АУ-челлендж (сборник текстов)

Шериф часто говорит, что из всего департамента полиции Нью-Йорка порядок только в криминалистической лаборатории. Ларри Дэйли, супервайзор ночной смены, когда слышит это, всегда усмехается: так, чтобы шериф не заметил. Потому что в лаборатории главное правило — не выносить сор из избы. Например, шерифу совершенно незачем знать, как шеф лаборатории Макфи в прошлом году неожиданно напился на день святого Патрика и рассекал по коридорам в одном килте. Еще и Ларри подначивал присоединиться — мол, ты же наполовину ирландец! Ларри тогда кивал и честно пытался понять, почему в этот ирландский праздник напиваются все чаще шотландцы. Но, может, шефу просто нужен был повод расслабиться наконец. Или вот два выездных криминалиста — Смит и Гай: все время ссорятся, хоть ты что. Один называет другого макаронником, тот его в ответ — деревенщиной, слово за слово — и поругались в очередной раз. Однако на выезды предпочитают ездить вместе. Особенно с тех пор, как Смиту вернувшийся на место преступления маньяк прострелил ногу, и Гай два часа сидел и зажимал рану, пока парамедики не приехали. А на днях к Ларри прибежала взволнованная Ребекка, техник по отпечаткам, и сказала: — Мистер Дэйли, Гай со Смитом в раздевалке… — Что? — спросил Ларри. — Опять дерутся? — Нет, — выдохнула Ребекка. — Они там за шкафчиками… друг другу руки в штаны засунули, и… Ларри мысленно проклял руководство с их идеей смешанных раздевалок и сказал Ребекке, что все хорошо. Что теперь Гай со Смитом точно будут меньше драться. Вот сама Ребекка, кстати, практически безгрешна. Только Ларри иногда хочется её убить: и спрятать тело так, чтобы даже он сам потом не нашёл. Потому что Ребекка любит спрашивать у него: «Мистер Дэйли, как ваша личная жизнь?» А всему причиной Амелия, которая приехала работать в Нью-Йорк из Вашингтона, причём сам же Ларри её и вызвал. Нужно было проводить внутреннее расследование, требовался сторонний человек, и Ларри вспомнил про Амелию. Он когда-то преподавал в Смитсоновском институте, а Амелия была у него студенткой. «Решительная умная девушка», — подумал тогда Ларри. Да, бывает, кто не ошибается? Девушка и правда решительная, умная и в расследовании как надо помогла, но потом решила остаться работать в Нью-Йорке и в частности, начала активные атаки на самого Ларри. А остальным сотрудникам рассказывала, что-де супервайзор Дэйли жить без неё не может, только сказать стесняется, не то чтобы предложение сделать. И даже поцеловать её первым не решился, пришлось брать инициативу на себя! Да, было дело, Ларри стоял и думал: «Как жаль, что мама приучила меня никогда не отказывать девушкам». У Амелии вообще странные представления о жизни. Понятно, когда рвануло в ДНК-лаборатории, все обалдели, но не настолько же? Потому что Амелия пришла потом к Ларри в кабинет и очень настойчиво приглашала провести с ней вечер. Нет, Ларри понимал: стресс, переживания, тем более что девушку косвенно задело, вон и ссадина на лбу. Но честно сказал: Амелия, я не знаю, что с этим делать. Пусть как хочет понимает — с чем именно. Она тогда фыркнула и ушла, пробормотав что-то вроде «тюфяк нерешительный». И Ларри натурально выдохнул, потому что после всего пережитого коротать вечер с Амелией точно не входило в его планы. А сейчас он посмотрел на часы — смена только началась, еще вся ночь впереди — и пошёл в ДНК-лабораторию. Там уже всё отмыли, отчистили, и Акменра в одиночестве колдовал над пробирками. — Привет, — сказал Ларри. И усмехнулся, заметив, как Акменра от неожиданности дёрнул плечами. Ларри подошёл и положил руку ему на спину: — Чешется? — Угу. Крылья растут, — буркнул Акменра. — Зато с руками хорошо, смотри, ничего пока сегодня не разбил. Он не успел договорить, как пробирка выскользнула из дрогнувших пальцев и приземлилась на пол. Хорошо, пустая. — Сглазил, — Ларри успокаивающе погладил его по плечу. — Знаешь, я тут подумал… давай-ка и правда переходи на выезды. Я возражал, потому что, грешным делом, думал, что здесь безопаснее. Ан нет!.. Да уж, действительно, кто бы знал, что в мирной спокойной лаборатории может случиться внезапный взрыв. Ларри помнит, как выспрашивал потом чёртовых докторов в больнице, а они только разводили руками и повторяли, как попугаи: «Вы же сами понимаете, взрывная сочетанная травма, порезы стеклом и ожоги на спине, контузия, может остаться тремор рук, и никто не гарантирует, что ваш мальчик вернётся к работе!» Ларри иногда думал, что кто-то просто не хотел, чтобы мальчик возвращался к работе. У мальчика ведь тоже есть свой скелет в шкафу: даже два. Первый — старший брат, свободный художник, который, скажем так, состоит в отношениях с отвязным парнем из Лондона, имеющим судимость за вооружённое ограбление. Да, парень раскаялся, получил своё условное наказание, помогал следствию и прочая, но шериф очень настаивал «уволить этого вашего, потому что теперь на всей лаборатории пятно». Ларри недоумевал — какое пятно, потому что где Акменра, а где его брат, который вообще в Нью-Йорк свалился сам по себе и с которым Ак не общался с детства! Но нет, шериф настаивал, еле удалось его уговорить. А второй скелет — Ак нарушает внутренний кодекс лаборатории. Вот уже третий год. Гай со Смитом ничего не нарушают, потому что они на одном уровне субординации, а у Ака проблема сложнее: у него тайный роман с непосредственным начальником. «Роман! — фыркнул Ларри про себя. — Тайный! Кто только это придумал». Да понятно кто: все та же Ребекка. Она вообще любит читать дамские журналы и нахватывается оттуда разных красивых слов. Но по факту выходит, что Ларри тоже нарушает этот самый кодекс, и когда однажды Макфи вызвал его на ковёр, Ларри честно сказал: — Уйду в полевые криминалисты. А супервайзора смены будете искать где хотите. Макфи вздохнул и сказал: ладно, Дэйли, чёрт с вами обоими, только не женитесь официально, тогда мне не отвертеться. А потом, кажется, как раз и напился в день святого Патрика.