Инфекция

Драко Малфой лежал в кровати и мучился. Была уже глубокая ночь, а парень не мог уснуть, терзая себя сомнениями. Он лежал на спине и смотрел то на потолок, то на свою еще чистую, почти белую кожу на руке. Он знал, что там через неделю ему сделают метку. Драко думал, что это конец, что он не переживет этого. Метка. Одно это слово вгоняло его в ужас, Малфой не хотел жить, если придется служить этому недочеловеку, полукровке, у которого, наверное, были комплексы в детстве по поводу происхождения. Слизеринца не сильно волновали мысли морали с этой точки зрения, с самого детства он знал, что Малфои это лучшее, что могло быть, их род, чистота крови. Грязнокровки не люди — вот его религия, вот это мораль. Но парень переделывал ее, религия терпела метаморфозы в связи со взрослением Драко. Сначала, когда только поступил в Хогвартс, он ненавидел магглорожденных, потому что и правда не считал их людьми. Само их существование противоречило природе, ладно если бы такие дети рождались у сквибов, но у обычных магглов. Ведь такое просто не возможно, не было ни у кого магии, и вдруг появилась. Магглорожденные просто ошибка природы, недомаги или перелюди, инвалиды своего рода, промежуточная стадия биологического вида. Затем Драко презирал и ненавидел за то, что те позволяли себе слишком много. Грейнджер вообще возомнила себя великой волшебницей и ради поднятия собственной самооценки ошивалась с Мальчиком-который-выжил. Малфой ненавидел их, но не собирался марать руки об этих созданий. Ненависть и презрение, а позже что-то совсем невообразимое. Как вы относитесь к грязи? Особенно, если испачкался сам, свою одежду. Вот так Драко относился к грязнокровкам. Но когда начался этот водоворот с Пожирателями, ему стало плевать на магглорожденных, безразлично. Что его волновало, так это свое задание, шкаф, метка. Но парень не выдерживал натиска этих проблем, его внутренний стержень ломался на миллионы кусочков. Стержень был хрупким, его никто никогда не закаливал, а сейчас парня просто брали и ломали. Он сам себя доламывал, желал сойти с ума, чтобы ничего его больше не волновало. Уехать, улететь, исчезнуть. Но смысл? Драко Малфой потерял любой смысл к существованию, это стало бессмысленно. «Я никому не нужен, и мне никто не нужен. Я вроде бы свободен, но это не так. Меня используют, причем все, все меня используют. От Лорда, отца до собственных друзей. Зачем? За что мне все это, почему, почему? Я всегда гордился своей чистокровностью, а зачем мне сейчас она? К чему она привела? К тому, что скоро у меня появиться метка, а она мне не нужна. Никого не интересует, что я хочу, что мне надо. Почему мое существование такое никчемное, почему я чистокровный, высшая раса, а должен прислуживать какому-то полукровке?! Почему эти поганые грязнокровки, наверняка, росли в тепле и уюте, где с их мнением считались, где родители любили их, а я, как муравей, не имею права голоса. Пускай меня убьют, все равно это не жизнь, а существование, но я больше палец о палец не ударю. Пошло оно все нахуй, я заебался и больше не собираюсь заниматься этой хуйней! Ему надо, пускай он и делает! Хогвартс самое защищенное место на земле, вроде как. Ненавижу, ненавижу их всех,» — тяжело думал парень. Драко стискивал зубы, рычал, бил подушку, дрыгал ногами, а потом заплакал. Жгучие, никому не нужные слезы сами потекли из его глаз от осознания собственной беспомощности, никчемности. Он рыдал, скулил как волк от боли. — Жить нужно так, чтобы над твоей могилой плакали, а твоему здоровью радовались, — вспомнил философское изречение Малфой, и истерика накатила парня. Он смеялся истерическим смехом, сквозь слезы. — А что если сейчас выпрыгнуть в окно? Умереть, правда над моей могилой никто не будет плакать, но это я уже не успею исправить, — подумал парень. И вытирая слезы, хоть уже слизеринец и был весь мокрый от них, встал с кровати и пошатываясь, безумно смеясь, подходил к окну. Драко распахнул его настежь, на улице бушевал сильный ветер, и шел не слабый дождь. Малфой быстро забрался на подоконник и, держась за раму, высунулся наружу. — Над моей могилой никто не будет плакать, так зачем? — кричал парень во всю глотку, так что горло засаднило. — Моя жизнь была маленькой и бессмысленной, — продолжал орать Малфой. — Чистокровность? — как будто разговаривал с погодой парень. — А кому она сейчас нужна? — с сожалением сказал парень. Ветер пронзал его насквозь, Драко весь был мокрый и холодный, но это только слегка отрезвило его. Малфой без сил опустился на подоконник и сел на него, свесив ноги на улицу. Слизеринец успокоился, он решил, что у него есть неделя до смерти или принятия метки, неважно, все равно почти одно и тоже. Он хочет пожить для себя и делать только то, что он хочет.