Нельзя менять прошлое. Чернобыль

/POV Паша /       Этот день, несмотря на все наши «приключения», через которые нам пришлось пройти, а скорее даже из-за этих происшествий, просто пролетел, даже не давая возможности всё обдумать и переварить всё случившееся. Хотя… время это обдумать, может, и было, только вот в голове события лишь повторялись снова и снова, как заевшая видеопластинка. Мозг отказывался признавать то, что здесь есть что-то сверхъестественное. Просто стечение обстоятельств. Очень странное стечение обстоятельств, в которое мы оказались втянуты из-за этого психически нездорового Игоря…       Сзади все ребята спали, утомлённые поездкой, на пассажирском сидении рядом со мной дремала Саша, отвернувшись к стеклу. Я не могу сказать, что я ей не верю. Наоборот, я доверился ей, наверно, слишком сильно. В конце концов неужели ей не может сниться сон?       Чёрт возьми, нет. Такой не может! Что за бред? Но то, что она говорила, не могло быть ложью, она не могла так играть страх и истерику. Ну, или она просто очень хорошая актриса. Однако второй вариант мне совершенно не нравится.       Я вспомнил её слезы, когда она рассказывала мне свой сон… Её хотелось защищать и оберегать от всего этого. Она может быть саркастичной, уставшей, задумавшейся, равнодушной, но не истеричной или зарёванной. Ей не идут слёзы… Это, наверно, странно: едва ли кому идут слёзы. Но на её лице это выглядит как-то противоестественно, что ли.       Я шумно выдохнул, на несколько минут позволяя мыслям об этой строптивой девчонке заполнить голову.       Казалось, она была полной противоположностью сестры. Когда Лёха позвонил после того происшествия в лесу, Аня практически сразу заревела. Понятно, что она волнуется за сестру, это естественно, но… не знаю, как-то её поведение меня напрягало, особенно когда она бросилась мне в объятия. Но успокоить её не получалась, Антонова-старшая словно не слушала и не слышала никого вокруг, зациклившись на собственный мыслях. В отличие от Саши, которая пыталась поверить мне, старалась успокоиться, не уходила в себя ото всех, от меня…       Девочка. Другое слово тяжело к ней применить. У неё уж очень детское личико, особенно сейчас, когда вся косметика уже смыта огромным количеством влажных салфеток, которые она же не позволила выбросить в этом сухом лесу, но которые благополучно потом выкинул Лёша и прокомментировал следующими словами: «Что за детский сад? Экология и так херовая. Молчи, Малая, а то поедешь в багажнике, как Гоша.» Самое удивительное то, что Саша просто закатила в ответ глаза и промолчала, поставив в смятение всю нашу компанию.       Я на мгновение повернул голову в её сторону. Девочка начала ворочаться, хмурясь. Я уже хотел её разбудить, но вспомнил, что потом она не уснёт, а поспать ей нужно, поэтому просто продолжил путь, наблюдая несменяющийся пейзаж в виде сухих деревьев, которые шатаются от ветра из стороны в сторону, будто пытаясь напугать или прогнать непрошеных гостей. Через несколько метров впереди я заметил знак в виде жёлтого треугольника с чёрным изображением. Зона радиации. Я сбавил скорость, внимательно разглядывая поржавевшую старую табличку. Всё, мы в Зоне.       Сидящая рядом Саша резко проснулась, вздрогнув.       — Всё хорошо? — обеспокоенно спросил я, глядя на неё.       — Да, — нахмурив брови, ответила девочка. — Просто… сон не закончился.       — Это плохо? — я выгнул бровь, думая о том, что хоть одна проблема решена и, может быть, кошмар каким-то чудесным образом закончился.       — Не знаю… По крайней мере, никого не успели убить.       — Хоть что-то радует.       — А нам ещё долго ехать?       — Нет. Только что мы в въехали в Зону радиации…       Я остановил машину, разворачиваясь к друзьям, чтобы разбудить их. Но когда я хотел уже это сделать, Саша остановила меня, дотронувшись до руки.       — Не буди их пока. Пускай спят, — она слабо улыбнулась и, произнеся это, вышла из Волги.       Я усмехнулся. Ох уж эти «разговоры на капоте»… Всегда что-то новое открывается, всё самое важное происходит именно там.       Последовав за Сашей, которая уже расположилась на пыльном капоте автомобиля, я встал перед ней. Девочка смотрела за мою спину, рассматривая какую-никакую природу в сгущающихся сумерках.       Я открыл рот, желая начать разговор, но меня перебила Антонова:       — Не надо. Не говори ничего ни о Чернобыле, ни о Игоре, ни о чём этом.       — Я просто хотел спросить, как рука? — соврал я, переводя взгляд на перебинтованное предплечье.       — Не болит.       — Хорошо.       Молчание. Продлилось оно минуты три, пока девочка не выдохнула, заглядывая мне в глаза.       — У нас ещё осталась еда? — спросила она.       — Да. Хочешь есть?       — Нет, просто интересуюсь.       Снова тишина. Абсолютно не хотелось нарушать спокойствие, воцарившееся вокруг и прерываемое только шумом веток, шаркающихся друг о друга при каждом дуновение ветра.       — На холо-одной земле… стоит го-ород большой… там горя-ят фонари, и маши-ины гудят, а над го-ородом ночь, а над но-очью луна, и сего-одня луна каплей крови красна… Дом стоит, свет горит, из окна видна даль, — неожиданно запела Саша, немного изменяя мотив песни на свой лад.       — Так откуда взялась… печа-аль? * — в голос с ней закончил я, с улыбкой глядя на девушку.       — Наверное, оттуда, что фонари не горят, а машин вообще нет… Зато луна, действительно, каплей крови красна, — задирая голову, сказала она. Я посмотрел на небо, где из-за туч выглянула красноватая луна. — Как в фильме ужасов, — Саша усмехнулась.       — У тебя глаза красивые, — вдруг произнёс я, игнорируя её замечание и не прерывая зрительного контакта. И правда, как-то я раньше не замечал красоты девушки, постоянно думая лишь о Чернобыле. Небесно-голубые глаза обрамлялись густыми чёрными ресницами, спутанные тёмные волосы были собраны в неопрятный пучок на макушке, который придавал ей какой-то тёплый, домашний образ.       Саша чуть покраснела, опуская взгляд и снова поднимая его на меня. С ума сойти. Это точно та самая Александра, которая ещё вчера зубатилась с Лёшей, соревнуясь с парнем в красноречивости и знании великого и могучего русского языка?       — А у тебя — улыбка, — тихо произнесла она, кажется, невзначай прикусывая губу. Я на мгновение задержал свой взгляд на её губах, даже не замечая, как сократил расстояние между нашими лицами. Девушка прикрыла глаза, легко подаваясь вперёд, но я резко отстранился, предотвращая дальнейшие действия. Не нужно этого…       — Прости, этого не должно было произойти, — протараторил я.       — Почему? — я ожидал чего угодно, но только не этого вопроса. И вправду, почему? Боже, да потому что она ещё совсем маленькая девочка, которая не должна разочароваться в любви в семнадцать лет. А я тот парень, у которого чуть ли не каждую неделю новая девушка. Я не хочу причинять ей боль в итоге. — Потому что ты маленькая ещё, — тихо ответил я.       — Как вы меня за*бали с этой фразой все! Как мне доказать, что я уже не ребёнок и не надо со мной обращаться как с глупой девчонкой?       — Я не знаю…       — Зато я знаю, — быстро произнесла Саша, касаясь ладонями моего лица и притягивая к своим алым губам мои. Я на секунду замешкался, но всё-таки, поддавшись сладкому и такому манящему соблазну, ответил на поцелуй, углубляя его. Расположив свои руки на коленях Антоновой, я встал между её ногами и одним резким движением притянул девушку к себе, заставляя охватить свой торс, по капоту шоркнулась какая-то железка от джинсов девушки, которая в свою очередь неровно выдохнула, не прерывая поцелуй. Я потянул свои руки выше, к талии брюнетки и случайно залез под тонкую ткань кофты, почувствовав, как по коже Саши пробежали мурашки. Поцелуй быстро перетёк из чего-то лёгкого и невинного в более жадный и страстный, я понимал, что ещё несколько секунд, и этот поцелуй превратиться во что-то большое. Во что-то большее прямо на капоте старой Волги.       Но девушка первая оторвалась от моих губ, когда в лёгких закончился кислород, и сразу крепко прижалась к груди, обвивая торс тонкими руками, как маленький ребёнок. И она ещё будет говорить, что взрослая. Я усмехнулся своим мыслям, и обнял Сашу в ответ. Совсем еще маленькая девочка.       Я зарылся носом в волосы Антоновой-младшей. От неё пахло лимоном после тех злосчастных влажных салфеток и совсем немного потом. Всё тело девушки пробирала лёгкая дрожь, которая сейчас передавалась и мне. Вот она суровая реальность, а не эти ваши сопливые фильмы про любовь, где всё до чёртиков идеально…       — Всё хорошо? — еле слышно прошептал я.       — Да. Впервые всё на самом деле хорошо…       — Здорово.       — Ещё б в Москве быть, а не на въезде в Припять.       — Так, а где та девчонка, которая хотела приключений, а? — чуть шатая Сашу, наверно, в сотый раз спросил я.       — Она ушла гулять, скоро обещала вернуться, — девушка рассмеялась, упираясь руками мне в грудь, в то время как я не отпускал её. Хотелось хотя бы на несколько секунд забыть про Чернобыль, про Игоря, про деньги, про всё остальное. Не помню, когда в последний раз целовал девушку, которая притягивала меня не только физиологически.       — Пускай возвращается, что-то мне подсказывает, что до самого возвращения в Москву вздохнуть спокойно нельзя будет.       — Вероятно… Пойдём в машину, а то холодно, — девушка отстранилась от меня.       Я уже по инерции помог слезть ей с капота, и мы вернулись в автомобиль, где нас сразу же встретил Лёша с усмешкой на лице:       — Ну, наконец-то. А то я уж думал этого никогда не произойдёт, — заржав, произнёс он.       Не сговариваясь, мы с Сашей проигнорировали его замечание. На самом деле, было не очень понятно, что именно он имеет в виду: то, что мы, наконец, вернулись в машину, или то, что произошло раньше.       — Вместо того, чтобы умничать, лучше буди ребят, мы в Зоне, — сказала Антонова-младшая, не поворачиваясь к Лёхе.       — Зачем будить всех? Давайте остановимся и дождёмся рассвета, чтобы не по ночному городу разъезжать.       — А мистер Брутал дело говорит, — поддержала парня Саша.       — Ладно, давайте так и сделаем. Ночью он от нас точно никуда не денется.       Путь мы продолжили только через несколько часов, когда солнце выглянуло из-за горизонта, освещая местность, называемую Зоной.       Когда все проснулись и с любопытством оглядывали то место, где мы ехали, я рассказывал друзьям некоторые факты о Припяти и аварии, произошедшей здесь в 1986 году.       Минут через двадцать мы остановились у станции и вышли из машины, подходя ближе к ограждению.       — И что мы здесь забыли? — недовольно спросил Лёша, переминая плечи.       — Посмотреть, — ответил я, не отрывая взгляда от ЧАЭС, которая выглядела очень устрашающе, всё, как на фотографиях с изображением четвертого блока: пусто, опасно и чертовски одиноко.       — Вон там, где труба, — станция, — произнёс Гоша.       — Та, которая взорвалась? — ребята, казалось, не могли поверить своим глазам. Да что уж скрывать, мне самому было не по себе, словно мы видим это всё во сне.       — Да, там четвёртый энергоблок, — я кивнул головой и почувствовал, как Саша взяла меня за локоть, прижимаясь плечом. Девочка была бледной и не могла оторвать взгляда от АЭС.       — Всё, как в моём сне. До мельчайшей подробности, — еле слышно прошептала она. Я погладил её по руке, не желая привлекать внимания друзей, и продолжил рассказ:       — В день аварии люди приходили на тот мост, — мы глянули на постройку, расположившуюся недалеко отсюда, — смотреть, как станция полыхает. Никакой тревоги и паники, они просто стояли на мосту и смотрели на огонь, а ветер гнал на них тонны ядерного топлива.       — Ребят, пойдёмте отсюда, пожалуйста, — Аня уже развернулась, желая скорее покинуть злополучное место. Все переглянулись и отправились за ней.       — Сань, пойдём, — заметив, что девушка задержалась, я позвал её.       — Паш, обещай, что мы не окажемся никаким образом за ограждением у станции, — Саша посмотрела прямо в мои глаза с огромной надеждой и страхом.       — Обещаю. Нам там делать нечего.       ***       Катаясь по городу и изучая его, мы ехали в полнейшей тишине. Густое молчание, воцарившееся в городе тридцать лет назад, нарушал лишь шум двигателя Волги, от безмолвия звенело в ушах, а от давящей безлюдности по коже бегали мурашки.       Этот город не покинули люди, нет. Его покинула сама жизнь. Вокруг лишь сухие деревья и старые дома, пострадавшие от аварии. Пустующие, полуразрушенные дома, вместо окон в которых были бездонные чёрные дыры, затягивающие в себя человека с головой. Они хранят миллионы секретов когда-то живших здесь людей и тайны аварии восемьдесят шестого года. В них, казалось, поселилась Смерть, не впускающая туда никого, но в то же время притягивающая всех, словно не желая оставлять и единого свидетеля той и тем более сегодняшней жизни в живых. Даже безоблачное небо казалось каким-то серым и мёртвым.       По пути сюда мы подобрали тот самый рюкзак с непонятным устройством, который оставил Игорь. Прибор, действительно, был очень странным, и его предназначение не было понятно даже Гоше. Единственная польза от этой штуки — это фонарь, который светил достаточно ярко и мог помочь нам в городе-призраке.       Когда мы достаточно покатались по Припяти, я остановил машину.       — Я не понимаю, куда нам ехать дальше.       — Давайте просто объедем город, — предложила Саша. — Он небольшой, много времени это не займёт. Может, на подкастера наткнёмся. Он однозначно где-то здесь, надо его найти, забрать деньги…       — И втащить ему пару раз, — договорил Лёша и сделал резкое движение рукой, изображая удар.       — А что, если он уже уехал?       — Отсюда только одна дорога, Паш, мы бы его встретили, — произнёс Гоша, который стал заметно спокойнее и уже давал дельные советы. Я посмотрел на него с небольшим сомнением.       — Чёрт с вами. Поехали…       Стоит ли говорить, что подкастера мы так и не нашли? Город был абсолютно пуст, он был пропитан одиночеством, буквально дышал им.       Мы сделали привал в каком-то парке, рядом с колесом обозрения, которое никак, кроме как чёртовым, назвать язык не поворачивался. Железо практически полностью проржавело, внушая страх того, что колесо может вот-вот развалиться, но, несмотря на это, Лёха уже раскачивал одну из кабинок, в которой сидела Настя, возмущаяся и смеясь одновременно.       Я сел в стороне ото всех, изучая страницу подкастера в поисках чего-то нового, девочки с Гошей о чём-то разговаривали. Через несколько минут ко мне подсела Аня.       — Всё нормально? — спросила блондинка.       — Ну, не считая того, что мы находимся за несколько тысяч километров от Москвы, в Припяти, один псих украл у меня восемь миллионов и нас несколько раз пытались убить, то да, всё прекрасно.       — Да… глупый вопрос задала, извини…       — Ничего, — усмехнулся я. — Расскажи лучше про ваших родителей с Сашей. Как они отпустили твою несовершеннолетнюю сестру чёрт знает куда?       — Очень просто. Мы у них не спрашивали чисто потому, что у нас их нет. Когда Саша была маленькая умерла мама, через несколько лет — папа, и сестра с десяти лет воспитывалась нашей тётей, которая живёт в Подмосковье, а я — бабушкой в столице. Нас двоих у кого-то одного пристроить не удалось по семейным обстоятельствам. А год назад, когда мне исполнилось восемнадцать, я смогла стать опекуном для Саши. У нас есть знакомые там, поэтому с этим проблем особых не возникло.       — На границе ты показывала какие-то документы. На опекунство?       — Да. Она, знаешь, постоянно влипает во всякие неприятные истории, приходится носить документы эти с собой, чтобы её в полицию не загребли или наоборот, чтобы достать её оттуда. Почему ты сам у неё не спросишь об этом? Вы же, вроде, неплохо общаетесь, — в голосе девушки проскользнула обида, но я не придал этому никакого значения.       — Не знаю. По-моему, для неё эта тема какая-то болезненная, поэтому и не стал, — ответил я, внимательно выслушав историю девушки, но на этом пришлось прекратить наш диалог на эту тему, так как я, перезагрузив страницу Игоря, обнаружил новое видео. — Ребят, идите сюда, тут наш подкастер снова объявился.       Когда все собрались вокруг меня, я включил запись.       — Всем привет, — на экране появилась его рожа, которая выглядела ещё более дикой, чем после аварии.       — Б*ять, вот он псих, — негромко выругалась Саша, за что сразу получила упрек от сестры. — Да ты посмотри в его глаза! Он же шизофреник.       — Саня, конечно, права, но давайте посмотрим видео, — прервал их Горелов, и девушки замолчали.       — Я, наконец-то, добрался до Припяти. Как-то здесь… мрачно… Но знаете, что самое странное? Мне встретилась собака. Я думал, здесь нет собак, вообще животных, но оказалось, что есть. Я дал ей с дуру сосиску, она и увязалсь за мной, — Игорь отошёл от камеры и навёл ракурс на какую-то собаку, чья шерсть была вся в крови, а из бока торчала арматура. Зрелище не из приятных. — Но это уже неважно. Моя миссия здесь закончена, и я отправляюсь обратно в Москву. Прощайте, мальчики и девочки!       — В смысле в Москву? — выкрикнул я.       — Погоди, Паш, не ори, — сказала Гоша. — Дай мне планшет. Смотрите, там есть какая-то табличка.       — Да, но там не видно ни хера, — Лёха ткнул пальцем по экрану.       — Гошан, ты можешь увеличить картинку? — спросил я.       — Ну, думаю, что смогу.       — А я не думаю! Дай сюда! — Саша выхватила из рук Петрищева планшет. — Раз плюнуть.       Уже через минуту Антонова показала мне увеличенную фотографию.       — Это школа, — вглядевшись в изображение не лучшего качества, подытожил я.       — Отлично! Погнали искать эту школу! — к Саше, кажется, снова вернулась уверенность и дерзость, которая лилась из неё в первый день нашего знакомства. Мы отправились на поиски. _______________________________________ *Виктор Цой и группа Кино — «Печаль»