Инфекция

Все следующие два дня Гермиона буквально дрожала от страха: она прекрасно помнила сделку с инфекцией, и понимала, что задание будет, как всегда, ужасным. Возможно, ее все-таки пошлют в башню говорить с этим упоротым блондином, а может быть еще и хуже, хотя куда? Грейнджер не могла ни на чем сконцентрироваться. Джинни с утра очень волновала, где та находилась после отбоя, пришлось выкручиваться; потом Гарри сказал, что сегодня будет собрание, гриффиндорка отказалась сразу, потому что знала инфекция сможет испортить все планы, а уход посреди занятия без причины странно выглядит. Рон смотрел на нее дурацким взглядом: за последние время Грейнджер часто прогуливала время трапезы. Парень всегда находил ее и кормил, они о чем-то говорили, но Гермиона не особо слушала. Все друзья, наверняка, думали о ее странном поведении, а она думала о инфекции и Малфое, о последнем слишком часто. Она вспомнила его обморок, изучала его поведение на уроках, стыдилась за тот поцелуй и сильно хотела опять почувствовать его запах. Последнего Гермиона сильно страшилась. Девушка понимала, что работа инфекции не прошла даром. Грейнджер пыталась отогнать мысли о нем, но не получалось, гриффиндорка даже зачем-то изучила его родословную. Он был последним из рода, поэтому быть исключительным везде было весьма в его духе. Гермиона думала, что уже сходит с ума. Ей даже снился ненавистный слизеринец и его неповторимый запах. Она влюбилась в этот аромат и поняла это тогда, когда на уроке им сказали варить амортенцию. Гренджер сделала ее идеально, и, когда учитель спросил, чем она пахнет, Гермиона ответила, что для всех по-разному. — Так чем именно? — спросил тогда преподаватель. Гриффиндорка подошла к собственному котлу и вздохнула полной грудью, чтобы прочувствовать запах, она еле сдержала себя, чтобы не сказать «Малфоем», но вовремя опомнилась и соврала про шоколад. Было бы глупо: сказать, что твой любимый запах — аромат врага, слизеринца, Малфоя, в конце концов, но это было так. Конечно, Грейнджер валила все на инфекцию, но запах был чудесен, не его представитель, а лишь запах. Глупые оправдания. От этого становилось только хуже, а редкие взгляды Малфоя пробирали до дрожи, казалось, он чувствует тоже самое, что и она. Дурацкие мысли. Сумашедшая жизнь. Жестокая инфекция. Противный Малфой. За что мне все это? — думала Грейнджер. Ночью инфекция впервые за пару дней заговорила. Как и думала Грейнджер, она сказала, что ей нужно сделать. Ее тон предполагал, что никаких пререканий она не потерпит. — В башню! — коротко и ясно. Жестоко и безоговорочно. Гермиона, понурив голову, вышла из спальни. Все ее соседки вроде как спали, а в Гостиной никого не было. Она подошла к камину и быстро черкнула на бумаге послание. Инфекция отправила его куда нужно, оставалось только идти в Астрономическую башню и ждать. Малфой лежал в кровати. Он дико устал за все эти дни, а чертов шкаф не поддавался. Крестному он пообещал не прогуливать уроки и все делал довольно исправно, хотя и прогуливал завтрак, обед и ужин. А таких крутых друзей, как Рон, у него не было. Никто о нем не заботился, никто его не искал и не кормил. Грустно. Но Драко даже не знал, что это такое, поэтому не парился по этому поводу. Он ворочался, его слегка напрягал чужой голос в голове, но не так сильно, как этот упоротый шкаф. А еще Грейнджер. Она не перестала быть грязнокровкой, не перестала его дико бесить, но что-то изменилось. Она смотрела иногда на него, он заметил. Это не был ненавистный взгляд, презрительный или враждебный, скорее наблюдательный и робкий. Не сказать, что его это интересовало, просто тот поцелуй в кабинете был странным. Никак не соответствующий их субординации. Неожиданно из камина что-то вылетело. Малфой осторожно подошел к этой вещи, это была записка с весьма сухим содержанием. «Как прочитаешь это, иди в Астрономическую башню. " — вот что гласило импровизированное письмо и, как только было прочитано, самоуничтожилось. Драко недоумевал, кто мог прислать ему такую записку? Точно не пожиратели, не их стиль. Волан-де-Морт бы не стал тратить на это время, к тому же скоро опять будет собрание, на котором я должен быть, а у меня ничего не готово. Ладно, кто это может быть? Крестный, вряд ли, мы живём в Подземелье, и идти в башню не логично. Поклонницы? Возможно, правда, обычно свидания происходят у меня в спальне. — Так ты идешь или нет? — лениво спросил голос. — Иду, что поделать, только надо приодеться. Тем временем Грейнджер стояла в башне и мерзла, пижама была достаточно теплой, но все равно не согревала так, как этого хотелось. По коже бегали мурашки. От страха и холода. Гермиона уже много времени провела на площадке и пыталась отвлечь себя прекрасным видом, но не получалось. Она думала о Малфое, за прошедшее время можно было раз пять дойти до башни. — Может он не придет? — с надеждой спросила шатенка. — Придет — придет. Неожиданно послышались шаги, вскоре была видна голова Малфоя, а затем и весь парень. Он был так по-деловому одет, что Грейнджер стало даже не ловко. Черный пиджак, такие же штаны и белая рубашка, все, как всегда, идеально. Драко был весьма удивлен, что письмо принадлежало гриффиндорке. Он слегка свел брови и наклонил голову, задавая свой немой вопрос. — Я решила поговорить, о том что случилось, — почти твердо и уверенно сказала Гермиона, теперь дрожь по телу бегала не из-за холода, а из-за нелепости ситуации и Малфоя, его, как всегда, леденящего взгляда. Но несмотря на это, Грейнджер гордо подняла подбородок. Малфой усмехнулся, и поднял на нее свои глаза, смотря прямо в душу, как казалось, но взгляд Гермионы не уступал: он обжигал своей ненавистью. Лед и пламя. В этот раз гляделки выиграла Грейнджер и оскалилась прямо, как слизеринец, того даже немного передернуло. — Так о чем ты хотела поговорить? — издевательски спросил Малфой. — О том, что это была ошибка. — Что? — То что ты поцеловал меня, — еле выдавила из себя Грейнджер, в голове не укладывалось. — Я поцеловал тебя? Не помню такого, — усмехался Драко. — Я помню что ты показывала мне свой прекрасный язычок, — продолжил после некоторой паузы Малфой. — О чем ты говоришь? — теперь смеялась Гермиона. — О том, что ты не тем занимаешься, — пошло сказал парень.