Like A Mirror

      Он убегал.       За ним по пятам следовала тень существа, столь ужасающего, что дыхание перехватывало, а в жилах стыла кровь, совсем как в те времена, когда тело еще отравлял палладий. Ноги передвигались со скоростью ветра, но этого было мало. Ему не уйти.       Тень, не имеющая лица и голоса, подбиралась все ближе, источая чистое зло.       От страха и истощения, он задыхался, легкие горели огнем, пальцы дрожали от желания схватить оружие, пускай он заранее знал, что обречен пред лицом этой угрозы.       Затем чувство преследования резко исчезло. Прямо перед ним зажегся слабый свет, в котором виднелась смутно знакомая фигура.       И только тогда до него дошло, что он — не Тони, ведь пальцы рук слишком элегантны, тело покрывала одежда из кожи, а непривычно длинные черные волосы рассыпались по плечам.       Тони стоял перед ним.       — Идем со мной, — услышал он голос, совсем не похожий на его собственный, в то время, как рука непроизвольно потянулась к человеку напротив.       Тони перед ним сделал пару шагов навстречу, пока ощущение незримой угрозы туманом окутывало их. Затем Тони исчез, превратившись в блеклую тень с его же лицом. Губы изогнулись в жестокой ухмылке, в глазах был холод, с которым он сам когда-то смотрел на террористов в Гульмире.       — Нет.       И тьма поглотила его целиком.       — Как думаешь, что ты делаешь? Совсем один, оградивший себя ото всех. Все, что тебе уготовано — это вечность невыносимых страданий.       Тысяча раскаленных клинков разом впились в его тело, оставив глубокие раны внутри, и темная, теплая кровь растеклась алой лужей у ног. Он кричал и вопил, а тьма безжалостно окружала.       Тони открыл глаза в полумраке спальни, сидя среди взмокших от холодного пота простыней и слушая тишину, прерываемую лишь его хриплым дыханием.       И даже не удивился, увидев хорошо известную фигуру на свободной половине кровати — существо с белоснежной хищной улыбкой, легко различимой в темноте ночи.       — Тебе кто-то снился?       — Это был ты, не так ли? — пробормотал Тони, потирая уставшие глаза. — Тебе было недостаточно сбросить меня с небоскреба, теперь начнешь преследовать меня по ночам?       У него даже не было сил, чтобы приказать Джарвису поднять на ноги Мстителей или, по крайней мере, выразить гнев, который, наверное, Тони должен был чувствовать.       Улыбка стала совсем невинной.       — Не понимаю, о чем ты. Я пришел сюда только проверить, как поживает мой пленник.       — Бывший пленник. С тех пор, как ты попытался меня убить, мы расстались, ты разве не знал? — Тони опять лег, махнув рукой на неподвижно сидящего бога. — Джарвис, ты не мог бы выбросить из окна младшего брата Тора? Я пытаюсь уснуть.       И на этот раз улыбка исчезла.       — Будь аккуратнее со словами.       Тони фыркнул. Он ведь специально подбирал слова, больше всего раздражавшие бога, пускай и не был уверен, что мудак действительно сидел рядом с ним. Он слишком устал. И ему глубоко наплевать, был Локи реальным или только иллюзией, рожденной необычным кошмаром. Единственное, чего Тони хотелось — полностью отключить свой разум, получив желанный покой и целую ночь без снов.       — Сейчас ты на чужой территории, северный олень. Так что убирайся прочь, или улетай на своей метле, или делай что хочешь, но оставь меня в покое.       Локи навис над ним в мгновение ока.       — О, Старк, ты никогда не перестанешь быть моим пленником.       Внезапно запястья обвили холодные цепи, Тони обнаружил себя подвешенным к потолку, едва задевая пол кончиками пальцев ног. Цепи опоясали грудь, жесткая сталь врезалась в кожу прямо там, где находился реактор, от чего Старка бросило в дрожь. Очертания спальни растворились во мраке — теперь он был в пещере, в нос ударил резкий запах песка и крови. Затем переместился в камеру, где долгое время держал его Шмидт. Холод пробирал до костей, а воспоминания о погибших детях безжалостно атаковали разум. И, в конце, окружающее пространство приобрело черты спальни аса, в которой когда-то давно Тони пришлось ночевать на полу, а вскоре и в одной с богом постели.       Он изо всех сил старался освободиться, не заботясь о натиравших кожу цепях.       Нет.       Только не обратно в плен, не с этим психопатом, не после того, как Тони почти свыкся с обыденной жизнью, почти отыскал баланс.       Ему хотелось кричать, чтобы дать волю страху, ярости и разочарованию от того, что его вновь заперли здесь, но чужая рука ударила в грудь, прямо под скрещенными на реакторе цепями, выбив из легких воздух и крепко прижав его тело к стене.       — Ты мой, — пробормотал Локи нежным, контрастирующим на фоне резких касаний, голосом.       — Пошел к черту, — прошипел Тони.       Он попытался ударить аса, но цепи тут же плотно обвили бедра и икры, оставив его в невыгодном положении. Он отчаянно пытался дышать, игнорируя давление на грудь.       Тони не мог двигаться, не мог сделать вдох, и даже ярости, порожденной беспомощным положением, было недостаточно, чтобы страх отступил. Затем, в состоянии растущей паники, он ощутил укол возбуждения, когда божья рука обхватила горло, и Локи тесно прижался к нему.       — Не будь ты моим, мой образ не засел бы в твоем мозгу, — усмехнулся бог, прежде чем жадно впиться в его губы.       И приглушенные протесты Тони бесследно утонули в поцелуе.

***

      Теперь он проснулся по-настоящему.       Резко сел, оглядел комнату, все еще чувствуя на губах призрачное послевкусие поцелуя.       — Джарвис, кто-нибудь был здесь, пока я спал?       Прикроватный светильник зажегся мягким, тусклым светом, чтобы не навредить глазам.       — Нет, сэр. Кто-то должен был прийти?       Тони покачал головой, не в силах сформулировать четкий ответ.       — Проклятье, — выдохнул он, проведя рукой по взмокшему от пота лицу.       Даже в форме дурацкого сна, этот мудак продолжал сводить его с ума.