Like A Mirror

      Он сделал это для Одина. Он убил родного отца, чтобы спасти человека, который лгал ему на протяжении всей жизни. Он все прекрасно понимал, но не струсил, не отступил, только чтобы завоевать признание. Он просто хотел, чтобы его любили и уважали, чтобы Всеотец мог им гордиться.       Отец, взгляни на меня.       Но Один всегда замечал лишь Тора, Один улыбался Тору, признавал Тора, обращал внимание только на Тора.       У меня бы все получилось! У меня бы все получилось, отец! Ради тебя! Ради нас всех!       Он искренне верил в это, когда убивал Лафея. Он верил, когда пытался убить всех монстров, как его учили с самого детства. Потому что, возможно, если бы ему удалось уничтожить их, он бы смог загубить монстра в своей душе.       Скажи, что я достаточно хорош. Скажи, что любишь меня. Скажи, что мое чудовищное происхождение не имеет значения, что я твой сын — не похищенный трофей, взращенный для твоих личных целей.       И возможно тот, кого он все еще называл отцом, наконец признал бы его.       Я достоин, отец. Не Тор. Я.       Тор не был его братом, этот взбалмошный мальчишка, вечно втягивающий их в неприятности. Даже тогда, в Йотунхейме, когда он спас их всех, вместо благодарности получил лишь насмешку Тора над своей трусостью и порицание Одина.       В тот раз, руководя Разрушителем, он не желал Тору смерти. Он просто стремился хотя бы раз в жизни оказаться на его месте, почувствовать каково это: быть любимым сыном.       — Нет, Локи.       Два слова, которые разрушили все.       Он пытался, он действительно пытался, но, видимо, этого было недостаточно. Ничто больше не имело значения: ни совершенные им поступки, после того, как оба отца отвергли его, ни отчаянное желание стать частью семьи, которой у него никогда не было — все это сплошная ложь. Даже его собственное существование потеряло смысл.       Он замерзал, словно Йотун, скрытый под его кожей, принес вечную зиму из самого Йотунхейма. Он смотрел в единственный глаз Одина и видел только разочарование — если бы Тор не рискнул собой, чтобы поймать меня, ты бы все равно попытался спасти мне жизнь, отец?       Но Один не был его отцом, никогда, и теперь все встало на свои места.       Он разжал пальцы, игнорируя испуганный взгляд Тора — ты не мой брат.       А затем пустота поглотила его целиком.

***

      Во мраке ночи Локи открыл глаза.       Кругом темнота, а он падает, падает, все глубже в эту жестокую, безжизненную пустоту.       Задыхаясь, он поднял руку, искрящуюся зелеными огоньками магии, готовой убить все на своем пути. Возрастающая в душе ярость опаляла, выжигала его изнутри, он желал крушить и уничтожать, заставить страдать, кого угодно. Сила рвалась наружу, невыносимо хотелось разорвать любое живое существо на куски, впиться ногтями в теплую плоть, пустить кровь, заглушить собственные воспоминания чужой болью.       Где-то там Танос все еще пытал его. Темнота душила, боль разливалась по телу. Он чувствовал себя опустошенным, выпотрошенным, монстром, не достойным жизни.       Он едва не закричал, переполненный ненавистью и страхом — ему нельзя ощущать себя столь слабым и хрупким. Столь беспомощным.       Однако что-то заставило его проснуться. Чувство чьего-то присутствия рядом с собой достигло его дремлющего сознания, успокоило, а потом кошмар рассеялся в утешительной темноте спальни.       Он моргнул, подавив секундный порыв дать выход гневу, и волна бушующей магии медленно улеглась.       Рядом с ним было теплое тело.       Старк лежал на спине, напряженный даже во сне. На лице отражалась та же боль, какую Локи довелось лицезреть в самых потаенных уголках его разума, рваное дыхание было похоже на тихие всхлипы.       Этот вечно раздражающий смертный разбудил его своими кошмарами.       Одним движением руки Локи заставил цепи исчезнуть, задаваясь вопросом, какой из многочисленных страхов мучил его пленника сейчас.       Быть может, Старк видел, как другие мидгардцы роются в его груди, а может вспомнил образ отца, не проявляющего и толики заботы о родном сыне.       Несколько долгих минут он внимательно изучал Старка, тщетно пытаясь разобрать, что он там скулил. И пока ас сидел на кровати, глядя на смертного, адская боль в груди куда-то исчезла.       Может поэтому он захотел сделать что-то хорошее.       Когда смертный вновь закричал, Локи приблизился к нему.       — Старк, если ты не прекратишь меня беспокоить, я снова заставлю тебя спать на полу.