Потерянный

Овраг сквозь встроенный в забрало шлема тепловизор мерцает ядовитой зеленью. Ихорный след зияет пробоинами в насте, и в воздух поднимается, клубясь, смрадный горячий пар. — Ихора мало, — звучит голос Клима в динамике. — От одной особи. — Бежала на запад, — Лекс подхватывает его мысль на лету, — но бежала одна. В овраге пыталась запутать следы… — Хреново пыталась. Королевская особь ушла в другом направлении, — Клим указывает дулом пушки на северо-восток, где овраг скатывается в сплошную лесополосу. Клим замирает на мгновение, а потом задает вопрос, который и у Лекса вертится на языке: — Как думаешь, что может заставить пришелюгу спокойно бросить свою королеву? Лекс шипованной подошвой соскребает наскоро заметенный снег с глубоких отметин от когтистых лап. — Уверенность, что гнездовье недалеко, — отвечает почти буднично, будто речь идет о симуляции, тренировке или параграфе из инструкции. — И что королеву там защитят. Куда испарился страх? Нагонит он с запозданием, окатив тело ледяной волной, или притупился окончательно? Потому что кажется, будто все это происходит не с ним. Быть может, в одном из снов, где Лекс следует за отрядом отца, несмотря на прямой запрет, и спасает его от фатальной ошибки в последний момент. Где поступает правильно. — У нас нет данных о гнездовьях в этой местности, — говорит Клим мрачно. Он оглядывается, и пусть Лекс не видит его лица под забралом шлема, но чувствует, что тот напряжен больше обычного. — Сколько их может быть? Пять? Дюжина?.. — Откуда мне знать? — Лекс внимательно осматривает лесной массив. Между стволами, причудливо изогнувшимися из-за перепада почвы, едва прослеживаются заснеженные тропы. — Ты же у нас теоретик, — отзывается Клим едко. — Не время для выяснения отношений, тебе не кажется? — цедит Лекс, на секунду подчиняясь вспышке гнева. С Климом по-другому получается редко. Только если молча и в пекле боя. — Давай, кэп, пораскинь мозгами, — Клим проверяет снаряжение, и у Лекса прорезается смутная догадка, что тот действительно ждет предположения. Готов поверить на слово и приготовиться к любому раскладу. — У меня три запасных магазина и "Бройль-5". Еще пушка Саши, но у нее дико заедает спусковой крючок — хрен знает, как он с такой управляется... Лекс продолжает всматриваться в сеть едва видных троп, припорошенных снегом и заметенных длинными хвостами. — Думаю, от двадцати до тридцати, — говорит он наконец, мысленно обрисовывая масштаб. — Понадобятся гранаты помощнее. Лекс кивает на экипировочный ремень, и Клим наверняка приподнимает брови и едва сдерживается, чтобы не присвистнуть. Потом тихо и хрипло смеется, и этот звук почти сливается с потрескиванием в динамиках. — Больной ублюдок, — тянет Клим. — Марио не мог дать тебе «Бройль-9» в автобусе. Он бы даже с базы их не вынес. Где ты их взял? — Там, где взял, больше нет, — буркает Лекс, проверяя застежки защитных перчаток. Только теперь к горлу подступает спазм, и в сознании начинает проклевываться предательская мысль: от взрыва «Девятки» не спасет экипировка или быстрое отступление. Полыхать будет даже снег и насквозь влажная древесная труха. И Клим это знает не хуже. Знает и не подает вида. — Ты их спер? — интересуется Клим, тоже пробегаясь пальцами по застежкам и ремням. — А майор в курсе, какой ты плохой мальчик? — Завали ебало, Климов, — фыркает Лекс и нервно усмехается, пользуясь тем, что под забралом этого не видно. Они все про себя решили. Еще там, на тракте, отослав «Бойню» на базу. — Если что, это приказ. Клим салютует пушкой и отвешивает шутливый полупоклон. Лекс спускается по оврагу первым, спиной чувствуя, что Клим держится лишь немногим позади. Ноги по щиколотку проваливаются под наст, еловые ветви с потрескиванием ледяных наростов и еле уловимым шорохом мажут по рукавам. И в тишине леса, смыкающего ряды стволов и не пускающего ветер вовнутрь, слышно только собственное дыхание и дыхание Клима в эфире. Лекс движется по наитию, всматриваясь в блеклые пятна на тепловизоре, подсказывающие, где промерзлая почва еще сохранила остатки тепла от мощной пришелюжьей туши. Кое-где путь подсказывают неосторожные гладкие следы скользнувшего по снегу брюха. Они проходят не больше километра на северо-восток, когда лесополоса редеет, а потом и вовсе резко прерывается, будто вырубленная по неровной границе. Объятая клубами пара пустошь под бездонным черным небом заставляет замереть на удивленное мгновение. — Болото, — объясняет Лекс, замечая, что Клим озирается, сбитый с толку показаниями датчиков. — Топи не промерзают круглый год... Сердце стучит громче, по шее бегут мурашки. Лексу знакома реакция тела на дурное предчувствие. — Мы потеряли ее, — выплевывает Клим с досадой и выключает кнопку тепловизора на шлеме. — Хитрая тварь. Приборы теперь не возьмут слабый след. — Не возьмут, — хрипло произносит Лекс, тоже выключая тепловизор, и осторожно шагает вперед, ощущая под подошвами ненадежный талый снег и легкую вибрацию. — Потому что королевская особь осталась здесь. Клим, успевший отойти по узкой траншее твердой почвы, оборачивается. — Что ты имеешь в виду? Вибрация нарастает. Лекс резко опускает голову, уловив несильный толчок под ногами. Сердце колотится уже у самой глотки, мешая свободно дышать. — Клим! — окликает Лекс встревоженно. Тот проходит по невнятному принципу, делая шаг то длиннее, то короче, еще метров на пять вперед, и наконец останавливается на последнем клочке темной земли. Дальше — только влажная взвесь пара и неясные очертания деревьев на той стороне болота. — Что? — отзывается Клим раздраженно. — Медленно отходи обратно, — велит Лекс твердо и тихо, хотя ему кажется, что собственный голос звучит громче сигнала тревоги в ночной тишине. — Без резких движений... Иди обратно. — Кэп, — фыркает Клим, не спеша двигаться с места, — я буквально родился на болоте. Когда-нибудь бывал под Омском? Весь город после Вторжения превратился в сплошную топь. Поверь, я получше тебя знаю, как не утону... Лекс вздрагивает и цепенеет. Клима перебивает оглушительный грохот, с которым земля взрывается прямо под ним. В воздух взлетает, вырываясь из темных глубин, чешуйчатый гладкий хвост, и Лекс с диким ужасом, словно в замедленной съемке, видит, как он плотным жгутом обвивает ногу Клима. Секунда. Один удар сердца. И Клим проваливается по колено в месиво рыхлой земли, снега и мутной жижи, роняя пушку из рук. — Паша! — орет Лекс не своим голосом, впервые забывая про запрет на гражданские имена. В сознании вспышками мелькают соображения, противоречащие всему, чему учили на базе. Болото. Тепло. Влага. В свете людской наивности, списывающей подобную местность со счетов, это идеальный инкубатор для тварей, не обремененных дыханием. В привычном, земном понимании термина. «Они здесь, — думает Лекс с содроганием. — Они все здесь, прямо под нами». — Кэп! — кричит Клим, барахтаясь на поверхности. — Кэп, твою ж мать! Лекс отмирает и быстро, почти на голом автоматизме, снимает с крепления телескопическую дубинку. Хлестким движением раздвигает ее на всю длину и наклоняется, протягивая Климу. — Хватайся, — велит, нащупывая коленом твердую землю. — Хватайся сейчас же! Клим размахивает рукой, силясь достать до дубинки, но ему не хватает доброй половины метра. — Далеко... — выдавливает он и громко вскрикивает, проваливаясь еще глубже. — Блядь, кэп! У Лекса мутнеет в голове, когда он видит, что Клим уже по пояс в болоте, а при любой попытке найти опору лишь сильнее себя топит. — Сейчас... — Лекс подползает ближе к краю твердой почвы. Под коленями чавкает талый снег, и Лекс старается не думать о том, сколько ихора там, под коркой, накрывшей болото обманчиво безопасным слоем грязного льда и земли. — Сейчас... Лекс наклоняется ближе. Центр тяжести смещается вперед, и кажется, будто он вот-вот с головой окунется в объятия топи. Клим мечется как бешеный зверь. Его рваное дыхание бьет по ушам через динамики. Лекс не сразу понимает в напряжении, сковавшем тело, что пальцы Клима, задев пару раз конец дубинки, наконец плотно за него хватаются. — Я держу, — бормочет Лекс и слитным рывком отклоняется назад, перебарывая сопротивление твари, тянущей Клима вниз. — Давай же, ну... Лекс упирается коленями в землю и тянет дубинку обеими руками, чувствуя, как горят мышцы. — Давай! — кричит, срываясь на хрип. Клим вдруг перестает брыкаться. Всем корпусом подается в сторону и выхватывает из месива плавающей на поверхности земли черный предмет, в котором Лекс узнает пушку Саши. Пару раз щелкает, не поддаваясь, спусковой крючок, а затем болото озаряется тремя яркими вспышками выстрелов. Топь бурлит, и в первое мгновение Клима утягивает в болото по самые плечи, а затем Лекс с немыслимым облегчением понимает, продолжая тянуть, что сопротивление отступило. — Я задел тварь, — Клим подтягивается за конец дубинки и крепко хватает Лекса за руку. — Их там... — Полно, — перебивает Лекс и отпускает дубинку, вытаскивая Клима сначала за рукав, а затем за экипировочный ремень. Клим надсадно кашляет, падая спиной на землю. — Блядство, — шипит он, срывая насквозь пропитавшуюся жижей защитную маску. — Вот же блядство. Лекс всматривается в болото, пошедшее рябью. Вибрация и толчки, рвущиеся из-под земли, отдаются чуть ли не в костях. И кажется сквозь гул крови в ушах, будто где-то в отдалении нарастает знакомое потрескивание жвал и утробный вой. — Кэп, — зовет Клим, поднимая забрало, и Лекс видит его темные глаза, тускло поблескивающие в свете приборов, встроенных в шлем. В его взгляде Лекс находит ответ. На тот глупый страшный вопрос, который не решается задать. — Вертолету потребуется еще пара минут, чтобы сюда долететь, — говорит Лекс, игнорируя растущие в амплитуде и силе толчки, от которых с крон высоких сосен срываются, пропадая в небе, беспокойные птицы. Лекс смотрит на наручный лэптоп, где красная точка их единственного шанса на спасение мигает и движется по карте в направлении синей, обозначающей их с Климом. — Нам не поможет вертолет, — говорит Клим спокойно и перезаряжает пушку. — Тут не пойдешь на снижение. Зацепится за сосны. Шансов — один на сотню. — Нам не поможет, — говорит Лекс, поднимаясь на непослушных ногах. Клим резко задирает голову и смотрит на него, не отрываясь. — Тебе — да. «Если ты вернешься обратно. Туда, где вертолет сможет тебя забрать». — Не думай, что если стащил парочку «Бройль-9» с базы, то можешь геройствовать в одно лицо, — сухо роняет Клим после непродолжительной паузы. Он тоже встает и опускает забрало шлема. — Я не уйду. Лекс видит краем глаза, как поверхность болота вздымается, будто кипящий бульон, и идет мутными пузырями. Они разворошили гнездо своим появлением. — Ты должен своим ребятам, ясно? — цедит Лекс. Ему страшно. Он понимает это в ту же секунду, когда понимает, что обратной дороги не будет. — Должен быть с ними. — Они твои ребята, — говорит Клим и подходит ближе, осторожно снимая обе гранаты «Бройль-9» с его ремня. Одну вкладывает в руку Лекса, а другую оставляет себе и тихо фыркает, будто не веря тому, что произносит вслух: — Они и я. Посмертно или нет, но ты — капитан «Бойни», мудила. Лекс смотрит на него пару секунд. А может, целую вечность. — Граната не успеет уйти на достаточную глубину, если ее бросить, — добавляет Клим ровно. Болото выходит из берегов. Подошвы их ботинок лижет смрадный ихор, в котором с треском плавятся ошметки льда. — Поэтому она должна быть внутри, — глухо отзывается Лекс. По кронам сосен мажет далекий свет приближающегося вертолета. Лекс смотрит наверх. Потом смотрит на Клима. — Прости, — произносит сквозь ком в горле, — что считал тебя хуже, чем ты есть. Клим дергается, будто предчувствовав выпад, но Лекс оказывается быстрее и изо всех сил толкает его назад. Два шага в сторону бездны. Прыжок. И крик Клима, тонущий в густой темноте.