Система

Позвонить Адоф решил перед завтраком. Трубку, как и ожидалось, снял Тол. — Позови Михаэля, — после короткого приветствия попросил Болчик и принялся ждать, глядя на то, как лучи восходящего солнца ползут по стенам и полу. — Ты меня оторвал от вкуснейшей яичницы за всю историю яичницы, — услышал он голос друга, однако весёлости Михаэля не разделил. — Устрой мне встречу с Полтачи, — без предисловий начал Болчик. — И желательно — быстрее. Хочу посмотреть на его глаза внимательно. — И каким образом я тебе её устрою? — Пригласи его к себе поговорить. Это разве трудно? — Нет. Но… Я с ним не люблю разговаривать, и он это знает. — Михаэль? — Адоф на мгновение задумался: друг не хочет, чтобы он встречался с Полтачи. Почему? В чём причина? Не желает помогать? Или же… Мысль, будто сквозняк, появилась в голове и тут же улетела. Впрочем, за неё Болчик цепляться не стал, он верил Колошу. Он знал его наизусть. — Даже не думай, что я не хочу тебе помочь, — резко и серьёзно сказал Михаэль, отчего на душе у Адофа полегчало. И тут же удивился: неужели и правда начал подозревать единственного и близкого друга? — Просто с Полтачи всегда сложно. Он приезжает, когда ему удобно и хочется. Я никогда его не приглашаю. И никогда к нему не езжу сам, по личной инициативе. А теперь подумай, что будет, соберись я его пригласить к себе на чаепитие с печенюшкой? Если он… виноват в смерти Джуди, а в свете последних событий может быть виновен ещё в кое-чём, тогда ты уверен в том, что он приедет ко мне, а не… например, к какой-нибудь любовнице, живущей за пределами Республики? Болчик вздохнул и опёрся плечом о стену. А ведь друг прав. Если на самом деле так, тогда он может спугнуть преступника. — Если он виновен, то и так на старте, — продолжил Колош. — Я уверен, сидит на чемоданах. Дофуан вчера под свою ответственность забрал сына домой. Разведка позволила, но только с одним условием, что три их человека будут дежурить в доме старика. Дофуаны сейчас молятся всем богам и не высовываются вообще, любимый сынок их подвёл. Шалыкин, отдавший за Боша свою единственную дочь, которая, кстати, беременна, уже требует развода. Скандал, Адоф, нарисовался неожиданно и со всеми отягчающими обстоятельствами. Семье Дофуанов на голову упал позор. А сынулька-то подавал большие надежды. — Мне его пожалеть? — Нет. Я о том, что он был адъютантом Полтачи. Он так же, как Рэйл, сдал экзамены экстерном, закрыл диплом и ушёл на службу к уважаемому генералу. Значит, Полтачи ожидает у себя разведку. И она, скорей всего, ждёт его к себе. Пока у меня нет никаких известий, встретились они или нет, но именно сегодня — переломный момент. Оставайся дома и старайся, чтобы ни Виктор, ни Рэйл оттуда не выходили. Если Полтачи не объявится, если он исчезнет без следа, тогда его будут искать уже другие люди. Если же он прикатит в штаб внутренней разведки, тогда игра повернётся в другую сторону. — Хорошо. Тогда достань мне хотя бы его фотографию. — Я постараюсь решить проблему с фото сегодня, но после встречи с Вогейлом… — Давай на эту встречу схожу я?  Адоф не удержался и изменил своему спокойствию. Если бы Михаэль его видел, то удивился бы: Болчик закатил глаза. Видно, слишком часто за последнее время Вогейл появляется в его жизни. — Да ни за что! Я начальник отдела! — Тогда будь добр, сегодня предоставь мне фото! Адоф положил трубку, но был уверен в том, что сегодня он не получит ожидаемого. Некоторое время Болчик стоял у тумбы размышляя, а затем, накинув кофту, спустился вниз. Долле как раз принялась накрывать на стол, расставляя корзинку с нарезанным белоснежным батоном, гренками и салатом. Адоф присел на стул и принялся ждать. Через пять минут будет восемь утра, по идее, Рэйл и Виктор должны уже спуститься. — Виктор уже убежал, так что завтракать он не будет, — сообщила генералу Долле, ставя перед ним тарелку с яичницей. — Как — ушёл? Куда? — Болчик высказал лишь лёгкое удивление, но Долле было и этого достаточно, чтобы немного отступить от хозяина дома. — В больницу. К Арту. Если честно, Адоф не думал, что сегодня парням будет угрожать опасность. Дело слишком трудное и закрученное, вся внутренняя разведка на ушах, полиция и военные — тоже. Виновные в крушении шара залегли на дно или же свалили из города. Есть вероятность и обратного, но даже если и так, то провалившаяся операция будет доказательством того, что их планы неидеальны. Поэтому Болчик позволил сыну отлучиться и делать сегодня то, что тому хотелось, да и в больнице у палаты Арта дежурили полицейские. И всё же за Рэйла Адоф волновался бы немного больше. Наверное, потому, что тот был уязвимее Виктора. Или, быть может, потому что в Викторе Адоф был уверен больше, чем в Рэйле. Но как бы Болчик ни крутил, подсознание смело говорило ему: «Просто ты любишь мальчишку другой любовью». Рэйл спустился к завтраку, когда часы отсчитывали последние секунды до восьми. Буркнув извинения за опоздание, он пожелал доброго утра Адофу и Долле, взял вилку и аккуратно принялся есть, не глядя на Болчика. Атмосфера сгустилась. Долле, извинившись, удалилась в свою комнату. Адоф вдруг подумал, что её присутствие могло бы разрядить обстановку, но возвращать женщину не стал, да и прятаться за её спиной было недостойно мужчины. Всё началось тогда, когда Болчик позволил себе прикоснуться к этому мальчику, когда мучил его своими ласками всю ночь, не в силах оторваться от податливого, горячего и сладкого тела. Когда нежил губы и теребил сознание парня своей страстью, когда снова и снова вкушал невинность, когда сходил с ума и увлекал в этот сумасшедший мир партнёра, сгорая в иллюзиях собственных чувств. А когда ночь прошла, он растоптал всё, что было, оставив на пепелище лишь угли и воспоминания, от которых отказывался все эти дни и ночи, не в силах противиться раздирающей сердце муке. Яичницу Адоф не доел. Что само собой было нонсенсом. От хрустящей гренки отказался, как и от кусочка блинного торта. Однако уходить не спешил. Рэйл продолжал есть, но Адоф старался на него не смотреть. Подтянув кружку с горячим чаем ближе, Болчик медленно потягивал дымящийся напиток, поглядывая в окно. Солнечные лучи проникали в комнату, окутывали теплом приближающейся весны. Недолгая зима завершала свой круг, но последний в этом году или нет, было большим вопросом: после Катастрофы погода имела очень капризное и совершенно не поддающееся логике настроение. Снег мог выпасть и летом. А дождь — пойти зимой. Для природы не было разницы, настроение менялось от хорошего до плохого за считанные минуты. Но даже в таком случае приход весны радовал. Когда Рэйл доел салат, яичницу и кусок блинного торта, Адоф решительно спросил: — Как твоё самочувствие? Конечно, если аппетит у парня есть, значит, всё хорошо. Но от тенденций не уйти, Болчик заметил, что Янок много ест, когда волнуется или переживает. Вполне вероятно, что последние события на него до сих пор влияют. — Хорошо, — буркнул Рэйл, не глядя на Болчика. Почувствовав острое желание привлечь внимание Янока к собственной персоне, Адоф продолжил, внимательно рассматривая лицо Рэйла, то и дело отмечая на нём ссадины, порезы и лёгкие синяки: — Ты можешь рассказать мне всё то, что случилось с тобой при крушении и после? Рэйл кивнул, и Адоф расслабился. Удивительно, но эти пять секунд он сидел не дыша. Неужели так важно, чтобы Рэйл был исключительно под его влиянием? Чтобы никогда не спорил и не сопротивлялся, не поддавался сомнениям и был искренен со своим генералом? Когда для Болчика это стало важно? Сейчас или тогда, когда Рэйл превратился в… любимого? — Когда шар рухнул, меня выбросило из корзины, — тихо начал Рэйл, но сразу же замолк. Из комнаты вышла Долле. Она принялась убирать со стола. Составив одну тарелку на другую и подхватив пустые кружки, она зашла за стойку. Янок продолжил: — Ремни безопасности на моём кресле не работали, и поэтому я не смог удержаться на месте. При ударе я вылетел из корзины и провалился в разрушенный дом. Я оказался в каком-то ящике и сразу же потерял сознание. Когда очнулся, солнце было уже высоко. Я пошёл искать ребят, но наткнулся на Дофуана. Он привёл меня в одно из зданий, где находились связанные Виктор, Арт и Марина. — Что он говорил? Сказал что-нибудь важное? — Нет. Единственное, что было странным, это то, что он был один. Не считая Жозель, которая помогала, выполняя простую работу. Дофуан всё время повторял, что нас убивать нельзя, мы нужны живыми. Кому — я не знаю. И навряд ли он бы мне об этом рассказал. — Почему? — Не знаю. В тот момент я был не в том положении, чтобы знать правду. — Но попробовать-то стоило? Я согласен, возможно, Дофуан толком ничего и не знал, однако он адъютант генерала Полтачи. У тебя есть на этот счёт мысли? — Да, — Янок решительно кивнул головой, чем удивил Болчика. Адоф даже сморгнул, подумав, что ему это кажется: Рэйл пусть и не смотрел на него, но был твёрд в своих словах, чего ранее за ним не наблюдалось. — Жозель для тех, кто стрелял в шар, определила наш транспорт. Скорей всего, стреляли с поверхности, потому что рядом с нами в воздухе никого не было. Значит, они нас ждали. Жозель была их агентом. И она сказала, когда и во сколько мы отчалим от Республики. Однако при этом уверила нас, что имела дело только с Дофуаном. Дофуан же вёл себя так, будто был посвящён в план целиком и являлся чуть ли не центром этой разработки. Можно предположить, что он бахвалился, но будет неправильным считать, что он знает слишком мало. Да, Бош простая пешка, но он не дурак. Если Дофуан поставил на кон своё будущее, тогда этот план был выигрышным. — И в чём же была их оплошность? — Я не думаю, что ремень безопасности повредили специально. Я упал так, что меня никто не смог бы найти без должного оборудования и собак. Ящик захлопнулся. Мне кажется, это было не по плану. Дофуан оставил Виктора, Арта и Марину на Жозель, связав их, и отправился искать меня… — Это глупо. Но я понял, что ты хочешь сказать: Бош Дофуан слишком уверен в себе и своих силах. — Да. Что-то в этом роде. Однако тот, кто оставил нас на него, был уверен в нём также. Но именно это их и подвело. Дофуан даже и думать не думал, что я его смогу победить на саблях. Но… у меня получилось. И это дало нам шанс. На мгновение воцарилась тишина. Болчик думал, его взгляд блуждал по столовой, зацепился за Долле, которая, составив посуду в посудомойку, отправилась вновь в свою комнату. На секунду прикрыв глаза, Адоф вернулся к Рэйлу. Тот хмурил брови, явно что-то обдумывая. Глянув на него, Болчик забылся. В солнечном свете, так нагло проникшем в дом, Янок показался таким милым и ярким, что заболели глаза. Вернуться в реальность, оторвавшись от созерцания нереальной милоты, для Болчика вдруг оказалось сложным. — План не был идеальным, — пробормотал он и тихо прочистил горло. Голос подвёл, но Рэйл этого не заметил — и слава Богу! Отвлекаться нельзя. Адоф предчувствовал бурю, ощущение чего-то большего надвигалось с устрашающей силой. Он чувствовал это прямо сейчас, потому что со вчерашнего дня в голове начали складываться пазлы. От этой картины Михаэль в восторг не придёт, это точно! — Почему они не увезли вас в другое место? Почему оставили на одного только Дофуана и какой-то девчонки? — Вооружённая группа пришла позже. Они шли за нами всё то время, до тех пор, пока не появились вы. И если бы не вы, они нас вернули бы. — А мы всё равно пришли бы и спасли вас. Только сейчас Рэйл посмотрел на Болчика удивлёнными, чистыми и яркими глазами. Адоф осознал, что уже давно провалился в наполненный нежностью омут, превратившись в безвольную куклу. — Бери свой планшет и спускайся в гостиную, — приказал Болчик чуть холоднее, чем хотел, и направился к лестнице. Зайдя в комнату, он подхватил свой гаджет, блокнот и карандаш и вышел из комнаты. Рэйл ждал его внизу, расположившись на диване. Болчик удивился скорости парня, но ничего не сказал. Присев рядом с ним, Адоф открыл блокнот, активировал планшет, последил за действиями Янока и уже хотел приступить к делу, как раздался телефонный звонок. — Я могу тебя поздравить, — услышал он в телефонной трубке знакомые нотки сарказма и недовольства, что говорило о том, что звонит Михаэль. — Ты отстранён. Дофуаны написали кляузу за причинения подозреваемому физического ущерба. Ну а Свифт уверил высшие круги в том, что пока тебе не следует заниматься привычной работой, так как в недавних событиях были задействованы твой адъютант — два раза, и сын — один раз. В общем, Вогейл сунул мне под нос бумагу, благодаря которой убедительно просит меня дать тебе отпуск. Правда, кто будет расхлёбывать дерьмо, совершённое элитой, он так и не сказал. Хочешь, привезу тебе эту бумажку, чтобы ты лично посмотрел на неё? — Хочу. — Постараюсь быть после обеда. Целую тебя, мой хороший, — видно у Колоша совсем ужасное настроение, раз он закончил общение такой слащавой «подписью». Адоф вернул трубку на место, рассеянно оценил её блеск, отметив, что Ники от работы не отлынивает и за это её надо поощрить, и подошёл к дивану. — Что-то случилось? — спросил Рэйл, стоило Болчику присесть рядом с ним. Адоф глянул на Янока и завис. Снова вылетел из реальности. Рэйл смотрел на него большими глазами, в которых читалось сомнение, сострадание и что-то ещё, трепетное и отзывающееся внизу живота лёгкой щекоткой. Желание скользнуть пальцами по щеке, притянуть к себе, обнять и поцеловать оказалось настолько сильным, что Болчик поддался неясным эмоциям. Спокойствие куда-то испарилось, равнодушие сменилось огнём, сжигающим всё внутри, перехватило дыхание. В груди появился очаг боли, и только Рэйл мог избавить от него. — Надо позвонить, — хрипло сказал Адоф и вернулся к телефону. Набирая номер, он ещё чувствовал эмоциональную неустойчивость, ему казалось, что он вот-вот упадёт, позорно и нелепо распластавшись на полу, однако как только он услышал голос Колоша, реальность и хладнокровное спокойствие вернулись. — Мне нужно дело Дофуанов. Полностью. И не забудь ту бумажку, когда приедешь ко мне. — Эм… Ты же в отпуске? — До скорого. На этот раз Болчик присел в кресло. Удобно расположившись на мягкой подушке, он включил планшет, открыл блокнот, написал крупными буквами одно слово: «Дофуан». — Вернёмся к нашим тараканам, — сказал Адоф и глянул на Рэйла. В этот раз сжигающие всё его естество эмоции так и остались в мрачных углах души, позволяя генералу окунаться в окружавшую реальность. — Итак, у нас есть преступник, человек, который держал вас в заключении и, предположительно, был виноват в крушении шара. Дофуан. Что ты знаешь об этой семье? — Не много, — Рэйл коротко пожал плечами. — Когда случилась Катастрофа, крохи выживших сплотились в группы и создали воздушные города. Соответственно, в каждом городе возникло своё государство и свой устрой. Возникновение Республики позволило написать ряд законов и правил, создать правительство. Благодаря определённым должностям появились и сословия. Сколько бы люди ни желали равноправия, его никогда не будет, потому что у каждого стада должен быть пастух и в каждом стаде есть овца, за которой идут все остальные овцы. В прайде всегда есть король-лев, в стае — вожак. Так же и у людей. Так вот, возвращаясь к прошлым временам. В том строительстве нового мира Дофуанов, как элиты, ещё не существовало. Они заняли своё место в высшем обществе семьдесят два года назад, тогда Лектор Дофуан, дед Боша, был назначен директором таможенного контроля. Через пятнадцать лет он женился на Мерк Чуин, её отец к тому времени являлся министром торговых соглашений — надо сказать, в своём деле он был хорош. После его смерти Мерк не удалось занять его место, однако их сын удостоился такой чести. Насколько мне известно, уже девять лет он занимает этот пост. Рэйл молчал, и Адоф понимал почему. Колош иногда тоже зависал, когда он начинал излагать свои не подпитанные ничем гипотезы, заходя откуда-то издалека. — Вы хотите сказать, что это Дофуаны спланировали крушение шара?   В вопросе Рэйла была неприкрытая ирония, она могла бы обидеть Болчика, если бы он к ней не привык. Янок не первый и не последний, кто скептически относится к высказываниям Болчика. Впрочем, интонация Рэйла всё же оставила свой след. Адоф, стукнув карандашом по блокноту и откинувшись на спинку кресла, посмотрел на него холодными пронзительными глазами. — Не видишь связи? — парировал он так, что Рэйл стушевался, осознав свою оплошность. И всё же честность была лучше, чем сокрытое лицемерие. От двуличности Болчика порой подташнивало круче, чем от запаха гнилой пищи. — Простите, — буркнул Рэйл, отводя взгляд. — Я не могу понять вообще смысл этого. Я крутил в голове много идей, но всё, что мне пришло в голову, это… ничего. — Совсем ничего? — Адоф сменил гнев на милость, особенно когда из уст Янока вырвались слова извинения. А когда он отвёл взор, показался таким хрупким и беззащитным, что так и хотелось его обнять. — Вы. Мне пришли в голову вы. Если бы Рэйл сейчас смотрел на него, то увидел бы редкое явление: Болчик переменился в лице. Маска равнодушия сменилась лёгкой растерянностью, смешанной с удивлением, в глазах мелькнули искры жизни и тепла. Адоф понимал, что Рэйл имеет в виду совсем другое, но эти слова прозвучали будто признание. В них было тепло и волнение. — Почему-то я связываю эти события с тем, что случилось… тогда в новостройке. Мне кажется, что тот человек, не получив должного, решил попытать удачу в другой раз. В подвале он говорил и о Викторе тоже, вот я и подумал, что это возможность захватить сразу два объекта, которыми можно было бы вас шантажировать. Но мне также не давало покоя то, что только одного Дофуана оставили нас сторожить… И тут вы говорите о Дофуанах в частности, о целой семье. Первым моим подозреваемым в крушении шара был… генерал Полтачи, ведь именно ему служит Бош. Отсюда следует, что Полтачи был виновником тех события в новостройке. Но я не могу судить лишь только по этому… В итоге я в тупике. — Если ты подозреваешь Полтачи, то нужно быть более решительным. Даже если он генерал, ты должен идти к своей цели. — Да, — согласился Рэйл. — Но он… Это становится слишком очевидно после того, как был раскрыт Бош. Но почему вы решили взяться за Дофуанов? — Я тоже считаю, что события в новостройке и крушение шара связаны. И началось всё это с Джуди. Янок, как и предполагалось, выпал в осадок, посмотрев на Болчика так, будто увидел вместо него какую-то абракадабру. — Джуди убили только для того, чтобы затащить меня в подвал, ну или тебя, или Виктора. С каким умыслом это было сделано, мы уже понимаем. Преступнику нужен дневник. Честно скажу, не могу даже представить, что интересного он там увидел: мои мысли и заметки, небольшая система элитариев, появление того или иного поступка на фоне Системы, рост, должность, выслуга определённых личностей, графики… В общем, всё это есть в информационных системах. — Может, — когда Болчик сделал паузу, чтобы вдохнуть побольше воздуха, Рэйл заговорил, — ваш дневник содержит более краткую и доступную для понимания схему? — Чего? Схему Верн-Республики? — Да, — будучи немного в сомнении, ответил Янок, и Адоф, открыв рот, закрыл его. Перед глазами всплыли альбом с графиками, записями, анализом и вклеенными в него новостными вырезками из газет, на основе которых он делал заключения и выводы о том или ином законе. Болчик называл это дневником, но попав в чужие руки, этот альбом мог стать бомбой. Рэйл прав: схема Верн-Республики. Её взлёты и падения, дыры в Системе и выход из определённых ситуаций, древа целых семей, начиная от простого рабочего и заканчивая верхушкой статусной лестницы. Демократия и коммунизм, размышления о том, стоит ли место главы Президиума передавать по наследству или же перейти на новый уровень выборной компании? Если взять дневник Болчика во внимание, то это не просто книжулька с буквами, это настоящий трактат, в плохих руках он может стать революционной картой. Адоф сам понимал, что это не для чужих глаз, потому он его скрывал, но эти записи были исключительно для него самого. Иногда он в своих расследованиях туда нырял, ища помощи. — Ладно… Когда у преступника не получилось украсть дневник с твоей помощью, — продолжил Болчик, обводя написанное в блокноте слово «Дофуан» в овал, — он решил добиться своей цели другим способом. Вот только зачем прибегать к таким трудностям? Для того, чтобы сбить шар, нужна мощная пушка и гарпун. Установка на поверхности — это тройная опасность: первая — каннибалы, вторая — мутанты, третья — местная флора и фауна. Если брать во внимание зелёных человечков, то группа установщиков, стрелок, а также людей, которым не страшны эти три фактора — у нашего преступника были. И всё же крушение шара — это риск. К тому же, пока вы были на поверхности, со мной никто не связывался и никаких предупреждающих писем и прочего не наблюдалось. Вывод напрашивается вот какой: это действие само по себе предупреждение. Ведь тот незнакомец говорил тебе о том, что могут пострадать и Виктор, и твой отец. — Да, говорил. — Но даже в этом выводе есть что-то такое, что заставляет меня сомневаться. К тому же я уверен, что Дофуаны замешаны в крушении, что само по себе странно. — Насколько мне известно, Дофуаны — малообщительные. Чего не скажешь про их сына. Болчик посмотрел на растерянного Янока. Высказываниями Болчика он был явно удивлён. Некоторое время Адоф неотрывно созерцал его поцарапанное в нескольких местах лицо, остановился взглядом на синяке на скуле, затем посмотрел в глаза, потом на губы и обратно. Мысли вновь ускользали от реальности к воздушным замкам в облаках и снова падали на камни действительности, разбиваясь вдребезги. Всё происходящее — новостройка, подвал, крушение шара — казалось сном, Болчик почувствовал, как сильно не хочет, чтобы оно было реальностью. Серьёзность ситуации, опасные моменты, возможность потерять того, кто совсем недавно стал дорог, но которого он отталкивал, потому что считал это неправильным. Всё это заставляло паутину страха расползаться, опутывая большие участки сердца и души. Болчик ощутил потерю момента, времени, того, о чём в скором будущем он может пожалеть. Он упускает счастье! Маленькое, голубоглазое, со светлыми волосами, в возрасте двадцати четырёх лет, но выглядящее совсем юно и хрупко. Вчера он мог его потерять, да и в новостройке тоже. Он мог и не обрести его, если бы фанатикам удалось задуманное. Все эти дни, что Рэйл рядом, Адоф постоянно балансирует на каком-то краю потери, будто Небеса, посылая ему в дар нечто, каждый раз пытаются это забрать, говоря о том, что, генерал Болчик, вы вроде как недостойны. Они дразнятся, и Адоф понимает, что может снова остаться один! В одиночестве нет ничего страшного. Но стоило ли оно того, чтобы ради него отказаться от счастья? От Рэйла Янока, который смотрит на него печальными глазами и ждёт, когда генерал скажет: «Можно». Ждёт, будто преданный пёс, а хозяин всё играется в песочнице, как ребёнок, боясь шагнуть навстречу и взять на себя ответственность. Мысли оборвал дверной звонок. Болчик, как и Янок, вздрогнул. Вскочив на ноги, он отложил планшет и блокнот с карандашом на столик и направился к двери. В прихожей Адоф столкнулся с Долле, остановил её, разрешив вернуться обратно в комнату. Взявшись за ручку, Болчик потянул на себя массивную створку. — Жизнь бьёт ключом, вот только всегда мимо меня. Я тут решил, что мне тоже не помешает неделя отпуска, правда, только после того, как расправимся с надоедами. Михаэль влетел в дом вихрем, привнеся свежесть и суету. — Ты быстро. — Ты мне не рад? — Нет. — Нет? Болчик на доли секунды прикрыл глаза, понимая, что проиграл в словесной борьбе. Впрочем, перед Михаэлем в этом плане он всегда сдавал позиции. Так уж получалось, что друг был профи. Адоф даже знать не знал такого человека или же мутанта, который смог бы переговорить Колоша. Но именно эта черта могла сгладить все нюансы, вернуть на место, опустив с небес на землю, расставить все точки и запятые. Когда он рядом, Болчику всегда хорошо. А голос друга порой успокаивал и заставлял трезво смотреть на жизненные ситуации. — Проходи, — сказал Адоф, отступая назад и позволяя Колошу пройти в гостиную.