Like A Mirror

      Тони не знал, как ему удалось пережить последние дни после возвращения в Башню.       Время шло, днем он трудился в мастерской, а ночью его снова и снова преследовали кошмары. Он всегда просыпался на рассвете, измученный, потный и запыхавшийся. Он возненавидел темноту, но еще больше стал ненавидеть багровый цвет своих снов.       И в этих страданиях, мысль о боге не покидала его ни на миг.       Из существа, которое всегда было рядом и помогало бороться с кошмарами, Локи сам превратился в главную звезду ночных ужасов: иногда в роли палача, а иногда в роли жертвы. Бог нападал на Тони в пещерах, запятнанных кровью, и в холодной камере, где горло инженера сдавливал железный ошейник; ас угрожал ему и спасал, убивал и грубо имел. Были ночи, когда Локи с жестокой усмешкой вырывал из его груди реактор, и ночи, когда Тони своими руками сбрасывал бога с крыши, смеясь над его отчаянными попытками избежать боли, приговаривая к неминуемой мрачной судьбе, даже не задумываясь о пощаде.       Старк до сих пор не решил, какой из вариантов был худшим.       Впрочем, дни проходили немногим спокойнее.       Благодаря Джарвису, ему удавалось избегать случайных встреч с товарищами по команде, однако зачастую ребята сами находили его. С привычной иронией, Тони прозвал их порывы «удушливой любовью», но правда в том, что это было самым точным описанием его чувств в моменты, когда ему в очередной раз приходилось видеть их осторожность, обеспокоенные взгляды, притворное счастье на лицах и тщетные попытки вернуть близость и дружбу, которые, казалось, исчезли сразу после его возвращения.       Пеппер, Брюс, Клинт, Стив, даже Тор… только Наташа наблюдала за ним издали, видя больше, чем Тони того хотелось.       Он порывался выгнать их вон из Башни, но в то же время подумывал извиниться — сорри, простите за то, что я сломлен, вам действительно стоит заменить меня кем-нибудь, кто будет удачно шутить и играть мою роль в команде, Железный человек ушел на покой.       Он больше не хотел их видеть, только знать, что они живы и счастливы.       Лаборатория стала его последним убежищем.       Тони проводил часы, одержимо пытаясь найти способ блокировать магию, совершенствуя новый прототип его реактора и улучшая излучение энергии на каждом этапе. Единственной целью он видел создания оружия против Локи, а больше ни о чем не заботился. Концентрация на этом проекте не позволяла разуму припоминать прошлые неудачи, возрождая все то, что он так старался забыть. Игнорировать пустоту, которую он ощущал всякий раз, инстинктивно поднимая голову в ожидании саркастичного комментария бога.       Тишина стала как наградой, так и проклятьем.       За всю свою жизнь Тони познал множество видов одиночества. Одиночество, типичное для гения среди толпы, слишком глупой, чтобы понять, или недостаточно интересной, чтобы заслужить его внимание. Одиночество на вечеринке в честь собственного Дня рождения, в то время как жестокое осознание близкой смерти пожирало его изнутри. И приятное одиночество, сопровождающее часы, проведенные в мастерской.       Иногда он стремился к нему, иногда пытался сбежать, но никогда прежде не ненавидел и, вместе с тем, не вожделел его так, как это было в последние несколько дней.       С большим раздражением, Тони однажды признал, что виной всему — его бывший мучитель.       Трудно было привыкнуть к тому, что Локи больше нет рядом. Смириться с тишиной, заменившей его раздраженное фырканье, с хриплым дыханием в пустой спальне, вместо ироничных фразочек бога, с отсутствием идеального тела рядом с собой и тоской по безумной улыбке, в которой терялся смертоносный подтекст всякий раз, когда ас смотрел на него.       Без Локи Тони чувствовал себя слабым и хрупким, даже если простая мысль об этом приводила его в гнев.       Он снова начал пить, как по привычке, так с целью разобраться в себе, и вскоре оказался свидетелем странных вещей: его коллекция алкоголя стала исчезать, либо перемещаться по дому, пока он не видел. Более того, Тони стал находить бутылки с парой капель алкоголя на дне, хотя точно знал, что они были полными, по крайней мере, наполовину.       Запечатанная бутылка скотча пропала на несколько дней, затем появилась на месте водки, практически опустевшая. Мартини просто бесследно исчез. Тони обнаружил разбитую емкость в мусорном контейнере, уверенный, что даже не прикасался к ней прежде.       Виски перемещался из кухонного шкафа на тумбочку, потом на столик в гостиной, и, наконец, очутилось у экрана телевизора; количество алкоголя уменьшалось при каждой смене локации.       И Пеппер тут была ни при чем, Тони в этом не сомневался, потому что, как правило, она выливала содержимое в раковину, после чего устраивала мини-скандал. И вряд ли он сам был настолько пьян, что не осознавал собственных действий.       С одной стороны, он почти убедил себя в том, что это разум решил с ним поиграть, заставив поверить, будто в доме еще кто-то есть. С другой — надеялся, что Локи никогда не терял к нему интерес и что все необъяснимые явления — подпись глумливого бога. За вторую гипотезу Тони ругал себя до сих пор.       С усталым вздохом, он добрался до мастерской.       Этой ночью он снова спал слишком мало, не находя себе место, но между крепким кофе и ожидающим внизу прототипом, он предпочел бодрствование многим часам нескончаемых кошмаров.       Тони выпил третью чашку бодрящего напитка, прежде чем вернуться к новому реактору.       — Как насчет чего-нибудь новенького сегодня, сэр?       Даже Джарвис стал говорить с ним нежным, осторожным тоном, совсем нехарактерным ему.       — Есть что предложить, Джарв?       — С тех пор, как вы вернулись домой, вы ни разу не использовали костюм. Даже не занялись его починкой, — голос ИИ приобрел нотки укора. — Я считаю, вам следует хотя бы его протестировать.       Тони напрягся, желая как-нибудь увернуться от предложения ИИ.       Он посмотрел в тот угол, из которого пустая оболочка Железного человека угрожающе воззрилась на него своими трещинами, сквозь которые изобретатель сам когда-то смотрел на мир.       Это больше не для меня.       И все же, часть его по-прежнему тосковала по костюму. Хотелось прикоснуться к гладкой, идеальной поверхности, которая была так знакома, что Тони запросто мог очертить ее контуры, не открывая глаз. Хотелось снова почувствовать себя внутри защитной, неуязвимой брони, протянуть руку и вновь стать непобедимым. Замаскироваться под героя, чтобы жить ложью, сделавшей его лучшим человеком.       Он сжал руки в кулаки, прежде чем почувствовал кровь на ладонях, прежде чем вес безжизненного тела ребенка потащил его в бездонную пропасть.       — В вопросе ремонта я тебе полностью доверяю, пока меня не было, костюм находился в хороших руках.       Как только эффект нечеловеческой атаки Шмидта исчез, Джарвису удалось восстановить связь с Марком и взять управление под контроль, чтобы вернуть его в Башню, следуя протоколу чрезвычайной ситуации. Тони не сомневался, что верный ИИ уже проделал необходимую работу за прошедшие пару недель.       — Как хотите, — прокомментировал Джарвис с явной обидой.       — Не сердись.       — Я — искусственный интеллект, я не могу чувствовать человеческие эмоции.       Ну да, конечно.       Тишина, заполнившая лабораторию, была подобна пелене, окутавшей его тело и разум. Тони почувствовал желание швырнуть что-нибудь на пол: отвертку, паяльную лампу, стул — что угодно, лишь бы создать шум.       Он потянулся к лежавшему рядом прототипу, но внезапно понял, сколь бесполезны его усилия, потому как без источника магии для анализа, ему никогда не узнать, верный ли он избрал путь. Мгновенно отдернув руку, Тони ощутил бушующие ярость и горечь в груди.       — Что-то случилось? — пробормотал Джарвис более осторожно и менее отстраненно, чем прежде.       Тони не ответил, только глубоко вздохнул.       Все это неправильно, и самый неправильный — я.       — Может, мне стоит загрузить данные последнего моделирования?       Он снова замер в тишине, спиной ощущая пристальный, жгучий и обвинительный взгляд Марка.       Я не герой, больше нет.       Но ведь это — его костюм, его творение, часть его самого, с которой не так-то легко проститься, тем более, когда она совсем рядом.       В конце концов, обычный тест не предполагал обязательного пилотирования изнутри.       — Знаешь что, Джарв? У тебя есть я. Давай посмотрим, как ты над ним поработал.       — Как пожелаете.       И если Тони вдруг показалось, что в голосе Джарвиса послышалось облегчение, возможно, это была не просто игра воображения.