Непреложный обет молчания

К тому моменту, когда Дамблдор постучался в дверь, солнце уже зашло за горизонт. Северус тут же открыл ему и впустил внутрь. Первым, что увидел директор, был заинтересованный взгляд худосочного растрёпанного мальчишки, что смотрел на него снизу вверх, застенчиво скрестив руки за спиной. Дамблдор лишь добродушно ухмыльнулся, заметив неподдельный интерес к своей персоне, и медленно подошел к диковатому ребёнку. — Здравствуй, Гарри, с тех пор, когда я видел тебя в последний раз, ты заметно вымахал! Гарри хихикнул. Все, кроме Дурслей, относились к нему как к неразумному ребенку, но то, что он гораздо хилее своих ровесников, мальчик уже понимал. Дамблдор вдруг нахмурился и принялся искать что-то у себя в кармане. Внезапно оттуда показалось что-то шуршащее, но Гарри не сдвинулся с места даже тогда, когда директор протянул ему горсть разноцветных леденцов. Мальчишка с опаской глядел на незнакомца, будто спрашивая разрешения, не понимая, за что на него вдруг свалилось столько внимания. — Брось, все дети любят сладости, — произнёс Альбус тихонько, — а у нашего знакомого их днём с огнём не сыщешь. Лицо Гарри на миг озарила скромная улыбка. Он принял сладости и сунул в карман потрёпанных штанов, кивнув в знак благодарности.

***

В магазинчике было светло из-за огромных окон-витрин, перед которыми горделиво стояли манекены в горделивых позах. Они двигались, точно живые, и показывали праздным прохожим наряды во всей красе. У Гарри не особо заладилось с чтением и чистописанием, а потому он не мог прочитать название этого места. В любом случае, черная фигура впереди направлялась не туда. Мальчишка свернул за Северусом в переулок, который был уже не так похож на «пряничную» улицу. Так про себя Гарри назвал это красивое место, где в каждой витрине можно было увидеть что-то невообразимое и чудное, где пахло сливочной выпечкой и сладостями всех сортов, а по улицам гуляли странно одетые в цветастые мантии прохожие. В переулке же стоял сумрак и почти не было прохожих, только проходимцы, к которым относился и сам Гарри буквально пару дней тому назад. Пройдя мимо груды камней прямо посреди переулка, Снейп и Гарри зашли в неприметную лавку, буквы на вывеске которой уже вовсе было сложно разобрать. Северус обменялся парой фраз с таким же немногословным хозяином, и тот подошёл к мальчику с измерительной лентой в руках. — Стойте смирно, молодой человек, — просипел старик. — Не хотелось бы ошибиться из-за вашей вертлявости. Его крючковатые пальцы то и дело больно задевали Гарри во время обмерки, но мальчик подумал, что это могло быть по причине тремора в руках от старости или дурной жизни, а не со злобы на него. После этой небольшой экзекуции Снейп попросил мальчика подождать на стуле у входа, и он смиренно исполнил просьбу. Через время, которое показалось мальчику вечностью, он со своим хмурым предводителем снова направился в унылое прибежище на заводской улице. Вернувшись, Снейп распаковал свёрток и вынул пару чёрных брюк, свитер и пару рубашек детского размера. Гарри продолжал молча наблюдать за процессом. — Директор считает, тебе нужна одежда без грязных следов и дыр, — равнодушно ответил Северус на вопрошающий взгляд ребенка. — В любом случае, я нахожу его решение верным. Нельзя появляться в лохмотьях в приличных местах. Гарри не совсем понимал в каких таких приличных местах ему предстояло появляться, но всё же не был уверен нужно ли переодеться прямо сейчас. — Можешь переодеться в спальне, — будто читая мысли, шикнул мужчина, и Поттер понял, что лучше не заставлять его ждать. В спальне Снейпа на стене висело небольшое зеркало, немного помутневшее от времени, но Гарри был слишком мал, чтобы увидеть в нём своё отражение. Однако в новой одежде было непривычно удобно и уютно. Раньше у Гарри не было своих вещей, только те, что Дурсли считали не подходящим для их сына — в которые тот больше не помещался. Теперь же у Гарри была одежда его размера. Вдвойне приятнее было то, что она была создана специально для него и никого другого. Вернувшись в гостиную, если так можно было назвать комнату, которая никоим образом не была предназначена для приёма гостей, мальчик обнаружил, что его вещи упакованы в плотный пергамент и накрепко перевязаны бечёвкой. Снова заметив надоевшее выражение лица Поттера, зельевар передал сверток мальчишке, резко развернулся к двери и распахнул её настежь. — Не вижу причин не задавать вопросы вслух, Поттер. В ваших интересах научиться выражать свои мысли вслух. От этого может зависеть ваше будущее в Хогвартсе. Северус был уже в нескольких метрах от мальчишки, на улице, и собирался свернуть за угол, когда Гарри опомнился и выскочил за ним. И тут случилось что-то пугающее: Северус положил ладонь на макушку Поттера. В его голове всё будто перемешалось, свет мелькал со всех сторон и рассыпался искрами. Серые оттенки вдруг сменились на зеленоватые, и когда мальчишка опомнился, вокруг него возвышались деревья, листья которых походили на бутылочное стекло. Закрыв глаза, Гарри забыл, что случилось с ним до этого, у него даже не было никаких вопросов. Но через мнгновение знакомый голос вытянул его из состояния анабиоза. — Это трансгрессия. Ты привыкнешь со временем. Гарри с трудом раскрыл глаза и приподнялся, почувствовав между пальцев мягкую траву. Вокруг пахло сыростью, а дальше в лесу были слышны голоса животных. В таком идиллическом пейзаже черная фигура Северуса выглядела не совсем уместно. Снейп же не обращал внимания на жизнь леса, только спешно окинул взглядом мальчишку, задержавшись на ссадинах на руке. — Теперь можешь встать? До замка придется идти пешком, к тому же тебе не помешает осмотреться здесь. Гарри тут же вскочил и направился вслед за спешно удаляющейся фигурой. Голова до сих пор кружилась от перемещения, а ноги подкашивались от слабости, но вокруг было так спокойно и красиво! Сейчас как никогда мальчику хотелось распросить кого-то о том, что происходит с ним, как Северус делает все эти невозможные вещи, хотелось узнать всё, несмотря на неприветливость его знакомого. Но Гарри не мог произнести ни одного слова как бы не пытался. Он не знал, почему это происходило, ведь несмотря на необразованность, у него было столько впечатлений, мыслей. Слова будто застревали где-то внутри, и как бы он ни пытался, высказаться не получалось. А ведь так хотелось! Особенно теперь, когда перед ним со скрежетом раскрылись двери замка, от которых отражались вечерние лучи солнца.