Система

Михаэль терпеть не мог планёрки. Находиться в душном и маленьком кабинете, где все сидят за прямоугольным столом рука об руку — для него самоубийство. Ситуация, когда тебя ненавидит чуть ли не вся аудитория, но при этом должна считаться, потому что Михаэль Колош элита и достоин своего поста — поневоле заставляла слегка нервничать и сильнее показывать острые, словно кинжалы, зубы. Впрочем, многие тут друг друга ненавидели, и сам Михаэль не был исключением. Всё как у всех и как всегда. В центре стола генерал Вогейл — он начальник всех отделов, вечно недовольный и всегда злой. Кто-то говорил, что у него уже десять лет как проблемы с потенцией и он полностью зависит от таблеток. Колоша подобное волновало лишь тогда, когда нужно было позлорадствовать, в остальном он Вогейла просто ненавидел. Вечно молодой, идеальный и до отвращения противный. Он слишком часто пользовался услугами реабилитационной медицины, может, потому его член в нерабочем состоянии. Всем известно: от постоянного обновления клеток могут появиться и не такие проблемы. Вогейл же подсел на этот «наркотик» основательно, в клинику ложился раз в пять лет, вот и ответ на желание быть вечно молодым и жить тысячу лет. — Я считаю, что Рэйла Янока стоит передать под охрану моего отдела, — закончил свой короткий рапорт Штальц. Редкий экземпляр в Республике, который за свои сорок восемь лет ещё ни разу не делал омолаживающей реабилитации. Впрочем, в свои тридцать восемь Михаэль и Адоф были такими же. Вот только проступившие морщины и седина в волосах почему-то действовали на нервы окружающим, в том числе и Вогейлу. Система РАЗРЕШАЛА быть старым! — Я ни в коем случае не ставлю под сомнение организацию защиты пострадавшего отделом генерала Колоша, но... — Михаэль рассматривал ногти. Уже давно мечтал покрасить их чёрным лаком, но Бут говорил, что его не поймут, а Михаэль всегда прислушивался к словам Бута. — Считаю, что раз дело передали моему отделу, то и Рэйл Янок должен находиться под моей опекой. К тому же у генерала Болчика много работы и так, не думаю, что он доволен свалившемуся на его плечи лишнему грузу. — Лишнему? — молодое, натянутое, как резина, лицо Вогейла вытянулось, став отталкивающей маской. Ему восемьдесят, а на вид двадцать пять. — Рэйл Янок, — Михаэль оторвался от своих ногтей и посмотрел через стол в лицо Штальца, — останется под присмотром генерала Болчика. Я имею на это право — право забрать у вас пострадавшего от фанатиков Системы и напрячь своего подчинённого лишней работой. Хотя мальчишка нисколько не мешает. Янок живёт у Болчика дома, и ему там хорошо. Я думаю, будет лучше, генерал Штальц, если вы займётесь поиском преступников. Ведь благодаря им убита дочь генерала Вонга. А, насколько мне известно, вчера было совершено нападение на среднестатистического жителя Республики, который так же является бесплодным. Мужчина пострадал, но, слава Богу, поблизости оказались полицейские, правда, поймать преступников так и не удалось. — Генерал Штальц, — Вогейл сделал недовольную мину, Михаэлю показалось, что кожа на лице генерала сейчас лопнет, — займитесь плотнее этим делом. Система — идеальна, и ей не нужны фанатики, которые приносят разрушения. — Конечно, генерал Вогейл, — Штальц принялся повторять план своих действий, уверяя всех, что он делает свою работу и весь его отдел подключен к расследованию. Это длилось долгие минуты, и Колош уже не надеялся улизнуть с планерки пораньше. Тихий стук в дверь прервал Штальца. Створка приоткрылась, и в кабинет вошёл Бут. А вот и ещё одна причина, по которой Михаэля не слишком жаловали — его адъютант. Вовсе не мальчик, вернее, он уже не мальчик и, естественно, не человек. К мутантам относились терпимо, но обычно они исполняли грязную работу или же были солдатами. Однако Система их защищала тоже и предоставляла им выбор. Правда, этот выбор ограничивали люди. А ещё ходили слухи — и Михаэль прекрасно знал о них, — что генерал Колош спит со своим адъютантом. Эти слухи приводили в ужас многих элитариев, а самого Михаэля веселили. — Что там? — Недовольство, отразившееся на гладкой маске Вогейла, немного позабавило Михаэля. Когда Бут подошёл к Колошу и, нагнувшись, что-то горячо зашептал ему на ухо, многие сидящие за столом решительно показали своё раздражение. Михаэль подумал, а не поцеловать ли ему мутанта? Пусть у присутствующих в душном кабинете отвалятся челюсти, и тогда следующей планёрки не будет, а он отдохнёт. Вот только то, что говорил Бут, оказалось важным. Когда Варф закончил, на стол перед Колошем лёг лист бумаги, и стоило мутанту выйти, как Михаэль заговорил: — В доме госпожи Тарош произошло убийство. Убит дворецкий, двое охранников и служанка. Госпожа Илден требует, чтобы этим делом занялся генерал Болчик. — Конечно, — вспыхнул волнением Вогейл, даже не соизволив подумать. — Раз госпожа Тарош просит, значит, я подтверждаю её просьбу. — Но это не наша прерогатива, — решил отмахнуться от дела Михаэль, потому что знал: Адоф снова вынесет ему мозг своими упрёками. Да и самому Колошу копаться в деле Тарош не хотелось, он, так же как и Адоф, её недолюбливал. — Генерал Колош, я приказываю генералу Болчику начать расследование ужасного преступления. А вам взять это дело под свой контроль. Всё. Возражения не принимаются. Через сорок минут, намазывая масло на кусок батона с отрубями, а затем обильно поливая его дорогущим клубничным вареньем, Михаэль пересказывал Адофу весь этот короткий разговор, сидя в столовой в его доме. Долле заботливо поставила перед ним кружку горячего шоколада, убрала пустую кружку, где недавно был чай, который выпил Болчик. После поставила перед Бутом фарфоровую чашку с кофе, пододвинув ему ближе гренки и масло. Рэйл и Виктор сидели за столом, ожидая, когда Адоф позволит им удалиться в свои комнаты. По крайней мере, так чувствовал себя Рэйл, Виктору же было просто интересно. — Так что, мой дорогой Адоф, придётся тебе вновь заняться не своим делом. Хотя, возможно, это преступление совершил элитарий. — Благодарю тебя, Михаэль. Я всё утро надеялся, что ты мне подкинешь нечто подобное. — Когда ты пытаешься быть циником, — Михаэль довольно заурчал, откусывая от бутерброда и при этом глядя на Адофа, тот же оставался спокойным и даже в какой-то степени равнодушным, — это выглядит так мило. — Только что звонил генерал Штальц и просил привезти господина Янока на опознание. Они поймали четверых подозреваемых. — Правда? А ещё час назад у него были только зацепки, — округлил глаза Колош, заталкивая в рот остатки батона. — Но, — с набитым ртом продолжил он, — за Тарош надо взяться сейчас и даже немедленно. Убийства были совершены три часа назад, она, наверное, там рвёт и мечет. — Ты не хочешь поехать со мной? — Нет, — тут же ответил Михаэль, беря кружку и делая глоток шоколада. — Я отвезу Рэйла на опознание. А потом в больницу. Так? Или наоборот? Сегодня же тебе снимают регуляторы? — Да, — тихо ответил Рэйл. — В час дня, — ответил Болчик, вставая. — Будь добр, не опаздывай. Виктор, ты поедешь со мной. А ты, — он ткнул в Рэйла, — собирайся, поедешь с генералом Колошем. Присматривай за ним, — а это снова Михаэлю. — Конечно-конечно, — уверил его Михаэль, продолжая попивать шоколад. — Рэйл, я жду тебя здесь, — сказал он и схватил второй кусок батона.

***

Илден Тарош — это создательница передачи «Слово о Системе: Система — это благо». Она уверенно заняла утреннее и вечернее время в эфире ещё пятьдесят лет назад. Зачастую она выступала вживую, но иногда шла запись. Но не любил Адоф её по другим причинам: Тарош была жуткой лгуньей и лицемеркой. Когда-то она слыла лучшей подругой его матери, но двадцать лет назад они сильно поругались и теперь общались только по особым случаям. О Кристел она всегда говорила гадости, но вот парадокс — Адофа обожала. И это не нравилось Болчику тоже. — А, генерал Болчик, моё почтение, — встретил его в гостиной мужчина, выглядевший на пятьдесят лет, но на самом деле ему было больше. — Господин Тарош, доброе утро, — сказал Болчик, хотя часы показывали десять. Для некоторых — это уже день, но для Адофа всё, что до двенадцати, считается утром. И сегодня он почти выспался, да вот только разбудил его звонок. Матери приснился дурной сон, и она просила быть сына аккуратнее. Конечно же, это был всего лишь предлог, но после этого Болчику пришлось встать. — Присаживайтесь, — указал Тарош на диван, разливая алкогольные напитки по стаканам. — Будете? — Нет, спасибо. — Она наверху, страдает. Охает, ахает, хватается за сердце, целуется со своими собаками, названивает внучке, достаёт её своими истериками. В общем, занимается всем тем, что мне уже порядком надоело. — Тарош плюхнулся в кресло, откинувшись на спинку. — Я думал, отдохну. У меня выходной, взял специально, а тут такое дело. Адоф ничего не ответил, поддерживать подобные беседы он не любил, к тому же надеялся осмотреть место преступления быстро и опросить нашедшую трупы Илден за считанные секунды. — Это отвратительно, генерал, скоро и на улицу нельзя будет выйти и дома отсидеться. Скоро мы, благополучные граждане, будем сидеть в тюрьмах, прячась от преступников, — продолжил Тарош, не скрывая своего неуважения к правопорядку. Впрочем, Адоф это пропустил мимо ушей. — Чего они хотят? Чего добиваются?.. — Где произошли убийства? — бесцеремонно оборвал Тароша Болчик, заранее зная, что тому это не понравится. Однако времени и правда было мало, а ещё он хотел заглянуть в штаб. И всё это до того, как Михаэль привезёт Рэйла из больницы. Всё-таки парня приставили к нему, и он за него отвечает. А Адоф привык выполнять свою работу на все сто процентов. — Охранников нашли в саду. Служанку — в её комнате, она спала, а дворецкого — на кухне, он делал мне утренний кофе. Спать не могу. Хочу спать и засыпаю, но просыпаюсь, чёрт возьми, рано, пять часов, и всё, глаза открыты… — Были ли какие-нибудь конфликты между ними? — вновь прервал хозяина дома Болчик, отметив, как в гостиную вошёл Виктор. Он попросил сына узнать имена убитых. Теперь осталось послать запрос в архив и вытянуть оттуда их личные карты. — Понятия не имею, — Тарош разозлился, испепелил Адофа взглядом и опустошил стакан. Только встал, чтобы налить ещё, как на лестнице послышался визг, а потом в гостиную влетела Илден. — Адоф, ты должен найти это чудовище, иначе я не смогу жить в этом доме, — заявила с порога она, подлетела быстрее мужа к бару, схватила стакан и плеснула туда янтарной жидкости. Аргумент «…я не смогу жить в этом доме» оставил Адофа равнодушным — ему было абсолютно насрать. Тароши выпили, и только потом Илден заметила Виктора. — Вик, привет, мой котёнок, — натянуто улыбнулась она ему и тут же потеряла к парню интерес. Виктор не сдержался и скривился, правда, Илден этого уже не видела. Плюхнувшись на диван рядом с Адофом, повернулась к нему и уставилась нетрезвым взглядом, явно не соблюдая дистанцию и не заботясь о том, что рядом муж и Виктор. — Адоф, это было ужасно. Всё в крови, везде кровь. Сначала я наткнулась на… Кэлт, налей мне ещё, нервы ни к чёрту! Так вот, сначала я наткнулась на охранников, мы наняли их совсем недавно, наверное, года два назад. Они были в крови… Я побежала в дом, стала кричать, но никто ко мне не вышел. Тогда я пошла к ней в комнату… Почему так мало? — возмутилась Илден, но потом отмахнулась от скривившего рот мужа и тремя глотками опустошила стакан. — Тебе хватит, — резко отрезал Кэлт, а Илден, будто не услышав его, продолжила: — …она тоже вся в крови. Я на кухню, а там старик. Господи, Адоф, — и она зарыдала, уткнувшись лицом ему в плечо. — Это ужасно. Я боюсь. Ты должен найти его или их. И я бы хотела, — она уже не плакала, — чтобы ты меня забрал к себе домой. Рядом с тобой мне будет уютнее, то есть не так страшно. — И Илден собралась уже сделать глоток, но поняла, что в стакане пусто. Она повернулась к мужу, открыла рот, чтобы попросить наполнить склянку, но Адоф встал, поправил китель, огладил практически незаметным движением плечо, будто очищая его от влаги или же пылинки. — Я хотел бы осмотреть место преступления, — холодно сказал он, и Илден тут же вскочила на ноги. — Я отведу и покажу, но заходить туда не буду. И сад… Что теперь делать с садом? Я даже не знаю. Я отдала его созданию столько сил, что не могу сейчас позволить себе его вырубить. Это ужас! Адоф не ответил, уверенно направившись прочь из гостиной. Следом за ним Виктор, далее Тароши. Прислуги в доме не было, она оказалась убита, если только не считать повара, который сидел за столом в столовой вместе с полицейскими, которых оставили для охраны пострадавшей четы. — Что-то украли? — спросил Адоф всё тем же холодным тоном, подходя к двери в комнату служанки. — Не знаю. У меня не было времени осмотреться. У меня шок, Адоф, это так ужасно, — в который раз повторила Илден. Болчик переступил порог комнаты и замер. Кровать, комод, шкаф и тумбочка. Маленькое окошко. Комнатка похожа на каморку, впрочем, Долле живёт в подобном помещении. А вот к услугам горничных и экономок сам Болчик прибегал через фирму — ну не любил он лишних людей в доме. — А где труп? — спросил он. — Увезли, — возмущённо ответила из коридора Илден, продолжая держать пустой стакан в руке. — Они сказали, что её убили примерно в четыре-пять часов утра. Ты представляешь, если бы она до сих пор лежала здесь! Это же ужас… — И вы приказали здесь всё убрать? — Конечно! Пришлось звонить в фирму, чтобы они прислали горничных... Адоф не слушал дальнейшие излияния женщины, лишь обошёл комнату, осмотрел комод, шкаф и тумбочку, выглянул в окно, проверил, закрыто ли, осмотрел подоконник. На кухню он прошёл уже самостоятельно, отправив Тарошей в гостиную, куда они с удовольствием пошли, и через несколько секунд послышался звон бутылок и стаканов. Попросив Виктора взять у полицейских показания повара, Адоф, оставшись в тишине, окинул взглядом кухню. Повар, прошедший за ним, указал место, где был найден дворецкий. Болчик задал ему пару вопросов и вышел из дома в сад. Через пятнадцать минут он с Виктором покинул Тарошей, довольно откинувшись на спинку сиденья в машине. Как же его утомляла эта чета! С того момента, как Болчик забрал Янока из больницы, пролетело два дня. Михаэль работой не загружал, поэтому Адоф смог отдохнуть, правда, не утерпел и порылся в данных отдела Штальца. Конечно, тот и его команда работали отлично — Системе не нужны такие фанатики, которые под девизом «Система должна быть идеальной» убивают, калечат, насилуют. Поэтому и был создан спецотдел, который выискивал и находил подобные личности. Подыскав по картотеке похожих по описанию преступников, показал Рэйлу фото, пристально глядя на него, пока парень всматривался в незнакомые лица. Однако Янок лишь покачал головой, с сомнением ткнув пальцем только в одного из десяти. Адоф выдохнул и отложил дело, отправившись спать. Кровать его ждала с распростёртыми объятиями. И всё же то, что поиски затягивались, Адофу не нравилось. Система тотального слежения не справилась тоже, увы, есть в ней один большой дефект: при наступлении темноты все люди и даже крысы с тараканами становятся безликими красными фигурами. Конечно, об этом знали многие, вполне вероятно, даже гораздо больше людей, чем он предполагал. И, скорей всего, тот, кто проник в дом к Тарош, тоже. Но, несмотря на это, правоохранительные органы работают и находят преступников. Лично от Болчика ещё ни один злодей не смог укрыться. Анализируя дело о фанатиках, Адоф занёс свои мысли в личный дневник наблюдений, который вёл уже достаточно долго. Не то чтобы это было важно или он собирался этим делиться с Колошем и Штальцем — ни в коем случае! — просто в этот альбомный блокнот, за годы ставший толстым и увесистым, он складывал роившиеся в переполненной черепной коробке мысли, как если бы писал книгу с вымышленными персонажами. Было в дневнике многое: и имена, и заметки, и наблюдения, и цифры, и расчёты, и даже графики. Отдельные листы хранили приклеенные к ним вырезки из газет. Некоторые преступления, не касающиеся его сферы, которые долго не могли раскрыть, он раскрывал в дневнике. Мысли о том, что в самой Системе были дыры, личные поправки к некоторым законам, новый взгляд на политику и сегодняшний день — всё это хранил дневник, который Болчик скрывал в нижнем ящике стола под ключом. Скрывал — потому что за такое могут и посадить. Он не боялся, но знал: в чужих руках это может стать опасным. Что касается Рэйла, то он особо не напрягал. Мальчишка оказался спокойным, тихим и практически невидимым. Виктор про него сказал: «Серая мышь», — и Адоф согласился. Словно тень, будто не живой, он выходил из комнаты только на завтрак, обед и ужин. Ну, ещё в туалет и душ. Адофу даже понравился такой гость, однако сам факт того, что он обитал в его доме, вызывал чувство неудовлетворённости и чего-то лишнего. И всё же ослушаться Михаэля Болчик не мог, да и сам часто вспоминал взгляд, понурые плечи и беспокойный вид Янока-старшего, присущие только родителям. Рэйл дорог своему отцу так же, как Виктор дорог Адофу. Связь «родитель и ребёнок» в Верн-Республике была бесценной — родителей, отказывающихся и бросающих своих детей, считали преступниками. Система призывает любить и дорожить родными, и люди делают всё, чтобы оправдать её взгляды и чтобы перед обществом не ударить лицом в грязь. Однако, когда позвонил Штальц и пригласил Рэйла на опознание преступников, Болчик всё же почувствовал радость и хотел съездить туда сам. Побывать в закрытых кабинетах Штальца ох как интересно, вот только Михаэль, как всегда, спутал все карты. Адоф не злился, он знал: не получилось сегодня — получится позже. Всему своё время. Кстати, за эти два дня никто в его дом так и не попытался пробраться, чтобы доделать начатое. Это ожидание напрягало и в тот же момент расслабляло. Оно было опасным, но Болчик всё равно держал руку на пульсе. Как только машина въехала на территорию штаба, Адоф быстро отстранился от подобных мыслей. Сейчас не время, и у него появилось дело, думать надо о нём. Стоило ему войти в кабинет, как следом вошла Лида и положила на стол папки с личными делами убитых, собранные полицией показания, фотографии с места преступления — в общем, всё то, что нужно было генералу для работы. Ещё через пять минут она принесла свежезаваренный чай и так же безмолвно удалилась, неизменно виляя бёдрами, обтянутыми чёрной юбкой. Пригубив горячий напиток, Болчик открыл личную карту служанки, достаточно молоденькой девушки, и влился в рабочий процесс.