***
Его шаги не раздавались в серости и сырости подступающего утра. Сегодня бы над Бриг не раскрылось чарующего рассвета. Моросил неприятный дождь, его дробь держала чёткий частый ритм. Блейн медленно расчёсывала волосы при крохотной свечке. Она не смотрелась в зеркало, держала глаза закрытыми. Наверное, почти дремала, измученная суматошной, незатихающей ночной жизнью, которая подтачивала её силы и последние крупицы молодости; дремала, опьянённая. Длинные суховатые кудри, закрывающие спину. Простое, безвкусное, тёмное платье, из-под которого выглянули пальцы босой ноги. Смугловатые руки с закатанными рукавами. Аноры-Милл, которую он помнил, действительно не осталось. Это не была даже Блейн. На старой табуретке сидела абсолютно незнакомая женщина. Женщина, которая по-прежнему владела его бессмертным сердцем. Халдир присел рядом. Блейн засыпала: слабели и опускались её руки, гребень тонул между колен в складке платья; Блейн медленно наклонялась вниз, не подозревая, что её готовы принять в объятия. Глаза её раскрылись, когда щека уткнулась в мягкое плечо, когда нос защекотали чужие волосы и аромат леса, которого рядом с Бриг не могло быть. — Халдир, — сонно воспротивилась она, но уже плыла в его руках в сторону кровати. Свеча не горела. Дымок струёй вился вверх. — У меня к тебе слишком много вопросов, Анора-Милл, и я попрошу, потребую на них ответы. Блейн сдвинула подушку, чтобы освободить место с краю, и не дала Халдиру распрямиться, когда он собрался отойти. Она потянула его на себя, собирая в ладони мягкие белоснежные локоны, а губами — все невысказанные слова. Потому что ответов не было. А если и были — их ещё предстояло вырвать из упрямого, истерзанного естества. — Анора-Милл! От Блейн тяжело пахло вином. — Я не покушаюсь на твою свободу, золотая птица, — зашептала она, — я отпущу тебя сразу же, сразу!.. Как только ты захочешь уйти, как только тебе потребуется уйти. Забери… И его забери… — Анора-Милл!.. — Ты ведь понял, верно? Ты всё понял… Раскусил меня, настиг, как всегда настигал… Ты неизбежен для меня, как риф для корабля в глухой ночи, а я для тебя — как стрела, чей полёт не прервать… И засмеялась, скатываясь на подушки с ослабших рук — Халдир будто более не мог держать её; в лице его застыла невысказанные мука и горькая обида… На Блейн ли? — Все эти годы ты растила мальчика. Не человека, не ребёнка от людского мужчины… Растила… Халдир не сумел произнести «нашего сына». Слишком трудными, невозможными оказались эти слова. Ильтеса так и не подарила ему наследника и навряд ли сумеет, раз сердце супруга не обращено к ней, если душа его холодна и пустынна, как была холодна и пустынна чёртова пиратская котловина… — И вырастила. Я больше ничего не сумею сделать, ты — да. — Ты не понимаешь, о чём говоришь, — зашептал Халдир почти гневно, почти! укоризненно, — не понимаешь, о чём просишь!.. Сколько бы вина ни выпила, Блейн соображала быстро. Она выпустила из кулаков одежду эльфа и отпрянула от него, раскинулась на постели. — Испугался, эльф? Винишь меня в том, что я вновь вклинилась в твою вечность? Халдир вскочил с кровати, убрался в темноту угла, затем его силуэт закостенел напротив окна. — Сколько раз жалел ты о том, что повстречал меня, Халдир? Я — очень много. И всё-таки… Я ценю в этом мальчишке всё, что есть от меня, я люблю всё, что есть от тебя… Ты можешь забрать его, как найдёныша, незнакомца. Отправишь его куда угодно, обучив всему, что знаешь!.. Халдир обернулся, гневный. Буря хлестала в нём молниями и штормом… И он молчал, сжимая челюсти, вытянувшись, и только сбившееся дыхание выдавало его чувства. — Я не прошу тебя принять его как сына. Этот мальчик горд и упрям, возможно, ты никогда не полюбишь его. — Анора-Милл!.. Блейн приподнялась на локтях… Затем и вовсе села, тяжело уперев локти в колени; кудри пали на её лицо. — Я читаю твой взгляд, Халдир: я злая ведьма, бесконечная непогода твоего края… Если ты заберешь этого мальчика, я буду вечно глядеть на тебя его глазами. Халдир уронил лицо в ладони… Взлохматил чёлку, вцепился в неё, будто боль могла вывести его из кошмара. Эльф медленно добрёл до кровати и опустился перед Блейн на колени. Блейн протянула к нему руки, но Халдир не принял объятие. Тогда Блейн и сама сползла на пол. Обхватила чужую шею, вжалась носом в светлые волосы. Точно как когда-то в старом древесном домике галадрим, только рана на сей раз не от орочьего клинка, а от собственного. — Я молю тебя, Халдир. Не во имя великой любви, — горько ухмыльнулась Блейн, касаясь ладонью мужской щеки, — но во имя того, что позволило Иш-Кхасу появиться на свет. Халдир остановил ласкающие пальцы Блейн. Взгляд его сделался закрытым, мрачно-холодным, и Блейн «сдулась», покорно понурила голову, не в силах просить дальше. Халдир недолго молчал. Затем сказал решающее слово.Chapter VI. Мероас
26 апреля 2023 г. в 04:18
Иш нервничал. Брели над дрожащими лужами силуэты неспящих, ленивых гуляк. Тускло светил месяц, ветер тихо перебирал запахи сырости, навоза, сожжённого мяса и каминного дыма ветер. Иш двинулся вперёд, мелькая, просачиваясь, едва касаясь пяткой земли — так стремился нагнать собственное беспокойство… Но замер в итоге посреди улицы, часто дыша и озираясь. На носках его сапог блестели капли луж.
— Да чтоб тебя балроги задрали!.. Куда ты делся, эльф?!..
Иш вздёрнул воротник куртки и сунул руки в карманы. Страстно захотел убраться из Бриг тут же, в эту же ночь, чтобы следующим утром оказаться в недосягаемой дали… Однако Иш продолжал стоять, выкинутый из времени, но настырный и решительный.
Он приготовился вернуться в «Толстяка» завтра. Завтра он бы выдал эльфам местоположение Галома… Они бы схватили сопляка, вернули бы бургомистру не все сокровища, но половину (и пускай подавится и он, и его толстуха-жена!), а он, Иш, бродяга отныне, уберётся из Бриг прочь.
Слегка отрезвлённый мыслями, Иш развернулся. В этот миг его левый сапог глубоко увяз в грязь, а глаз выхватил металлический блеск из темноты.
Около стены между домами за ним наблюдало холодное, задумчивое лицо с пристальными, царапающими глазами. Царапающими по-настоящему, потому что Иш враз ощутил себя голым, пустым, растерзанным — так лихо взгляд подобной силы разбил его защиту.
— Вы, — голос подвёл, вышел с хрипом, будто вытолкнул наружу всю его неуверенность, какую он постарался спрятать, — я знаю мальца, который стащил шкатулку. Показать дорогу?
Эльф молчал. Более того — его неясно чего выжидающая позиция совсем не изменилась. Оправившийся Иш резко вскинул подбородок — не показывать же в самом деле эльфу, насколько неожиданным оказалось его присутствие. Ещё чего!
— Завтра на рассвете. — Наконец, сказал Халдир. Металлическая бляшка на его костюме вновь блеснула.
— Завтра? Почему завтра?
— Не желаю наводить шум ночью, тревожа непричастных людей, — резко ответил Халдир, и Иш ухмыльнулся.
Они стояли очень близко друг к другу. Если бы захотел, Иш смог бы сорвать с груди эльфа чертову бляшку. Очень отвлекали её переливы натренированный взгляд. Вдруг свет фонаря, заставлявший бляшку сиять, сместился, и украшение исчезло в темноте — эльф отстранился от стены. Ишу пришлось податься назад, где он сам оказался прижатым к косяку.
— Моё имя Халдир. Я и мои эльфы прибыли сюда из Лотлориена.
Иш уставился на него во все глаза. С чего бы это эльфу захотелось представиться именно сейчас? И чего он ожидает в ответ? Иш прикусил язык. Странные злые, пёстрые чувства, которые взыгрывали в нём, стремительно сменили направление. Парень захотел расхохотаться в голос.
— Знаешь ли ты, что за место — Лориен? — продолжал, однако, эльф.
— Какой-нибудь лес? — иронично предположил Иш.
Эльфийские глаза мигом ухватили его за это движение. Иш даже напрягся.
— Золотой лес, — едва качнулась белокурая голова, — лес мудрости и вечности… Тебя зовут Иш, не так ли? — вопросил он тише прежнего.
— Иш-Кхас, мама не сказала? И я из Бриг. Из деревни безысходности и грязи.
Эльф внезапно сделался дальше. Остался в глубокой, вязкой темноте, в расщелине между домов, которая охотно проглотила бы его, будь она живой. Удивлённый ледяным дыханием, что забралось за воротник, Иш опустил руку туда, где под одеждой у него таился кинжал. Эльф выглядел потенциальным противником, и Иш ждал с его стороны агрессивной стремительности.
— Анора-Милл…
Иш встряхнулся: эльф произнёс имя его матери быстро, на выдохе, со злостью и обидой.
— Нет. Блейн. Бле-ейн. Так зовут мою мать. Впрочем, вас это и вовсе не должно касаться.
Взгляд эльфа полыхнул невыразимыми чувствами — пожар, затушенный болью и развеянный отравленной тоской — но Иш отвернулся, выйдя из темноты и вторгнувшись в круг света, на территорию блестящих луж, и зашагал прочь с гулко бьющимся сердцем.
Халдир провожал его, застыв, до тех пор, пока не нашёл в себе сил вскинуть голову к небу. Чёрное и полузакрытое тучами, оно всё-таки являло некоторые звёзды.
— Иш-Кхас — так называли пираты свою звезду, что никогда не потухала, — он искал и искал яркую точку и, наконец, нашёл, чтобы глухо закончить: — Мероас, Анора-Милл, верно?.. Мероас!