***
Тони был воодушевлен. Даже слишком. Казалось бы, если бы не разговор с Анной, то он даже в теории не мог подумать, что Руди нравится во всех смыслах, и их отношения можно попробовать перевести на другой уровень. Его мало беспокоило, что они живут на разных точках земного шара. На самом деле, больше беспокоило, что у парня определенно есть какие-то проблемы в вопросах современных способов коммуникации, но этот вопрос вполне решаемый. А вообще, будь его воля — он забрал бы его от этой фриковатой консервативной семейки, тихой местности и прохладного климата в свой калифорнийский рай, познакомил бы с реальной ночной жизнью, научил бы его хорошо плавать и сёрфингу, накормил самым лучшим мороженым во всем Сан-Диего и… Всегда был бы рядом, черт возьми! А еще его волновала вероятность того, что он будет послан далеко и надолго со своими чувствами. Анна была абсолютно и полностью права, когда сказала, что ее брат совсем не простого покроя. Он, подобно своему «образу» вампира, был чертовски загадочный, и простому пареньку, который сам по себе был открытой книгой, было трудно понять, что у того в голове. Особенно когда он смотрит так внимательно своими красными глазами в темноте. Порой даже жутковато. Но этим глазам даже не нужно уметь гипнотизировать, он уже очарован. И, не смотря на совет Анны, он все же желает сказать ему как можно скорее. Через несколько дней возвращаться домой, у него ужасно мало времени. Особенно когда ты сам по себе достаточно храбрый парень, а когда вопрос касается романтической и чувственной стороны… Ух. Практически весь день он занимался репетицией своей пламенной речи, позируя перед зеркалом и изредка прерываясь на перекус. Своих готичных соседей слышно не было, однако возможно, что он просто слишком был увлечен делом и совершенно не обращал на это внимания. Ведь на самом деле после наступления темноты Анна иногда заглядывала в опрометчиво распахнутое окно смертного, с улыбкой наблюдая за его решительными словами, прикрытыми весьма неуверенными движениями и скованностью. Хотелось подлететь, выпрямить ему спину, заставить перестать наворачивать круги по комнате и сделать лицо проще, а то выглядит, как оголенный напряженный нерв. — Где твоя хвалёная естественность, Тони Томпсон? Парень же, сам не ожидая от себя таких высоких нот, резко взвизгнул с перепугу. Было весьма неожиданно, что его застали за столь личным и сокровенным. Развернувшись на приятный девичий голос, он увидел сидящую на его подоконнике Анну, и он успел в этот момент трижды проклясть это «вампирское» соседство с этой чертовой привычкой лазить по особняку и игнорировать двери! — Там же, где и твоя тактичность! — обиженно огрызнулся блондин. — Какого чёрта? — Черти к нам не относятся, дорогуша. — хихикнула девушка, замечая, наконец, ту самую естественность. — Я просто мимолетом, но не могла не заглянуть, когда увидела, как ты тут корчишь из себя не пойми что. Тони уж было собрался возмутиться, как она грациозно спрыгнула, подходя к юноше и тут же приводя осанку в порядок. — Не робей и перестань пытаться репетировать. Во-первых, у тебя получается ужасно, а во-вторых — всё равно всё пойдет не по сценарию. Пользуйся моментом, когда почувствуешь, что он настал. И говори то, что тебе подскажет твое сердце, а не надейся на заученные фразы из бульварных романов. — Откуда ты знаешь, что я орудую фразами из бульварных романов? — удивился Томпсон, потому что был уверен, что содержания этих книжек знает только его мама и он — поневоле, потому что она часто зачитывала ему отдельные абзацы и умиленно вздыхала, пока тот занимался чем-то своим. — Потому что ты и представить себе не можешь, сколько за свою жизнь я прочитала таких романов. — с видом истинного эксперта в таких делах, изрекла Сэквилбек. — Наверняка примерно столько же, сколько и моя матушка. — улыбнулся Тони. — Да-да, конечно. — хихикнула девушка, прекрасно осознавая, что это далеко не так. — Спасибо, Анна, кажется, я волнуюсь немного меньше. — с улыбкой почесал затылок блондин. — Обращайся. А мне, наверное, пора. — после этой фразы она все так же грациозно начала забираться на подоконник. — О, нет. Нет-нет-нет, ты же не собираешься опять воспользоваться окном? Анна лишь с хитрой улыбкой обернулась на него, расставляя руки в стороны и выставила ногу чуть вперед, готовясь к шагу. — Я не буду на это смотреть. — и действительно отвернулся, девушка же смело наклонилась вперед, падая вниз и тут же делая полукруг и взлетая вверх. — Да-да, двери же придумали для слабаков. — бурчал себе под нос Томпсон.***
— Сегодня у нас кинематографический марафон! — торжественно объявил Томпсон, врываясь в комнату к Рудольфу с ноутбуком и попкорном в руках, моментально заваливаясь к нему на кровать. — Ну и куда ты предлагаешь бежать? — непонимающе спросил Рудольф, искренне не понимая, как можно связать киноленты и спортивное беговое соревнование. — По просторам готического сеттинга и таинственного вампирского фэнтези! — усмехнувшись, парировал парень, но ответом ему послужил ещё более непонимающий взгляд. — Постой… — Что? — Ты хочешь сказать, что никогда не видел Ван Хельсинга? Дракулу? Сумерки? Другой мир? И даже тот потрясающий фильм с Тильдой Суинтон? И ту пошлую комедию про Реальных Упырей? Рудольф бы пошутил о том, что Дракула и его потомки — его дальние родственники, с некоторыми из которых он даже знаком лично, и смотреть киноленту о нем ему совсем не обязательно, но смертный точно бы не понял. — Не-а. — Ох, это надо срочно исправлять, это же классика! — с видом эксперта протянул юноша, задумчиво потирая подбородок. — Значит, нам точно предстоит интересная ночь. Сборник у Тони оказался внушительный. Помимо того, что блондин перечислил, там оказалось ещё минимум пара десятков фильмов. Времени у них было хоть отбавляй, так что они начали в случайном порядке, полагаясь на выбор пальца вампира, тыкающего на экран. Поначалу Сэквилбек смотрел без особого интереса, потому что тот самый ворчливый дед истинного возраста внутри него считал, что все это чепуха несусветная, смертные все напридумывали, но потом стало интересно. И сюжет не такой уж плохой, но… — Какой ужас, откуда столько пафоса? — критиковал Сэквилбек, указывая Тони на вампира, который проникновенно толкал какую-то заурядную речь о двух разных мирах в свете полной луны, а ветер развевал его плащ. — Действительно. Вампиры же совсем не пафосные. Вот ни капельки. — иронизировал парень. — Вот именно! Бред какой-то. Пафосные мы… — он ворчливо отвернулся, будто бы обидевшись на этого «сородича», а Тони, забавно вздернув брови, подергал кончик его плаща, на что друг лишь продолжил что-то возмущенно бормотать себе под нос. И он испытывал огромный спектр чувств чуть ли не на каждом фильме, обращая внимание на нелогичность, неправдоподобность, красивую интерпретацию какого-то малоизвестного факта или же хорошо прописанную мотивацию и смертных, и вампиров, которые ведут вражду или же наоборот — пытаются воссоединить мир между ними. Конечно, все выглядит нереально, потому что действительность даже спустя столетия работает совершенно не так, однако наблюдать за этим со стороны было совсем неплохо. — Да ладно, они серьёзно?! — он снова повернулся к Томпсону, который уже даже не пытается скрыть факт, что он смотрит далеко не на фильмы, а на постоянно чувствующего всякие чувства Рудольфа. — Что здесь не так? — Это выглядит ну СОВСЕМ не так! — он указал на вампира, который пил кровь из человеческой шеи. — Да брось, красивый киношный ход. — Но на самом деле это выглядит не красиво! Где хотя бы чавкающие звуки? — Чавкающие звуки? Какой кошмар. — хихикнул парень. — Руди, расслабься, никто же наверняка не знает, как вампиры на самом деле пьют кровь. Так что пусть в глазах смертного человечества это будет красиво. Ох. А вот Сэквилбек, к сожалению, знает. Не самая красивая и эстетичная процедура. — Наивные смертные. — закатил глаза парнишка, скрещивая руки на груди. — Зануда. — защитил свою смертную честь блондин. — Что? Это я зануда? — оскорбившись до глубины души, Рудольф шутливо его пихнул в бок локтем. — Конечно зануда, все тебе не нравится. — усмехнулся парень, а потом на него резко накатило озарение. — Кстати, откуда ты столько знаешь о вампирах, если ты не разбираешься в кинематографе и не читал комиксы? Буквально на пару секунд вампир успел растеряться, потому что он не был готов к тому, что что-то в его поведении может выдать Сэквилбека с головой, и его смертный друг может начать задавать вопросы. И он так же не знает, как бы ему сказать правду, потому что чувство стыда за свою ложь гложет его из раза в раз, когда они проводят время вместе. Но когда настает относительно удобный момент — язык не поворачивается, а в простой беседе, когда Томпсон, к примеру, будет пить чай, не подсесть же к нему и не сказать что-то вроде «хей, дружище, а ты знал, что я на самом деле вампир?» — Литература у моего брата Грэгори. Я беру иногда что-то почитать, что-то узнаю от более осведомленных родителей. С миру по нитке, все такое. — выкрутился Рудольф. Вроде, прозвучало правдоподобно. — Ладно, но все равно не представляю, почему ты знаешь так много. — прищурился Тони. — Ты сомневаешься? — с вызовом спросил Рудольф. — Можно проверить. Маленькая викторина? — Дерзай, смертный. Рудольф почувствовал себя весьма уверенно, и так же уверенно отвечал на вопросы Томпсона, к удивлению последнего даже не задумываясь, а четко парируя вопрос развернутым ответом. Он, как никто другой, прекрасно осведомлен обо всех собственных фишках. А Томпсон все не сдавался, продолжая спрашивать и порой даже переходя на нелепые стереотипы, которые были чистейшей воды ложью. Желание осадить вампира было слишком велико. Последний вопрос сразил его наповал. — Правда, что вампиры не целуются? Вампир удивлённо поднял бровь, недоумевающе посмотрев на Тони. Да, он слышал много самых разных глупых стереотипов о себе и своих сородичах, но «не целуются»? Серьёзно? — Целуются. — отвечает Рудольф, и блондин с довольной улыбкой отрицательно качает головой. — С чего ты взял, что нет? — Потому что можно пораниться, и тогда вампир сорвётся и может случайно убить того, кого целует. — пожал плечами Томпсон. — Враки! — Сэквилбек даже приподнялся с места, парируя неверный факт. — Единственная проблема, с которой сталкивается вампир при поцелуе — клыки, которыми невольно стукаешься с чужими зубами в самом начале. — Не верю. Откуда информация? — скептически скрестил руки на груди Тони, не собираясь так просто отдавать свою гипотетическую победу сомнительной информации. Вампир озадачился. Ну, как бы опыт. Руководствуясь исключительно азартом, он решил попробовать доказать ему свою правоту на практике. И, не видя в этом ничего плохого или неловкого, подошёл к Тони и, слегка нависнув над ним, поцеловал, ожидаемо стукнувшись клыками, а после максимально осторожно продолжал целовать, как бы намекая, что ничего не угрожает ему ранениями. К удивлению вампира, Тони совершенно не оказывал какого-либо сопротивления, а скорее наоборот. — Достаточно доказательств? — ухмыльнувшись, обнажая клыки, спросил Рудольф. — Ты, конечно, не вампир, но это было убедительно. Да, Томпсон проиграл в споре-викторине, но сейчас, облизывая губы после поцелуя, он чувствовал себя победителем. Он даже не помнит, как они досматривали фильм.***
Два дня из жизни отеля пролетели так, будто бы между парнями ничего не произошло. Возможно, Тони был единственным, кого это хотя бы малость заботило. Спрашивать вампира напрямую было немного неловко, и он от бездействия Руди уже морально готовил себя к этому непростому диалогу, тем более Анна, которая искренне переживала за их отношения, дала зеленый свет, подталкивая попытаться. И к вечеру блондин все же решился. — Входи. — уже стопроцентно уверенный в том, что это смертный, крикнул Рудольф. — Привет. Не занят? — неловко садясь на край чужой кровати и сжимая края толстовки, спросил Томпсон, еще больше тушуясь под внимательным взглядом вампира. — Нет. Что стряслось? — и от этого взгляда не укрылось чужое волнение. — Все хорошо, просто… — сначала парень резко зажмурился, а потом выдохнул и уже спокойнее взглянул на Сэквилбека. — Есть разговор. — Слушаю. Все репетиции, прописанные в голове диалоги и образы, предполагаемые ветки развития событий — все, что приблизительно планировал Томпсон на протяжении нескольких дней просто моментально выветрилось из головы, оставляя юношу с перекати-полем в собственных мыслях. Не имея идеального сценария, чтобы аккуратно подступиться, он решил идти напролом, иначе будет сейчас выглядеть еще более нелепо, тупо пялясь на свой объект обожания и подбирая реплику. — Ты мне нравишься. Тони забыл, как надо дышать. — Оу! — удивился вампир, восприняв это за обычный дружеский обмен комплиментами. — Ну, ты мне тоже нравишься, ты классный друг и отличный собеседник, да и в целом слишком хороший для смертного… — Когда-нибудь ты начнешь читать между строк. — хихикнул Томпсон, даже немного расслабившись. Его наивная прямолинейность подкупала с первого знакомства. — Я имею в виду, что ты мне нравишься. — сделав максимально прозрачный акцент на последнем слове, Тони с надеждой взглянул на Рудольфа. А Руди меж тем заметно помрачнел. И дело было вовсе не в том, что ему не нравился Томпсон, или что их возможные отношения — дело очень сложное, опасное и болезненное по разным фронтам. А в том, что Тони — святая простота, которая так ничего и не знает о настоящей стороне Сэквилбека. И тот сейчас стоял перед непростым выбором, а время тем самым будто бы стало еще быстрее, и вампир слышал, как часто и громко стучит человеческое сердце напротив от переизбытка ярких и волнительных эмоций. Кажется, если бы сердце Рудольфа могло биться также, то оно бы уже точно выпрыгнуло из груди. — У меня тоже есть для тебя секрет. — алого цвета глаза стрельнули мрачным взглядом в сторону смертного, а сам вампир стал надвигаться на Тони, который, кажется, напрягся сильнее некуда. — Тот, который я храню от случайных здешних путников уже не первое столетие. Ближе. — Тот, о котором боятся обмолвиться все смертные в округе. Еще ближе. — Тот, который был прямо на виду все это время. И тот, о котором ты думаешь прямо сейчас, и тот, который ты боишься услышать. — Рудольф, обнажив клыки, наклонился к шее оцепеневшего смертного, опасно касаясь ее кончиком носа и переходя на шепот. — Настоящий вампир. Сэквилбек ждал чего угодно, но не теплую человеческую ладонь, которая мягко легла на его затылок, доверительно прижимая ближе. — Не веришь? — выгнув бровь, спросил Рудольф, встретившись взглядом с парнем. — Верю. И я тут сейчас чуть ноги не протянул от страха, если честно! — с легкой улыбкой признался смертный, почесывая затылок. — Но я доверяю тебе. На губах повис немой вопрос «почему?» — ведь для человечества вампиры всегда представлялись большой опасностью (и далеко не каждый смертный поверит, что вампиры способны отказаться от человеческой крови), они в принципе даже не верят в их существование, да и семья Сэквилбеков скрывает в старых городских легендах то, что однажды были вынуждены убить близкого человека, пускай это и была вынужденная мера самозащиты. Неужели простого молодого парнишку совсем не пугает то, с кем он повстречался? — Почему? — не выдержал Рудольф. — Потому что если бы ты действительно собирался выпить мою кровь, то сделал бы это еще в первые дни знакомства, стоило бы нам только остаться одним. И даже не смотря на то, что я о тебе узнал — ты не перестал мне нравиться. И хочется верить, что я для тебя тоже не простой перекус. Признаться, вампир был очень удивлен смелости и искренности этого смертного. Он впервые кого-то подпустил так близко к себе, и, казалось бы, все прекрасно, парень тянется к нему в ответ, преподнося возможность вкусить немного взаимного счастья, но внутренние смятения и беспокойства неуместно начали грызть его. — Столкнувшись с моим миром лицом к лицу, ты и представишь не можешь, какие тебя могут ждать трудности впереди… — вкрадчивым голосом начал говорить Рудольф, и Тони невольно рассмеялся, поставив парня в ступор. — И ты мне говорил, что вампиры совсем не пафосные, да? И эту веселую ноту подхватили они оба, смеясь и пряча взгляды. Тони уткнулся вампиру в плечо, открывая взору манящую человеческую шею. Решив для себя кое-что важное, он наклонился к ней и, едва ли касаясь, провел клыком маленькую дорожку, вызывая у смертного толпу мурашек. И тут же коснулся губами, переводя эту игру в приятный поцелуй. Доверие Тони действительно не имело границ — даже после такого опасного момента не оттолкнул, а вновь доверительно положил ладонь на его затылок, утягивая его за собой на кровать и более открыто подставляя шею. Рудольф охотно потянулся за ним следом, нависая сверху и упираясь коленом между ног довольно подрагивающего блондина. По сильно учащенному сердцебиению и едва уловимому запаху можно было опознать нарастающее возбуждение, и на лёгких поцелуях Сэквилбек решил не останавливаться. Недавний ужин способствовал циркуляции чужой крови по венам, и оттого теплая рука вампира скользнула под толстовку, вызывая приглушенный вдох. Тони накрыло от прилива адреналина вкупе с нахлынувшим удовольствием, и сейчас он был готов абсолютно на все, и плевать, что будет дальше. Мир вокруг сузился до одного очень решительного вампира, уверенно снимающего с него верхнюю одежду и одаривающего его тело поцелуями. Блондин зарылся пальцами в хаотичную тёмную шевелюру, нетерпеливо ёрзая по комкающемуся одеялу. Рукой Томпсон зацепился за воротник кожанки, стягивая её с довольно ухмыляющегося Сэквилбека. Футболка тоже летит куда подальше. Толстовка Тони мощным вампирским броском впечатывается в стену бесформенным комочком, который скатился по стене вниз и точно утащил что-то металлическое с полки. Томпсон невольно хихикнул, закусив нижнюю губу. Поймав вопросительный взгляд Рудольфа — пояснил: — У вампиров же потрясающий слух, верно? — Ага. — смекнув, вампир самодовольно улыбнулся и внезапно для смертного положил ладонь на бугорок, упирающийся в ткань джинс. — А ведь мы ещё не начали. Звук, слетевший с уст Тони, был усладой для его ушей. И он тут же зафиксировал поцелуем на чужих губах это приятное ощущение. — Это те самые трудности, о которых ты говорил? — от наплыва ощущений и нехватки кислорода парень случайно перескочил на шёпот в середине предложения. — Ты об этом, — он, невинно вздернув брови, кивнул на свою ладонь. — Или о том, что может быть после того, как все вампиры этого замка начнут что-то понимать? Томпсон собирался ответить на этот вопрос, но рука ловко расстегнула джинсы и тут же юркнула под ткань боксеров, оглаживая болезненно изнывающий от нехватки внимания член. Этого хватило, чтобы он мгновенно передумал, закусывая губу от удовольствия. — Это риторический вопрос. О последствиях подумаем позже, а пока давай насладимся моментом, хорошо? Безоговорочно соглашаясь, Тони обвил руками шею вампира, приподнимаясь и жадно целуя, будто бы под чарующим гипнозом желая бесконечно долго прикасаться, чувствовать подушечками пальцев, быть максимально близко и ощущать безмерное счастье за то, что не смотря ни на что, сейчас они вместе, и их чувства и порывы взаимны. И пускай они ловят этот момент и возьмут от него все, что им принадлежит. Время слилось в чертовски идеальное «настоящее», балансируя между полетом в бешеной скорости, и между тягостью патоки. Счет был потерян в беспорядочных движениях рук, в страстных затяжных поцелуях, в тихом смешке Рудольфа, когда он заметил смущение Томпсона от собственной наготы. В приглушенных стонах от влажных пальцев, которыми Сэквилбек готовил блондина, в первых неуверенных толчках, в успокаивающих поцелуях по каждому выпирающему позвонку на спине, покрытой веснушками. В трясущемся от удовольствия парне, который крепко держал Сэквилбека за плечи, не сбавляя темпа, и зацеловывал собственно оставленный укус на ключице вампира, не без интереса наблюдая за быстрой регенерацией. В томно подрагивающих ресницах, которые прикрывали затуманенный взгляд алых глаз. В стонах наслаждения и надрывных вздохах, в сбитом дыхании и ритмичном соприкосновении тел. В приятных судорогах от наслаждения и искорках перед глазами. В ленивых мягких объятьях и поцелуях в макушку. Тони, до этого поддерживающий здоровый образ жизни, сейчас, наверное, был бы не прочь закурить. Слишком много разношерстных впечатлений на один отпуск. И теперь если Тони думает, что после такого кардинального переворота в жизни Сэквилбека за последнее столетие с хвостиком сможет спокойно уехать обратно в свою Калифорнию — то глубоко ошибается. Ему предстоит решить много непростых вопросов, однако он расшибется в лепешку, но сделает что угодно, чтобы не разлучаться с этим смертным надолго.