Totally captivated

Какаши честно не собирался никуда идти, решив весьма плодотворно провести свои выходные, а именно — заняться ничегонеделанием и просто читать очередной шедевр творчества великого Джирайи. Он немного устал от миссий, постоянных ранений и того, что вечно попадает на больничную койку. А еще желательно было бы ему как можно дольше не видеть своего дорогого ученика. А все почему? Да потому что Какаши — подумать только, взрослый мужчина! — не мог нормально реагировать на шестнадцатилетнего мальчишку. Ему ведь уже самому далеко не шестнадцать, чтобы возбуждаться от самых банальных мелочей, вроде мелькнувшей полоски кожи, когда майка Наруто слегка задиралась во время тренировки. Он взрослый, рассудительный — ну, не всегда, конечно! — человек, умудренный опытом шиноби. Но нет же, обязательно должно быть что-то, что будет мешать ему жить нормально! И ведь не сделаешь ничего, даже не соблазнишь мальчишку просто ради потрахаться. Во-первых, потому, что Узумаки просто с ума по Саске сходит, днем и ночью думая только о нем, а во-вторых, потому что Какаши принуждать не хочет. Кого угодно, только не Наруто. И вот что делать при таком не радужном раскладе? Правильно, стараться как можно меньше пересекаться с неугомонным учеником. Только во время миссий, когда все внимание Какаши сосредоточенно на цели и выполнении задания, а не на том, что у Наруто потрясающая задница, прости Господи! И в свой выходной, когда Какаши собирался отдохнуть, расслабиться, возможно, найти кого-то, чтобы снять накопившееся сексуальное напряжение — не хотелось ему этого делать, конечно, но выбор у джоунина не большой — госпожа Цунаде словно специально вызвала его к себе. Какаши стоял в кабинете Хокаге, изображая невыносимую муку на лице, но, поскольку оно у него всегда было процентов на девяносто закрыто маской и банданой, никто этой самой муки не заметил. Цунаде смотрела на него со смешком. Какаши не взялся бы сказать, что она понимает причину его состояния, но женщиной она была прозорливой, как и положено медикам, так что все возможно. — Зачем я понадобился? — поинтересовался Хатаке, нарушая тишину первым. — Снова хотите дать мне задание? Цунаде растянула красивые губы в улыбке. — Нет, на этот раз не задание, — ответила она спокойно, но что-то в ее голосе джоунину не нравилось. Ему казалось, что его где-то очень жестко разыгрывают. Хокаге на несколько долгих мгновений замолчала, выдерживая раздражающую драматичную паузу, после чего выдала: — Я хочу, чтобы ты проведал Наруто. Какаши честно едва сдержался, чтобы не хлопнуть себя по лицу. За что? Он только собирался держаться от мальчишки подальше, чтобы не нагнуть его и потом чувствовать себя виноватым перед Четвертым за то, что совратил его сына, так на тебе, называется! — С ним что-то случилось? — как можно более спокойным и ровным тоном поинтересовался Хатаке. Он же ниндзя в конце концов! Скрывать эмоции — это его самый важный навык. — Понятия не имею, — Хокаге пожала плечами. — Но все мои попытки вызвать его он игнорирует вот уже третий день подряд. Ты ведь его наставник, так что проведай ученика, а заодно и приведи его ко мне. Какаши вздохнул и кивнул, понимая, что отказаться не сможет. Придется идти. Мужчина лишь надеялся, что все будет нормально, а не как всегда. Это же Наруто, с ним вообще не знаешь, что может произойти в следующий момент. Покинув кабинет Хокаге, джоунин направился к дому ученика, как можно дольше оттягивая момент встречи. Но нужный дом показался на горизонте удручающе быстро. Против него словно весь мир сговорился! Хатаке привычно решил попасть в дом Узумаки через окно и жестоко пожалел об этом. Оказавшись на широком подоконнике, Какаши остолбенел, разглядывая представшую перед ним картину. Почти полностью обнаженный Наруто с наброшенной на плечи оранжево-черной курткой, лежал на развороченной постели со сбившимися простынями, на которых в некоторых местах темнели мокрые пятна. Его ноги были широко разведены и согнуты в коленях, голова чуть запрокинута назад, а глаза закрыты, поэтому Какаши он не заметил. И ладно бы только это, но Наруто с блаженным выражением на лице проталкивал в себя скользкими и влажными от смазки пальцами не менее влажный и крупный фаллоимитатор, при этом жестко дроча самому себе и постанывая так, что у Хатаке дрожь по всему телу проходила, а жар волнами накатывал и сосредотачивался в области паха. Мужчина взгляда не мог отвести от сильного и гибкого тела, чуть загорелой, упругой кожи, которой он всегда чертовски хотел коснуться, от тугих канатов мышц, перекатывающихся под кожей, стоило Наруто напрячься, когда вибрирующая игрушка задевала внутри нужную точку. Узумаки выгибал спину, кусал и без того красные губы и стонал так протяжно, громко, словно бы не беспокоился о том, что окно раскрыто настежь, и его легко могут услышать на улице. Черт возьми, да его любой мимо проходящий ниндзя мог увидеть! Какаши сжал руки в кулаки, чтобы не сорваться. У него срывало крышу от этого ребенка уже несколько месяцев, все мысли были им забиты, а сейчас Наруто лежит перед ним с разведенными ногами, открытый и чертовски податливый. Как тут устоять? Но джоунин мужественно держался. Немного остудить пыл ему помогала мысль о том, что сейчас среди стонов он может услышать имя Учихи. Ему нужно было уйти. Он не должен был этого видеть. Теперь все станет только хуже. Намного хуже, потому что теперь фантазии станут красочнее и реальнее. Какаши ведь запомнил все: каждый изгиб, подрагивание ресниц, дрожащие пальцы, жестко толкающие игрушку внутрь. И он развернулся было, чтобы удалиться, но замер, услышав приглушенное, протяжное: — Какаши-сенсей. Хатаке едва с окна не свалился. Координация подвела его, все тело задрожало так, что было сложно даже на корточках сидеть. Перед глазами резко потемнело, а потом поплыло. Внутри стало так жарко, что хотелось снять кожу, словно она была очередным слоем одежды. Какаши шумно выдохнул и не сдержался от ругательства. — Черт! Наруто, услышав его гортанный и низкий голос, резко распахнул голубые глаза, смотря испуганно и несколько затравленно. При этом он скорее по инерции толкнул игрушку еще глубже в себя, и его буквально сломало пополам, он выгнулся, становясь на лопатки, и закусил губу, сдерживая стон. Его небольшой и влажный от смазки член задрожал, но кончить мальчишка не смог. Это причиняло ему почти ощутимую физическую боль. Какаши сам не понял, когда оказался рядом с ним, устроившись между широко разведенных ног. Наруто непонимающе уставился на него блестящими от слез глазами и дернулся, когда холодная рука джоунина сжала его член. — Вам не обязательно… — запротестовал он слабо, когда Какаши убрал его руку с игрушки и принялся двигать ей самостоятельно, толкая жестко, глубоко, вырывая из задыхающегося Наруто вскрики и стоны. Окно Какаши предусмотрительно закрыл и занавесил шторами, чтобы не пялился никто. — Ты, черт подери, даже представить себе не можешь, как давно я хотел это сделать! — прорычал Какаши, резко вытаскивая фаллоимитатор и отбрасывая его в сторону. Наруто захныкал, чувствуя пустоту внутри, а Какаши коснулся большими пальцами обеих рук растянутого и слегка покрасневшего колечка мышц, растягивая его в стороны, надавливая и потирая, отчего Наруто буквально захлебнулся стоном и протяжным криком. — Твою ж мать! — выругался Хатаке, хватая мальчишку за руки и дергая на себя, заставляя сесть к себе на колени. Куртка, до сих пор бывшая на нем, немного съехала вниз, оголяя плечи. Какаши жадно впился взглядом в сильную шею и приник губами к бешено бьющейся жилке, прикусывая ее, широко вылизывая языком. Наруто кричал и извивался в его руках, запрокидывая голову и позволяя Какаши делать все, что тому хочется. Он лишь послушно подставлялся под руки, губы, стонал и просил еще. Хатаке же буквально дышал им. Прижимал к себе, терзал шею, оставляя как можно больше ярких меток, следов от зубов, чтобы те не сошли еще очень долго. Одновременно он растягивал и без того хорошо смазанного и мягкого внутри Наруто четырьмя пальцами, оттягивая момент, когда можно будет взять то, чего он так долго хотел. Стоило Какаши войти одним слитным движением, придерживая ученика под бедра и продолжая целовать его шею, Наруто дернулся, болезненно прогнулся в спине, широко приоткрывая рот в беззвучном крике, и излился себе на живот. У него даже глаза закатились, а по подбородку тянулась тонкая ниточка слюны. Он бы рухнул на спину, если бы Какаши не придержал его, осторожно обнимая, поддерживая, закидывая руки мальчишки на шею и кладя его голову себе на плечо. Наруто уже слабо что соображал, его тело судорожно подрагивало. Кажется, он даже отключился на несколько мгновений, но вскоре пришел в себя, когда Хатаке начал двигаться, насаживая его на себя сильно, медленно и глубоко, всякий раз задевая простату. Разнеженный после оргазма джинчурики реагировал на все острее. Его кожа стала чувствительнее, даже простое касание губ посылало импульсы по всему телу. Узумаки мертвой хваткой вцепился в плечи Какаши, горячо дыша ему над ухом и выстанывая его имя так, что у Хатаке едва выдержки хватало. Опрокинув несопротивляющегося Наруто на спину, Какаши уперся одной рукой в постель, другой сжимая скользкий от спермы член, снова твердый и налитый кровью, и принялся методично двигать бедрами, втрахивая Наруто в развороченную окончательно кровать. Та жалобно скрипела, чуть заглушая хриплые и надрывные стоны джинчурики, который уже попросту не мог стонать в голос. И тогда Какаши решился наклониться к нему и поцеловать. Мужчина понятия не имел, поймет ли Наруто, но он постарался вложить в поцелуй все, что чувствовал. Для него это была не просто порочная и мимолетная страсть. Он, черт подери, любил. Любил до дрожи в коленях и хотел так, что перед глазами темнело. Хотел всего Наруто, его улыбки, неуемную энергию, уверенность в себе и дурацкое пристрастие к рамену. Какаши любил в нем все. В его-то годы ему напрочь снесло крышу от этого неугомонного мальчишки. Сильные руки обняли его за шею, притягивая ближе, ноги обвили талию. Наруто прижался так близко, что даже двигаться было затруднительно, но Какаши хватило нескольких глубоких толчков, чтобы замереть внутри и кончить. Джоунин уткнулся во влажное плечо Узумаки, целуя каждый оставленный им след на коже, словно извиняясь за несдержанность. — Я вас люблю, — выдохнул неожиданно Наруто, широко улыбаясь и смотря Какаши прямо в глаза. А тот мир готов был положить к ногам этого непоседливого идиота. — Люблю, — в ответ выдохнул Хатаке, буквально падая на своего ученика, придавив того своим весом к постели. — Ты меня с ума сводишь! — Я заметил, — Наруто усмехнулся, протягивая руку вниз, между их телами, касаясь растянутых мышц. Какаши все еще был внутри него, поэтому пальцы Узумаки зацепили основание члена, вызвав непривычные ощущения. Мальчишка с широкой улыбкой провел подушечками пальцев по белесым дорожкам вытекающей из него спермы. Это выглядело чертовски развратно, и Хатаке судорожно сглотнул. Он не отказался бы от еще одного раза. — Чего раньше не сказали? Я тут дрочил в одиночестве, когда можно было вот так вот, даттебае! Какаши посмотрел на его обиженное лицо и фыркнул, сдаваясь. Этот мальчишка был очаровательным. — Ты невыносим, знаешь? — рассмеялся он, уткнувшись носом в шею Наруто. Тот же зарылся одной рукой в серебристые волосы наставника, поглаживая кожу головы. — Но вы меня любите, — самодовольно заметил он. — И, кажется, не возражаете против второго захода. Какаши не возражал. Даже очень не возражал. И заход был далеко не один. Они не выбирались из комнаты два дня, наслаждаясь друг другом. Наруто за обе щеки уплетал безграничные запасы своего рамена, а Какаши потягивал чай, наблюдая за тем, как этот неугомонный ребенок с удовольствием набивает живот. Какаши и забыл, когда вот так проводил с кем-то время. У него не было возможности любить кого-то, он постоянно терял людей, которых любил, поэтому не стремился связывать себя с кем-нибудь. Но вот так вот с Наруто было правильно. Словно недостающий кусок души и сердца вернулся на место, сделав Какаши целым впервые за долгое время. Позже, когда Какаши, как и обещал, привел Наруто к Хокаге, та посмотрела на них так многозначительно, что джоунин грешным делом подумал, что Цунаде знала о том, чем именно занимался Наруто в тот момент, когда она послала его туда, знала о том, что они два идиота, страстно любившие и желавшие друг друга, но не решавшиеся хотя бы как-то это показать. Но не может же быть, словно она специально все это устроила? Какаши не верил, но взгляд Хокаге и ее растянутые в понимающей улыбке губы говорили сами за себя. И Хатаке все же хлопнул себя по лбу. — Цунаде-сама, это все ваших рук дело? — прямо спросил он, отвлекая женщину от переругиваний с Наруто. Хокаге вскинула бровь. — Ну, все ведь благополучно закончилось, — заметила она, и Какаши понял, насколько их Хокаге все же страшная женщина. Но саке он ей все же купит, потому что без нее ничего могло бы и не быть.