Пиратская колыбель

      Шан сразу понял, что с таверны за ним кто-то увязался. Он эльфом не был, не обладал эльфийскими ни слухом, ни чутьём, но от тайного преследователя всё-таки скрылся. Румилу просто не повезло. Он враз перестал слышать шаг маленького вора, но ему было невдомёк — почему? Рассерженный и раздосадованный эльф мысленно обругал себя за непрофессиональность; чем больше он стремился схватить хитрого вора и разобраться со взваленной бургомистром на его старшего брата проблемой, тем сильнее злился на то, что выходило плохо. Пора было бы уже всерьёз удивиться: а с чего его, вечного лориенского пограничника, вообще должны волновать мизерные проблемы какой-то деревеньки? Ох уж этот Халдир! Он имел полное право на просьбу ответить отказом, и они все уже были бы под сенью родного Золотого леса! Но нет же!..       Шан знал много тайных ходов-выдохов в Бриг. Юркнуть в стенную нишу, затаиться на сколько-то секунд, дождаться, пока глупый эльф пройдёт дальше, скрепя зубами, а затем вылезти и рвануть в логово к Ноксу.       Логовом их был старый покосившийся, глубоко севший в землю ветхий дом. Он отщепенцем стоял чуть позади добротных домов, к нему когда-то вела широкая деревенская дорога. Но поскольку прежние жители место это оставили, более никто к дому ни подходил, ни подъезжал, потому дорога постепенно стёрлась с лица Бриг, заросла, её обставили сваленными досками, притащенными из дальнего леса брёвнами, которые местные рабочие мужики ещё не успели обтесать. За грудой такого «хлама» домишко практически исчез, только такие воры, бродяжки, как Нокс и его компания про него и помнили.       Внутри единственной комнатки, где не совсем был продавлен пол, куда ребята стащили два «живых» стула и подпёрли вечно открывающуюся дверку в соседнюю комнату кривой тумбой, Нокс уже ждал его, обтачивая ножиком короткую палку. Рик умастился на подоконнике, жевал стащенную с базара булку. Когда Шан появился, Нокс поднял на него взгляд. Лицо у него покрыла недовольная тень.       — Я сгонял в «Толстяка», но какой-то полоумный остроухий кинулся за мной! Еле ноги унёс, чёртовы эльфы, замучили, сил нет! Ещё баба нож в меня швырнула, мать этого вроде!.. А ты его за друга считаешь! — Шан разошёлся, у него некрасиво покраснели щёки. — И я не нашёл там Иша!..       Он ещё много чего сказал бы, вот только холодный голос из тёмного угла на него, как ушат воды на голову подействовал:       — Я уже здесь. А насчёт моей матери язык попридержи, — Иш чуть сдвинулся так, чтобы свет, пробивающийся сквозь изорванную штору, осветил его. — Из-за эльфов и мне не по себе. Не понимаю, почему они не уезжают.       — Ну так разобрался бы с этим, — беззаботно сказала Рик, любуясь золотистым боком булки, — пусть твоя мать на хозяина таверны повлияет как-нибудь, а он этих эльфов того этого… Взашей, короче.       — Думай, что говоришь, — сухо прервал Нокс, — неспроста они тут. Небось, бургомиструшка поумолял их помочь, жиртрест этакий.       — С чего ты взял? — негромко, но насторожившись спросил Иш.       Нокс обернулся к нему и кисло ухмыльнулся.       — Это было очевидно. В таверне свинарник чуть ли не каждый день, эльфы торчат у нас уже второй, м-м-м, почти третий. Они ж, как женщины, брезгливые. Маловероятно, чтобы они сидели в «Толстяке» от нечего делать.       Иш незаметно прикусил губу. Его выразительно серые глаза потемнели, посерьезнели. В словах Нокса присутствовала логика. Из них четверых именно Нокс, несмотря на эльфийские таланты Иша, чаще всего оказывался прозорливым. Стоит упомянуть, что только у него одного живы были и мать, и отец. Шан и Рик — сироты, а это — одна из самых веских причин, по которой они промышляли грабежом и нередко — вандализмом. О разбойничьей деятельности Нокса его грубый и умеющий быть жестоким отец, наверное, всё-таки догадывался, но Нокс никогда не попадался, ни стражникам, ни какой шишке покруче, а потому родители пока на этой стезе над ним власти не имели.       — Значит, нам пока надо залечь на дно, — бойко заявил Шан, ибо был уверен в абсолютной правильности такого поступка.       — И показать, что мы боимся каких-то эльфов? — усмешка Нокса стала язвительной. — Только представь, сколько добра они с собой носят. И всё это мы упустим, если струсим.       Шан смутился, но глаза его, карие, от мысли об эльфийских драгоценностях жадно заблестели.       Нокс встал, стиснул Иша за плечо.       — А ты уж постарайся нам дорогу проложить. Выведай, что у них и как лежит.       Знал Иш уже, что и как лежит, особенно в сумке красавицы-эльфийки. Второй раз не полезет. Только Ноксу об этом знать не обязательно.       — Нет.       Нокс, изумлённый первым отказом Иша, изогнул брови.       — Нет? — в голосе у него появились опасные нотки.       — Нет. — Прямо глядел Иш.       Сталь его глаз была не слабее, чем у его матери. Иногда она даже похлеще резать могла. И Нокс на миг взгляд отвёл, чтобы с раздражением вперить его в нахала напарника вновь.       — Я пришёл сюда, чтобы сказать важное: я отчаливаю. Мне нужна моя доля. Ты продал шкатулку?       Рик выронил последний кусочек булки, Шан до тарелочного размера расширил глаза. Эти двое не могли видеть выражение лица Нокса. Да и слава Валар.

***

      — Ну что? — Льяна перегнулась к Румилу через Орофина. — Ты проследил за тем мальчишкой?       Румил сел, понимая, что прикасаться к здешнему пиву ему нисколько не хочется, но он всё-таки прикоснулся. Враз какая-то тяжесть придавила его плечи, и те опустились.       — Нет. Мне это начинать надоедать.       — Не принимай неудачу на свой счёт, — серьёзно посоветовал Орофин, высматривая среди завсегдатаев «Толстяка» (после короткой потасовки всё вернулось в старое русло, люди пили и веселились ещё с большим рвением) Халдира. — Это не наша проблема. Она изначально была не нашей. Мы лишь стараемся сделать то, что в наших силах.       Орофин пристально вгляделся в брата, который всё-таки явил себя. Халдир медленно двигался вдоль стенки, не касаясь ни её, ни тех, кто неосознанно его к этой стенке притеснял. Что-то случилось у него, он, сжав челюсти, нахмурившись, глядел вниз и изредка косился в сторону подносов, которые проплывали мимо в опасной близи. Однако, подойдя к столику, Халдир моментально спросил:       — Проследил?       Румил повторил своё рассерженное: «Нет». Халдир сел, подпёр голову рукой. Льяна грустно вздохнула, выводя пальцем древесный узор столешницы. Буквально вчера ей дела не было до Иша и до этих воришек в частности, которых оказалось больше, а сегодня… Сегодня ей отчего-то не по себе делалось, что Халдир, Румил да и все остальные тоже гонятся за Ишем, даже не зная наверняка, он ли именно виновен в пропаже шкатулки. Может быть, его единственный грешок в том, что он украл у неё заколку да книги. И если так, то он же вернул заколку… А книги… Да Бог с ними, с этими книгами. Он вернул, он больше не виновен. Но тогда почему же так кажется только ей одной?       Ночь не собиралась кончаться. Казалось, прошла бездна времени, и вот-вот в замасленные прямоугольники окон заглянет косой луч рассвета. Но за дверями, открываемыми приходящими и приходящими клиентами, стояла чернильная темень.       Блейн ощущала себя уставшей как никогда. Радовалась, но какой-то тяжёлой, неполноценной радостью, что народу много и столик с эльфами от неё загорожен. Женщина заставляла себя слышать пьяные слова заказа, нести на оклили пиво, двигаться изученными траекториями мимо столов, стульев, лавок… А хотелось усесться в самом дальнем углу.       Казалось, что тот бросок ножа забрал все её силы. Вместе с ним куда-то дух улетел, оставив на земле вялое и неповротливое тело. В какой-то миг Блейн спохватилась, поняла, что совсем забыла про сына. Поздний час. Ему не впервой ночью не появляться, но сейчас… Сейчас сердце какое-то неспокойное, тарабанит так медленно и гулко, словно чему-то отсчёт ведёт. Чему?.. Или же это из-за него? Из-за статного, благородного, такого знакомого существа? Она не видела Халдира в пьяном угаре и толкучке, но буквально физически ощущала его присутствие. И боялась минуты, когда получит такой заказ, что ей придётся идти в его сторону.       И такой заказ случился. Блейн всей душой возненавидела красномордого мужика, который будто знал её, ибо слишком весело подзывал к себе не только хрипловатым голосом, но и загребущим жестом.       Халдир выхватил женскую фигуру тут же. Никто, даже братья не видели, как сильно он напрягся. И никто не мог знать, что случилось в его душе за краткий миг.       Да, люди не живут долго. Они смертные, слабые, хрупкие, как ростки цветов по весне. Но прошло и не так много лет, верно? Сколько? Он не знал, не мог даже предположить. Не хотел предполагать. Для него время потеряло важность после того, как ему исполнилось четыреста. Когда ты всегда окружён бессмертными, ты перестаёшь думать о ценности времени. Ему думалось, что если он скажет цифру срока разлуки с Блейн, то непременно ошибётся. Блейн изменилась, ему этого было достаточно. Сейчас, глядя на неё со стороны, он заметил гораздо больше этих изменений, чем в первую секунду, когда понял, что она — это она.       И тогда же понял, что не изменился сам. Подчас в нём пробудились, воскресли старые чувства, старые раны приоткрылись вновь. Память — страшная шутка. Особенно память эльфа.       Опустив тарелки перед клиентами, Блейн вдруг, как стрелой, прошила Халдира взглядом. Серым, полосующим глубже, чем ожидалось.       Не отрывая от Блейн потемневших глаз, нервно сжав кулак, Халдир не заметил, что его странное поведение уже успел оценить Орофин. Через секунду Халдир поднялся и исчез среди людей. Одновременно с ним пропала в толпе и Блейн.       Если хозяин увидит или Геррика нос сунет, Блейн точно несдобровать. Но женщина всё равно с решительностью оставила поднос на стойке, когда проходила мимо, и, раз оглянувшись назад и убедившись, что Халдир не остаёт, поторопилась подняться в свою комнату.       На третьем этаже «Толстяка» царила относительная тишина. Гул снизу долетал далёкими раскатами, но играл на руку, ибо говорить можно было громко и не опасаясь невольных подслушивателей.       Блейн зашла первая, оставив дверь открытой, и поняла, что Халдир входить не торопится. Наконец, с тайными сомнениями он совладал. Его шаг был медленным. Он и дверь прикрыл бы бесшумно, если бы не подвели старые петли. Они отвратительно громко заскрипели. Блейн, передёрнув плечами, отвернулась к маленькому окошку, занавешанному серой короткой полоской шторы.       Никто первым говорить не собирался. Именно потому, что слова не находились, Халдир ушёл в тот момент, когда вернул Блейн нож. Но неугомонные мысли вертелись, растормошенные чувства покою давать не планировали, и только поэтому Халдир пошёл за Блейн сюда.       — Ты живёшь тут? — он поразился, как глухо прозвучал его обычно громкий голос, собрав пальцем пыль с поверхности старенькой тумбы.       — Да. Согласна, не самое живописное местечко. Видала апартаменты и получше.       Халдир не стал мучить себя размышлениями на тему того, к чему клонила Блейн. И всё же в сознание настойчиво пробился образ его лориенской комнаты, в которой… В которой… Халдир шумно втянул в грудь воздух. Не стоило. Не стоило идти за ней, не стоило давить взглядом, на стоило вообще выискивать её среди этих потных и дурнопахнущих тел.       — Как давно? — голос не возвращался.       Блейн отвернулась от окна, обняв себя за плечи. На её лице не читалось ничего, кроме физической усталости.       — Давно. Уже много лет. Практически сразу, как только… — она облизнула внезапно ставшие сухими губы, — покинула Лориен.       — Ты не плавала более? — Халдир неторопливо двинулся вдоль мебели, сохраняя с Блейн чёткую дистанцию. Чудилось, что он хочет подойти к странноватому пузатому шкафу с довольно забавным, но простоватым узором.       — Нет. Команды достойной не находилось. Я была уверена, что дух пиратства во мне никогда не умрёт, но, видимо, это было не так. А ты зачем тут?       Эльф остановился. Их разделяли шесть шагов. Халдир будто думал, ответить правдой или же просто уклончиво. И победило первое, ибо никакой тайной это не являлось:       — Мы ехали с Минас-Тирита. Провозглашён новый король.       — Из следопытов, — кивнула Блейн. — Да, я слышала. Вас послали отдать дань?       — Показать верность и уважение, — серьёзно поправил Халдир. — После мы должны были сразу вернуться домой.       — Но вы здесь, — она прищурилась, словно уже что-то подозревала.       Халдир окончательно развернулся к ней, и на его щёку упал блеклый лунный отблеск.       — Мы согласились оказать помощь здешнему бургомистру. Наверное, ты слышала про шкатулку.       Блейн, в чьём сердце, познавшем материнство, поднялись опасения, вдруг потупила взгляд.       — А если она давно канула в небытие? Ушла с концами. Что вы станете делать?       — Постараемся найти того, кто сыграл с нами со всеми эту недобрую шутку.       Блейн мрачно ухмыльнулась.       — Тебе оно надо, эльф? Ещё не устал от благородных дел?       Халдир шпильку пропустил мимо ушей. Он побрезговал прислоняться к обшарпанной дверке плечом и остался стоять, ровный и немного напряжённый.       — Я кое о чём спрошу, ибо мне кажется, что ты можешь знать.       Блейн в любопытстве приподняла бровь.       — У тебя нет предположений, кем может быть вор? Кем был тот парень, чей воротник ты накрепко пришила сталью к стенке?       — Здешний бродяжка. Боже, Халдир, — Блейн резко двинулась от окна, и эльф нервно откачнулся назад, словно поражённый эти внезапным «Халдир», произнесённым её голосом, — неужто ты думаешь, что это кто-то из детей? Стража тут никудышная, ты и сам заметил, но пробраться в дом к самому бургомистру всё-таки дело непростое.       Блейн прошла мимо, выглядывая за дверь. В темноте своей мизерной комантки-каморки она двигалась, как хищник в глубокой пещере — тихо и быстро, но что-то всё равно нарушало её шаг. Блейн отошла от двери, удостоверившись, что кто-то просто прошёл мимо, и двинулась обратно. Тогда Халдир заметил. Он ведь совсем позабыл, что нога у бывшей пиратки в тот последний день была искалечена. Блейн уловила его взгляд, ибо лицо эльфа хорошо освещалось лунными бликами.       — Бегать не могу. Уже нет. Ещё года четыре назад могла. Сейчас бедро огнём горит, когда шаг приходится ускорять.       Она что-то взяла, что нельзя было различить, ибо Блейн отвернулась, но через мгновение сквозь темень пробился рыжеватый хвост зажжённой свечки.       — Постарела… — шёпотом продолжила женщина. Её острый серый глаз косо глянул на эльфа, чьи губы были плотно поджаты. — Постарела ведь, а, эльф?..       В дверь громко постучали и, не дожидаясь отклика хозяйки, со стуком распахнули.       — Блейн, чёрт бы тебя подрал! Как ты посмела уйти, у нас помещение разрывается! — лицо Геррики некрасиво лоснилось от пота. Она была всклоченной и доведённой до бешенства.       — Иду. — Процедила Блейн.       Геррика ушла, двери не закрыв, и в тихую обстановку комнаты ворвались свет и шум. Блейн оглянулась на Халдира, которого Геррика не заметила, и поняла, что эльф просто шагнул за шкаф.       — Думаю, на этом наш разговор закончится. Мой тебе совет: не вмешивайся в заботы Бриг — боком выйдет. Ты же знаешь.       Последние слова у неё наполнились какой-то отравляющей иронией. Глаза Халдира опасно мерцнули, но он смолчал.       Блейн ушла, больше ни разу не обернувшись. Халдир вышел, прикрыв дверь её комнаты.       Конечно, он не надеялся ни на какое «сотрудничество» со стороны Блейн, но на крупицу, возможно, полезной информации — очень даже. И был очень и очень разочарован.