Like A Mirror

      Сначала Тони коротал часы одиночества в компании того, что нашел в холодильнике, а после отправился заново исследовать комнаты, проверяя, не появилось ли что-нибудь новенькое где-то еще. Но ничего не обнаружил, поэтому, в конечном счете, вернулся в спальню и сел на пол в том же самом месте, с которого наблюдал за богом прошлым вечером. Похоже, оставалось только дожидаться его возвращения.       Локи появился в спальне совершенно неожиданно, окутанный ярко-зеленым светом.       Когда бог подошел к нему, Тони с трудом подавил желание встать на ноги, даже несмотря на то, что сидячее положение заставляло чувствовать себя максимально уязвимым.       — Никаких непродуманных атак? Неужели даже не попытаешься? — в его мягком голосе звучало больше угрозы, чем в свирепом рычании Халка. Локи напоминал хищника, пытающегося соблазнить свою жертву, прежде чем безжалостно вонзить в нее когти. — Я ожидал от тебя большего, Старк.       Тони не отреагировал; казалось, будто он даже не слышал его слов. Снова опустил взгляд в пол, пытаясь игнорировать бога и собственные мысли. Лучше вообще ни о чем не думать. Лучше бы его усыпили в безмолвном ничто, где не было бы никаких мыслей и воспоминаний, способных причинить боль. В голове крутились только числа Фибоначчи*.       За неимением алкоголя, Тони научился использовать математику, чтобы смягчить боль и притупить чувства.       Он был почти в здравом уме, когда тонкие, бледные пальцы бога вдруг оказались на его шее. Тони резко подняли и здорово приложили о стену, правая рука Локи сжала горло, перекрыв доступ кислороду, ноги едва касались пола. Чисто инстинктивно он перехватил запястье аса, пытаясь ослабить хватку, чтобы воздух мог поступать в легкие. Локи позволил ему сделать пару хриплых вдохов, но не отпустил.       Тони изо всех сил старался нормально дышать, однако горло жгло, легкие пылали в огне, а в голове крутился всего один вопрос: стоит ли оставить эти дурацкие попытки сопротивления и просто позволить богу убить себя?       Он знал, что в любом случае не сможет избежать смерти, если ас уготовил ему такую судьбу. Но, по крайней мере, может умереть в борьбе. Даже не имея подготовки Наташи или Клинта, Старк прекрасно знал, куда следует бить, чтобы ранить врага.       Противник с ног до головы был облачен в доспехи, расстояние между их телами слишком мало, поэтому бить коленом в пах не вариант, зато нос и глаза совсем не защищены. И даже в такой ситуации Тони, возможно, мог нанести один или два удара, прежде чем быть уничтоженным.       Мог, но не сделал ничего.       Вернее, он пробовал снова начать последовательность Фибоначчи, пока еще не потерял сознание от нехватки воздуха, как вдруг ощутил рваное дыхание Локи на своем лице.       Только тогда он понял, в каком состоянии находился ас. Нет, он не пострадал физически, но привычные хладнокровие и сконцентрированность куда-то исчезли, а на их месте появилось странное напряжение, словно прелюдия к приступу неконтролируемой ярости. Локи почти дрожал, отчаянно сдерживая желание пролить чью-нибудь кровь, и без того бледное лицо побелело, как мел. Но больше всего пугали глаза. Казалось, их окутал мрак, чернее, чем беззвездное небо, чем тот, что видел Тони за секунду до того, как его выбросили из окна.       И он сразу же узнал эмоции, скрытые под яростным взглядом зеленых глаз: смесь гнева и отчаяния, которую сам Старк чувствовал в своей жизни бесчисленное количество раз. Когда ситуация полностью выходила из-под контроля, когда просто быть Тони Старком становилось слишком тяжелой задачей, когда он хватался за первую попавшуюся под руку бутылку и пил, чтобы забыться мертвецким сном. Однако Локи не был похож на него. Пожираемый отчаянием и слепой яростью, Локи не пил до потери сознания. Локи начинал убивать.       На миг Тони изо всех сил сжал руку бога. А затем обмяк и прекратил бороться.       «Уже скоро, все вот-вот закончится», — подумал он скорее с облегчением, чем с горечью.       Локи состроил гримасу. А потом притянул его к себе и снова швырнул в стену, гораздо ощутимее, чем в первый раз.       — Ты настолько жалок, что даже не способен бороться за свою жизнь? — прошипел ас, пока Тони лихорадочно решал, что будет правильнее: сохранять к происходящему абсолютное безразличие или сражаться за каждый вдох.       Он с трудом смог сосредоточиться на лице Локи. И узнал в его глазах такое знакомое, пугающее до чертиков раздражение, которым бог наградил его в тот раз, когда Старк впервые отказался говорить. Однако теперь он также заметил во взгляде аса проблеск разочарования — секундное явление. А после ярость снова закрыла собой все.       — Что тебя так сильно изменило? — спросил Локи, немного ослабив хватку, чтобы Тони в самом деле не задохнулся.       Мститель молча опустил взгляд, сосредоточив его на кровати за спиной противника. Снова сжавшаяся рука на шее красноречиво дала понять, что Локи не устраивает это молчание. Ас ощутимо поднял голову Тони за подбородок, чтобы он, наконец, посмотрел ему в глаза.       — Что происходит, Старк? Не хочешь смотреть на меня? — ядовитое шипение сопровождалось сильной встряской. — Считаешь меня недостойным своего внимания?       Тони продолжал молчать и смотреть куда угодно, только не на Локи, прекрасно понимая, что своим поведением роет себе могилу. В конце концов, ас был жаден до внимания. Он хотел цветов, он хотел парадов в свою честь, он хотел монумент до небес, с собственным выгравированным на нем именем… И сейчас изобретателю показалось, словно прошла целая вечность с того трагикомичного момента, когда анализируя поступки аса, он будто смотрел в зеркало.       Однако теперь Старку действительно было нечего сказать. И если бог пытался отыскать в нем своего прошлого врага — что ж, самое время разочароваться, потому что он давно мертв внутри.       Когда до ушей Тони донеслось хриплое дыхание Локи, он напрягся и инстинктивно приготовился к последствиям божьего гнева. Но, вопреки ожиданиям, то, что он почувствовал, было не приступом острой боли и хрустом сломанного позвоночника.       Он затаил дыхание, все мысли разом выветрились из головы теперь, когда он собственными губами чувствовал губы аса.       Локи целовал его.       Сердце начало бешено колотиться о реактор, в то время как нешуточное удивление парализовало все тело. Нет, Тони не был шокирован от того, что его целует мужчина, в конце концов, у него было достаточно любовников мужского пола, когда женщины уже надоедали. Он был шокирован, потому что мужчиной, целующим его, был Локи. Враг, безумно-очаровательный-но-умалишенный бог, который периодически пытался его убить в течение последнего года.       Может, Локи считал, что нашел новый способ унижения или запугивания, однако поцелуй был отнюдь не агрессивный.       Тони прижался к стене, тщетно стараясь избежать контакта с асом, хотя сам толком не знал, что делать и как себя вести. С одной стороны он искренне хотел оттолкнуть Локи, с другой — закрыть глаза и не двигаться, просто терпеть то, что с ним собираются сделать, ожидая конца. А с третьей — он жаждал нежности и ласки после стольких недель пыток, гнетущего чувства вины и самобичеваний.       Старк все еще был слишком смущен и шокирован, чтобы двигаться, когда Локи вдруг убрал руку с его горла, схватил пленника за волосы и впился в его губы. И тело Тони ответило на ласку, потому что привыкло реагировать на физический контакт даже тогда, когда разум был затуманен алкоголем или адской усталостью. Поэтому прежде, чем Мститель успел прийти в себя, он инстинктивно разжал губы, почувствовав на них язык Бога и позволил углубить поцелуй.       Локи чувствовался на вкус как мята, лед и зима — это была последняя мысль Тони, прежде чем бог прервал поцелуй и спустился ниже, на шею, кусая кожу в тех местах, где только что были его пальцы.       Тони судорожно вздохнул, и в этом вздохе прослеживался протест, смешанный с удивлением. Затем Локи стал более нежным, лаская его кожу легкими покусываниями, заставляя врага дрожать. И Тони осознал, что тело красноречиво реагирует на этот контакт, напоминая, как много дней он провел без секса.       Наверняка Локи ощущал это так же ясно, потому что Тони чувствовал, как ас ухмыляется. А всего мгновение спустя рука Бога уже ласкала его твердеющий член. Старк не смог заглушить стон удовольствия, и Локи рассмеялся, хищно и пугающе, принявшись нежно поглаживать его сквозь брюки.       — Скажи мне, чего ты хочешь, Старк, — промурлыкал он, мягко прикусив кожу на подбородке. — Поговори со мной.       И тут, все мысли Тони, заглушенные удивлением, одновременно заполнили его разум волной самоненависти, отчаяния, подозрения и похоти.       Локи — враг, а сам Старк больше не был героем и не имел права вставать на чью-то защиту, и все было слишком хорошо — поцелуи, укусы, рука на его и без того возбужденной плоти, холодное дыхание Локи на горячей коже, ощущения, которые позволяли забыться и раствориться в удовольствии. Но он не заслужил такого утешения, он должен был сбежать от ласк и свернуться на жестком полу в ожидании смерти.       Тони сжал руки в кулаки.       Это было слишком.       Слишком много эмоций, слишком много чувств для сломленного духовно человека.       С силой, о существовании которой он не подозревал, Тони оттолкнул Локи, сумев проскользнуть между стеной и богом.       В один момент ас выглядел удивленным, но потом его глаза загорелись страшным гневом.       — Может, я должен напомнить тебе твое место? — прошипел он. После чего сделал незаметный жест рукой, и цепь вновь выросла из пола, как в прошлую ночь, обвивая запястье Тони и таща его вниз. В этот раз, однако, она оказалась слишком коротка, чтобы позволить пленнику оставаться в вертикальном положении. Чтобы он мог сделать хоть что-нибудь, кроме как сидеть, закованным в цепи.       В эпоху Железного человека был один особенный день, когда Тони, с кинжалом, приставленным к шее, готовый выстрелить прямо Локи в лицо, задавался вопросом: каково это — целовать бога?       Теперь же, прикованный к полу, страдающий от боли при каждом сделанном вдохе и с морозным привкусом Локи на языке, он спрашивал себя: а имеет ли это значение?