Система

— Система преподнесла каждому человеку великолепный дар — она позволила быть свободным. Распустить крылья, осуществить мечту, взлететь выше звёзд и стать человеком с большой буквы. Гордость Системы — это ты, человек. Всё ради блага, всё ради чистоты и прозрачности. Мы, люди, должны верить в Систему, потому что она наполняет нашу жизнь существованием и позволяет сделать выбор… Семь вечера, по всем каналам женщина примерно пятидесяти лет, хотя, вполне вероятно, ей уже и за девяносто, рассказывает о том, как прекрасна Система, и что Система — это целостность, жизнь, будущее и практически Бог. Илден Тарош, крашеная блондинка с полными алыми губами, большими синими глазами и в строгом светло-коричневом костюме, вещает о Системе, если память Рэйлу не изменяет, целую вечность. Она уверяет всех, что помнит ещё времена до Катастрофы, хотя Катастрофа случилась сто тридцать шесть лет назад. Внешность у неё была неприятная, хотя считалась эталоном красоты. Лёгкая улыбка, будто приклеенная к лицу, пустые глаза, в которых нет той веры, в которую она пыталась обратить слушателей, делали её куклой, которую хочется выключить. Но Рэйл слушал и смотрел, потому что если выключить госпожу Тарош, то Система может не понять его желаний. Впрочем, это только звук, мысли Рэйла давно уже в другом месте, и он думает не о Системе. Генерал Адоф Болчик. Легенда, тот самый человек с большой буквы, настоящий кумир всех мальчишек и девчонок. Адъютантами к нему хотят пойти многие, как и работать в его группе. Впрочем, не в этом суть и не об этом речь. Рэйл и подумать не мог, что встретится с прославленным генералом так быстро. Он предполагал, что никогда его не увидит, ибо этот человек — птица высокого полёта. Элита в поколении. Его предки строили это общество, они прародители Системы, Президиум, а его благородная мать является эталоном женственности и мудрости. Но в первую очередь Болчик — это мозг. Он всегда раскрывает дела, находит преступников и оттого является ценнейшим кадром и человеком для Системы. Почему ему дали дело Рэйла, сам Рэйл понять не мог, ведь, скорей всего, преступники обычные граждане, да и смахивает всё на кражу. Хотя, вполне вероятно, это могла быть и попытка убийства. Но зачем поручать подобное Болчику? Неужели в нападении на Рэйла кроется что-то более важное? Рэйл куда-то вляпался? Или это отец? Ведь Болчик спросил об отце. Может, с Яноком-старшим что-то случилось, и его действительно взяли на крючок спецслужбы? Рэйл прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и привести мысли в порядок. Однако тихий бубнёж госпожи Тарош капал на нервы, раздражая. Янок бросил взгляд на часы — ещё десять минут, и её сменит блок рекламы, а потом начнутся новости. Их можно будет выключить, осталось потерпеть совсем немного. И Рэйл немигающим взглядом уставился на экран, мысленно повторяя заученные слова и фразы. На протяжении долгих лет Тарош говорит одно и то же, видно, Система ей запрещает говорить что-то другое или по-другому… И всё же Рэйл никак не мог понять, почему жертвой стал он. Кража? Да, продукты забрали и забрали его сумку с учебниками и тетрадями, там лежали кошелёк и планшет, на который была загружена курсовая, рабочий вариант, и этот вариант требовал доработки. Однако воры не прибегают к поножовщине, а тут мало того — по голове долбанули и оставили ему хорошую гематому, так ещё и пырнули ножом. Попытка убийства не удалась, потому что тот, кто сделал в боку Янока кровавую дырку, явно был плохо знаком с холодным оружием. К счастью, жизненно важные органы оказались не задеты, а сам удар получился неглубоким. Вот это всё и наводило на мысль: либо убийца не такой уж профессионал, либо убивать Рэйла в планы нападавших не входило. Но к чему нож? Ведь вполне было достаточно и удара по голове! Долго думать Рэйл не мог. Болела голова, а от напряжённой мозговой деятельности она стала просто раскалываться. Рана в боку противно запульсировала, и Янок удобнее лёг на кровати, глядя в потолок. Действие обезболивающего проходило. Углубившись в размышления об учёбе, уже через минуту Рэйл вернулся к Болчику, прокручивая в голове его приход, затем вопросы, колючий взгляд, плотно сжатые губы и безупречность. Ни одной складочки на одежде, невероятная гладкость лица, тихий, но глубокий голос и вид не просто человека, а самой Системы. Её стоило бояться. И Рэйл боялся. Он не хотел, чтобы Болчик занимался этим делом. Он не хотел, чтобы Болчик снова к нему приходил. Болчик шикарен и в тот же момент пугающ. Когда за окном совсем стемнело, Рэйл выключил телевизор, где уже крутили новостной блок, сполз с кровати и поплёлся в ванную. В палате стояла темнота, лишь искусственный свет от укрывавшего город купола да уличных фонарей проникал в высокое окно, наполняя помещение лёгким, удушающим свечением. Боль в боку усилилась, виски сдавило тисками. Сегодняшняя медицина творила чудеса, а если ты вдобавок сын директора, то она могла сделать чудеса ещё чудеснее. Но чтобы полностью выздороветь, надо пройти несколько курсов лечения. После операции давалось время на отдых и восстановление работы организма, потом доктор, глядя на показания, назначал следующие процедуры. Как раз завтра утром Рэйла увезут на электромагнитную реабилитацию, затем дадут ещё два дня на восстановление и уже после выпишут. Этого дня он ждал. В больнице скучно, а он хотел учиться. Желание вернуться в свою скорлупу было сильным, вот такие резкие повороты в жизни его не устраивали, новые встречи и проблемы — тоже. Тишина и покой — это закон его Системы. Остановившись возле белоснежного унитаза, Рэйл опустошил мочевой. Темноту крохотной ванной освещал голубоватым светом один светильник, он считался аварийным и горел круглые сутки. Атмосфера давила на нервы, заставляла прислушиваться в глухой тишине, думать сразу и обо всём. Лёгкий шорох в палате Янок уловил, когда засовывал член в штаны, стараясь не задеть большой пластырь, которым была заклеена рана на боку. Оперевшись рукой о раковину, Рэйл приподнял ногу, чтобы нажать на педаль слива, и замер. Глянув на прикрытую дверь ванной, он подумал, что, возможно, это охранники или же медперсонал. Уверенный в своей догадке, он наступил на рычаг и некоторое время смотрел на то, как вода, закручиваясь в маленький водоворот, летит из сливного бачка в проход, чтобы исчезнуть в трубе. Когда слив успокоился, Янок подошёл к раковине. Взяв стеклянную бутылочку, где плескалась густая масса ароматного жидкого мыла, он выдавил несколько капель на ладонь и глянул в зеркало. Именно в этот момент его взгляд привлекло движение в узкой щели, оставленной неплотно прикрытой дверью. На долю секунды Рэйлу показалось, что это медсестра, но когда дверь резко открылась и в комнатку ворвался человек, непохожий на девушку в белом сарафане, Рэйл отступил, одновременно с этим бросая в человека бутылочку с мылом. Незнакомец не успел увернуться, и предмет угодил ему в переносицу. Мужчина чертыхнулся, Рэйл тяжело задышал, мозг заработал с удвоенной скоростью. Быстро окинув парня, сжимавшего нож, взглядом, Рэйл понял, что этот человек пришёл по его душу. Осознание происходящего острыми иглами впилось в сердце, и Янок бросился бежать. Оттолкнув стоявшего на пути незнакомца, Рэйл выбежал из ванной и сразу же угодил в объятия другого человека. Тот, схватив его грубой рукой, толкнул вправо, видно, сам не ожидая того, что жертва окажется такой прыткой. Рэйл упал на кровать, бок резануло болью, в глазах потемнело. Тело сразу же налилось тяжестью, руки задрожали, но Янок нашёл в себе силы перекувыркнуться и оказаться по другую сторону кровати. — Помогите! — сипло выкрикнул он, вспомнив про охранников, параллельно с этим хватая стоявший на прикроватном столике поднос, где находился кувшин с водой и стакан. Однако на крик никто не прибежал, а из ванной появился первый нападавший. Второй кинулся на него, и Рэйл бросил в противника графин. Мужчина уклонился. Янок схватил поднос и, сделав шаг вперёд, обрушил его на голову человека. Оттолкнув противника, замер. На его пути оказался первый. У гаражей Рэйла застали врасплох, но сейчас он видел преступников в лицо. В раскалывающейся от боли голове стучала мысль: «Выжить!» И Рэйл готов был бороться. Парень перекинул нож из одной руки в другую, говоря, что так легко и просто он Рэйла не отпустит. Осознание того, что его всё же пытались убить, вспыхнуло в голове так остро, что перед глазами заплясали белые мошки. Это заставило Янока замешкаться. Всего лишь несколько секунд, а второй убийца уже поднимался с пола, готовый сделать ещё одну попытку. Рэйл вновь прыгнул на кровать, перебежал на другую сторону, спрыгнул на пол. Подхватил покрывало и, вскинув его, прокрутил над головой. Боль, звон в ушах, прилив дурноты, головокружение, темнота в глазах — но Рэйл запретил себе падать в обморок или расслабляться. Закрученное одеяло ударило бежавшего за ним парня, а потом, раскрывшись в воздухе, накрыло первого. Рэйл толкнул его, и тот, чертыхаясь, повалился на пол, свалился с кровати и второй. Больше не обращая на них внимания, Янок выскочил из палаты, открыл рот, чтобы позвать на помощь, но увидел страшную картину: его охранники были мертвы. По крайней мере, один из них. Второй зашевелился, глянул на Янока, но Рэйл поспешил прочь. Уйти далеко не получилось. Скользнув в соседнюю палату, он тихо прикрыл за собой дверь. Тяжело дыша, окинул взглядом привычный полумрак, отметил лежащего на кровати старика, к которому были подключены реанимационные системы. Недолго думая, Рэйл хлопнул ладонью по кнопке вызова и скользнул под кровать. Судорожно выдохнув, прикрыл глаза и тут же их открыл, потому что в палату проскользнула тень. Янок затаил дыхание. Незваный гость крался по палате тихо. Сначала он метнулся в туалетную комнату, но там никого не нашёл. Затем подошёл к кровати, Рэйл протянул руку к лежавшему тапочку, это, конечно, смех да и только, но хоть какое-то оружие. Понимая, что преступник сейчас посмотрит под мебель, Янок, скрипя зубами, но стараясь быть тихим, отполз в противоположную сторону той, где находился убийца. Преступник встал на колени и заглянул под кровать. — Попался, сука, — прошипел он и, вскочив на ноги, метнулся к обратной стороне. Рэйл, застонав от боли, выполз из-под кровати, однако успел встать только на колени. Сознание померкло на секунду, но разум воспротивился и вырвал его из мрака. Убийца занёс руку для удара, крепко сжимая нож, и Рэйл бросил тело вперёд, хватаясь за лодыжку противника. Ему показалось, что кинжал вошёл в спину, но болью отозвался бок, правда, на этот раз другой. Преступник чертыхнулся, попытался оттолкнуть Рэйла, вскинул оружие вновь, но неуклюже принялся заваливаться назад, взмахивая руками, чтобы найти опору. Янок тянул его ногу в сторону, поднимаясь на колени. Завалить убийцу он так и не смог. Тот упёрся рукой в стену и пнул Рэйла второй ногой. Янок задохнулся от прилива дикой боли, обмяк, падая в обморок. Жизнь закончилась. Исход борьбы был не в его пользу. Это глупое желание выпросить у смерти хотя бы лишний глоток воздуха. В принципе, перед собой ему теперь не стыдно. Он сражался. Но перед тем как провалиться в темноту, услышал женский крик, затем визг и только потом его окутал мрак. Ему вдруг стало жалко медсестру и охранников, которые погибли из-за него.

***

Отец отправил его в элитку, чтобы опросить одноклассников Янока. Виктор был не в восторге, потому что он надеялся на другое и уже успел распланировать часть дня и вечер. А тут генерал Болчик подбрасывает подобное задание. Нет, Виктор мог бы опрос проводить до самого вечера, но слишком хорошо он знал отца: обязательно поторопит, сделает выговор и ещё испортит ему практику, написав в дневнике замечание. Поэтому на опрос он отвёл Виктору два часа и холодным тоном добавил, чтобы тот нигде не задерживался, заметив, что на дорогу сын должен потратить не более полутора часов. Виктор был жутко недоволен, но сопротивляться Адофу Болчику — это равносильно борьбе со стихией. Элитную военную школу №65 на улице Штатска Виктор терпеть не мог. Здесь учился Дофуан, зануда и засранец, долгие годы терзавший Виктора в общеобразовательной. Не то чтобы Виктор его боялся, он просто люто ненавидел Боша, считая его дебилом. А всё воспитание. С Дофуана отец пылинки сдувал, мать заложила ему в сознание, что он самый красивый и гениальный мальчик всей Республики и даже мира, увеличив тем самым его самооценку настолько, насколько вообще это было возможно. Нет, Дофуан и правда был умён и силён, а также красив, но Виктор видел в нём изъян. И изъян этот был в характере, Бош считал, что перед ним на колени должна становиться даже Система. Боша Виктор надеялся не встретить, благо кабинет группы, в которой учился Рэйл Янок, был в другой части здания, а директор школы ещё по телефону заявил, что готов принять Виктора и лично проводить его в класс. Об этом, кстати, позаботился отец, и Виктор этому был рад. Слово генерала Болчика — это закон, потому что Адоф — элита, и потому что Адоф является лучшим в сфере работы. Он отличный следователь. И Виктор отцом гордился. Школа встретила тишиной. Шёл урок… Пришлось добираться на автобусе, благо остановка была сразу же за учебным заведением. Виктор мог бы поступить сюда, эта школа как раз была недалеко от его дома, однако именно из-за противного Дофуана пришлось поступать в ту, что дальше, но, в принципе, Виктор ни о чём не жалел. Педагогический состав у обеих школ был прекрасный. Директор — высокий, подтянутый, суровый и истинный элитарий — встретил его на крыльце, сдержанно кивнул, давая понять, что Виктор пусть и Болчик и служит адъютантом у своего отца, однако ещё не заслужил большего. Виктор не обратил на эту чопорность внимания, с этим он существовал всю сознательную жизнь, принимая подобное отношение как должное, несмотря на то, что Система гласит: все равны. Но для старших всегда были исключения из правил: старшие имеют право говорить с тобой на «ты», старшие имеют право с тобой не поздороваться, а ты, отпрыск восемнадцати лет, имеешь право говорить с ними только почтительно. Эти законы и правила Виктор знал наизусть, хотя, например, тот же Михаэль позволял ему многое, и Виктор этим пользовался. Но люди разные, генерала Колоша он знал с детства. К классу Рэйла они шли в полной тишине, Виктор не спешил её нарушать, хотя к директору у него были вопросы. Остановившись перед дверью в кабинет, директор посмотрел снисходительно на Виктора и сухо спросил: — У вас будут ко мне вопросы? — Да, конечно, — поспешил Виктор, нисколько не заискивая перед элитой. Он сам элита, пусть и молодая. — Скажите, какие были отношения у Рэйла Янока с преподавателями? Вопрос директору явно не понравился, он поджал губы, если бы перед ним не стоял адъютант Болчика и сам Виктор не был Болчиком, директор, скорей всего, послал бы его, выговорив массу претензий. — Хорошие. Рэйл Янок способный ученик. Виктор опустил взгляд в блокнот, там были написаны вопросы, которые ему диктовал отец. Эти вопросы были обязательными. Он поставил рядом с первым галочку. — Да, у Рэйла Янока оценки отличные. Он мог бы выйти с рекомендацией. Но оценки по фехтованию и стрельбе не очень впечатляющие. — Это его слабое место, — только и ответил директор. — Мы не можем ничем ему помочь. Но, несмотря на это, — добавил он, чуть смягчившись, — постараемся дать Рэйлу рекомендации. Он действительно очень талантливый и умный мальчик. Однако ко всем нашим ученикам мы относимся одинаково. — Спасибо, — коротко улыбнулся Виктор. — К вам у меня всё. Если только позволите статистику обучения Рэйла Янока и план работы учителей по фехтованию и стрельбе за последние полтора года? — Да, конечно. Вам лично? — Если можно, перешлите данные на электронную почту генерала Болчика, — снова улыбнулся Виктор. — Конечно, — отозвался директор и стукнул в двери кабинета. Опрос продлился не более тридцати минут. Виктор пытался подражать в плане подозрительности и нудности отцу, но у него это плохо выходило. Видно, быть следователем — не его конёк, надо выбирать что-то другое. Хотя, что именно, Виктор не знал. Закончив опрос, Болчик-младший со спокойной совестью направился прочь из школы, в этот момент как раз прозвенел звонок. То, что он мог встретить ненавистного Дофуана на перемене, уже будучи на крыльце, Виктор даже не подозревал. Он думал о Рэйле. Странный человек: друзей нет, товарищей тоже, тихоня и скромник, серая мышь, которая выделяется оценками в дневнике. Учитель о нём отзывался хорошо, ведь не каждый раз у преподавателя есть ученики, которые оценки зарабатывают рефератами и контрольными, лично Виктор лучше вызубрил бы лекцию, чем стал корпеть над курсовой. В школьной жизни Янока не было ничего такого, за что можно было бы зацепиться: никаких происшествий, ссор, драк, любовных скандалов и прочего. Его жизнь — скучное полотно одного цвета. Виктор даже ощутил лёгкое презрение к парню. — Бол-чик, — услышал он противный голос и замер, вернувшись к реальности. Перед ним стоял Бош во всей своей красе, на правой руке висела одна девица, на левой — другая, дома — жена на сносях. Виктор скривился. — Неужели зашёл в гости? — Зашёл, но только не к тебе, Дофи-детка, — отозвался Виктор и с радостью заметил, как Бош заскрипел зубами. Ой, как ему не нравилось это прозвище, данное Виктором, так же, как Виктору не нравилось, когда Дофуан тянул его фамилию. — Извини, я спешу. — О, практика у папочки, смотрю, выжимает из тебя все силы. Трудновато тебе приходится. — Мне нравится. — Плохо, видно. Бол-чик, ты всегда был паршивым лгуном. — Зато ты отличным. Смотри, чтобы в разводе не стоял штамп «измена», — резко отрезал Виктор и, обойдя покрасневшего от злости Дофуана, быстро слетел по ступеням и устремился к воротам, на которых гордо нёс караул охранник. Система разрешает измены, она позволяет делать всё, что человеку угодно, — только тайно. Но если неверность одного из супругов приобретёт огласку, а в свидетельстве о разводе окажется пометка о ней, тогда отношение к человеку в обществе всё равно будет другим. Ведь сохранность семьи — это важно. Семья — это благо и почтение, семья — показатель добродетели и благосклонности. И многие, даже Виктор, верили в хорошую семью, в слово «семья», когда оно не опорочено изменой или недопониманием, когда это оплот и крепкая связь, когда это сила и остов. Измена — зло, те, кто изменяет — худшее зло. Поэтому обвешанный девками Бош, при этом имея жену, да к тому же беременную, по всем показателям может заполучить себе такой штампик. Благо жена у него тоже элита, и девочка так же любима родителями, как Бош. В штаб Виктор вернулся раньше отмеренного отцом срока, поэтому успел ещё заскочить в столовую перекусить. Залетев к генералу в кабинет, он столкнулся с Михаэлем, тот удобно расположился в кресле и потягивал из кружки горячий шоколад. Адофа в кабинете не было. — Сейчас придёт, — сказал Колош и кивнул головой на соседний стул. На маленьком столике стояла коробка с цветными пончиками, и Виктор без спроса стянул один, вонзив белоснежные зубы в сладкую пышку. Не успел он прожевать, а Михаэль спросить о его состоянии, как дверь открылась, и порог переступил хозяин кабинета. Следом за ним шла Лида, как всегда, виляя бёдрами и улыбаясь одними уголками губ. Возложив два листа генералу на стол, она шире улыбнулась Колошу и Виктору, а затем, дождавшись разрешения Болчика, удалилась. — Ну, что там с дочерью Вонга? — спросил Михаэль, откусывая большой кусочек от пончика и собирая языком сладкий джем, посмевший скатиться крупной каплей по пальцу. — Она уже жить не будет, — отозвался Адоф, и Виктор хмыкнул. Отец не шутил никогда, но иногда так говорил, что это становилось смешным. Правда, когда он поднял на сына глаза, Виктор чуть не подавился пончиком. — В школе спокойствие и ничего более, — начал Виктор, быстро проглотив недожёванный кусок выпечки. — Друзей у него нет, товарищей тоже. Просто существует, конфликтов избегает, ни с кем даже в спор не вступает. Общение сводит к нулю. Серая личность. Учителя о нём хорошего мнения, директор даже пообещал дать рекомендацию, несмотря на то, что у Янока плохие оценки по фехтованию и стрельбе. — Статистика уроков мне не совсем была понятна, — Болчик отодвинул принесённые ранее Лидой листы и взял под ними один большой, разлинованный под таблицу. В неё были вписаны слова и цифры. — По фехтованию его постоянно ставили с одним учеником — Бошем Дофуаном. Почему — мне как-то до сих пор не ясно. Я позвонил в школу, поговорил с учителем, и он меня заверил в том, что делал это потому, что Дофуан лучший в фехтовании, а… Янок лучший в учёбе. — То есть он хотел таким образом подтянуть оценки нашей жертвы? — спросил, приподняв брови, Михаэль. — Подтянуть его способности. Как бы это правильнее сказать: научить не обучая, — кивнул Адоф, и Виктор скривился. Вот не завидовал он Рэйлу! Дофуан — редкостная свинья, и, вполне вероятно, доставал своими колючими словами Янока, пытаясь вывести того на конфликт. — Но лично для меня такой способ неприемлем. Однако способности по фехтованию у… Янока выросли… — Ты забываешь его имя и фамилию? — оборвал Михаэль Болчика на полуслове. Тот пропустил вопрос генерала мимо ушей. — …но оценки всё равно остаются плохими. За полтора года можно было бы обучить его лучше. Что касается стрельбы… — Адоф задумался, глядя на таблицу. Виктор скосил взгляд на коробку с выпечкой, подумав о том, что, может, стоит стащить ещё один? Кажется, тот, что полит белым шоколадом, внутри имеет ванильный крем. Однако мысли так и не материализовались, потому что его стащил Михаэль. — Ты зачем пришёл? — спросил вдруг Адоф, отложив таблицу и глянув на Колоша. Михаэль хотел уже откусить сладость, но вопрос заставил его остановиться. Он глянул на Виктора, протянул тому пончик. Виктор с удовольствием взял выпечку, однако вкусить не успел: — Вик, оставь нас, — сказал серьёзно Михаэль, и Виктор, поняв, что дальнейший разговор не для его ушей, быстро поднялся и вышел, чтобы присесть за свой стол и там уже отведать сладкой вкуснятины.