Система

До кровати этим утром Адоф так и не дошёл. Он даже не доехал до дома, только лишь до здания штаба, где располагалась военная прокуратура и, в частности, его кабинет. Работники отдела только начали приходить на работу, и Адоф им завидовал — он тоже так хотел. Но, видно, не судьба. И всё же, отдав кое-какие распоряжения, Болчик решительно настроил себя поехать домой и поспать. — Ну, так что за поручения? — поторопил его Виктор. Адоф поднял на сына уставшие, будто наполненные песком глаза и, откинувшись на спинку мягкого стула, пробормотал: — Повтори, что пострадавший сказал. — После школы зашёл на рынок, прикупил продуктов — мяса, яиц, кефира, овощей и фруктов — и отправился домой. Решил срезать. Пошёл гаражами, там на него кто-то напал со спины. Сколько их было, он точно не знает… Отец, давай быстрее, я спать хочу. Адоф смерил Виктора Болчика холодным взглядом, и тот, поперхнувшись, уткнулся в блокнот. Четыре месяца назад он заявил, что вместо учёбы хочет заниматься практикой. Болчик ничего не сказал, это выбор Виктора, однако уже через месяц сын начал говорить о том, что с удовольствием вернулся бы к теории. Наверное, Виктор не совсем тогда понимал, что взятый в элитной школе академический отпуск — это год работы, а не отдыха. Так работать, как работал отец, он не мог, Адоф это видел, но давать поблажки Виктору лишь только потому, что он его сын, Болчик был не намерен. Нет, сначала Адоф был против того, чтобы Виктор становился его адъютантом, но за полгода до этого генерал остался без помощника: Максим — отличный адъютант — перевёлся в другой отдел, получив повышение. Виктор подвернулся кстати, но Адоф понимал, что вскоре и его придётся отпустить — всё же практика практикой, а теория должна быть однозначно. — Запроси у города прислать статистику преступлений в этом районе за последние три месяца, — отдал после минутной паузы команду Адоф. — И пусть пришлют отчёт о проведённом осмотре места преступления. На сегодня пока хватит. — Угу, — кивнул Виктор, вписывая в клеточки блокнотного листика аккуратным почерком слова. — И надо бы ещё раз опросить пострадавшего, — буркнул Адоф. — Ну, это давай завтра. Доктор же сказал, что ему надо отдыхать, — жалобно проблеял Виктор, сделав очаровательные бровки домиком, хотя точно знал, что отца это не проймёт. — Да, мы сделаем это завтра, — неожиданно согласился Адоф, но на сына он в этот момент не смотрел. — И запроси личное дело этого… Янко. — Янока, — поправил генерала Виктор. — Его папашки? — Нет, пострадавшего. Как там его… — Рэйл. — И поторопись. Чем быстрее ты сделаешь запрос, тем быстрее мы отправимся домой. — Считай, что я уже это сделал, — вылетел пулей из кабинета Виктор, а Адоф на мгновение прикрыл тяжёлые веки. Жизнь, будто дорога с препятствиями — мчишься по ней, забывая порой о чём-то очень важном, например, о сне. Хотя нет, о подушке и кровати Адоф никогда не забывал, он о них помнил всегда, практически с самого рождения. Спать он любил. Однако в последнее время не всегда удавалось это сделать. То Михаэль забрасывал работой, то одолевали дурные сны, то бессонница. Адоф мог бы предположить, что стареет, но ведь тридцать восемь в сегодняшнем мире вовсе не предел, это только начало. Мать, родившая его в пятьдесят шесть, после того как первая её дочь умерла, так и не успев принести потомства, заявила, что это от одиночества. Адоф только закатывал глаза, вздыхал и сразу же завершал разговор. Впрочем, мать в какой-то степени права. В последнее время постель кажется всё холоднее, а полутороспальная кровать — будто ипподром. И мир уже не чарует, а паутина купола, наоборот, даже немного раздражает, отчего Адоф всё чаще смотрит себе под ноги, а не вверх. Впрочем, Система этого не запрещает. В общем, сна Адофу не хватает. И даже когда выдаётся выходной, вернее, свободные часы, он не высыпается. Иногда даже просыпается без помощи будильника, что совершенно на него не похоже. Домой ехать было недалеко. Дороги в этот момент практически опустели: кто на работе, кто на учёбе, а кто дома. Свободно гуляющих практически не было. Работать должны все. Исключение составляли лишь мамочки с колясками, пенсионеры, полицейские и некоторые службы. Система говорит — человек подчиняется. Свободы нет, а кто в неё верит, тот идиот и глупец. Система лишь ослабила поводок, обхватывающий шею, укоротив при этом его длину. Впрочем, Адофу дышалось легко и просто, вот только Михаэль иногда создавал неприятности, подкидывая бессонные ночи. И пусть Болчик без работы жить не мог и слыл ярым трудоголиком, но отдых для него значил многое. Потому что знал: не будет отдыхать — станет совершать ошибки. А его работа безупречна, она не может давать трещины. Его работа как Система, и порой ему казалось, что он сам Система! Дома Адоф быстро перекусил оставленной Долле на столе едой, ополоснулся и завалился спать, предварительно задёрнув на окнах шторы. Первые тридцать минут — это маета: он крутился, взбивал пуховую подушку, укрывался, раскрывался, вставал в туалет, спускался попить воды. Потом сон сморил его, и Болчик благополучно проспал пять часов, пока его не разбудил телефонный звонок. — Я знаю, что тебе нужно… — Мама, я сплю. — Тебе нужен секс, — упрямо продолжил голос в трубке. — Когда у тебя в последний раз был секс? Пятнадцать лет назад, но Адоф не мог в этом признаться матери. Он спокойно вернул трубку на рычаг и посмотрел сонными глазами на часы. Да, секс был пятнадцать лет назад, за месяц до того, как его жена разбилась на воздушном шаре. После этого Адоф полностью влился в работу и о потребностях организма не вспоминал. Тот лишь изредка давал о себе знать, и Болчик делал то, что делали многие мужчины, благо Система не запрещала. Однако к сексу Адоф и раньше был равнодушен. Виктор получился только благодаря искусственной инсеминации, и вовсе не потому, что у Болчика был маленький или не стоял, скорей всего, проблема была в том, что Адофа в большей степени тянуло к мужчинам. Но секс между ним и супругой всё равно был. Вернувшись в кровать, Адоф прикрыл глаза, решив поспать ещё несколько минут, но утренний, а в его случае — дневной, стояк воззвал к пошлым мыслишкам. Три раза рукой, несколько секунд пыхтения, и Адоф излился в ладонь… Адоф Болчик всегда безупречен. Отглаженные рубашки, хрустящие и белоснежные манжеты, отпаренный китель, начищенная бляшка ремня, портупея в идеальном состоянии, блестящие ножны. Приглаженные каштановые волосы, на висках приятная пепельная седина, гладкий подбородок и щёки, ни капельки щетины. Металлический цвет глаз, прямой нос и волевой подбородок. У Болчика приятная внешность, но сам он постоянно следит только лишь за гладкостью лица и чтобы волосы были причёсанные на одну сторону. Это важно. Как и весь остальной вид. На работу он прибыл ровно в четыре вечера. Его явно никто не ждал, хотя должны уже привыкнуть к тому, что генерал появляется, когда сам того пожелает. Лида, красивая брюнетка с коротко остриженными волосами, завидев генерала, подхватила папки со стола и быстрыми шагами направилась к его кабинету. Стоило Адофу туда войти, как она тут же проскользнула в комнатку и замерла у стола, улыбаясь уголками губ. Болчик снял фуражку, повесил её на вешалку, прошёл к столу и только потом обратил на неё внимание. Лида положила перед ним две папки, объяснила, где какая информация, и когда Адоф сказал свою любимую фразу: «Спасибо. Вы свободны», Лида сдержанно улыбнулась и направилась прочь из кабинета. Болчик, взявшись за верхнюю папку, поднял глаза на аппетитную задницу секретаря, затянутую в чёрную юбку, подумал было о том, что приятно было бы её сжать в ладонях, и тут же вернулся к папке. Нет, этого не хотелось точно. Болчик работал до вечера. Сначала ознакомился с жизнью пострадавшего, потом с рапортом, после — с отчётностью о преступности за три месяца в том районе. Когда через некоторое время подошёл Виктор, Адоф лично направился на место преступления. Обнаружить что-то новое там не удалось, уборщики успели помыть плиты, подмести и вернуть всему изначальный вид. Перечитав показания Янока, Болчик попросил Виктора изобразить пострадавшего, благо и рост, и телосложение позволяли сыну занять подобную роль. Проведя эксперимент, Болчик понял, что нападавших было больше, чем один человек. Вернувшись домой, когда на часах было восемь вечера, Адоф поужинал, принял душ, облачился в чистые одежды и, взяв блокнот, принялся составлять вопросы, которые хотел бы задать Яноку. Помимо этого, вспоминая статистику преступлений, углубился в мысли. Конечно, она радовала, ибо преступлений за три месяца было совершено в том районе очень мало, последнее — убийство жены директора угледобывающей фирмы три недели назад, и то не у гаражей. Её убили в салоне красоты, Болчик лично расследовал это дело, и уже к вечеру преступник был найден. Воровство в элитном районе, где проживала жертва, не процветало, и это навело на мысль: либо преступники начинающие, либо дело не в краже. Зачем пользоваться ножом? Обычно воры на убийство не шли. Возможно ли, что это была попытка убийства? Если так, тогда парню до сих пор угрожает опасность. Адоф подошёл к телефону и быстро набрал нужный номер. На той стороне провода ответили быстро, и он отдал приказ. Двоих полицейских должно хватить для защиты мальчишки, к тому же преступники будут полными глупцами, если пойдут в больницу, чтобы добить жертву. Конечно, Болчик может ошибаться, однако в голове крутилась не одна версия. Просто вариант с попыткой убийства казался наиболее очевидным. Вернувшись к кровати, он дописал последний вопрос в блокнот, выключил свет и лёг, закрыв глаза. Уснуть удалось только через два часа, вопрос, за какие грехи хотели убить жертву, не давал ему спокойно отправиться в царство Морфея. Биография у парня чистая, три образования, отец — директор, сам мальчишка в плохой компании замечен не был, ни в каких сектах и группировках не состоял, подчинялся Системе, соблюдал законы. Жил спокойно, не женат, детей нет. Родители развелись, когда ему было пять лет, через год мать вернула ребёнка Яноку-старшему. Адоф пока не видел причины, из-за которой могли бы напасть на парня, но надеялся, что утро вечера всё же будет мудренее… — Адоф, это печально. Преступление на преступлении. Ничего не понимаю, — Михаэль, как всегда, жаловался. Впрочем, Адоф уже привык. Однако он редко мог привыкнуть к виду своего начальника — безупречный Болчик любил идеальность, а Михаэль зачастую ходил лохматый или же помятый, будто им только что закатывали асфальт. — Убита дочь генерала Вонга. Убита в собственной машине. Зарезана. — Что-нибудь украдено? — А ещё Михаэль имел привычку появляться у него в доме, когда Адоф его совсем не ждал. Впрочем, он никогда никого не ждёт и не приглашает, и только два человека осмеливаются к нему так бесцеремонно врываться: это мать и Михаэль, единственный и настоящий друг. — Да. Её сумочка, где лежали деньги, а подруга ещё сказала, что там было колье, которое дочура генерала купила за три часа до убийства. — Откуда подруга это знает? Может, она его дома оставила? — Все эти три часа они сидели в баре, попивали сок и перемывали кости другим своим подругам. Потом распрощались, каждая села в своё авто и отправилась домой, чтобы сменить наряд и через других три часа встретиться уже в другом баре с теми самыми подругами, которым они перемыли кости. Михаэль, закончив мазать маслом кусок белоснежного батона, отложил нож, положил на бутерброд клубничное варенье и откусил от хрустящего куска, с наслаждением постанывая. Рядом дымилась кружка с кофе. Долле — кухарка и просто хороший человек — суетливо расставляла перед хозяином тарелки с яичницей и салатом и молчала, довольно улыбаясь. Виктор быстро вошёл в столовую, бросил взгляд на часы и плюхнулся на своё место, поприветствовав кивком головы Колоша и рядом сидящего Бута — адъютанта Михаэля. Долле, поставив около тарелки с яичницей дымящуюся кружку с чаем, кинулась обслуживать парня. — И ты решил отдать это дело мне? — спокойно спросил Адоф, взял вилку и нож и приступил за уничтожение завтрака. — Адоф, я тебя прошу, не злись, — взмолился Михаэль, с шумом втягивая глоток кофе. — Мне кажется, что эти дела как-то связаны друг с другом, потому я тебе его и отдаю. Кстати, как там парень? — Не могу пока сказать. После завтрака я сразу поеду к нему. Но охрану у его палаты выставил. — О… Считаешь, что это того стоит? — Михаэль облизал сладкие пальцы и взялся за другой кусок батона и нож. — Считаю, — односложно ответил Адоф и сделал вид, что за столом он глух и нем. Колош щебетал, ему осторожно вторил Виктор, даже Долле вступала в разговор, а молчаливый и суровый Бут Варф лишь ждал, когда его генерал набьёт желудок. В больнице в десять часов утра было достаточно людно. Медсестёр прибавилось, прохаживались от палаты к палате врачи, совершая обход. Кого-то везли на каталке, кого-то в инвалидном кресле, кто-то даже убегал, при этом с двумя переломанными ногами. Болчик на всё это не обращал внимания, но стоило ему выйти на нужном этаже, как снова появилась эта гнетущая тишина и спокойствие, будто время остановилось. Здесь словно свои законы, будто Система в этом месте сузила рамки. Когда Адоф остановился у палаты, двое полицейских тут же вскочили со стульев и вытянулись стрункой, отдавая генералу честь. Тот кивнул в ответ, открыл дверь и переступил порог. Следом за ним, стараясь не выказывать своей лени и усталости, Виктор. Юноша полулежал на кровати, смотрел в окно и выглядел, как птица в клетке. С первого взгляда можно было увидеть в нём отчуждение и одиночество, будто он прожил не двадцать четыре года, а все сто. Что-то мимолётное скользило в его виде, что-то еле уловимое, но казавшееся Адофу безжизненным. Вчера он такого не заметил. Возможно сказывались усталость и бессонные ночи. А может парень ещё не отошёл от наркоза. Сейчас он выглядел лучше, и стоило только Болчику переступить порог, как он тут же повернулся к нему, даже попытался вытянуться стрункой. Со студентами и учениками такое бывало часто, потому Болчик привык к подобному. — Доброе утро… — Адоф никогда не забывал имена, но отчего-то имя и фамилия этого мальчишки не желали укладываться в его голове. Пока он ехал в больницу, ознакомился с личным делом дочери генерала Вонга, которое прихватил Михаэль и всучил ему со словами: «Вот, я хоть чем-то тебе помогу». Имя девушки он запомнил сразу, а вот сидящего перед ним парня не мог вспомнить. — Ещё раз представлюсь, меня зовут Адоф Болчик, — не посмев ударить лицом в грязь, продолжил Адоф, будто и не было маленькой ничтожной заминки. — Следователь по особо важным делам, элитарный комитет. Проще говоря, мы занимаемся теми преступниками, которыми является элита. Но поскольку ваше дело передали в наше распоряжение, то теперь вами буду заниматься я, ибо ещё неизвестно, кто на вас напал. — Очень… кх-м… приятно, — сипло произнёс Рэйл, едва заметно кивнув. Он явно был смущён, что не укрылось от внимательного взгляда Болчика. — Ещё раз подробно расскажите нам о произошедшем, — попросил Адоф, доставая блокнот и карандаш. Рэйл набрал в грудь воздуха, немного поморщился, видно, рана отозвалась болью, и принялся за рассказ: — Я после школы зашёл на рынок, прикупил продуктов и сразу же пошёл домой. Решил срезать. Через гаражи. Там на меня и напали. Сначала ударили по голове, а потом пырнули ножом… — Как думаете, сколько было нападавших? — Минимум двое. Потому что удар был со спины, а ножевая рана нанесена… спереди. Всё было очень быстро, я не успел их рассмотреть. И ещё темно… Рэйл будто сожалел, что не запомнил больше деталей. И именно сейчас Адоф вспомнил его данные: в учёбе пострадавший имел высокие оценки, и не только в высшей школе. По аналитике, которая давалась многим с трудом, одни пятёрки и все за рефераты и контрольные, а это не простой пересказ лекций. Парень не дурак и сейчас изо всех сил пытался помочь Адофу, анализируя случившееся. Болчик глянул в блокнот и продолжил допрос: — У вас были враги? Есть кто-то, на кого бы вы смело могли указать как на человека, способного такое сделать? — Нет, — на лице парня проступило сомнение, и Адоф отметил это. — Таких нет. — А какие есть? — сразу же вопросил Болчик, и вопрос получился как пуля, вылетевшая из ствола пистолета. — Никаких, — всё тем же голосом ответил Рэйл, и в его глазах мелькнул страх. Мгновение Болчик молчал, вглядываясь в небесно-голубые озёра, а потом, забросив ногу на ногу, спокойно заметил: — Вы рождены в среднестатистической семье. Мать вас бросила, когда вам было шесть лет, отец очень много работал, и его старания не прошли даром. Два с половиной года назад он занял высокую должность, вы сразу же из середняков превратились в элиту. К тому моменту вы заканчивали институт и могли бы пойти работать, но пошли в военную элитную школу. В таких заведениях середнякам очень сложно учиться, вернее, учиться, может, не трудно, а поддерживать отношения с потомственными отпрысками элиты — нелегко. У вас есть друзья, э-эм… — Рэйл Янок, генерал, — подсказал тихо Виктор и удивился. Что это с отцом? Забыл имя? Да такого быть не может! — Прошу прощения, Рэйл, — и Адоф записал его имя в блокнот, чертыхнувшись про себя. На лице не отразилось ничего, что могло бы поставить Болчика в неловкое положение перед парнем. — Так у вас есть друзья? — Есть, — тихо проговорил Рэйл и опустил глаза. — Можно их имена? — Зачем? — всё так же тихо прошептал Рэйл, глядя на сцепленные в замок пальцы. Адоф скользнул взглядом на руки — они дрожали. — Я могу предположить, — Болчик перевёл взгляд на лицо Рэйла, — что друзей у вас как таковых нет, особенно в элитной школе. Я пытаюсь найти того, кто пытался вас убить. Р… Рэйл. — Да что ж это такое! Почему это имя никак не запоминается?! — Вы понимаете, что только вместе мы сможем разгадать этот ребус? Помогите мне. Если есть те, кто причинял ранее вам вред, скажите их имена. — Таких нет. Я… Я избегаю подобных нюансов, — проговорил Рэйл, глянув в сторону окна. Адоф прищурился, глянул в блокнот и решил изменить тактику. — А у вашего отца есть недоброжелатели? Может, он с кем-то ругался? Или же кто-то отзывался о нём плохо? — Я не помню. — Рэйл посмотрел на него, и Адоф отметил взгляд побитого щенка, который хочет, чтобы страдания прекратились. Но Болчик ещё не закончил. Он хотел быстрее разобраться с этим делом, чтобы спокойно спать. — А если вы напряжёте свой мозг? — в голосе Адофа послышалась сталь. Он не злился, это такой приём. Михаэль бы подумал, что Болчик почувствовал раздражение. Слава Системе, Колоша здесь не было. Янок затаил дыхание и задумался. Сталь в голосе сделала своё дело, кажется, парень понял, что генерал Болчик не собирался ограничиваться ответами «Я не помню» и «Я не знаю». — Отец всегда на заводе, я вижу его редко и когда приезжаю к нему, это практически минутные встречи. Я ни разу подобного не слышал и не видел. Он всегда занят. Всегда в работе. Простите, я не… не знаю. Адоф вздохнул, перевёл взгляд на блокнот, затем закрыл его и встал. Пожелав пострадавшему скорейшего выздоровления, он вышел из палаты, дал указания охранникам и направился прочь. Ладно, пусть пока будет так, вполне вероятно, что это и правда кража. Стоит отвлечься на дочь генерала Вонга. Если эти преступления связаны между собой, то, может, она ему что-то «расскажет»? А если нет, тогда Адофу обеспечены бессонные ночи!