Like A Mirror

      Он падал.       Часы, дни, месяцы, годы.       Без конца, без ощущения жизни.       Он прошел через такие ужасы, которые давно бы уничтожили любое другое создание. Ужасы, способные подпитываться его жизненными соками, оставляя кровавые следы от укусов на теле, потому что даже бессмертный бог не был способен преодолеть эту темную, тихую пустоту, при этом уцелев. Мороз был таким адским, что даже йотунская сущность, надежно спрятанная под его кожей, дрожала.       Затем он приземлился. Не слишком удачно. Кости были раздроблены, кожа разорвана в клочья и пропитана кровью. Но больше всего повредился разум, хотя он все еще пытался собрать себя из песчинок. Раненый и измученный стараниями оставаться в сознании во время падения, он не мог встать на ноги, пока вокруг собирались незнакомые твари.       Тьма затуманила его разум больше, чем глаза, поэтому понадобилось несколько минут, чтобы окончательно сосредоточиться. Затем он их узнал: то были Читаури, монстры, изгнанные и забытые во всех Девяти мирах, о которых он много читал в библиотеке Асгарда.       И как только он это понял, пытка началась.       Они оказались безжалостны. Иногда Читаури испытывали его на прочность, пока он не терял сознание, а иногда прекращали пытку, позволяя ему вернуть ясность ума. Порой они давали возможность исцелить большинство ран, прежде чем с новыми силами начать ломать ему кости, сжигать, разрывать его плоть. А потом явился их лидер, который назвал себя Другим. Он говорил с Локи о Мидгарде, Тессеракте, о его собственной миссии прислуживать бессмертному мастеру, любовнику самой Смерти.       Другой ни разу даже пальцем его не тронул, но почему-то именно это существо Локи ненавидел куда больше своих прямых мучителей.       И однажды, все еще лежа в темноте, на холодной земле, он дал себе обещание, что Другой первым примет смерть от его руки.       Он не знал, сколько времени прошло с момента его приземления, когда наконец услышал приближение чьих-то тяжелых шагов. Может, он лежал здесь всего пару дней, а может и тысячи лет, не оставляя попыток сохранить остатки разума.       Превозмогая головокружение и боль, он увидел своего нового мучителя, от которого исходила такая сила, что Локи почти не мог дышать. Не нужно было видеть лицо, чтобы узнать его.       Прямо над ним возвышался Танос.       Он уставился на Титана, позабыв про боль, внимательно вглядываясь в глаза одного из немногих, кто даже Всеотцу внушал страх.       Танос улыбнулся.       — Ты забрался слишком далеко от дома, маленький бог.       Видимо, он был не в курсе того, что у Локи больше нет дома. Один украл его у аса своими последними словами. Его колкое «нет, Локи» навсегда было выжжено в божьем сердце, слова, которые даже по прошествии столетий не перестанут приносить боль.       (Всеми брошенный, нежеланный сын, монстр, Йотун).        — Как ты собираешься спасти свою жизнь? — насмешливо спросил Танос.       И тут Локи вдруг все понял.       — Я нужен тебе, — пробормотал он слегка удивленный тем, что не догадался раньше.       Теперь все встало на свои места. Читаури не преследовали цель уничтожить его. Они просто причиняли боль, пытаясь укротить, получить над ним полный контроль. И Локи уже чувствовал, как раны постепенно затягивались, боль была лишь напоминанием о том, что он все еще жив и все еще обладает своими способностями. Да, падение в пустоту его здорово ослабило, но тело уже начинало медленно регенерировать, и совсем скоро сила вновь разольется по венам с мощью, которой способен обладать лишь лучший маг Девяти миров.       — Если думаешь, будто можешь со мной торговаться, ты глубоко заблуждаешься, — прошипел Титан. В его голосе звучали лед и пламя, ужас и угрозы. Но догадку Локи он не опроверг.       Когда Танос повернулся спиной и исчез во тьме, кто-то рассмеялся. Локи задрожал всем телом, осознав, что этот маниакальный, надтреснутый смех принадлежит ему. Читаури, окружившие аса, смотрели на него, словно на умалишенного, но это не имело значения. Важно было то, что единственным, кто признал его ценность, кто нуждался в нем и его силе, когда фальшивая семья отвернулась, был Танос. Танос и Читаури.       Наконец-то он нашел свое место среди монстров.       Не в качестве похищенного трофея, благополучно затерявшегося в тени величия Тора, а оружия в руках самого опасного врага Асгарда.       Локи смеялся до тех пор, пока не почувствовал вкус крови во рту, пока горло не превратилось в жгучий узел боли, а легкие не стали приносить больше страданий, чем переломанные ребра. Даже когда сила внезапно исчезла, оставив его сломленное, неподвижное тело, он продолжал хохотать.       И после этого больше никто не посмел его тронуть.        Читаури позволили ему корчиться в муках, решив, будто он окончательно сошел с ума. Но разум Локи был гораздо более ясным, чем когда-либо, с тех самых пор, как он рухнул в бездну. И даже когда усталость взяла верх, он не переставал думать.       Теперь у него был план. Цель. Способ сбежать из тьмы, которая въелась в него до самых костей. Он был готов вершить судьбы двух Миров собственными руками.       — Готов ли ты служить мне, маленький бог? — спросил Титан голосом, способным разорвать его сознание на куски, будто имел когти, обладающие достаточной силой, чтобы пронзить голову и плоть Локи.       Ас открыл глаза, решительно встретив взгляд Таноса.       — Ты обеспечиваешь меня воинами, — пробормотал он так хрипло, что едва узнал собственный голос. — А я отдам тебе Тессеракт.

***

      Локи появился в гостиной несколько минут спустя.       На асе не было доспехов, скипетр отсутствовал в руке. Зато при нем обнаружилась одежда Старка, взятая в одном из домов миллиардера. Благодаря заклинанию невидимости, ас был скрыт от глаз смертного, потому что хотел увидеть, как поведет себя пленник, думая, что остался совершенно один.       Локи бесшумной тенью ждал, пока Тони выйдет из душа. Затем проследовал за смертным, уже вовсю изучавшим дом, выискивая хотя бы проблеск своего старого, высокомерного врага.       Однако совсем скоро бог разочаровался.       Потребовалось несколько минут, чтобы понять, что Мститель не притворялся, будучи настолько апатичным ко всему вокруг: Старк определенно был сломлен, бесполезная, жалкая тень, оставшаяся от его прежней яркой личности. Складывалось впечатление, словно он неспособен оторвать взгляд от пола. Двигался без какой-либо реальной цели, как будто за ним кто-то или что-то гналось и могло убить, остановись он хотя бы на секунду.       Даже проверяя все окна и входную дверь, Старк не пытался найти реальный способ сбежать. Он был совершенно безэмоциональным, как будто уже смирился со скорой смертью. И когда он предпринял тщетную попытку выйти из дома, встретив заклинание, которое помешало ему, на лице инженера появилась эмоция, подозрительно похожая на облегчение.       Локи проследовал за ним в спальню, не раскрывая своего присутствия. Он посмотрел на противника с одобрением, когда Старк попытался выломать дверь кабинета. Но все же, смертный сдался слишком рано, чтобы вызвать симпатию аса.       Затем, Мститель отправился на кухню, где схватился за нож. Локи улыбнулся, поняв, что Тони задумал пойти против него с таким смехотворным оружием и почувствовал сладкое предвкушение.       Да, Старк. Сразись со мной, прояви свое глупое высокомерие, чтобы я мог лично уничтожить его.       Однако Тони начал смеяться, и его смех заставил Локи сжать зубы, ибо этот звук был слишком хорошо знаком.       Асу пришлось сдерживать себя, чтобы не схватить пленника за горло и не прикончить в ту же секунду. Он чувствовал, как чешутся руки задушить этот сломленный, отчаянный звук окончательно. Потому что он был слишком болезненным напоминанием самого Локи, оказавшегося в пустоте и попавшего в руки Таноса.       Затем смертный как будто пришел в себя, дрожа так, словно только что вернулся с заснеженных просторов Йотунхейма, и положил нож обратно в ящик. Он вернулся в гостиную, сел на диван, должно быть, слишком вымотанный, чтобы заниматься чем-то другим. Там он совсем скоро уснул, свернувшись на краю, прикрытый одним полотенцем.       Локи отметил множественные синяки, следы порки на спине и маленькие круглые ожоги. Он мог бы гордиться и довольствоваться свидетельствами причиненной боли на коже врага, но мысль о том, что это сделал не он, только раздражала.       Однако, несмотря на это, Мститель не был серьезно ранен: дыхание было глубоким и регулярным, температура — нормальной, по Мидгардским стандартам. На нем отсутствовали глубокие шрамы или следы сломанных костей, которые могли бы намекать на весьма кровавые пытки.       Было ясно, что он страдал, но вряд ли простой боли могло хватить для укрощения его эгоизма, чтобы он напрочь лишился всякого желания сражаться. Локи слишком хорошо помнил, как Старк не сдавался и продолжал издеваться над ним даже с множественными переломами во время их прошлых стычек. Даже держа его за горло, ас не мог заставить Тони заткнуться.       А теперь смертный стал тихим, апатичным, неинтересным. Оставалось признать, что враг больше не мог служить хорошим развлечением.       Локи поморщился. Старк был сломлен чужими руками, и он не понимал как.       Еле сдерживаясь от того, чтобы разбудить его, чтобы отыграться на нем за то, что разочаровал, Локи перевел взгляд с лица смертного, которое оставалось напряженным даже во сне, на странное устройство в его груди — еще одну вещь, вызывающую неподдельный интерес. Но сейчас для ответов было явно не самое подходящее время.       Бросив еще один взгляд на фигуру спящего Старка, Локи оставил одежду в кресле и покинул гостиную.       Немного подумав, он материализовал скипетр в руке.       Наконец-то обнаружился осколок Тессеракта, который требовал особенно пристального внимания.