The Dust Storm

      Эмма угрюмо плелась вслед за бодро цокающей каблучками госпожой мэром. На улице вновь моросил мелкий противный дождь, оставляя на асфальте радужные разводы от пролитого недавно бензина. Так же и в жизнь периодически вмешивались яркие краски, впоследствии оказывающиеся переработанным продуктом. Свон покачала головой и поглубже сунула нос в неизменную красную куртку — единственное, что осталось ей от прошлых лет.       Сторибрук готовился к Рождеству, до которого оставалось чуть больше трех недель. Дома стремились перещеголять друг друга в том, у чьего оленя нос краснее, а рога ветвистее. Лампочки, навешанные в беспорядке то тут, то там, вспарывали ранние сумерки, и люди улыбались, на миг задерживаясь у праздничной иллюминации. Эмма не любила праздники, так же, как и имя, считая их ложной надеждой.       Так размышляя, она и не заметила, как дошла до закусочной, носившей название «У бабушки», и вошла внутрь за мэром. Захотелось, вдруг, посмотреть, как ведет себя с подчиненными Реджина, вероятно, будет раздавать указания и здесь, и как только муж ее терпит! Однако завидев посетителей у входа, пожилая женщина с добродушной улыбкой бросилась навстречу.       — Реджина, дорогая! Что же ты в такую погоду расхаживаешь, да еще и на каблуках? Позвонила бы, я бы кого-то прислала! — причитала хозяйка кафе, осматривая мэра с ног до головы, — Как ты себя чувствуешь?       — Все хорошо, бабушка Лукас, уверяю вас, все хорошо. Нужно было поговорить с нашей гостьей.       Только сейчас пожилая женщина обратила внимание на съежившуюся в дверях Эмму, что хмуро осматривала кафе.       — Конечно-конечно, проходите. Что подать? Есть твои любимые блинчики с творогом, малышу будет полезно, — подмигнула бабушка Лукас, буквально под локоть утаскивая Реджину и Эмму к ближайшему столику, — А вам, мисс….       — Свон. Эмма Свон. Мне какао и тост, — буркнула Эмма, усаживаясь напротив мэра, чем заработала удивленную улыбку последней.       — Что? Думали, что я только пивом и сигаретами питаюсь, госпожа Локсли?       — Нет, напротив, теперь я, кажется, начинаю понимать, чем вы зацепили нашего Киллиана, — протянула Реджина, принимая заказ.       Эмма несколько минут молча пялилась в пустоту перед собой: ситуация, определенно, сводила ее с ума. Город сумасшедших, полные противоположности, считавшие друг друга…. Семьей? Зря она, все-таки, пошла на поводу у Джонса и вернулась.       — Что, мисс Свон, думаете, что попали в сумасшедший дом? — отложив вилку в сторону, начала Реджина, — Напрасно думаете, мы не столь безнадежны, просто, эммм, со странностями.       — Кто вы Киллиану? — пропустив мимо ушей все вышесказанное, в лоб спросила Эмма.       — Мы — его семья. Мой муж спас Киллиана из плена, и после они волею судьбы оказались в Сторибруке, — издалека начала Реджина, — Это долгая и печальная история, мисс Свон, для обоих из них. Киллиан потерял брата, звание, женщину, которую любил, и вдобавок угодил в плен к иракцам. Моему мужу просто чудом удалось организовать операцию по поискам пропавшей команды…. — мэр задумчиво покрутила вилку, раздумывая, как много о прошлом Джонса стоит знать Эмме, — Киллиан служил в морском флоте, дослужился до звания лейтенанта, шел к тому, чтобы стать капитаном, как его брат, но, что-то пошло не так. Они сильно повздорили перед серьезной операцией в Ираке, Джонс ослушался командования, наделал множество ошибок. Когда он оказался в Сторибруке, мы два месяца пытались его разговорить, отобрать бутылку виски и накормить. Мой муж был единственным, на кого Киллиан хоть как-то реагировал. Увы, психотерапия в таких ситуациях бессильна. Надеюсь, вы понимаете, о чем я, мисс Свон.       Реджина все говорила и говорила, пытаясь достучаться до Эммы, а та видела перед собой пустыню, людей, прикрывающихся именем Аллаха, но при этом совершающих нечеловеческие деяния, песок и кровь. Она вспомнила армейские жетоны, которые видела у Киллиана, и поежилась, словно бы от холода.       — Я понятия не имею, как вы познакомились, но если он так быстро поменял свое контактное лицо, значит, чем-то вы сумели его задеть, Эмма. А этого за четыре года никому не удавалось, и кто еще знает, скольких лет после смерти Мелис.       — Мелис? — выныривая из раздумий, спросила Эмма.       — Да. Девушки, которую он полюбил в иракском плену. Мила. Он ее потерял. Ее тоже.       Слова Реджины тяжело оседали во взбудораженных мыслях Эммы. Какао остывало, дождь усиливался, бабушка Лукас предусмотрительно разжигала свечи, не доверяя здешней погоде, а картинки перед глазами вихрем клубились и уносили все дальше, в глубины черного, как смола, прошлого.       — А остальная его семья? — глупо спросила Свон, вызвав внимательный взгляд Реджины.       — Его отец бросил их с братом еще в детстве, мать умерла, когда Киллиану было чуть больше пяти лет. Они скитались по приютам, сбегали, их возвращали, они снова сбегали, пока не нашлась какая-то дальняя тетка по линии матери и не усыновила их с Лиамом, так звали его брата. Мальчики выросли, ушли служить, пробились в морской флот, дальше вы знаете.       — Я тоже детдомовская, — прошептала Эмма, помешивая в остывшем напитке давно осевшие на дно сливки.       — И раз вас занесло в Сторибрук, то, смею предположить, что идти вам явно некуда, — проницательно заявила Реджина.       — Если я скажу, что мы с Киллианом знакомы два дня и то, потому что случайно переспали, вы поверите? — с вызовом спросила Свон.       — Мисс Свон, я не вправе судить, у каждого из нас было прошлое, но я вижу лишь, что Киллиан сумел разглядеть в вас нечто, что недоступно даже вам самой, мне этого достаточно. И, кстати, у нас освободилась должность шерифа, так как Киллиан временно не у дел, а мой муж квохчет надо мной. Я беременная, а не инвалид, — сердито пробурчала Реджина собственным мыслям.       Эмма удивленно воззрилась на мэра.       — Мне? Шерифом? Серьезно?       — А что? Если у нас военные поют в барах, а чемпионка по стрельбе из лука держит закусочную, то и вам место найдется. Кем вы были раньше?       — Залоговым поручителем, — пробормотала Свон.       — Тем более. Оставайтесь, Эмма, кто знает, может, это шанс начать все заново?