***
Было утро. Ранее. Солнце только только начало вставать из-за горизонта, начиная потихоньку освещать наш мир. День начинался так же, как и вчера, однако сегодня он был более особенным и обещал быть более счастливым… В одной из многих палат центральной больницы лежал молодой человек, что совсем недавно перенес серьезнейшую операцию за всю его жизнь. Он лежал неподвижно, не открывая глаз, и был так слаб и измотан, что на парня было больно смотреть. А его всегда зелёные, словно трава, волосы, сбились в клочья и будто поменяли цвет на более темный от грязи. Его грудь вздымалась не спеша, медленно и плавно. Не приглядевшись, можно было бы подумать, что он не дышит. Но вдруг юноша постепенно стал набирать темп и вдыхать все больше и больше кислорода, пока резко не раскрыл глаза. Парень начал усиленно хватать ртом воздух, и наконец отдышавшись, он начал осматривать обстановку. Белые обои, такого же цвета кровати, разные медицинские плакаты. Осознание того, что он находился в больнице заставило его занервничать ещё больше, так как воспоминания о том, как он сюда попал у него не было. Однако от раздумий, как он мог здесь очутиться его вдруг прервал чей-то довольно громкий выдох. Зеленоглазый резко повернул голову вправо и сразу же ахнул. Прямо около его кровати на стуле беспробудно дремал блондин. В голову юноше сразу же ударили воспоминания о том, что он с ним делал. Точнее, на что зеленоволосый спровоцировал парня. Это было единственное, связанное с алоглазым, что оставалось в памяти у молодого человека. И это заставило юношу мгновенно покраснеть. Смущение яркими красками заиграло на его прежде бледном лице. Вмиг отвернувшись, зеленоглазый прокашлялся. — Какой кошмар, и что он тут забыл? А я?.. У-х-х…— протяжно завыл парень, но тихо, стараясь не разбудить «соседа». Но вот к великому сожалению зеленоволосого, алоглазый имел очень чуткий слух, поэтому, когда тот начал ныть, парень, словно по сигналу, проснулся и моментально поднял на него свои красные измученные глаза, которые вмиг стали похожи на блюдца. Не теряя времени, блондин резко вскочил с места, чуть не уронив стул, и, несмотря на сопротивления лежащего, нежно и максимально аккуратно притянул его к себе и, крепко обхватив руками, уткнулся носом в его шею. Родной запах вмиг ударил в нос, и Бакуго стало трудно дышать. Изуку с удивлением ощущал на себе чужое тело и горячее дыхание на шее, от которого все тело начинало дрожать. — Деку… — прошептал алоглазый, и этот голос показался Мидории таким измученным, что руки сами потянулись обнять его и успокоить. — Я скучал. Не бросай меня больше… Прошу. — Я… — начал зеленоглазый, но вдруг замолчал, не находя нужных слов. — Если ты снова исчезнешь…— Бакуго сделал паузу, после которой заглянул в глаза Изуку и, увидев там некое смятение, продолжил, — я умру. Юноша ничего не ответил, лишь притянул алоглазого ближе. Он не знал, кто был этот человек, он его не помнил, не помнил абсолютно ничего, он не знал даже, как реагировать на все это, на его прикосновения, на его печаль и радость, на его слова, на него вообще… Но он чувствовал. Он чувствовал близость, что была между ними, их связь. Он почему-то ощущал себя в полной безопасности, когда тот находился рядом, поэтому мальчишка даже ни на секунду не засомневался в том, что блондин не причинит ему вреда. И он ему доверился, так подсказывало его сердце. — Ты ведь меня всё ещё не помнишь, я прав? — Н-нет, не помню… Прости, — почти беззвучно произнес парень, ощущая ужасную вину за то, что причинял боль ему. — Ничего… Самое главное, что ты жив. И скоро будешь здоров, тебе сделали операцию четыре дня назад, лучшие специалисты, между прочим. Поэтому ты скоро поправишься. — Операцию?.. Я был болен? — У тебя рак лёгких, точнее был. Тебя вылечили, Деку, — Бакуго чуть отстранился от парня и вздохнув, добавил более разбитым голосом: — ты мог умереть. Врачи вообще говорят, что это чудо, что ты выжил… Я очень рад, что… Что все обошлось и… Плечи блондина вдруг начали трястись. Он резко прикрыл лицо руками и быстрыми движениями начал тереть лицо. Изуку с грустью посмотрел на него, заметив одинокие слезинки, что падали на пол. — Черт… Твою ж мать, я… Да как баба, ей Богу… — Ты… не плачь, пожалуйста. Мне больно смотреть на это, — не сдержавшись, Мидория спрыгнул с постели (чуть не упав при этом этом лицом в пол) и подойдя почти вплотную, остановился. Он не решался обнять юношу, немного нервничая, но сердце не могло терпеть плачущего Бакуго, поэтому он все же сделал это. Он был ниже ростом, поэтому его голова легла на грудь парня. Это немного позабавило Катсуки и он слегка улыбнулся, крепко сжав юношу в ответ. — Придурок, не смей указывать мне, понял? — усмехнулся алоглазый, в последний раз вытирая глаза. — И я не плакал! — Ну да, конечно, — кивнул Изуку, подмигнув. — А ты, кстати, довольно приятно пахнешь, — спустя минут пять вдруг произнес парень, глубоко и даже блаженно вдохнув в себя аромат блондина. — … Да? — слегка прокашливаясь, поинтересовался Бакуго. Его руки невольно начали исследовать спину юноши, а губы вновь инстинктивно оказались около чужой шеи. — А что ещё тебе во мне нравится? — Ну… — щеки Мидории потихоньку стали приобретать багровый оттенок, однако отстраняться он и не думал. — Мне симпатичны твои волосы, они выглядят такими колючими, но… — … на самом деле они мягкие, да. Так, что ещё? — усмехнулся блондин, слегка касаясь губами кожи, будто дразня и его и себя. Это заставляло зеленоволосого нехило встрепенуться, и поэтому Катсуки продолжал, при этом садистически улыбаясь. — А… Ещё мне нравится, как ты смотришь на меня. У тебя очень красивые глаза, просто нереальные, такие насыщенно-красные, я ни у кого другого не видел таких. Такой алый, кровавый цвет. Опасный, но в тоже время завораживающий! А когда ты ещё этими глазами впиваешься в меня, будто раздеваешь, это просто… Прямо как когда мы в этой камере… … Т-то есть… — О… Воу-воу, стоп, — Бакуго вдруг резко отошёл от парня, — ты помнишь? Типа… Ты все помнишь, что было у этих уродов в логове? — У злодеев? Ну, да, — ответил Мидория и было слышно, как его голос слегка помрачнел, стоило им только заикнуться об этом. — А что именно ты помнишь? Можешь рассказать мне все с самого начала, — надежда на то, что мальчишка может вспомнить его заиграла в его сердце, но увидев, что Изуку как-то расстроился, он продолжил: — Ты можешь не рассказывать сейчас, а когда захочешь. Просто это очень и очень важно для меня… Да и вообще для всех. — Ох, хорошо, я… Все тебе расскажу, но если можно не прямо сейчас, — кивнул парень, — и… для кого это для всех? — А, для наших друзей, ты, правда, не помнишь их… Но они тебя помнят. И ждут, очень. Особенно твоя мама, Деку… Она вообще волнуется больше всех за тебя. — Мои друзья?.. Моя мама?.. Н-но как… Я… — голова вдруг начала кружиться и Изуку присел на кровать, облокотившись локтями о колени. Ощущение пустоты вдруг атаковала его. — Я… Я никого не помню, Бакуго, никого, — юноша поднял свой взгляд прямо на блондина. Все, что увидел Катсуки в его глазах это опустошенность, там не было ничего, кроме еще как горечи. Такая же была и у Катсуки, но он ее поборол и ему поможет. Присев рядом, алоглазый приобнял мальчишку за плечи. — Все будет хорошо. Ты их обязательно вспомнишь, рано или поздно… Воспоминания никуда не уходят, они всегда у хранятся у нас в голове. И не волнуйся даже об этом, Деку, ты не забыл свою семью, мы тебе поможем… Я всегда буду рядом с тобой, если ты мне, конечно, позволишь… Я помогу тебе и все у нас будет хорошо. А ещё… М-м?! — блондин резко оторопел и с изумлением посмотрел на зеленоволосого, что неожиданно, но так нежно накрыл его губы. Это было всего лишь односекундное мгновение, но и этого хватило, чтобы вывести Бакуго из строя. — Спасибо, — наконец произнес Мидория, слегка покраснев, — спасибо за то, что ты есть. Ты, наверное, всегда помогал мне так… О, точно! Расскажи-ка мне обо всех! А ещё лучше, о нас! Как мы с тобой познакомились и еще… Кто мы вообще друг другу. Взгляд алоглазого юноши на секунду сменился на испуг. Он мгновенно вскочил с кровати и, украдкой поглядывая на зеленоволосого, начал расхаживать взад и вперёд, верно что-то раздумывая. Изуку наблюдал за ним молча, улавливая каждое его движение. Наконец, блондин остановился и повернулся в сторону сидящего. У него был довольно беспокойный вид. И вот, проглотив комок в горле, Катсуки заговорил. — Я не уверен, что ты будешь рад, услышав какие у нас были с тобой отношения… — Бакуго, да ладно тебе! Просто расскажи. Все же не может быть так плохо… Верно? — Да-а… — протянул парень и, глубоко вздохнув и сев на соседний стул, начал свой рассказ, — Ладно, так уж и быть. Мидория за весь монолог Катсуки ни разу его не перебил, он слушал все очень внимательно, вникая в смысл слов. Но с очередным откровением, блондину становилось трудней. Говоря все эти вещи вслух, алоглазый истинно понимал, как ужасны были его действия и поступки по отношению к Деку. И когда он закончил, он нерешительно заглянул юноше в глаза, пытаясь найти там ответ. Ему становилось страшно от того, что Изуку может отказаться от дружбы с ним после всего услышанного. — Деку?.. — тревожно позвал Бакуго, все ещё не отрывая глаз. Ответа не последовало. Тогда светловолосый опустился на колени и наклонил голову. — Прости… Прости меня за все, что я делал тебе. Я не заслуживаю прощения. Не заслуживаю… Но я буду меняться, слышишь? Я больше не причиню тебе вреда, никогда… Я клянусь тебе от всей своей, пусть и темной, но все же стремящийся к свету души, что не сделаю тебе больно! И… — Не говори дальше, — Бакуго был удивлен его спокойному голосу, что оставался висеть в воздухе, — я не злюсь на тебя. Но это вовсе не потому что я тебя простил или ещё по какой-либо причине, просто я не помню этих моментов и своих чувств в этот миг. Поэтому… Когда я все вспомню, я скажу тебе, простил я тебя или нет. Договорились? — после того, как алоглазый начал яростно кивать, на лице парня заиграла полуулыбка, — а теперь встань! Незачем опускаться на колени, глупыш, это ещё ведь не показатель! Парни ещё долго сидели вдвоем и болтали обо всем подряд. Катсуки рассказывал ему о его жизни, до того, как ему стерли память, о его школьной жизни и друзьях, с которыми он любил проводить время, например, с Идой или с Тодороки, о его маме и о его старых привычках, таких как бормотание себе под нос и так далее, а Изуку же в свою очередь посвятил блондина в подробности своей жизни у злодеев. Так и прошел их день. И несмотря на грустные воспоминания, они хорошо провели время вместе. И Бакуго Катсуки наконец почувствовал себя по-настоящему счастливым…***
«К черту все», — решил молодой человек, бесцельно прогуливаясь по темным улицам города. Он шел медленно, никуда не спеша, зная, что у него нет больше цели в жизни, нет приоритетов и нет к чему стремиться. Он остался один со сломанной душой. Брюнет вдруг остановился около фонаря, что беспощадно засветил ему в глаза. Юноша опустил голову и вздохнул. «А как же было раньше? До того, как он появился? Прошло уже столько времени, я и не помню… Разве что только чувствовал я себя не так херовенько, это уж наверняка». Парень так и стоял, не замечая ни холода, ни редко проходивших людей. Пока вдруг он не услышал звон собственного телефона. На экране черными буквами высветилось имя звонившего — «Рукалицый (игнорь)». Брюнет хмыкнул и пошел дальше. «Только дождись меня, Томура. Сегодня я дам тебе оторваться по полной»…