Like A Mirror

      Дышать сквозь песок и пыль удавалось с трудом, внутри пещеры было слишком темно и душно. Запах крови пропитал все вокруг, бороться с рвотными позывами становилось труднее с каждым шагом. Стояла зловещая, гнетущая тишина. Она затуманивала разум, растеряла все мысли и надежды, усиливала его страх.       Он инстинктивно поднял руку, чтобы дотронуться до груди, и едва смог подавить крик, нащупав пальцами дыру вместо обнадеживающего дугового реактора. Получается, теперь он лишился того, что сохраняло ему жизнь.       Внезапно он услышал голоса, грубый смех, зловоние смерти, пота, грязи. Ощутил чьи-то черствые пальцы на шее, его раненое сердце пыталось вырваться из груди, нервы затянулись тугим узлом, он так отчаянно пытался освободиться, и он уже знал, что не сможет, а лишь продлит свои страдания и доставит им удовольствие.       Затем он оказался под водой, тихо крича, в то время как холод ворвался в душу, сильнее разжигая в легких пламя.       Потом была пустыня, где он насильно заставлял себя двигаться вперед, делать следующий шаг, предотвращая малейшую возможность быть похороненным в пылающем океане песка.       А после он столкнулся со Шмидтом, который не спускал глаз с детей, в то время как Старк оказался слишком самонадеянным и не смог предотвратить трагедию.       И вот картинка снова поменялась: он был с Роуди, на собственном Дне рождения. Умирающий, бьющийся с лучшим другом — костюм против костюма. Он искал утешение в алкоголе, но так и не смог получить его.       Затем он лежал на земле, прижатый телом товарища, вокруг были трупы детей, он кричал, не издавая никаких звуков.       Роуди заглянул в его глаза и, да, это действительно был Роуди, это был Локи, это был Шмидт, это был каждый из детей.       «Ты не защитник, каким себя считал. Ты не заслуживаешь костюм. Ты не достоин быть Железным человеком. Жалкий маленький смертный без сердца, который спрятался за доспехами, чтобы притвориться героем и заполнить дыру в груди».       И ледяная вода вернулась, чтобы вторгнуться в его легкие, пока он кричал.       Тони проснулся от собственных воплей, сидя на твердом полу. Во рту было так сухо, как будто он наглотался песка, снова оказавшись в Афганистане. Тогда он с надеждой ждал Роуди, но в этот раз никто не придет, никто не сможет спасти его. Теперь он был один и мог только долго, беспрерывно падать вниз, в самую бездну.       Он несколько раз моргнул, стараясь успокоить рвущееся из груди сердце.       Ушло какое-то время, пока Старк сообразил, что пустыни вокруг больше нет, он не заперт в пещере, не чувствует ту невыносимую боль, которую причинял первый прототип реактора, не охвачен животным страхом, что кто-то может вырвать его из груди…       Дыхание слишком сильно участилось, но Тони мужественно боролся с паникой, вызванной ночным кошмаром. Он уже привык к этому и знал как себя успокоить.       Когда он немного пришел в себя и осмотрелся, то увидел, что находится в чистой спальне, с малым количеством мебели, из окон пробивались дорожки света. А потом, повернув голову, встретился взглядом с парой зеленых глаз.       Тони глубоко вздохнул, стараясь унять дрожь во всем теле, пока разум окончательно не освободится от наполнивших его кошмарных картин. Он знал, что бог видит страх на его лице. Волосы взмокли от пота, он слегка задыхался, и крик, который кое-как удалось задушить, до сих пор стоял комом в горле.       Он ощущал себя уязвимым и выглядел, должно быть, так же, однако Локи не сказал ни слова. Ас просто буравил его холодным, отчужденным взглядом, под которым Тони чувствовал себя экспериментом, но не пытался угрожать и, казалось, был не настроен на беседу.       Не желая как-то комментировать ситуацию, Старк лег и отвернулся к стене, спиной к асу, все еще чувствуя ледяной пот на лбу и плечах.       Ночные кошмары давно вошли в привычку. Они начались с тех пор, как он оказался в заложниках у Десяти колец. После рождения Железного человека беспокойные сны почти прекратились, но встреча со Шмидтом вспорола старые шрамы и вновь выпустила наружу таящиеся глубоко внутри страхи.       Тони старался дышать глубоко и спокойно, не издавая ни звука.       В его бывшей камере, темной и холодной, он видел кошмары каждую вторую ночь. Правда, тогда одиночество гарантировало достаточно времени, чтобы собраться и успокоиться, прежде чем кто-либо успеет увидеть его в таком состоянии. Сейчас же, он чувствовал, как взгляд аса прожигает спину.       Он прикоснулся к груди, где то, что осталось от сердца, казалось, стремилось вырваться наружу. Но когда пальцы встретились с твердой поверхностью реактора, Старк почувствовал небольшое облегчение. Вот оно, величайшее творение гения: свидетельство того, что Афганистан давно остался в прошлом. Что Тони жив. Да, опять в плену, у сумасшедшего, жестокого бога, но, по крайней мере, он не был в грязной пещере, с открытой раной в груди и шрапнелью, убивающей его дюйм за дюймом.       Жив. В руках Локи, но живой. И даже если бог решит убить его, по крайней мере это случится не в том месте, пропахшем песком и кровью.       Когда он, наконец, задышал в спокойном ритме, а паническая атака понемногу отступила, Тони сосредоточился на своем самочувствии. Все лучше, чем вновь окунуться в воспоминания, которые он отчаянно пытался забыть.       Больше всего Старка беспокоила боль в спине. Не из-за ссадин и синяков, скорее виной тому была ночь, проведенная на полу. Запястья горели огнем, особенно то, которое попало в объятия цепей, но раны на них уже не кровоточили. Все его тело покрыто увечьями и круглыми ожогами от сигар, зато кости целы. Общее самочувствие было гораздо лучше, чем накануне. Однако желудок продолжал ныть от голода.       Тони вздохнул. Какую цель преследует Локи: добиться того, чтоб враг умер голодной смертью или заставить говорить и, в конце концов, окончательно сдаться, чтобы выклянчить немного еды?       Минуло вот уже два дня с последней трапезы. Сорок восемь часов. Две тысячи восемьсот восемьдесят минут. Сто семьдесят две тысячи восемьсот секунд.       Нормальный, полностью здоровый человек может просуществовать без еды неделю, даже две или три. Но он не был совершенно здоров, и увесистая железяка в груди напоминала об этом при каждом вздохе. Сколько секунд в неделе?       Звук шуршащего одеяла прервал ход его мыслей, прежде чем он успел провести расчет. Тони повернулся, скривившись от неприятных ощущений в руках и ногах.       Не удостоив пленника взглядом, ас встал и вышел из комнаты. Несколько мгновений спустя до Старка донесся знакомый шум воды.       Что ж, даже боги иногда должны принимать душ. В голове вдруг всплыло воспоминание о том, что Тор, во время своих «каникул» на Земле, ходил в душ раз в день, приходя в полнейший восторг от этого «маленького домашнего водопада». Но в случае с Локи, всегда казалось, будто он слишком далек от банальных потребностей, поэтому представлять его в душе, как обычного человека, было слегка странно. Особенно после всех этих божественных обрядов, свидетелем которых Тони невольно стал.       Однажды он бы непременно отпустил пару шуточек на тему того, что даже Локи имеет такие же нужды, как простые смертные, которых он всячески презирал. Однако теперь он лишь позволил тени едва заметной ироничной улыбки коснуться его губ.       Прошло несколько долгих минут, прежде чем ас вернулся. Он был абсолютно сухим, с привычно зачесанными назад волосами, облаченный в свойственную ему кожу.       На этот раз взгляд бога устремился в сторону Тони, а потом цепь вдруг исчезла по щелчку пальцев.       — Старк, — Локи улыбнулся, словно изучая упавший с неба подарок, — готов ли ты поговорить со мной о своих товарищах и охранной системе Щ.И.Т.?       Тони напрягся, поднявшись на ноги, но не ответил. В какой-то степени прозвучавший вопрос стал для него утешением: теперь, во всяком случае, отпала необходимость гадать, что асу от него нужно. Конечно, бог мог бы прибегнуть к пыткам, но после всего пережитого, страх перед неизвестной опасностью вряд ли мог оказать должное влияние. Хотя даже тогда он бы надеялся, что Локи ограничится магией и скипетром, со скрытой в нем смертоносной силой, не прибегая к пыткам водой, как это было в Афганистане — замерзшие капли на лице, тысячи ледяных игл по всему телу, выбивающие из него крик, невыносимая боль в груди, где все еще билось беззащитное сердце, отчаянные попытки оставаться неподвижным, чтобы ненароком не намочить устройство, сохраняющее ему жизнь. Я не могу дышать. Я не могу дышать. Я не могу дышать.       Тони затаил дыхание и зажмурился. Затем опять сделал вдох, глубокий и медленный, остановив приближающуюся паническую атаку привычным способом.       Когда он открыл глаза, то снова мог себя контролировать.       Старк посмотрел на бога с удивлением. Он-то ожидал, что Локи воспользуется этой слабостью, ухмыльнется, посмеется, поиздевается над ним. Но улыбка аса исчезла, на лице было абсолютно нечитаемое выражение.       — Судя по всему, ты не склонен к сотрудничеству, — даже голос мага был лишен всяческих эмоций. — Однако мне хочется знать, чем именно ты руководствовался, делая выбор: глупой преданностью боевым товарищам или здесь имела место быть личная выгода?       В ответ Тони поджал губы. Он ждал болезненного наказания, но удара не последовало. Вместо этого, ас подошел к одной из полок, взял какую-то старинную книгу и принялся перелистывать страницы.       Спустя пару глав, Локи, кажется, нашел то, что искал. Как только он ее закрыл, на теле в тот же миг материализовались золотые доспехи. Он снова повернулся к Тони и едва уловимо улыбнулся, обнаружив замешательство на лице противника.       — Сейчас у меня нет времени на игры с тобой. Придется тебе ждать моего возвращения.        Желудок ответил за Тони красноречивым урчанием.       Улыбка Локи стала шире. Он подошел к Старку, смотря на него сверху вниз, лишний раз продемонстрировав заметное превосходство в росте. На фоне аса, с головы до ног облаченного в боевые регалии, изобретатель, одетый лишь в простую футболку и брюки, без своего костюма, почувствовал себя еще более беспомощным и уязвимым.       — Надеюсь, ты сможешь покормить себя самостоятельно? Потому что я не намерен готовить тебе завтрак.       И, не дожидаясь ответа, Локи исчез.       Тони мысленно выругался, на время полностью забыв о ненависти к себе, чувстве вины и апатии. Затем пошел на кухню, с внезапно родившейся надеждой на то, что слова бога были чем-то большим, нежели просто насмешкой.       Открыв холодильник, он почувствовал облегчение и почти улыбнулся: полки были полны еды. Значит, ас не хотел морить голодом свою новую игрушку.       Затем, движимый странным подозрением, Тони направился в спальню, открыл шкаф и обнаружил его полным одежды. Он взял свежую футболку, чистое белье, решив коротать свое одиночество с пользой и принять ванну. Но потом небрежно кинул вещи на кровать и поспешил обратно на кухню. Сначала еда, потом гигиена.       Игнорируя инстинктивный порыв приказать Джарвису приготовить завтрак, он набрал полуфабрикатов из холодильника и принялся есть.