечи. Яут зарычал и вслепую ткнул назад кулаком. Лось невозмутимо уклонился. - Санюшка, не раздражай меня, – предупредил Урахил. Интонации были до того похожи на Касаюрковские, что Солоха передернулся. - Может, я соскучился, – нагло сказал Лось. – Это у меня такой физкульт-привет. Урахил отцепился от страховочных петель и тоже кувыркнулся. На мгновение Солоху зачаровала воздушная акробатика, выполняемая двумя – оба извивались друг с другом, словно пресловутые боевые йоги. Урахил с его длиной рук и невероятной подвижностью суставов выиграл с разгромным счетом. Лось оказался у него под мышкой, и Урахил беззлобно тыкал его в физиономию, в горло и в ключицы. - Бля, что ж тако... кха... – Лось взбрыкнул. – Серый! Ведьма, че стоишь! - Прекращайте, – неохотно протянул Солоха. Воспоминания о татуировке на спине Лося быстро затуманивали разум. – Тут камер больше, чем микробов. - Мое чувство собственного величия это устраивает, – заявил Урахил и негромко зарокотал. - А у нас карантин, – намекнул Солоха. – Воздержались бы вы от... - Он нам завидует, – сказал Лось, тыкая яута кулаком в плечо. Урахил развернулся к иллюминатору и уставился в него. Лось еще повыпендривался, но быстро стух. Солоха молча подвинулся ближе, и они дружно принялись созерцать творящееся внизу безобразие. - Вообще я про это Юкичу говорил, – нарушил тишину Солоха. – Вон херня каких размеров, даже твоего приятеля колбасит. Говорит, жопой чует и почесывается. - У меня вовсе не чесотка, – зарычал Урахил. – Не хами, умански. Моя сдержанность имеет границы! - Извините, – ядовито сказал Солоха. - Так и быть, – величественно изрек яут. – Обрати внимание, как я отходчив. - Лось, как ты с ним общаешься? – не выдержал Солоха. – Пиздец какой-то. - А я просто спокоен всегда и не шуршу, – отозвался Лось. Урахил опять заворчал, но неуверенно, словно не знал, стоит ли вступать в беседу низших существ, тем самым показывая, что их слова его задевают. - Хорошо, кстати, что Леха этого не наблюдает, – Лось потыкал в иллюминатор. – Там брошенной техники на бешеные тыщи. Не вынесла бы душа поэта. Солоха параноидально оглянулся на дверь, но Кумыс там не материализовался. - Что ж, – пробормотал Урахил. – Можно долго наблюдать за явлениями, но нужна специальная техника. - А ваш корабль не может? – подначил Солоха. Урахил перевел на него взгляд и уставился в поганой крокодильей манере. В ответ Солоха прищурился чуть насмешливо и даже дернул уголком рта в ухмылке. - Я за два дня карантина ебнусь от скуки, – тоскливо промычал Лось. Урахил разжал хватку, и Рогачев медленно воспарил. Сложил руки на груди и глубоко вздохнул. - Предположим, сутки я буду спать. Потом полдня читать снапшоты... кстати! Пообещал и до сих пор не прислал, хер моржовый! - Написание писем еще, – напомнил Солоха и тут же содрогнулся от стыда: он так и не прочитал послание, переданное Лехой. Горячий румянец прокатился по щекам. Лось покосился на приятеля с верхотуры. - Ты чего такой обваренный? - Родителям... на письмо не ответил... – выдавил Солоха. - Фу, – неодобрительно сказал Лось. – Фу, Сереженька. Вот это действительно говно. Я родителям регулярно пишу... - Отстань! – нервно возопил Солоха. – Все, я ухожу! Меня не беспокоить! - Письма от родителей? – влез Урахил. – Что это и зачем? - Это письма от родителей, – прорычал Солоха. – У всех... в смысле, у большинства людей есть родители. Преимущественно – любимые! - Вот у меня очень даже любимые, – согласился Лось и кувыркнулся. – Прикинь, отец пишет, он для рыбалки завел целую биозону в Иштымском заповеднике. Говорит, как прилетите, сразу же давай к нам. Тебя с Лехой тоже имеет в виду. - Зачем общаться с теми, кто вас породил? Урахил полностью забил на иллюминатор и тоже перегруппировался. - Ну... – Солоха даже смешался. – Потому что мы их любим? Урахил поскрежетал клыками друг о друга. - Какая неимоверная глупость, – заявил он. – Общаться следует, только если вы достигли каких-то великих званий, которые не стыдно вписать в историю фамилии! - Вот и общайтесь раз в пятьдесят лет, – уже раздражаясь, сказал Солоха. – А я пошел писать письмо маме и папе, блин. И тетке тоже! Развернувшись, он сложился "ласточкой", и тяга сразу понесла его к выходу. - Санюшка, я отмечаю излишнюю нервозность твоего товарища, – заметил Урахил у него за спиной. – Полагаю, Касаюрк не слишком счастлив, что я рекомендовал ему общение с таким невротическим умански. - А по-моему более чем счастлив, – Лось хихикнул. – До того, что аж... Ладно, подь сюды, на ухо буду рассказывать. - Лось, ты трепло! – не выдержал Солоха, цепляясь за косяк. - Лети писать письмо маме! Выругавшись, Солоха устремился по коридору, отталкиваясь от стен наподобие мячика. Пролетев пару отсеков, снабженных указателями на восьми визуальных языках, Солоха затормозил в салоне. Транспортник натурально был крошечный. С тоской вспомнилась тренировочная орбитальная станция: там, конечно, не особо получалось развернуться, но все же места для перемещений было куда больше. А тут... Парочка своих прилетит на огонек, и уже разве что в воздухе карусельку устраивать. Досадливо шипя, Солоха кувыркнулся и устроился в углу под условным потолком. Пришлось подождать, пока взбесившаяся вестибулярка перестанет доказывать, что человек так висеть не может. С момента выхода на орбиту и превращения перегрузок в невесомость голова постоянно чуточку кружилась. С настолько экстремальной вещью, как выход в космос, наномашины не справлялись. Потерев загривок, Солоха скрестил ноги, уцепившись ступней за страховочную петлю, и торжественно открыл письмо. Новости из жизни родной Вичуги, как обычно, были уровня "открыли новый экстрактор, сдохло шестнадцать лягушек в пруду, общественность возмутилась". Солоха поймал себя на хихиканье, читая о монорельсе, завернувшем не в том направлении при прокладке. В гвардейской школе имени Лихачева трое старшекурсников устроили пьяный дебош и кидались в окна женского корпуса нижним бельем. Мэр города пообещал сдать планы по мясным фермам до апреля текущего года, хотя на момент интервью уже царил жаркий май. На соседской ферме родились долгожданные пепельные подтелки, а союз аграриев микрорайона добился выведения устойчивого гибридного томата, которому тут же присвоили имя "Ивановский Гигант". Длинное письмо, по большому счету, повторяло новостные сводки, однако разбавленное язвительными комментариями писавшего, читалось как роман. В частности, насчет "Ивановского Гиганта" отец делился соображениями по поводу известных проблем главного агронома, который попытался скомпенсировать недостаток в одном месте достижениями в другом. Следом отец интересовался, как обстоят у Солохи дела с продвижением по карьерной лестнице, и грозит ли ему в ближайшее время передарить курительную трубку свояченице. В качестве проигрыша в пари. После чего целый абзац посвящался пространным рассуждениям о вредном влиянии таковой свояченницы на жизненный путь Сергея Солохина. Далее следовало краткое описание домашних деяний: ненаглядная супруга продвигала передовые идеи в сельсовете, требуя местного закона о скоростном контроле. Добравшись до конца письма и просмотрев прилагающиеся ролики, Солоха блаженно вздохнул. Он словно минимум две недели уже прожил дома и поучаствовал в этой круговерти сполна. Не хватало только новостей о личной жизни друзей и товарищей Солохи, которые выбрали более спокойную тему, чем болтанка по полигонам. Окончательно разочаровавшись в идее срочно Солоху женить еще два года назад, отец поставил на этом жирный крест и в разговорах вообще не упоминал. Даже Вивьенну, школьную влюбленность тогда еще Сережки Солохина. "Привет, па, – набил Солоха. – Все у меня хорошо..." Помедлил, выбирая между "мы влипли в карантин" и "я трахаюсь с инопланетчиком". Нахмурился, бросил взгляд на облицованные бежевым стены и занес палец над свайп-раскладкой. Соорудив причитающийся опус, в котором ловко обходились острые моменты, но задорно выпячивались героические поступки, Солоха поставил послание в очередь на отправку. В хранилище покоилось уже шесть токенов. Солоха понадеялся, что Ротманн не соврал, и послания действительно отправят. Пусть даже и прочитают перед этим, а может, и вымарают пару абзацев.