Like A Mirror

      Он сделал это.       Он смотрел на кровь, стекающую наземь, на открытую рану — результат его действий, доказательство абсолютной победы.       Он одолел Тора.       Создав защитное заклинание, чтобы укрыться от посыпавшихся одна за другой стрел Бартона, Локи поднял меч, намереваясь нанести своему фальшивому братцу решающий удар. В последний раз их взгляды встретились, — в этих голубых глазах не было ни ярости, ни ненависти, ни презрения, только всепоглощающая боль — прежде чем удар гигантского кулака отшвырнул его в ближайшее дерево.       Все еще потрясенный внезапной атакой, Локи заставил себя немедленно подняться, игнорируя жгучую боль в животе. Всего лишь два сломанных ребра и пара внутренних повреждений, но попасть под вторую атаку зверя никак нельзя. Силой мысли ас призвал скипетр и, указав на ближайшие деревья, оживил их — удачный отвлекающий маневр, способный на время занять зеленого противника, чтобы магия смогла исцелить покалеченное тело.       Как только боль стала терпимой, Локи оживил еще четыре дерева и вздохнул с облегчением, почувствовав, что ребра полностью срослись. Бартон не прекращал попыток пробить незримый щит, и ас вдруг понял, что устал его игнорировать.       Раздраженный жалким стремлением смертного причинить ему боль, он ловко перехватил на лету одну из стрел, с любопытством ее рассмотрел, а после напитал снаряд магией и запустил обратно в Бартона. Вид лучника, вынужденного спрыгнуть с ветки, на которой притаился, чтобы избежать взрыва, позабавил.       Еще один готов.       Теперь, когда победа Локи стала всем очевидной, он просто не мог сдержать рвущийся из груди хохот.       Во время атаки зверь сумел разбить ему голову, кровь из раны заливала лицо, но разве это имело значение? Кровь, боль, отчаяние… они питали аса, служили источником его бессмертия. Они — причина его рождения, они придавали его жизни смысл в мире, который отказывался его принять.       Он оживлял одно дерево за другим, подкидывая работу зверю и наслаждаясь собственным триумфом над противниками, потерявшими своего главного воина.       Стоит признать, Мстители могли быть полезны в войне против Таноса — не считая агентов и Роджерса, Тор и зверь стали бы отличными союзниками, однако перед Разрушителем Миров все теряло значение. Ничто живое не перенесет встречи с Титаном, а потому нет ни единой причины, по которой Локи не мог бы немного повеселиться.       Не сводя взгляд с врагов, он вытер кровь, залившую левый глаз.       Он — причина их боли, он воспользовался их слабостями и теперь может навсегда с ними покончить.       Рожденный монстром, Локи по-настоящему гордился жалким видом тех, кто осмелился стать у него на пути.       И часть его души до сих пор оставалась у Таноса, а часть — забытой реликвией, сокрытой под чужой кожей. Снова вниз, в пустоту, снова горло Старка под пальцами, снова он возвышался над ним, наблюдая, как смертный бьется в конвульсиях, как его тело дрожит, в то время как заклинание выворачивает наизнанку нервы.       Ас вновь оказался в своем мидгардском убежище, рядом со смертным, который почему-то слишком хорошо его понимал.       — Но ты не хочешь быть монстром.       Но он был, действительно был, и то, что сегодня случилось в парке — самое явное тому доказательство.       Тор стоял на земле в луже собственной крови, прижав руку к ране. Еще живой, но вряд ли надолго.       Женщина, бледная как смерть, наконец, сумела встать на ноги. Раненое плечо опоясывала наложенная впопыхах повязка, а здоровая рука уже тянулась к одному из ее бесполезных стволов. Бартон снова скрылся в ветвях деревьев, судя по летящим в аса стрелам.       — Клинт, Тору нужна твоя помощь. Наташа, прикрой его. С Локи я разберусь сам, — раздался голос слева.       Единственный уцелевший, Капитан осмелился в открытую бросить ему вызов.       Локи позволил зверю расправиться с парой своих иллюзий, прежде чем самолично появиться перед Роджерсом. На поверку солдат оказался достаточно умен, чтобы прикрывать спину стволом большого дерева, однако вряд ли у него был хотя бы единственный шанс одолеть бога. Убрав невидимый щит, Локи ловко уклонился от кулака, а затем с силой ударил противника в грудь. И прежде чем Роджерс успел восстановить дыхание, насквозь пронзил скипетром его тело, прижав Капитана к стволу.       И даже под синей маской, ас видел, как побелел противник, как расширились от удивления его глаза.       И ас бы рассмеялся, если бы не застрявшая в горле жгучая, удушающая ненависть.       — На сей раз я с вами не играю, смертные, — прошипел он, провернув клинок в его плоти.       Капитан закричал, попытался схватить разрывающее его изнутри оружие, чтобы вытащить его из живота, но скипетр скользил, измазанный в крови, а силы с каждой секундой покидали его все больше.       Боль Мстителя была прекрасна. Истинная услада. Локи мог вечно созерцать вид умирающего врага, — ведь даже суперсолдату, такому, как Роджерс, не под силу пережить такую серьезную рану — однако вопль за спиной вынудил аса повернуться.       — Халку нужен Тони!       Локи едва успел поднять свободную руку и наложить защитное заклинание, прежде чем огромный кулак зверя встретился с его головой, остановившись всего в паре дюймов. Ас изо всех сил старался сконцентрироваться, но защитный барьер дрожал.       — Он не желает возвращаться к вам.       — Халк спасти Тони и Стива!       Второй здоровенный кулак врезался в щит и, пускай заклинание не пало, сильнейшая отдача отбросила Локи на несколько футов. Третья атака могла сильно нанести непоправимый ущерб здоровью, Локи был вынужден воззвать к своей магии — магии, которой обладал с рождения — и совместить ее силу с энергией осколка Тессеракта. Игнорируя острую боль, он словно погружался в нее, чувствуя, как дюйм за дюймом она завладевает его кожей, ощущая огонь, холод и растущую ярость. Чистую, всепоглощающую силу.       — Ты никого не спасешь.       Мощной волной магии он отбросил зверя далеко в сторону и медленно поднялся. А затем даже лежачего, продолжал атаковать его снова и снова, наблюдая, как его крупное тело выворачивается в неествественных позах.       Осознание власти над таким жутким противником приводило в восторг. Локи с гордостью наблюдал, как его собственная магия выжигала кожу зверя так, что даже способность регенерации теперь окажется бессильной, пока рев не превратился в мучительный крик, сила не ослабла, а ноги не затряслись от истощения.       Только тогда, задыхаясь, он опустил руки, чтобы восстановить энергию в теле и снова призвать скипетр. Зеленый монстр, лежал на земле, дрожа. Кровь сочилась из открытых ран, конечности оставались неподвижны.       Теперь зверь тоже повержен.       На мгновение Локи закрыл глаза, затем снова обвел взглядом оставшихся Мстителей: Романофф пыталась оказать первую помощь Роджерсу, Бартон по-прежнему прятался на ветке ближайшего дерева.       — Самое время склониться на колени и молить о прощении, смертные, — произнес Локи.       — Ты чертов монстр! — зарычал лучник, прежде чем дротик зеленой магии сбил его с ветки.       Ас поднял свободную руку, готовый отнять жизнь этого глупого смертного.       — Пора остановиться, Локи.       Молния, возникшая из ниоткуда, разбила в дребезги защитное заклинание, отбросив аса прямо в бетонный памятник, импульс жгучей боли пронзил все его тело.       На сей раз Локи потребовалось время, чтобы снова встать на ноги. Он сжал скипетр крепче, тщетно стараясь скрыть то, насколько сильно был истощен.       Интенсивное использование магии зверски выматывало, энергии едва хватало для того, чтобы просто оставаться на ногах, но состояние врагов было плачевным, и это успокаивало. Ас направил конец скипетра на стоявшего напротив Тора. Его ноги дрожали, повязка на животе пропиталась кровью, но несмотря на это, он по-прежнему сжимал рукоять Мьельнира в руке.       — Надо было убить тебя сразу, — прошипел Локи, прежде чем направить остатки сил в землю.       В мгновение ока вокруг Тора выросло четыре стены, оградившие его от мира, окутавшие землей и грязью, стремящиеся раздавить его тело. На мгновение даже показалось, будто смерть для единственного сына Одина неизбежна. Но внезапно луч яркого света вырвался из импровизированной могилы, и сила Мьельнира взорвалась ослепительной вспышкой.       Когда Локи снова смог что-то видеть, Тор стоял прямо перед ним, до сих пор живой.       Не колеблясь ни секунды, он бросился на фальшивого брата, используя остатки магии, чтобы создать свой клон и атаковать с двух сторон.       В течение нескольких долгих минут вокруг существовали только звуки металла, звуки их сбитого дыхания, скипетр, скрещенный с Мьельниром, новые и новые удары в их личном бою — каждый шаг, сделанный на протяжении всего жизненного пути вел их обоих к этому моменту, к единственному возможному концу их «братской» связи.       Монстр против аса. Посмотрим, кто победит, Одинсон.       Когда клон был разрушен блеснувшей молнией, Локи сумел задеть Тора острием скипетра, прежде чем защититься от удара Мьельнира. Оба были ранены, оба истощены, они не могли двигаться быстро и точно, но продолжали сражаться.       — Еще не устал? — съязвил Локи, сумев пронзить руку Тора.       Он ловко вынул оружие из плоти, готовясь нанести очередной удар, когда новая вспышка молнии повалила его на землю. Рот заполнился кровью, левая сторона тела вспыхнула адской болью.       Не готовый мириться с поражением, Локи встал из последних сил. Один лишь взгляд на шатающуюся фигуру лжебрата дал энергию для новой атаки.       — Локи, — кажется, Тор почти умолял.       Как всегда. Фальшивый братец использовал момент борьбы, чтобы поговорить с ним, как будто Тор мог убедить Локи вернуться в Асгард. Однако на сей раз в его взгляде не было привычного высокомерия, только печаль — и от этого он словно постарел на много лет.       — Остановись, Локи. Докажи мне, что ты не монстр, как все считают.       Скипетром Локи блокировал удар Мьельнира, стараясь не рухнуть наземь       — Но ты знаешь, кто я, Одинсон. Знаешь, что я на самом деле.       Тор покачал головой, видя в глазах напротив смесь отчаяния и глупого упрямства.       — Ты мой брат.       — Хватит лгать! — он замахнулся скипетром, целясь прямо в голову Тору, но Мьельнир помешал нанести удар. И тогда Локи попробовал снова, напрочь позабыв о магии. Он просто хотел заставить его заткнуться, убить, уничтожить все вокруг. — Я верну твоего товарища только тогда, когда он станет молить меня о смерти.       — Расскажи о себе. Что не так с твоей жизнью?        И жуткая синева на руках, кровь и пустота.       — Верну его безжизненное тело, чтобы вы все знали, через какие мучения он прошел.       И тогда Тор с рыком бросился на него, повалив его прямо на землю.       — Прекрати, Локи! Это не ты!       — Уверен, Одинсон? Разве я не один из монстров, которых ты поклялся уничтожить?       Он разразился смехом, видя, что Тор никогда не учится на своих ошибках, даже после веков, проведенных вместе, он остается слишком наивным.       Локи вновь попытался пронзить его, на сей раз клинком чистой энергии, но Тор блокировал его Мьельниром — первым и самым явным трофеем, которого Локи несправедливо лишили.       Впрочем, сейчас, когда он знал правду, это стало неважно, ведь он наконец-то понял, почему Тор всегда был лучшим в глазах Одина, всегда единственным, всегда любимым.       Локи смеялся, нападая на Тора снова и снова, атакуя заклинаниями и магией, ища его слабое место и уклоняясь от его ударов.       Ощущая скипетр в руке, вкус крови во рту и магию, вставшую против Мьельнира, смех казался единственным, что могло заглушить его собственные мысли.       Он убил бы их всех, даже Тора, если бы смог. А затем бы вернулся в свое убежище, чтобы вырвать металлическое сердце из груди Старка, чтобы видеть предсмертную агонию единственного человека, который способен понять.       — Но ты не хочешь быть монстром.       Он все еще смеялся, когда Мьельнир ударил в грудь, утопив звук триумфа в наполненном кровью горле. Стоило всего на миг отвлечься, чтобы защита рухнула, а мысли о Старке, его слова, его слишком знакомый взгляд полностью овладели разумом.       И теперь ребра были раскрошены, легкие пылали огнем, он проигрывал, потому что думал о смертном и совсем позабыл о борьбе.       Локи старался восстановить дыхание, пытаясь произнести заклинание. Грудь охватила агония, однако физическая боль — ничто по сравнению с синей кожей собственных рук, с ужасами, которые пришлось пережить в небытие, в руках Таноса.       Когда ас снова поднялся, почувствовал едва уловимое движение за спиной.       Лучник.       Резко повернувшись, он сумел отбиться от первой стрелы скипетром. Вторая пронзила золотую броню и глубоко вошла в бок.       Полным удивления взглядом, он смотрел на деревья вокруг, не понимая, как мог забыть об опасном противнике.       — Поцелуй меня в зад, сукин сын, — отчеканил Бартон где-то над его головой.       Сплюнув кровь, Локи вырвал стрелу из тела и отбросил снаряд в сторону. А потом воззвал к остаткам магии, чтобы телепортироваться в свое безопасное логово, но произнося слова заклинания, с ужасом понял: кончик стрелы остался в теле. Однако что-либо делать было уже слишком поздно.       И прежде чем он успел его извлечь, глаза ослепила вспышка взрыва, а затем его поглотила боль.