Like A Mirror

      — Можешь сверлить меня взглядом сколько угодно, директор, это все равно не изменит тот факт, что всем вам уготована смерть.       Фьюри равнодушно смотрел на ухмыляющегося пленника. Кое-где на теле Шмидта остались следы агрессии Тора, нечеловеческой силы скандинавского бога, сумевшего оставить синяки на коже суперсолдата. Или, быть может, Шмидт все еще был обессилен после стычки с Локи, поэтому целительные способности не работали.       В памяти промелькнул тот день, когда Локи сам был заключенным в Геликарриере на месте Красного черепа. Отличие лишь в том, что ас оказался в клетке по собственному желанию, следуя точно выверенному плану, что лишний раз доказывало самодовольное выражение его лица.       Однако запертый внутри стеклянной камеры, идентичной той, где когда-то держали бога, Шмидт был вовсе на него не похож. Даже несмотря на вызывающую ухмылку, нацист оставался просто побежденным человеком, падшим врагом, весь смысл жизни которого был в созерцании смертей вокруг.       Он не выглядел напуганным, но был откровенно слаб. Отрезанная конечность служила самым явным доказательством позорного поражения. А безумие во взгляде напоминало глаза новичков штаба, которым впервые довелось наблюдать смерть лично.       Фьюри не был твердо уверен в желании знать, что сделал Танос, дабы превратить одного из самых могущественных врагов Щ.И.Т.а в это — и в то же время он должен узнать, так как это его работа, его долг и вместе с тем проклятие. Он обязан защищать человечество любой ценой, даже путем вытаскивания слишком опасной для разглашения информации.       — Я хотел увидеть, как низко пал печально известный Красный череп, только и всего, — он пристально посмотрел на него. — Думаю, ваша борьба с Капитаном Роджерсом была детской забавой по сравнению с тем, что Локи сделал с вами.       Локи был ключом. Либо он, либо Танос. Наташа рассказала об этом после допроса, который едва не закончился тем, что Тор чуть было не задушил нациста, а его безумный смех еще долго отдавался в стенах гулким эхом.       Шмидт мог игнорировать угрозы и провокации, но упоминание Локи или Таноса подрывали его самообладание. Они были теми рычагами, на которые стоит надавить, чтобы лишить его контроля над собой.       На минуту Фьюри задумался, что еще Локи с ним сотворил, кроме как ампутировал конечность. Но Шмидт вдруг зашелся смехом.       — Ты понятия не имеешь о том, какая мощь идет на тебя с войной, директор, — в его смехе не было безумия, и это напрягало. — Локи всего-то поиграл с вами. А Танос… Перед лицом Таноса Локи превратится в беспомощное дитя, — смех резко умолк, но ухмылка по-прежнему растягивалась кроваво-красным пятном на лице. — Теперь скажи мне, директор, что может ваш Халк или бог грома, или патриотически настроенный Капитан, или даже парочка убийц против существа, способного уничтожить весь мир?       — То же, что всегда: победить и спасти Землю.       Шмидт покачал головой, устало глядя на Фьюри.       — Ты не до конца понимаешь. Впрочем, такое невозможно понять, если не встретишься с ним лично, — он говорил абсолютно уверенно и серьезно. — Так чего ты от меня хочешь? Кроме того, что я не в силах дать?       Он не лгал. Шмидт действительно верил, что этот Танос был жестоким, жадным до крови чудовищем.       — Вы сами как считаете?       Нацист прищурился, внимательно всматриваясь в лицо шпиона, словно пытаясь прочесть его мысли.       — Ты не отправил ко мне своего шпиона с ледяным взглядом, так что нашу милую беседу вряд ли можно назвать допросом. А может ты просто знаешь, что она бы не вынудила меня говорить? Поэтому пришел лично, без своих драгоценных Мстителей, без свидетелей. Я начинаю подозревать, что ты настроен на мирные переговоры.       Выражение лица Фьюри осталось неизменным.       — Вдруг я здесь, чтобы убить тебя?       Красный череп опасен, даже в качестве заключенного. Убить его выглядело самым разумным решением, но…       В ответ Шмидт снова рассмеялся.       — В таком случае ты бы отправил своего шпиона. Пускай лучше она замарает руки, тебе это ни к чему.       Проигнорировав явную провокацию, Фьюри сделал шаг навстречу.       — Что ты сделал со Старком?       Если Танос в самом деле способен уничтожать целые Миры, как сказал Тор, то они остро нуждались в любой помощи, которую могли получить. Необходимо собрать армию на глобальном уровне, объединить как можно больше стран в крепкий союз против внеземной угрозы. И Старк был чуть ли не самым важным звеном в этой цепи. Гораздо важнее, чем сам Железный человек, ибо Старк был гением с многочисленными связями, которые в предстоящей войне придутся как нельзя кстати.       — Директора Щ.И.Т.а заботит благополучие одного единственного человечка? Это не добавляет тебе крутости.       — Старк — важный ресурс.       — Ты так думаешь только потому, что не видел его в последнее время, — Шмидт довольно оскалился. — Кроме того, что ты можешь предложить в обмен на информацию о нем?       — Твою жизнь. Разумеется, ты останешься в этой милой камере, но при этом тебе будет позволено жить и дышать и, кто знает, вдруг вместо свиданий с агентом Романовофф, тебе начнут приносить еду и парочку свежих журналов.       Шмидт обвел камеру веселым взглядом.       — Звучит почти соблазнительно. Пожизненное заключение вместо мучительной смерти и затяжных пыток?       — Это большее, что ты можешь получить от меня.       И он вовсе не хотел, чтобы Мстители об этом прознали.       — В таком случае, директор, какие ко мне вопросы?       — Почему ты сохранил Старку жизнь?       Пока Шмидт размышлял над ответом, в помещении повисла гнетущая тишина.       — Хотел, чтобы он построил мне новое оружие, — сказал он наконец.       — Чтобы захватить мир или избавиться от Таноса?       Фьюри уловил проблеск удивления на лице пленника, прежде чем нацист вернул невозмутимость взгляду.       — Ради власти, конечно. Тебе должно быть это известно лучше, чем кому-либо.       — А что насчет пыток? Они были частью гениального плана, полагаю?       Заключение экспертизы крови, собранной Наташей в пустой клетке, подтвердила ее принадлежность Старку. Помимо всего прочего, Фьюри точно знал, что Шмидт не станет гуманно обращаться с заключенными, особенно если один из них чрезвычайно опасен. Ему нравилось ломать врага, он представлял куда большую опасность, нежели простые террористы вроде Десяти колец. Шмидт умел причинять боль так, что даже Щ.И.Т. вместе со Старком почувствуют себя новичками в этом деле. Но не стоит забывать: Тони — гений с неограниченными ресурсами, и этим все сказано.       — Пытки были бонусом. Сладким, упоительным бонусом. Хотя мои люди не причинили особого вреда, ибо он был нужен мне в здравом уме.       — Что ты с ним сделал?       Человек вроде Тони Старка ни за что не умрет так легко и тихо. Ему удалось вырваться от Десяти колец с дырой в груди и, несмотря ни на что, оставаться в живых во время инопланетного вторжения среди террористов и врагов с магическими способностями.       Однако долгое отсутствие вестей от Тони начинало будоражить.       Шмидт сократил расстояние между ними, практически уперевшись в стекло камеры лбом, ухмылка на его лице сделалась шире.       — Я сломил его, директор. От человека, которого ты знал, осталось только имя.       — Сломил Тони Старка? — сейчас веселиться пришла очередь шпиона. — Теперь мне ясно, что ты совсем его не знаешь.