Нельзя менять прошлое. Чернобыль

/POV Саша/       — Нужно найти какую-нибудь высотное здание, — предложила Настя спустя пять минут наших безрезультатных поисков.       — Поехали прямо, Паш, я знаю, где такое есть, — Аня протиснулась между передними сиденьями, то есть между мной и Пашей, глянув сначала на парня, и только потом на дорогу. То, что ей симпатизировал Вершинин, было ясно как день. Только слепой не заметит того, как моя сестра смотрит на блондина. Слепой и очень тупой.       Следуя тому, что говорила Антонова-старшая, Вершинин припарковал Волгу у подъезда одной из тех шестнадцатиэтажек, которые мёртвыми башнями возвышались над безжизненными бетонными блоками Припяти.       — Очень надеюсь, что сейчас мой мозг не начнёт воспроизводить все ужастики, которые я смотрела, — нервно усмехнувшись, произнесла я и вылезла из машины.       — Одно это здание — готовая декорация к чёртовому ужастику, — скривившись, глянул на меня Лёха.       Дом действительно не излучал свет и позитив, как, в принципе, и всё остальное вокруг. Пожелтевшие плиты были треснуты во многих местах, грозясь вот-вот буквально рассыпаться. Практически все стёкла были выбиты, кое-где торчали острые осколки, покрытые многогодовой пылью и грязью и, казалось, пропитанные радиацией. Не хватало только напряжённой мистической музыки на заднем плане, и можно снимать кино.       — Ну, что? Пойдёмте? — задрав голову, я оглянула здание, а затем — ребят.       Выдохнув в унисон, мы взяли имеющиеся в машине фонарики и вошли внутрь дома. Там атмосфера была ещё более тяжёлая: стены были словно пропитаны пустотой и одиночеством, но в то же время до сих пор хранили в себе тайны жизни своих бывших хозяев. На первом этаже располагался проржавевший лифт; аккуратно подойдя к нему, я, не нажимая, провела пальцами по кнопке вызова, на коже остался слой пыли. Подняв голову, я осмотрела железные двери.       — Эй, Малая, — Горелов, опершись на сомнительной прочности перила, заставил меня вздрогнуть, — даже если бы лифт работал, тебя на уроках ОБЖ не учили, что при чрезвычайных ситуациях нельзя пользоваться им? Как думаешь, после ядерной катастрофы это правило как-то поменялось?       — А я прогуливала уроки ОБЖ, — язвительно ответила я.       — Ну, тогда я, если что, не полезу тебя спасать. Пускай Пашка, если ему это надо, лезет.       — Лёха, вот сейчас было обидно, — вздёрнув бровь, я посмотрела на парня.       — Да ладно тебе, Малая, я ж шучу. Пойдём уже.       Я догнала Горелова, перед нами шли Настя с Гошей, впереди всех — Аня и Паша. Лёша ткнул меня локтем в бок и кивнул в сторону двух блондинов.       — Борьба двух сестёр за сердце главного холостяка города Москва объявляется открытой? — негромко заржал он.       — Чего-о? — протянула я.       — Что? Пусть сам выбирает, что ли?       — Если есть из кого выбирать, то может не запариваться по этому поводу и смело валить нахер.       — Какая дерзкая, — Лёха снова заржал, но уже в голос.       — Вы идёте там? — Паша посмотрел на нас сверху вниз.       — Идём, — я обогнала Настю с Гошей, матерясь под нос на Горелова.       Всё время, что мы поднимались, создавалось такое ощущение, будто мы снова и снова возвращаемся на один и тот же этаж: все квартиры и комнаты были похожи друг на друга, везде разруха, кучи хлама и мусора. Столбы пыли и запах затхлости и сырости окутывали каждую комнату, неприятно щекоча нос. Смерть — единственное слово, которое лезло в голову при виде покинутых много лет назад домов.       — Ай, — гробовую тишину разрезал негромкий вскрик моей сестры.       — Что случилось? — Вершинин притормозил, оборачиваясь на Аню.       — Джинсы порвала, — девушка беспомощно всплеснула руками, показывая оторванный задний карман. — Вы идите, я сейчас.       — Что сейчас?       — Мне просто надо зайти кое-куда. Я вас догоню.       Мы с ребятами переглянулись, когда моя сестра быстро ушла от нас в один из коридоров.       — Я с ней схожу, — я протиснулась между парней, легко похлопав блондина по плечу. — Ань, подожди!       Я догнала её, уже когда девушка сидела на корточках с каким-то альбомом на руках.       — Что это? — спросила я, опускаясь рядом.       — Наш семейный альбом.       — Здесь жили наши родители?       — Да. И сестра.       Я поднялась на ноги, осматривая небольшую комнату, которая ничем особенным не отличалась от всех остальных в этой многоэтажке: прогнившие и ободранные обои, пустые полки деревянного шкафа с выбитыми стёклами, несколько сломанных стульев, на которых когда-то сидели родители. Плечи непроизвольно дёрнулись от всплывших воспоминаний о времени с отцом. Когда-то они здесь жили… Спокойно, наверняка, счастливо, даже не подозревая, что вся их жизнь будет разрушена в один миг. Воображение начало рисовать картинки того, как семья проводила время в этой когда-то уютной квартире. Мне показалось, что я перестала дышать на эти несколько минут, что я разглядывала каждый миллиметр комнаты. Иначе я не могу объяснить сбившееся дыхание и желание закрыться здесь и выреветь всё, что столько лет просилось наружу.       — Саш, с тобой всё хорошо? — Аня подошла ко мне, беря за руки. Я посмотрела на неё помутневшим взглядом, после чего Антонова обняла меня, но я практически сразу отстранилась.       — Не надо. Я нормально, — ещё не хватало разреветься сейчас перед ней.       — Девчонки, ну, вы чего застряли? — в квартиру вошёл Вершинин.       — Семейная ностальгия, — наверное, слишком грубо ответила я, вылетая из полуразрушенной квартиры. — Давайте уже найдём этого Игоря и свалил отсюда к чертям.       — Сань, да подожди Пашку с Анькой, — вслед мне крикнул Горелов, в то время как я быстро поднималась на последний этаж здания.       — Ждите, я наверх.       Первой добравшись на крышу дома, я огляделась. Открытое пространство вызывало лишь страх и опасения. Несмотря на всё своё сумасшествие, я действительно боялась находиться одна здесь.       Прохладный осенний воздух гонял по всему телу мурашки. Ржавые трубы и какие-то антенны торчали из крыши, раскачиваясь при малейшем дуновении ветра; рассыпающиеся бетонные блоки бросали чёрные тени на поверхность крыши. Огромные старые железные буквы, которые, видимо, именовали данную постройку, громко скрипели. Казалось, ещё секунда, и они с огромной скоростью полетят вниз.       — Ты чего убежала? — на крышу поднялся Лёша, за которым вышли и все остальные.       — Здесь отлично просматривается местность, — ответила я, игнорируя вопрос парня. — Давайте закончим то, что начали?       — Гош, есть бинокль? — Паша, бросив на меня взгляд, ясно дающий понять, что мне придётся все объяснить, подошёл к краю крыши.       — Паш, осторожней, — резко окликнула его Аня.       — Всё хорошо, спокойно. Вон там, кажется, что-то движется. Лёх, посмотри, — блондин передал бинокль Горелову, а я попыталась вглядеться в безрадостный пейзаж.       — Это этот дегенерат, отвечаю, — заявил Лёша. — Погнали туда!       Мы вылетели с крыши, быстро перебирая ногами по крутым ступенькам бетонных лестниц. Густую тишину здания разрезал неприятный скрип расшатывающихся перил и наш топот.       — Надеюсь, это действительно он, и мы вернёмся в Москву, — произнесла я, когда мы подъезжали к тому месту, где видели Игоря.       — Да ладно тебе, Малая, по Припяти-то толком не погуляли. Тебе нервишки пощекотать не хочется, что ли? — засмеялся Горелов.       — Придурок, — я закатила глаза, отворачиваясь от парня.       Мы вышли из машины, оглядываясь по сторонам. Это была какое-то невысокое кирпичное здание, похожее на замороженную стройку: вместо окон — чёрные дыры в стенах, верхние этажи и вовсе не были достроены. Честно говоря, уже не было так интересно разглядывать город. Атмосфера нагоняла самый настоящий ужас, а в сознание закрадывались мысли о том, насколько страшную катастрофу пришлось пережить людям. Нет, безусловно, я это понимала и знала, но только сейчас приходило осознание того, что это всё намного ужаснее, чем мы себе представляем. Сейчас, когда я вижу все эти дома, улицы… Люди жили счастливой жизнью, строили планы, грезили о чём-то, наслаждались моментами, и в один момент всего этого не стало. Я непроизвольно взяла Пашу, стоящего рядом, за руку, он глянул на меня, сильнее сжимая ладонь.       — Пальцы ледяные, — тихо произнёс парень. — С нами ничего не случится, я тебе обещаю, не бойся.       — Я и не боюсь, — поморщилась я, но руку молодого человека не отпустила.       — Давайте разделимся и поищем подкастера, — Паша оглядел ребят. Все согласились поступить именно так.       Мы с блондином пошли в одну сторону, остальные — в другие.       — Может быть, объяснишь, что это было в том доме? — спросил Вершинин, когда мы остались вдвоём. Из самого здания, куда пошли Настя с Лёхой, доносился ор Горелова, который показывал всё своё знание русского языка и его нецензурной стороны в отношении подкастера.       — Да ничего не было, — выдохнула я. — Просто вспомнила про родителей, грустно стало…       — Понятно всё… — Вершинин понимал, что эту тему со мной лучше не затрагивать, поэтому тут же её сменил. — Да где этого Игоря чёрт носит?!       Через пару минут мы встретились с остальными.       - У нас ничего, — произнесла Аня.       — И у нас, — Горелов притянул к себе Настю, которая с улыбкой пыталась отделаться от этого надоедливого извращенца.       — Мы тоже ничего не нашли.       — Горелов, сука, накаркал! — я ударила парня в плечо кулаком.       — Воу-воу-воу, Малая, спокойнее!       — Хватит ругаться! — Аня укоризненно посмотрела на меня. — Что делать будем?       — Эй! Ребят! Смотрите! — мы услышали голос Гоши, который поднял ноутбук.       — Что это?       — Похоже, компьютер нашего подкастера, — Паша потянул меня за собой, подходя к Петрищеву ближе. — Посмотри, может он еще что-то выложил?       Гоша запустил видео, которое висело на рабочем столе ноутбука. На экране снова появилось испуганное лицо Игоря:       — Зона не отпускает меня, — парень тяжело дышал, а его бешеные глаза бегали с одного места на другое. — Куда я ни пойду, я возвращаюсь туда, где уже был. Я не могу выложить эту запись в сеть, потому что у меня пропала связь, бензин в мотоцикле закончился, только батарейка в ноуте не садиться. Странно, да? Зона не отпускает меня. И не отпустит. И вас она не отпустит тоже. Если вы нашли этот ноут и смотрите эту запись, то вам тоже конец, как и мне. Вам уже не выбраться отсюда. Скоро, очень скоро вы поймёте, что выхода нет, — Игорь ушёл из кадра, и на экране появилась та же собака в крови.       В этот момент Горелов заорал, указывая куда-то пальцем, заставляя закричать всех остальных.       — Лёш, ты совсем идиот? — Настя смотрела на него широко распахнутыми глазами.       — Не, Настюх, он не идиот, — произнесла я, переводя дыхание, — он долб*ёб самый настоящий! Поехали отсюда, а? Паш, вон сумка какая-то, посмотри, и поехали!       Вершинин открыл сумку, в которой оказались деньги.       — Здесь не хватает около миллиона, — подытожил блондин, перебирая пачки.       — Это хотя бы что-то. А теперь собираем манатки и валим обратно в Москву.       — А как же Игорь? — моя сестра осталась стоять на месте, когда все уже развернулись к Волге.       — Что Игорь? — я закатила глаза. — Он псих, здесь ему самое место.       — Но так ведь нельзя, — Антонова-старшая с надеждой посмотрела на Пашу. — Он ведь живой человек.       — Гош, у нас бензин остался? — спросил он, спустя несколько секунд молчания.       — Да, есть немного, а что?       — Сейчас зальём ему в мотоцикл топливо, пусть выбирается сам. Саша права, пора валить отсюда. Девочки, идите в машину, мы с Лёшей сами справимся.       — Пойдёмте, девочки, в машину, — заржала я, обнимая за плечи Аню и Гошу и направляясь в сторону нашего авто.       Через пять минут мы все снова сидели в старой Волге, предвкушая дорогу домой…