***
Рассудив, что до начала рабочего дня еще несколько часов, и значит, она успеет воспользоваться навязанным гостеприимством Киллиана и принять душ, Эмма осторожно открыла дверь и вошла в бар. Внутри пахло древесиной и ромом, напоминая о палубе какого-нибудь корабля, только и мечтающего вырваться из тесного порта в морские просторы. В помещении царил идеальный порядок, пол был чисто выметен и вымыт, стаканы расставлены по местам, и не скажешь сразу, что вечерами место превращалось в образчик «разврата и свободы», как любезно окрестил его Киллиан. Быть может, он опять преувеличивал? Эмма долго рассматривала висящий на стенке штурвал, не решаясь прикоснуться, после чего прошла к ступенькам и поднялась наверх. В спальне, уже знакомой Свон по недавним событиям, так же, как и в баре, все лежало, стояло и висело на своих местах, вызывая невольную зависть и легкое раздражение. Ни воспитатели в приютах, ни бывшие парни, ни сама Эмма впоследствии так и не смогли привить ей, какое бы то ни было, ощущение порядка. С такими мыслями она присела на краешек кровати и вздохнула, борясь с желанием упасть на подушку и проспать до обеда. Что-то блеснуло в лучах рассветного солнца, Эмма присмотрелась и увидела, что фотография, стоящая на тумбочке, отражала свет, проникающий сквозь неплотно закрытые занавески. Фото изображало улыбающихся Робина и Реджину, Киллиана, весело поднявшего вверх бутылку шампанского, и поставившего рожки госпоже мэру. За их спинами стояла на приколе небольшая яхта традиционного белого цвета. Надпись на борту гласила «Элис», и ей, судя по бутылке спиртного, предстояло боевое крещение перед выходом в открытый океан. Эмма нахмурилась, размышляя, кому могло принадлежать это имя перед тем, как им нарекли яхту. Странно, парень живет в баре, в то время как сердце его рвется в море. Киллиан прав: она слишком застряла в прошлом. Эмма покачала головой, поставила рамку на место и с чистой совестью отправилась в душ, гадая, есть ли у Джонса кофе, и успеет ли она перехватить его перед началом рабочего дня.***
Закопавшись с головой в документацию и попутно отвечая на звонки обрывающих телефон жителей, Эмма уже искренне жалела, что согласилась принять предложение Реджины. Очевидно и Робин, и Джонс связывали работу шерифа с погоней за преступниками и ловлей городских пьяниц, считая документацию досадной помехой в азартной гонке по улочкам города. Свон спрятала руки в рукава белого кашемирового свитера, решив дать себе пятиминутный перерыв. В участке было холодно, в глазах уже двоилось от наползающих друг на друга строчек, а телефон раскалился от звонков. — Алло? Понго? Кто это? Что? Бабушка Лукас, дайте ему вафельку и он отстанет. Что? Ну, или пинка, пока хозяин не видит. Я не бессердечная! Я просто не люблю, когда меня дергают по пустякам, — со вздохом сообщила Эмма уже замолчавшей трубке. — Понго — это не пустяк, Свон, это злостный расхититель запасов бабули, — сообщили из-за открывшейся двери, и на пороге возник лучезарно улыбающийся Киллиан. — Джонс! — рявкнула Эмма, швыряя в пришедшего папкой, — Я вас с Локсли под замок посажу и скажу Реджине, чтобы лишила значка, это ж надо, такой бардак развести в документах! И вообще, что ты здесь делаешь? Киллиан отложил в сторону пойманную папку и потряс перед носом у Эммы пакетом. — Я принес тебе обед и обогреватель, тут холодно. А Вейл меня сегодня выписал, как и обещал, я, правда, ручку держать не могу, так как правая рука в гипсе, но с отчетами тебе помогу. Эмма сдула упавшую на глаза прядь и хмуро воззрилась на Джонса. — Я думала, ты пойдешь домой, спать…. Киллиан ответил не сразу, исчезнув под столом и пытаясь попасть вилкой обогревателя в розетку. — Вот, порядок, сейчас будет тепло. Ты знаешь, я в больнице на всю жизнь выспался, открывать бар пока смысла нет, а больничный — это слишком размытое понятие. Никто не будет проверять, где я его провожу, так что, давай, двигайся, буду помогать. И поешь, в конце концов! — Ты не отстанешь, правда, папочка? — Ни в коем случае! — подмигнул Джонс, вспрыгивая на стол и вручая Эмме пакет с сэндвичами. Некоторое время они молча жевали и отбирали друг у друга пончики, после чего Киллиан нахально вытер пальцы недописанным отчетом и метко швырнул в урну скомканные бумажки. — Я развесил твои вещи сушиться, ты забыла выключить стиральную машинку. — Ох, блин, прости растяпу. — Ничего, бывает, так с чего начнем? Эмма с минуту раздумывала, а после привычно задала в лоб, мучивший ее вопрос. — Киллиан, я видела фото у тебя на тумбочке…. — Верно, у яхты? Это был самый прекрасный подарок, который я получал в своей жизни. — Да…. А ее имя, яхты, кто это? — Любопытство сгубило кошку, Свон, но причин для ревности нет — упрекнул Джонс, — Элис — это моя мать.