Потерянный

— Аленушка братца любила до слез, И чтобы козленочком братец не рос, Сестрица накапала в лужицу яд — Отбросил копытца единственный брат... Клим слегка удивлен, что это напевает Марио, а не Цирк. Чудаковато и до противных тревожных мурашек подсвистывает в конце каждой строки, пока ходит между рядами обшарпанных кресел и раздает пушки, сверяясь с оружейной категорией ребят. Автобус старого образца, отслуживший свое еще до Вторжения, трясется и подскакивает на разбитой промерзшей дороге, увозя «Бойню» и «Телемах» на запад от базы. Марио идет по салону и шатается, будто пьяный, гремит ящиком c оружием, перетаскивая его из ряда в ряд. — «Петрам-16», бешеная крошка, — комментирует Марио и, проверив заряд и предохранитель, вручает пушку Рите из «Телемаха». Достает следующую, прижимает приклад к плечу, примеряясь, с секунду-другую глядя сквозь прицел на мелькающие за окном оледенелые сосны, и с немалой досадой передает Ритиной соседке: — Снайперская. Поласковее с ней... Клим не смотрит ни на Марио, ни на стылые бурые очертания лесного массива. Минут через двадцать езды они будут у тракта. «Телемах» возглавит движение машин с мирными гражданами, а «Бойня» замкнет. Еще минут через десять после начала эвакуации — если повезет, и этого не случится раньше — твари вырвутся из лесополосы, наводнив тракт, и начнется жара. У Клима ощутимо зудят руки раздробить пару черепов, затолкав дуло реактивной пушки поглубже в пришелюжью глотку. Неизрасходованный гнев так и просится наружу. Охрана мирных граждан, конечно, на первом месте, но Клим никогда не отказывает себе в удовольствии ударить первым. Он осторожно косится на объект своего недовольства — Лекс сидит впереди рядом с Марией и переговаривается с ней вполголоса. Должно быть, обсуждают тактику. Клим видит, как Лекс мимолетно касается, заправляя длинные темные волосы, изуродованной ушной раковины. Сардоническая насмешка, напоминание о том, что и боевое ранение Лекса нихуя не боевое. Тренируя кадетов в клетке с тварью, напоролся на острые когти, получив пару шрамов на память о собственной неосторожности. Ведь был пару раз на поверхности во время сильных атак. Но ничего оттуда не принес. Клим хмыкает. Отворачивается поскорее, чувствуя подступающую злобу, и смотрит в конец салона, где намертво прилип к запотевшему стеклу Цирк. Лениво водит светлой башкой из стороны в сторону, провожая взглядом проносящиеся мимо деревья, наледь на еловых лапах и острые шпили коряг. Рядом с ним сидит в молчаливом напряжении Король, экипированный до зубов, застегнутый на все молнии, как всегда величаво-сдержанный, но непривычно хмурый. Когда он замечает взгляд Клима, то резко подрывается с места и бредет по салону, протискиваясь мимо Марио, вновь с неуместной ухмылочкой затянувшего стишок-страшилку. — Хуем пасть заткни, — бормочет Король в сторону Марио и несильно бьет его между лопаток. Подходит к Климу и плюхается напротив в соседнем ряду. — Что с ним? — спрашивает Клим тихо, кивая в сторону Цирка. Король с преувеличенным вниманием затягивает ремешки защитной перчатки. — Таблетки начали действовать, — в его голос нет-нет да пробиваются тревожные нотки. — Он, походу, тяпнул лишних утром. Сначала я его нашел в бельевом отсеке, качался на балках... — Король отводит взгляд, явно глотая половину подробностей, — ...потом его пришибло. Ноет, что хочет спать. — Бля, — выдыхает Клим и с силой трет межбровье. — Этого только не хватало. — Надо будет найти другого поставщика, — говорит Король твердо. — Лука — сомнительный хрен. Не нравится мне, как Цирка колбасит на его «импортных» колесах. — И надо будет рассказать Лексу, — Клим сам не верит, что произносит это вслух. Но другого выхода не видит. — Придется сказать. — Ни за что! — вдруг ощетинивается Король, напрягаясь всем телом. Кидает на Клима обожженный страхом мутный взгляд. — Лекс нас всех уроет, если узнает, что мы Цирка так долго прикрывали. — Лучше раньше, чем позже, — настаивает Клим. — Лекс на хорошем счету у начальства. Он нам подсобит, когда правда вскроется... — Этот-то? — хмыкает Король с презрением, глядя на темный затылок Лекса. — Он напополам порвется, но инструкций не нарушит. — В обмен на нашу лояльность нарушит. Возможно, — объясняется Клим. По изменившемуся выражению лица Короля видит, что тот в глубине души понимает: им может сыграть на руку честолюбие Лекса и его желание стать лидером не только на бумажках, но и на деле. — Он наш капитан, — говорит Клим, тщательно давя неуверенность в тоне. — От него надолго не укроется. Так что лучше сейчас... Пока он рвется показать, какой он хороший. Король смотрит на Клима с прищуром. И произносит резко, хлестко ударяя прямо по тому, что Клим зовет не прогнившими до конца остатками собственной душонки: — Если бы ты остался капитаном, перед нами вообще не стояло бы гребаных дилемм. — Ты прекрасно знаешь... — начинает Клим, морщась, но Король перебивает: — Что ты не мог? — он усмехается с мрачной, грустной издевкой. — Держаться надо за тех, кто еще с тобой, а не за тех, кто ушел. Король поднимается, когда автобус тормозит на выезде из леса. Идет в конец салона, и Клим отрешенно наблюдает, как он принимается тормошить Цирка — грубовато, но с тем оттенком непозволительной слабости, который очень живо напоминает Климу еще не забывшуюся, еще не канувшую в темную бездну брошенных мыслей привязанность к Юлеку. Но у Короля все иначе. Клим знает о случившемся лишь по скомканным скупым рассказам несловоохотливого Саши. Рассказам нескольких лет давности, когда Саша в компании с Королем и Цирком прибыл с севера на базу, чтобы присоединиться по приказу свыше к только созданному отряду «Бойня». Раньше у этой троицы все было на мази. Команда частных наемников, молодых совсем энтузиастов собственного дела, которым отстегивали неплохие премиальные: Саша, Король и их боевой товарищ Егор. Надежный, смешливый, немного наивный и неуклюжий в обращении с оружием, зато преданный, добрый и свой. А после прогремели атаки при форте Челюскин. Зловоние напалма, грохот падающих мостов, испуганные крики детей и страшные — их матерей. Третий уровень биологической опасности, который установят позже, и Егор, без сомнений прыгнувший в отравленные ихором воды пролива Вилькицкого за годовалой малюткой. Егор умер не так, как умирают обычно. Он просто погас изнутри, и его место однажды, прокравшись ночью, когда Егор не смог выбраться из оков собственного сознания, в котором оказался заперт, занял Цирк. Клим понимает бессилие Короля, агрессию загнанного в угол зверя. Трудно, наверное, смотреть в те же ясные голубые глаза, но видеть в них совершенно другого человека. — Пора, — показывается в проходе Грач, чужеродно крупный в полной экипировке, отлипая от поручня, и мягко трогает Клима за плечо. Тот кивает, отряхиваясь от нечаянных мыслей, и они выходят из автобуса через переднюю дверь вслед за девчонками «Телемаха». Тракт в обступивших его лесах напоминает закупоренную пробкой автостраду — длинное серое полотно шоссе, забитое плотными рядами машин и бродящими по обочинам солдатами другой базы, вызванными на подмогу, уходит далеко вперед, пропадая в сизой пелене поднявшейся от ветра метели. Клим застегивает под горло куртку и натягивает на нос маску, пропитанную эссенцией — от нее смачно разит ментолом в и без того мертвенной свежести холода, но грех жаловаться на то, что способно воспрепятствовать попаданию ихора в легкие. От колес машин и разогретой дороги в свете зажженных фар, разгоняющем сумерки, поднимается, беспокойно клубясь, негустой пар. Страха нет. Только нервная дрожь предвкушения. Клим перекидывает через плечо ремень пушки и надевает шлем. В наушниках шипит и похрустывает открытая линия внутренней связи. — «Бойня», построиться, — звучит ровный голос Лекса. Клим видит, как Мария ведет девчонок вдоль цепочки легковушек и камазов, до отказа набитых перепуганными вусмерть людьми — пять десятков машин, если не больше. И, что для Клима примечательно, ни на одной крыше не болтается тюк с вещами, ни один багажник не приоткрыт от не влезших внутрь чемоданов. Люди здесь, далеко от крупных городов, давно научились бросать дела на полпути и не заботиться о барахле, когда пятки лижет открытый огонь. — Я, Клим и Цирк впереди. Грач и Саша в центре. Марио и Король замыкают. Все готовы. Смазанные метелью фигурки Марии и ее девчонок пропадают в отдалении. Солдаты незнакомого отряда прыгают по машинам. Клим вместе с Цирком и Лексом забираются в бронированный джип, здороваясь с водителем сухим кивком, и устраиваются каждый у раскрытого окна, удобнее перехватывая пушки. Цирк держится паршиво — Клим замечает сквозь прозрачное забрало шлема, как сонно и еле-еле тот моргает, силясь перебороть накатившую усталость. Но все равно не смыкает глаз. Лекс же на переднем пассажирском сиденье в неуловимом напряжении вглядывается через прицел в примкнувшую к тракту непроглядную стену леса. Клим снимает предохранитель сразу же — не раз выручало в ситуациях, когда махина под два метра, несущаяся со скоростью ветра и напором буйвола, выкорчевывая деревца из земли на бегу, выныривала из ниоткуда и оказывалась на критическом расстоянии. Том, которого уже не хватит, чтобы возиться с предохранителем. Но хватит, чтобы выстрелить, если палец лежит на спусковом крючке. — Поехали, — звучит голос Марии в наушниках. Движение тронувшейся колонны доходит до них спустя десяток секунд. Лекс ненадолго отстраняется, чтобы поймать в зеркале заднего вида машины, в которых едут остальные. — Так точно, поехали, — подает голос Лекс, возвращаясь в исходную позицию. Джип набирает скорость, и Клим пристальнее вглядывается в мелькание сосен и елей. Манящее предчувствие грядущей схватки с пришелюгами заставляет забыться, впервые за долгое время дарит удивительное спокойствие сосредоточения на поставленной задаче. — Готовимся к остановке по команде, — говорит Лекс, судя по характерному щелчку переходя на внутреннюю линию связи «Бойни». И Клим в эту самую секунду, отпуская гнев и нетерпение, позволяет себе ему довериться. Солдат в бою безымянен, чист и готов подчиняться приказу. — В случае погони прикрываем эвакуирующихся. В случае оцепления бьемся до полного уничтожения вражеской силы. Как поняли? — Так точно, — звучит голос Грача. — Так точно, — вторит ему Король.