АУ-челлендж (сборник текстов)

Лоуренсу Дэйли снятся кошмары. Точнее, это сейчас он понимает, что кошмары. А раньше просто просыпался среди ночи, потный, с колотящимся сердцем и с ощущением холодного ужаса, и долго хватал ртом воздух, как рыба, вышвырнутая из воды. А потом с очередным кашлем пошёл к врачу, и врач, хмуро глядя в рентгеновский снимок, спросил: — Вам кошмары не снятся? Ларри честно удивился: — В каком смысле? — Что воздуха вам не хватает, — пояснил доктор. — Что душат вас, например, или в воде топят, или… горло перерезают. М-м-м? — Горло, — признался Ларри, помолчав. — Кривым таким мечом. — Я так и думал, — доктор вздохнул и начал что-то писать на листочках. — Хронический бронхит, периодические обострения… Давайте-ка лечитесь, а то последствия дрянные могут быть, если честно. Вот, я тут вам напишу курс, пропейте. И знаете… Бронхит бронхитом, но к психоаналитику, может быть, тоже не лишне заглянуть. Ларри послушно заглянул. Участливая дама, услышав о ночных кошмарах, сочувственно покивала головой и попросила рассказать подробности: если удастся вспомнить. Ларри усмехнулся про себя: если удастся! Да это постоянно, постоянно один и тот же сон, Ларри выучил его уже во всех возможных подробностях. Беда только, что сон этот показывается кусками, как отрывки из фильма, и сперва так хорошо-хорошо, а потом — резкая боль и воздуха не хватает. Но вначале — какой-то огромный зал, каменные плиты, и Ларри сидит на этих плитах и чинит игрушку маленькому заплаканному ребёнку. — Девочке или мальчику? — Мальчику. Хороший такой мальчик, лет пяти. Перепуганный, заблудился вроде, и игрушка у него сломалась, и я ему её чиню, чтобы он больше не плакал. — Хорошо, — кивнула собеседница. — Дальше что-то помните? Ещё бы Ларри не помнил. Потому что дальше он учит самого этого мальчика — которому уже лет восемь примерно — делать игрушки, потом они что-то строят из песка на берегу какой-то большой реки, и жарит солнце, и духота, и на них обоих почти нет одежды, только какие-то набедренные повязки. Тут мальчика кто-то зовёт, он вскакивает на ноги и говорит: «Пойдём со мной?» И Ларри идёт, с радостью, а потом снова всё куда-то пропадает, и… — И? Дальше Ларри не может говорить. Дальше стыдно. Но чёртовы психоаналитики хуже агентов ЦРУ! Ларри сам не заметил, как — вопрос за вопросом — рассказал про следующий кусочек: про смуглую руку в собственной руке, про горячее дыхание на собственных губах, про спутанные тёмные волосы, в которые Ларри утыкается лицом, бормоча нежности на совершенно незнакомом, непонятном языке. — Кто рядом с вами? — звучит вопрос, и так вовремя звучит, потому что невозможно не ответить: — Он. Он вырос. Ему восемнадцать. Я его люблю. И он меня тоже. Дама-аналитик кивает, словно Ларри не говорит ничего особенного. А Ларри снова вспоминает затемнение — и очередной кусок: происходит что-то страшное, надо куда-то бежать, и они собираются бежать, вдвоём! Тут у Ларри перехватывает горло, потому что дальше — всё. Дальше — кошмары. Дальше два каких-то дюжих молодца держат его мальчика за руки, он пытается вырваться, но безуспешно; а ещё двое подходят к Ларри, и… И дальше то самое: резкая боль, чувство, что нечем дышать, а потом — темнота. И последняя картина перед глазами: тёмно-красная кровь брызжет на узкую ступню в золотой сандалии. Ларри замолчал и посмотрел на собеседницу. А та вдруг спросила: — Скажите… а с личной жизнью у вас как складывается? Ларри пожал плечами: да что тут рассказывать, и при чем это здесь вообще? Женился в двадцать пять, вроде по любви, через год родился сын, сейчас ему уже десять. Правда, два года назад жена предложила развестись, и Ларри согласился. — Понимаете, — осторожно начала дама, — мы, конечно, с вами всё это ещё проработаем, но у вас в этом сне постоянно какие-то нереализованные, подавленные желания… что-то сломанное, какие-то опасности, даже меч — и тот кривой! — Это древнеегипетский меч, — перебил Ларри. — Называется — хопеш. Я случайно на картинке в журнале увидел. И узнал. — Древнеегипетский, говорите? Ну, что же, тем любопытнее. Зигмунд Фрейд много писал о Древнем Египте, мы это в следующий раз наверняка используем в работе со всеми этими ассоциациями. Сейчас, к сожалению, наше время вышло, жду вас через неделю. Разумеется, через неделю никуда Ларри не пошёл. Вот ещё глупости! Фрейд какой-то, ассоциации, подавленные желания. У него хронический бронхит, ему надо пить таблетки. И работу искать, потому что его вот-вот попрут с квартиры за неуплату, и жена сказала, что сына в этом случае он не увидит. Поэтому — не до психоаналитиков с их ерундой. Завтра надо непременно зайти в бюро по трудоустройству, как раз и чистая рубашка, кажется, осталась на этот случай.